***
Прежде чем тронуться, она достала из кузова меч с головой феникса и вручила Генри, и тот отшатнулся, как от прокаженного. Одри, ожидавшая, что тот трясущимися от возбуждения руками возьмет ножны и с лязгом вынет из них клинок, была неприятно удивлена. Навершие блестело в блеклых солнечных лучах — голова птицы из темного металла и с красными, как кровь, глазами. Такого же цвета были глаза Арго-II. Она знала, что глупо искать смысл в несвязанных с друг другом вещах, и все же Одри подумалось, что уж больно много красного в рыцарских вещах. Генри стоял перед протянутым ему, спрятанным в ножны мечом, и не брал его. — Нет. Возьми себе, — вдруг сказал он. — Я не умею обращаться с мечом, — с нажимом произнесла Одри. — Научишься. Но впредь я ничего рыцарского не возьму: ни форму, ни оружие, ни ворлдпад, — Одри подняла бровь, а потом поняла, что это Генри о том предмете, который ещё при первом взгляде показался странным, инопланетным. Словно именно благодаря нему совершались прыжки между мирами без помощи зеркал. И она со вздохом убрала меч. Тогда Генри просто прошел мимо, как ни в чем не бывало, возможно, в страхе убегая, возможно, ничего не чувствуя, как самый настоящий заслуживший свой покой пенсионер. Одри смотрела ему вслед, как он забирается на водительское сидение, и как удивительно молчаливые Захарра и Фриск в широком багажнике грузовика смотрят себе в ноги. Одри к ним присоединилась. Она ни на минуту не выпускала меч, как если бы он сросся с её рукой. Путь до кладбища был мрачным. Вернувшись в серую, полную опасностей реальность, и боясь каждого шороха, каждой остановки, Одри стискивала пальцы на ножнах рыцарского клинка. Итак, она едет фактически в полной темноте, при ней есть меч и друзья. Но это все равно не успокаивало. Мир трясся, как и желудок, и все, о чем она думала, пока они ехали по разрушенным дорогам, о составленном за пару минут плане. О том, что сможет поквитаться с «дьявольским механизмом» и, наверное, научиться управлять Циклом с безопасного расстояния, чтобы никто и никогда не попытался повторить опыт Уилсона. Бенди сидел вместе с ними. Улыбался, весело блестел глазами, ел гамбургер. Одри погладила его между рожками. А потом, пошатнувшись, села рядом с Фриск, идя на поводу этого глупого желания — теперь как можно жаться к ней, чувствовать её, как Одри не чувствовала даже себя. — Ты как? — В порядке, — она изобразила улыбку на хмуром лице. — Правда, тот факт, что мы едем на кладбище прощаться с Линдой Штейн, конечно, удручает. — Ему это нужно, — сказала Одри. Хотя она прекрасного понимала, что конкретно чувствует Фриск. Жалость, плохое предчувствие, нежелание находиться здесь и ехать туда. Не потому что им не хочется поддержать Генри перед последней, наверное, встречей с женой, но потому что сама ситуация для них была тяжелой. Генри, который не успел увидеть Линду живой, теперь вынужден бежать, чтобы помочь им, и все, что ему дано — последняя поездка к её одинокой могилке. Впрочем, позволила Одри себе подумать. Не такая уж и одинокая. Тот сосед Генри, который ему ещё врезал, может, и позаботится о состоянии могилы. И будет часто навещать. — Ну, он держится молодцом, — отменила Захарра, вмешиваясь в их разговор. — Я бы на его месте просто валялась на дороге в надежде, что по мне проедется фура. — А я… не знаю, — пожала плечами девушка с ножом. — Наверное, очень бы хотела также лечь и ждать. Но жила бы дальше, потому что от меня зависят жизни других людей. И не только людей. И я всем нужна, независимо от того, что чувствую и хочу ли я умереть или нет. Лежащая на спине Драгоций подняла голову и взглянула на Фриск как-то по-новому. В её глазах читалось уважение, уважение к человеку, который от всего сердца сказал правильную, пусть и жестокую истину. «А я не знаю, — подумала Одри. — Как бы поступила, останься без родного человека, каким Линда, безусловно, была для Генри». Ей хотелось сравнить его горе с тем, что она испытала, когда посчитала Фриск мертвой и увидела смерть отцовского воспоминания. Но что-то не давало это сделать. Ведь Джоуи Дрю был мертв уже два года, а Фриск сидела сейчас вместе с ней, живая и здоровая. Она выудила меч из ножен и посмотрела на его поблескивавшее от света из окна переднего вида лезвие. Отражение Одри растеклось по металлу, как кровь, которую Генри проливал этим мечом. Рука дрожала. Она едва держала его на весу, пока не опустила на колени. И ещё долго она смотрела на рукоять, в глаза птицы, каждое пёрышко которой выглядело как настоящее. Одри порылась в памяти, почему именно феникс, и ничего не нашла: то ли её мозг посчитал это совсем ненужной информацией, то ли никто и этого не объяснил. И сердце её потяжелело. На самом деле Одри почти ничего не знала о других мирах, о культуре Рыцарей. Как все это работает? Что имела ввиду Фриск, говоря «много перезапусков назад»? Работают ли разные виды магии по одним и тем же законам, есть ли в них что-то общее? Как и почему вообще возможно перемещаться между мирами через зеркала и эти вот «бреши»? И как в таком случае работает чернильная машина? — Спокойного утра, — вдруг сказала Захарра и, зевнув, отвернулась. — Я всю ночь не спала, пока искала вашего друга… — Спокойного. Одри хмыкнула. Ей нравилась Захарра. Она была смешной и в некотором смысле благородной, потому что хотела спасти свою подругу, но также не вредить Одри и её друзьям. Она нашла для них Генри и сейчас ехала вместе с ними, осознавая все риски. Так как хотела поступить правильно. Убрав меч, девушка закрыла глаза. Она отогнала образ Василисы, что стоит на трассе, наблюдая за удаляющимся грузовичком, вообще постаралась забыть об убийце, пускай это было опасно. Но всего было слишком много, всех этих тревог, неразрешенных вопросов и страхов, и Одри очень хотела избавиться хоть от одного балласта. С ней люди, которым можно верить. Все хорошо складывается. Возможно, скоро Одри выйдет из игры и вздохнет с облегчением. — Одри. — М? — Ты видела рыжую волчицу на том же кладбище. Что, если… она ещё там? Ждёт, зная, что ты придешь? — шепотом говорила Фриск. От подобных мыслей Одри пыталась абстрагироваться всю дорогу, и теперь по её телу поползли мурашки, а по спине потекла струйка холодного пота. Живот сжало, словно желудок свернулся узлом или аппендицит готовился взорваться. — Ты что-то хочешь предложить? — Нет, спросить, как поступить. Мы можем… выйти все все вчетвером. Или я и Захарра останемся здесь, с тобой, в стенах грузовика, а Генри один со всем разберется. Она стиснула зубы. — А можно ты перестанешь меня защищать? Я не ребёнок, чтобы обо мне пеклись. И я не хочу оставлять Генри, но, признаться, сейчас меня раздражает мысль, что вы с Захаррой пойдете за нами, как цепные псы, — едва справляясь с новой панической атакой, Одри отбросила носком ботинка ножны и обняла себя за плечи. И, сообразив, что наговорила, тихо охнула. — Извини… — Все в порядке, — сказала Фриск. — Я тебя поняла. Тогда мы с Захаррой будем ждать вас. Если что-то пойдет не так… — Я подам знак, — пообещала Одри. — Заору как резанная, — она скривила губы и отвернулась, чтобы Фриск не видела, как её глаза наполняются слезами. Она успела пожалеть, что захотела идти одна, ведь, чем больше рядом с ней людей, тем выше её шанс выжить, просто потому что Василиса может не ожидать подобного подвоха. Но она осадила себя за такие мысли. Так как собственная безопасность не ценнее безопасности её друзей. «Нужно успокоиться». И она сделала это. Усилием воли, сжав кулаки и выпуская весь свой ужас в долгом выдохе. Её никто не убьет. Она не дастся. Она будет бегать, драться, выкрикнет её имя души прямо ей в лицо, и Василиса ничего ей не сделает. «А если Захарра предала нас? Вот сейчас сообщает подруге, где я буду… Нет, если бы Захарра не верила в меня, она бы сама меня прибила. Она хорошая. Она не хочет ни чьей смерти». Одри вернулась в трясущийся на неровно уложенной дороге грузовичок, в чьем маленьком кузове она находится с Фриск и Захаррой. Она утыкается ногами в спину Захарры. Чувствует дыхание девушки с ножом на волосах. Привалившись к самым дверям, то попадает в полосу света, то исчезает спрятанный в ножны меч. Все будет в порядке. Это также страшно, как ожидать операции, в ходе которой у тебя все шансы просто умереть, но с этой мыслью свыкаешься. — Все, — сказала она. — Старая Одри снова здесь.Рассвет. Глава 25. План действий
17 января 2023 г. в 14:40
Тако было отменным. Впервые за долгое время Одри просто наслаждалась едой. И ещё больше тем, с каким аппетитом ели друзья. Они были первыми посетителями заведения, и обслуживающий персонал был очевидно не в восторге, что им, встающим в пять утра, приходится с самого начала смены возиться с этими странными людьми бомжеватого вида. Они бы выгнали их, но Захарра так зыркнула, что все сразу смолкли. Она была чертовски голодной. Это было видно и по тому, как после трех тако её тарелка и пальцы остались кристально-чистыми.
— Блин, а тут сладкое есть? Коктейль молочный там… — рассуждала Захарра. — Холоденький. Чтобы, выходя на улицу, не упасть замертво.
— У нас ещё осталась шоколадка, — заметила Одри.
— Бенди её уже съел. Мне пришлось остановиться на пешеходном переходе, чтобы подобрать фантик, — проворчал Генри.
Фриск выглядела серьезной. Она часто была такой, но она скорее хотела так выглядеть. Сейчас же она была по-настоящему серьёзной: она ела размеренно, глаза её блуждали по друзьям, словно оценивая, черты лица ровные и напряженные. Фриск вытерла рот, руки, скомкала салфетку, бросила на тарелку и наконец заговорила:
— Раз уж все наелись, нам пора кое-что обсудить. Пора валить. За Одри охота. Мы же все об этом знаем, правда?
Беззаботное настроение, нависшее над компанией, рассеялось, как тонкое облачко. Одри, которая думала заказать второй тако, тотчас перестала чувствовать голод. Она вспомнила обо всех своих проблемах и о самом худшем: что ничего ещё не кончено, и нахождение Генри лишь побочная миссия. Она мрачно посмотрела на Фриск и отвернулась. Тогда же она заметила Захарру и её мимолетный взгляд: «Ты же ничего не выдала?». Нет, часовщица, ничего Одри не сказала.
— Не забыли, — Генри тоже вытер руки. — Но, прежде чем покинуть Нью-Йорк, я бы хотел снова посетить могилу Линды.
Все дружно кивнули. Одри же незаметно для остальных сжала его грубые пальцы, и тот ответил на это движение. Его глаза наполнились скорбью, которую он так и не поборол. И Одри поняла, что они так и не расспросили, пытался ли он убить себя, что его остановило, если пытался, настолько были ослеплены радостью.
— Подбросить? — спросила Захарра.
— От прошлого раза меня чуть не вывернуло наизнанку, — честно ответил Генри. — Но спасибо за предложение.
— Между прочим, — вклинилась Фриск, указывая на часовщицу. — Это твоя подруга пытается убить её. И если Василиса застанет тебя с нами…
— Я представляю, что начнётся, — кивнула Захарра. — Эй, не смотри на меня так, будто ты мне не доверяешь!
— Допустим, я тебе доверяю, хотя совсем не понимаю, как ты вообще замешана в происходящем, кроме того, что вы с Василисой были друзьями. Допустим. И поэтому, допуская, что мы команда, мы должны сейчас действовать слажено. Чтобы Василиса не знала, что ты с нами. Чтобы она вообще не знала, где мы.
— Можете вы мне уже объяснить, чем Василиса настолько опасна? — Одри со вздохом запрокинула голову и уставилась в потолок, под которым вращался, разгоняя воздух, вентилятор. — Я поняла, что она тоже часовщица. Поняла, что она за что-то в обиде на Рыцарей. Но что она умеет?
Она подумала о ней, в голубом милом платье, с пронзительным синим взглядом и горящими на солнце рыжими волосами. И стало дурно, как будто она облизала труп.
— Она училась у лучшего убийцы, вот что, — сказала Фриск. — Любой предмет в её руках становится оружием. А ещё она, уверена, непременно применит свои часовые способности. Поэтому нужно бежать и как можно скорее.
— Но мы же не сможем прятаться вечно, — заметил Генри. — Нужно что-то сделать с Василисой. Сдать Рыцарям хотя бы.
Захарра, чтобы ничего не выдать, глубоко вздохнула. Девушка с ножом же отрицательно покачала головой:
— Простите, мне не хочется умирать.
И все замолчали. Очевидно, они зашли в тупик. Побег не обсуждался — все и так было понятно. Одри даже немного порадовалась, что Фриск заставила снова всех напрячься, ведь расслабиться в подобной ситуации было страшной ошибкой. Одри хотела жить. Очень хотела. И знала, что оставаться в Нью-Йорке, где видела рыжую волчицу воочию, было бы глупостью.
Кожа на её спине покрылась мурашками. Одри обернулась, разглядывая интерьер, снующих, как тени, работников, и попыталась отмахнуться от мысли, что Василиса где-то здесь и наблюдает за ней. Или за стеклянной дверью. Стоит, наблюдает. Или ждёт, зная, куда она пойдет.
«Если бы она знала, она бы тебя уже убила».
Это немного помогло.
— Можно было бы воспользоваться кровью созерцателей… — думала вслух Фриск.
— Она у тебя с собой? — улыбнулся Генри, чем-то обрадованный. По крайней мере, в его глазах мелькнул огонек радости. Или ностальгии. Любви к тем далеким временам, когда только с помощью этой крови Рыцари перемещались между мирами.
— Осталась пара капель. Но нужно выбрать куда мы отправимся. А значит, потребуется определенные вещи. Или мы можем переместиться в мир максимально похожий на этот, нужно только рассчитать время…
— Вопрос о том, что делать с Василисой, остаётся открытым, — напомнил он. — Мы не сможем всегда защищать Одри, о чем ты и говоришь, — Генри бросил взгляд на вмиг покрасневшую Дрю. — Рано или поздно придется вступить в бой.
— Нет. Сперва в Бостон, — Одри будоражила сама мысль переместиться в другой мир, независимо от того, каким он окажется. Ей были интересны магия, культура, правопорядки… словом, все, что могло бы отличаться от её, земного. Но также она не забывала, что есть куда более важные вещи, чем побег на другую планету (звучит-то как!). Нельзя было оставлять это без внимания. — Нужно уничтожить чернильную машину. Раз и навсегда.
— А вот это мне нравится, — сказал Генри. — Личная месть дьявольскому механизму.
Помимо машины были и вещи Одри, которые она не хотела вот так оставлять. Белое платье, подаренное отцом, и «Иллюзия жизни», через которую, по предположениям девушки, можно влиять на Цикл. Господи! Скольким еще нужно заняться, а она сидит здесь и дрожит со страху перед тенью!
Кажется, Фриск поняла её мысли.
— Исключено. Нельзя терять ни минуты. Нас, конечно, целых четверо…
— Чтобы потянуть время, я, к примеру, отправлюсь с Одри в Бостон, — невинно похлопала ресницами Захарра, уткнувшись подбородком в руки. — А вы с Генри задержите Василису. Подготовите ловушку и… хм… не знаю… — Захарра не продумала, что это была бы за ловушка.
— Нет! — вскричала Фриск, заставив всех, включая работников заведения, подскочить. — Если так, то я с Одри, ты с Генри!
Одри подняла руку. Этого никто не увидел.
— Тогда давайте вы с друг другом, а я с Одри, — подал голос Штейн. — Потому что в данный момент мы этим и занимаемся — тратим время. Ну и ещё мне правда хочется уничтожить машину.
— А можно я скажу? — выпалила Одри. Она вздохнула, понимая, как важно покончить с чернильной машиной и что отныне она несёт ответственность за Цикл. Одри не смогла бы просто сказать: «Давайте просто свалим отсюда и все?». Но сделать это очень хотелось. Бросить все и не оборачивать, пусть и будет болеть сердце. — Мы все вместе рванем в Бостон, потому что я не вижу никакой в этом проблемы, сделаем все необходимое — необходимое, Фриск, — и дальше куда скажете.
Захарра цокнула языком. Фриск обреченно сгорбилась, но кивнула. Генри же встал и, немало удивив всех собравшихся, протянул Одри руку.
— Ты права. Иногда в пылу спора все участники забывают о логике, — с этими словами он пожал её руку. Голос его звучал устало, и сердце Одри дрогнуло от жалости. — Я понимаю, как тебе важно вернуться в Бостон. Мне тоже. Ты не представляешь, насколько.
Девушка с ножом вздохнула и встала.
— Ладно, едем все. Я не возражаю. Заберем твои вещи, пустим машину на металлолом и свалим.
Захарра тоже встала, улыбаясь и взваливая на себя рюкзак с Бенди.
— Ох, ну наконец мы перестали спорить! Не понимаю, почему нам раньше не пришла эта столь очевидная мысль, — она лукаво глянула на Фриск, но та никак не отреагировала на этот взгляд. — Ну что, по коням?
Примечания:
Ребят, вы там как, живы?