Тройная доза красных чернил

      Одри с трудом встала с земли, путаясь в плаще и не совсем понимая, что происходит. Ворлдпад облегал запястье, челюсть болела, точно её выбили — наверно, сильно приложилась при вращении. Одри огляделась. Лес выглядел, как в прошлый раз. Оставалось лишь выяснить, сколько прошло времени — и это пугало особенно сильно, ведь человеку, и ей в том числе, свойственно бояться правды — потому что, если не знаешь её, её как бы и нет.       А потом, найдя в себе силы, чтобы пойти и все выяснить, она остановила взгляд серо-голубых глаз на силуэте в тени деревьев: с золотистой каймой и чернильной тьмой внутри. Огромная, сгорбленная фигура, словно вышедшая с подделанных фотографий, на заднем плане которых можно было разглядеть нечто размытое, нереальное и страшное. В этом ярком, цветастом лете очень сильно выделялась черная высокая фигура худого, как будто обтянутого кожей скелета, горбатого существа, чьи когти, казалось, свисали до земли, а с больших тупых зубов капала желтая, перемешанная с кровью слюна.       Под тенью лежала полуобглотанная рысь.       Волосы на голове встали дыбом, и шум сердца заглушил звуки всего остального мира, и Одри, побледнев, стала медленно пятиться назад. Тогда демон двинулся следом, осторожно, крадучись выходя из тени.       «Нет, нет, нет, нет, нет!».       Чернильный Демон шел за ней, и Одри, споткнувшись о торчащий из густого зеленого покрова камень, поползла, ничего за собой не видя. Голова закружилась, и мир заволокло кровавой дымкой — дымкой ужаса и паники. Чернильный Демон встал, и когти его, расправившись, стали похожи на длинные шипы на спине неведомого зверя.       Одри успела подумать, что он, вероятно, убил Генри, Захарру и Фриск. Или, хуже того, только Генри, и сделал это незаметно, чтобы под его личиной выйти из лагеря и, найдя Одри, быстро и жестоко убить. И Одри также поняла с неведомой доселе яростью и усталостью, что ей надоело бежать и надоело думать о том, как ей хочется драться, но приходится бежать. Подумала, что Чернильный Демон здесь, перед ней, и он хочет ей смерти, потому что до сих пор не понял одну простую вещь — она любит его любым.       И это было так обидно, так больно и так жестоко, что Одри, закричав, резко вскочила, подобрав с земли самую обычную палку, взмахнула ею и, не теряя ни секунды, бросилась на него. Гнев взметнулся в ней разрушительным вихрем, мышцы налились силой, и Одри ослепла, ослепла от ненависти. Чернильный Демон расхохотался, уворачиваясь от её ударов, а Одри продолжала кричать и бить, вкладывая в каждый удар все, что у неё было.       ЧТО ТЫ СДЕЛАЛ?!       Он перехватил её палку, летящую ему точно в лицо, и с лёгкостью переломил мощной широкой лапой. Затем он сильно пнул Одри копытом в грудь, и она — маленькая и никчёмная по сравнению с ним, — снова упала. Но не сдалась — вырвала с корнями кусок земли, бросила в демона, поднялась и ударила головой в живот. На сей раз она поняла, что совершила ошибку, только было поздно — острые когти зацепились за её волосы, голова против воли откинулась назад, и Одри выгнулась дугой, глядя перепуганными глазами в морду демона.       Он улыбался.       Ничего особенного.       Он отпустил её, и девушка рухнула наземь. Демон недовольно фыркнул, отходя от неё, и прорычал вслух:       — Жаль, никто не увидит, как я перегрызу тебе глотку и вырву из тебя кишки!       — Ого, — огрызнулась Одри. — Да кто-то сегодня не в духе.       Все случилось быстро. Монстр метнулся к ней и издал стрекочущий, лязгающий звук, похожий на движение ржавого лифта, чьи углы скребутся о такие же проржавевшие стены глубокой шахты. Когти метнулись к её лицу. Его разинутая пасть оказалась слишком близко к девушке, так что она даже отреагировать к успела, как на неё повеяло удушающей вонью из черной влажной утробы. Но, прежде чем случилось непоправимое, Одри ударила его в челюсть, перекатилась, схватила какой-то камень и закричала в тон его рёву.       — Где Генри, ублюдок?! — заорала Одри. — Отвечай!       — Или что? Убьешь меня? Своего родного брата? — он издевательски ухмыльнулся и, видя, как Одри снова отходит назад, пошёл за ней. — Трусливый. Глупый. Таракан. Ты сдохнешь во тьме и одиночестве, как я и обещал, потому что единственное, в чем ты ещё не уверена — готова ли ты пожертвовать собой ради своих друзей-идиотов или пожертвуешь ими ради себя.       Одри крепче сжала камень.       — Нет, — прошипела она. — Не убью. Но, как и всегда, хорошенько побью.       И, собрав всю Силу, какую нашла в себе, выстрелила ею в Чернильного Демона. Он пронзительно закричал, отлетев в сторону и раскрошив своим телом несколько молодых тонких деревец. Одри не стала терять времени. Она бросилась прочь, чтобы затеряться в лесу и дать себе фору по времени. Но почти сразу, прорывая навес темно-зеленых пышных крон, демон приземлился перед Одри, схватил за волосы, едва та развернулась, и поднял.       ТВАРЬ!       Его пасть раскрылась, точно бездна, в которую повисшая в воздухе Одри упала бы, не случись с разу две вещи — не брось она камень прямо ему в глотку и не атакуй вновь Силой. Демон с воплем отбросил Одри, и та покатившись по земле, накрыла себя плащом. Она побежала вперед, и бежала, бежала и бежала, слыша топот, треск и шорох за своей спиной. Затем Одри, увидев просвет в лесу, резко свернула, пробежала ещё несколько метров и покатилась вниз по холму.       Перед глазами мелькали брошенные палатки и, чем дальше убегала девушка, тем страшнее ей становилось. Она могла увидеть мимолетом что-то смутно похожее на гору тряпья, или желто-черные ленточки и флажки. Ей казалось, что земля слишком влажная для середины лета, тем более для Лонг-Айленда.       Но тогда для Одри все это было ничего не значащими вещами, этакими порожденными страхом видениями. Лишь потом, возможно, спустя час погони, когда Одри стало понятно, что демон отстал, она наткнулась на перевернутый кемпер. Именно он заставил Одри остановиться и, взявшись за грудь, перевести дыхание и оглядеться. Что здесь делает эта машина? Почему она перевернута? Почему… почему на её боку следы когтей, двери нет, её словно вырвали, искорежив хромированный металл?       Тук-тук-тук-тук-ТУК-ТУК-ТУК-ТУК…       Она снова бросилась в лес. Шумело море. Пахло гнилью. Она бежала так, чтобы оглядеться, и снова остановилась, дрожа каждой клеточкой своего тела, когда нашла в траве детский ботиночек, по которому ползал здоровенный жук, подняла за шнурок и в ужасе откинула. Он был весь в крови.       Шаги демона послышались совсем недалеко.       И Одри, забыв обо всем, бросилась наутек. Набрав в обувь воды, пробежала по ручью. Спрыгнув со скалы и чуть не свернув шею, покатилась вниз по рву и прямо по высохшему руслу реки. Там ей показалось, что в куче валежника спрятались чьи-то кости. Она споткнулась, сильно ударившись локтем, встала, побежала. Она даже не поняла, что её носом зацепился не за камень, а за череп.       Стало жарко. Влажный горячий туман накрыл её, подобно белой мантии, и Одри застыла, ничего не видя, но прекрасно слыша, как где-то выше, в лесу, недовольно клокочет демон. Совсем рядом что-то взорвалось, и поднялся к небесам белая, как молоко, горячая вода — от неожиданности Одри вскрикнула, но, кажется, преследователь её не услышал.       Его рычание словно звучало отовсюду. Эхо. Близкое, живое, опасное эхо зверя.       — Я не стану убивать тебя быстро, — говорил Чернильный Демон, спускаясь к гейзерам, и половина того, что он сказал, утонула в новом взрыве. — …моей души.       Можно скинуть его в воду. Возможно, это будет не так больно, как кислота, но, по крайней мере, это задержит его. И тогда Одри может попытаться… что попытаться? Заставит сказать, что случилось? Попросит сидеть на месте?       Демон что-то сделал с её друзьями, раз выбрался. Что же тогда с остальными? Страх наполнял Одри, как вода шарик, и ей все чудилось, ещё немного — и она взорвется. Как там Захарра? Как Фриск?..       Я слышу стук твоего маленького сердца, — услышала она прямо в голове его голос.       К ужасу Одри, вновь взорвался гейзер, и она перестала что либо слышать. Вконец промокший плащ прилип к телу, облегая фигуру Одри, делая её похожей на вырезанный на стекле прозрачный, но все равно видный, силуэт. Чернильный Демон вылетел из завесы тумана, и Одри прыгнула в сторону, надеясь, что инерция вытолкнет монстра прямо в кипяток… только он резко свернул в сторону и схватил девушку за края плаща.       А потом в него на полной скорости влетел меч, и Одри даже увидела, как он по самую рукоять входит ему в голову, и Чернильный Демон отлетел прямиком в готовый взорваться гейзер.       И прогремел взрыв.       В считанные минуты Одри, минуя все препятствия, вылетела в лес, и холод после тяжелой душной жары охватил её, как пламя облитую керосином парусину. Она в кого-то врезалась, кого-то бегущего к ней навстречу, и они упали. Одри подумала, что ей в колено вогнали иглу, настолько удар был сильным, однако тьма перед глазами развеялась, и она вновь обрела зрение. Словно в вязком киселе, пытаясь встать, двигалась Фриск. Кровь гремела в ушах, и Одри не слышала её голоса.       Как-то так получилось, будто она заснула и вдруг проснулась, но Фриск, держа девушку за рукав, вместе с ней скатилась под широкие корни дерева. Не теряя ни секунды, они заползли в тень, и Одри, ещё ничего толком не соображая, закрыла их промокшим «крылом бабочки». И все словно замерло. Лишь слышалось дыхание, слишком громкое в гробовой тишине, и, чтобы не вскрикнуть, Одри закрыла рот рукой. Фриск же продолжала дышать — прерывисто, шумно, точно только что вынырнула из ледяной проруби. В полутьме, очерченной блеклыми тенями внешнего мира, Одри разобрала запекшуюся кровь на её лбу, пот на бледном лице и дикий, нет, животный ужас во взгляде.       Она жива, пронеслась стремительная, как бегущий гепард, мысль, когда Одри убрала руку ото рта и нашла пальцы Фриск, крепко державшиеся за твердую глинистую почву. Они обе тряслись, и у Одри сложилось впечатление, что демон скорее услышит дрожь в их поджилках, нежели дыхание или шуршание земли. Почти неслышно Фриск стала доставать из чехла нож, но, взглянув на перепуганные лицо Одри, а потом вверх, убрала его обратно и замерла.       Она выставила стены вокруг своего разума, настолько мощные, что смогли бы выдержать удар тарана, и построены они были из желания спрятаться как можно глубже и стать как можно тише. Чтобы зло не нашло её.       Наверху, шлепая по лужам мокрыми передними лапами и стуча, чавкая землей, копытами, бродил Чернильный Демон. Одри подняла голову и через щель между корнями разглядела, как огромная черная фигура вырывает из своей головы меч и откидывает прочь. Дыра на лбу затянулась чернилами. Длинные когти скребли по камням и разодрали кору деревьев, когда он встал на задние лапы, и тогда листья громко зашелестели, а ветви затрещали из-за касания его рогов. Он принюхался. Его Сила ручьями темного серебра распространилась по всему лесу, подобно рыболовным сетям, и голос за границами её сознания произнёс протяжно и сладко:       Не бойся… когда мы сольемся вместе, то станем семьей. Ты станешь мной. Я стану тобой. Одним… целым.       Одри подумала, что, вернувшись в прежний облик, она бы при всем желании не смогла бы слиться с Чернильным Демоном, как тогда. Максимум, что он мог, это облепить её собой, как Генри. Но и так, и так, он бы дал ей умереть. Убил, не раздумывая, и забрал только желтый осколок.       Губы Фриск коснулись её уха и тихий, как ветер, голос прошептал:       — Меч…       Даже не как ветер. Как само безмолвие. Одри даже подумала, что ей показалось, а ещё подумала, что «Меч» был простым «е».       Когти демона обхватили корень, и тот, стряхивая с себя крошки земли, подломился. Земля просыпалась на плащ, и Одри поняла, что вот-вот — и он узнает, как они спрятались. Затем время замедлилось, и каждая секунда растянулась на на долгие-долгие годы, которых хватило на размышления. Слишком громко она взяла камень, слишком медленно Фриск раскрывала свою часть плаща, — и вот камень брошен вверх и угодил в дальние кусты. Чернильный Демон пронзительно заверещал и бросился туда.       Девушки выпрыгнули из своего укрытия, Фриск подхватила меч, и они побежали в другую сторону. Хрустели ветки, прогибалась палая листва, края одежды и волосы хватались за кусты, но Одри не сбавляла хода, будто, если остановится, остановится и её сердце.       Когда они остановились, стало ясно, что возвращение произошло не утро, а ближе к вечеру, и теперь небо усеяли мазки алых, фиолетовых и синих красок. Смеркалось. Одри споткнулась и распласталась всем телом на земле. Повеяло вечерней прохладой, и ветерок коснулся облепивших её лоб волос. Фриск, отбежавшая уже на достаточное расстояние, вернулась за Одри, подхватила за подмышки и протащила несколько метров, пока они не спрятались в какой-то обставленной худенькими деревцами чаще, то и дело царапая кожу и путаясь в ветвях. Меч со звоном упал, упала и Фриск, через боль втягивая воздух. И себя, и её, и меч Одри накрыла плащом-невидимкой, и теперь они были похожи на самые обычные холмики листвы.       Тишину темного леса то истлело вспарывало уханье совы, треск ветвей и вой ветра, подбрасывающего горсти листьев и бегущего в лабиринтах зеленой травы. Им обеим мерещилось, что Чернильный Демон где-то совсем рядом. Но спустя время Одри прервала мучительное молчание, и поняла — они ещё живы, и это не предсмертный бред. Им удалось спастись.       — Что случилось? — спросила она.       — Я… я не знаю, — Фриск явно было трудно говорить, и голос её звучал сухо и скрипуче, будто она не пила уже несколько дней. — Я постараюсь объяснить. Но не здесь. Нужно… нужно валить.       Продолжая удивлять саму себя, Одри схватила Фриск за плечи, и они поднялись.       — Мне нужны ответы сейчас, — прошипела она. — Что произошло? Где Генри и Захарра? Сколько меня, черт подери, не было?!       Со злобой в потухшем взгляде Фриск оттолкнула от себя Одри и также тихо прорычала:       — Сразу после того, как ты телепортировалась, Генри стал жаловаться на сильную жару и сонливость. Захарра ушла через пару часов, сказав, что время не любит ждать. Тогда же все и покатились в жопу. Генри… то есть… с наступлением темноты что-то стали происходить, и Генри стало сильно трясти, он начал задыхаться прямо во сне. Мне удалось его разбудить, но он лишь попросил меня убежать, потому что Чернильный Демон вырывался. Я сказала, что не уйду, хотя совершенно не знала, что делать. Я же не вы, во мне нет столько Серебра. Думала, если, если напоминать Генри, кто он, говорить с ним о Линде и о прошлой работе, это поможет…       Ярость остыла, и Одри обессилено опустила плечи и сгорбилась. В ужасе она наблюдала, как Фриск трясется, закутанная в холодный призрачный свет восходящей луны и как она, заикаясь, вспоминает события, что с ней произошли.       — Генри был прав. И я не смогла ничего сделать. Он… он просто ждал, когда вы с Захаррой уйдете. У вас же есть магия, вы смогли бы с ним совладать. Когда Чернильный Демон захватил контроль над Генри, я стала драться, и, и, и тогда он перегрыз мне руку, стал рвать мне живот, после чего мне пришлось убежать.       Одри смотрела на разорванную рыцарскую форму, под которую она, похоже, в спешке натянула свою прошлую одежду, на запекшуюся кровь по краям, на лице и руках.       — Он охотился за мной и ел туристов, — у Фриск зуб на зуб не попадал от страха. — Тут везде… палатки изорванные, и трупы, и… я не смогла с ним совладать. Я его резала мечом, пыталась скинуть с обрыва, загнать в те же гейзеры! Я даже стала забывать, что в нём, мать твою, сидит Генри, и чуть не отрубила ему голову! И кислоту, последнюю колбочку, использовала, и попыталась задушить, когда он под утро задремал… Потом стала появляться полиция, рейнджеры какие-то, ну а я с этой территории вообще не выходила, так как и демон здесь обитал, похоже, тебя ждал… и… он людей стал есть, Одри. Всех, кто с оружием приходил, порешал. Медведя какого-то при мне сожрал…       Рассказ становился все путаней, пока Одри пока окончательно не потеряла нить повествования. Все, что ей было известно: то, что Захарра бросила их в столь неудобный момент, и теперь Чернильный Демон на свободе, убивает людей и животных и ищет её, чтобы поглотить и отомстить за все прошлые поражения. Значит, Генри сейчас в нём. И, прежде чем куда-то отправляться, нужно снова его спасти.       — Сколько же… сколько же времени прошло?..       — Четыре дня, — Фриск всхлипнула и, привалившись спиной к дереву, вытерла слезы лоскутом, который остался от рукава. Четыре дня. Она пропала на половину недели, и без неё пострадали Генри и Фриск. Ноги подогнулись, но Одри заставила себя устоять на ногах. А еще поняла, что им нужно срочно покинуть Монтаук. Чернильный Демон последует за ними, и… похоже, они подвергнут опасности кого-то ещё. — Четыре дня потерянного времени. Наверное, Захарра уже в плену и тянет время, думая, что мы уже готовим армию в чернильном мире, а Генри едет в Бостон ждать Василису, чтобы потом уничтожить Чернильную машину.       — Господи, — проронила Одри. — О господи…       Она испытала ужас от мысли, что могла вернуться в совсем другой мир, где не было бы Фриск. Она поняла, что могла потерять её и Генри, если уже не потеряла его.       Фриск скатилась по стволу и прикрыла глаза. Одри подползла к ней на коленях и коснулась плеча. Она вздрогнула, но но не отшатнулась. И теперь, в сиянии луны, под слоем черной грязи Одри удалось рассмотреть наспех зашитую рану на шее — кривая, от челюсти до предплечья, такая огромная, что, по-хорошему, Фриск должна была уже лишиться руки и головы. Похолодевшими пальцами Одри нашла в своем кармане ключ от Ключей и чуть не взвыла от отчаяния.       Неужели за такую безделушку — настолько большая плата?       — Мне очень жаль, — сказала Фриск. — Я никого не спасла. Не остановила его.       — В этом нет твоей вины, — ответила Одри. — Харви все продумал. А мы… никто из нас этого не учел.       Все это время он только притворялся слабым. Генри всегда побеждал в сражениях с ним, но это же невозможно, потому что Генри пользовался Силой того, кого сдерживал, к тому же, не то что бы зная, как это делается. Чернильный Демон — другое дело. Он могущественный враг. Вся студия трепетала перед ним, и только особые механизмы, созданные учеными из «Gent Corporation», могли временно сдержать его.       — Все будет хорошо, — она нашла в себе силы сказать то, во что часто сама не верила. — Оставайся решительной.       На лице Фриск дрогнула улыбка. Наконец, окончательно успокоившись, стерев дорожки слёз с щек и выдохнув, она приобняла Одри, произнесла:       — Если мне не изменяет память, тут неподалеку мое уже… второе или третье убежище. Нужно идти. Мы все ещё… в опасности.       Да. Теперь Одри вспомнила, что все ещё находится в лесу, где-то на отшибе Монтаука, в заднице Лонг-Айленда, и где-то в этих окрестностях бродит непобедимое страшное чудовище, не гнушающееся человечины.       — Хорошая идея.       Глупо прозвучало. Это не идея, а необходимость.       Они накрылись плащом, Фриск взяла облепленный чернилами меч, а Одри достала у неё из чехла нож.       — Я рада, что ты в порядке, — прозвучал голос в тиши. Одри взяла руку девушки, крепко державшую меч. Она была сухой, сильной, надежной. С ней бы точно ничего не случилось, потому что другой мир оказался хорошим, пусть в нём буйствовала зима. Зато там были Рождество и вера в лучшее. Там зло было комичным, и его мог остановить даже ребёнок.       — Он бы меня не тронул.       — Как знать, как знать…       И Одри тихо засмеялась.       — И я рада, что ты жива, — улыбнулась она, скрывая слезы и зная, как ничтожно звучат эти слова.