Тройная доза красных чернил

      В двадцатых числах апреля маленькая шестилетняя девочка по имени Одри ела мороженое вместе с отцом. Мороженое было шоколадное и сливочное, сладкое, но не приторное, настоящее, и девочка воображала будто его сделали только что из лучшего сахара и выдоенного коровьего фермерского молока. В тот день, в лучах почти теплого солнца, чувствуя легкий весенний холод и наслаждаясь пением птиц и разрастающейся в парке зеленью, Одри увидела, как у одного мальчика вдвое старше неё (как ей казалось) выпал из рожка подтаявший шоколадный снежок. Она расстроилась за мальчика, ведь сама часто роняла их и потом долго плакала. Но своим мороженым она не поделилась.       Зато поделился отец, и мальчик, который вовсе не был вдвое старше него, которому было всего-то девять лет и он сегодня праздновал День Рождения, просиял. Он от души поблагодарил её отца и без брезгливости доел за ним, не то что Одри, которая даже посуду мыла в перчатках, лишь бы не дотрагиваться до остатков еды и слюней. В тот раз малышка, до глубины души удивленная поступком отца, спросила, зачем он это сделал, на что он просто ответил:       — Ну не только же Бэтмену быть героем, верно?       Через год, на Хэллоуин, она увидела до чёртиков странного человека: он был белобрысый, с интересными чертами лица, четко выраженными впалыми щекам и широким ртом. И он приподнимал капот машины, когда какой-то женщине потребовалось что-то сделать с колесом. Одри не поняла, зачем они приподнимали машину, но факт оставался фактом — рандомный мужик помог рандомной женщине, держа машину до тех пор, пока она не сказала «Я закончила! Спасибо!».       На самом деле событий таких было много. Всегда находились герои, что не носили плащей, иногда самые-самые неожиданные. Так отец однажды назвал своего друга, прошедшего всю Вторую Мировую, героем не потому что он вместе с миллионами других людей по всей планете избавлял мир от фашизма, а потому что он смог уйти с фронта и заняться семьей после своего ранения в ногу. Его героизм, мол, заключался в том, что он понял: не все зависит от него.       И сейчас, умирая, Одри думала обо всех встреченных ею героях, о том, является ли она сама героем, или причина в одних только её храбрых и безрассудных поступках.