Путь исправления

На следующий день Чан приехал раньше положенного. Выходя из машины, он сразу обратил внимание на то, какая погода чудесная, как ярко солнышко светит и то, как вдоль стены стоит какая-то злая тётка и трясёт за грудки высокого паренька. Отдалённо слышно, как она его отчитывает, а потом суёт тому в руки валик, кипу газет и уходит, пригрозив расправой. — Доброе утро, Хенджин! — Бан Чан солнечно улыбается ему, когда подходит ближе, потому что рад с порога увидеть знакомое лицо и тот же комбинезон, и не же банданы. В ответ Джин кривит гримасу непонимания, а после, убирая козырёк из руки от лица, просто кривится от яркого солнца. — Ну здрасте. Че надо? — Я все думал, что это за квадраты других цветов на школе такие, а это так тебя принуждают свои же приступы вандализма замалевывать, — смеётся Чан, поднимая с земли пока ещё не вымазанную газетенку. — Не вандализм, а искусство. А я то че. Многие тут балончиками орудуют, но чуть что — я крайний. Хотя плевать, хоть всю школу заставьте перекрашивать. Рисовать не перестану. — Я смотрю, ты упорный. Твои бы способности, да в нужное русло, — парирует Чан, заканчивая газетный оригами и надевая на и так выжженную осветлителями головушку Хенджина самодельную пилотку. — А вам бы перестать разговаривать как дед. — Увидимся, Хенджин! — В следующей жизни! Войдя в кабинет психологии, где, предположительно, можно найти Ли Минхо, Чан видит круг из стульев, на которых сидят учащиеся. Он думает, что помешал и уже было хотел уйти, но кошачьи глаза за увеличительными линзами быстро находят его. — Господин Бан, ну что же вы, — встаёт Минхо со своего стула, утягивая Чана в круг и усаживая на свободное место, — садитесь. Ребята, знакомьтесь, господин Бан. Он к нам в центр с особым заданиям из одной хорошей компании, а пока считайте его просто гостем на нашем уроке. Дальше происходит что-то вроде тренинга. Стулья, очевидно, должны стоять по кругу, чтобы было ощущение единения и каждый видел друг друга, но на деле фигура напоминает что-то вроде ломанного овала-инвалида, как будто участвующие в происходящем дети не дружат с геометрией. Чан просит переставить свой стул и садится так, чтобы хоть чуть-чуть исправить грубую асимметрию и закрыть собой дыру между двумя людьми. — Итак, продолжим… На ком мы остановились? Ах, да, Феликс. Каким цветом ты можешь описать свое состояние сейчас? — спрашивает Ли Минхо. Чан оборачивается на источник звука и, оказывается, что подле него как нельзя кстати сидит именно тот, кого он планировал найти. Он радуется, говорит ему «привет», но тот не реагирует и, судя по скрещенным рукам и сведенным к переносице бровям, Феликс очень недоволен не то его его неожиданным появлением, не то тем, что его потеснили, а может и в принципе своим присутствием здесь. Кто ж разберёт. — Черный, — твёрдо отвечает он, на что кто-то цокнул, кто-то выплюнул «еще б что он сказал». — Феликс, — тепло обращается к нему психолог, — ну посмотри, какая погодка чудесная. Может хоть немного твоё настроение не такое, как всегда, солнце моё, м? — Хорошо, — устало выдыхает Фел, — серый. — Воот, уже хорошо, молодец. Так, следующий… — Извините, можно выйти? Феликс быстрым шагом покидает кабинет, пока Чан пытается его нагнать. — Феликс, эй, ты на меня за что-то в обиде? Или что? Почему ты убегаешь? — Чан пытается его схватить и развернуть к себе, но быстро перестаёт это делать, потому что от его прикосновения Фел шипит, словно ужаленный, быстро вырываясь. Как будто касания и правда приносят ему боль. Поэтому Бан, извинившись, просто преграждает собой дорогу, — я здесь, чтобы найти несколько клёвых ребят и подарить им светлое будущее популярного айдола, — Феликс молча слушает его с без эмоциональным лицом, — у тебя очень необычный голос, поэтому предлагаю тебе быть первым в составе группы, которую я собираю. После этих слов Феликс смотрит на него странно. — Ты идиот? Ничего просто так не бывает. Я, поверь, уже достаточно повстречал людей, которые обещали мне что-то светлое. Как минимум, первыми это должны были предоставить родители как что-то само собой разумеющееся. Но, упс, какая жалость, — иронично, — и этого не было. Так что будь другом, свали. Бан Чан пытается чем-то ответить, но его уже не слушают. Сначала в ответ простой игнор параллельно с шагами в сторону выхода, а потом Феликс снимает со своей шеи крупные наушники и надевает их, полностью отгораживаясь от реальности. Чан думает, что наверное каким-то образом парня могло обидеть то, что его обманули. Но это ведь он сам обманулся, приняв, быть может, Чана за ровесника или старшека. «…или это в целом к этому готу нужен какой-то особый подход?..» По пустым коридорам урочного времени, по которым решил немного прогуляться Бан, погруженный в свои мысли, разносятся отдаленно ритмичные звуки стука и шлепков, которые по мере приближения к тупику с парой туалетов, усиливаются. Но он, продолжая вышагивать вперёд, все ещё их не замечает. — Ах! Ммм… Да! Да… Джинни! Сильнее… — Тихо. Бан Чан низко опустив в раздумьях голову, заворачивает в эту сторону и открывает дверь. Ступор. Его тут же сковал ступор. И не сказать, что ему хотелось посмотреть на то, как трахаются малолетки. Просто не ожидал. Не ожидал увидеть такое в стенах учебного заведения посреди урока. Прямо напротив двери к стене был прижат щупленький бледненький мальчишка с миловидной мордашкой и короткими чёрными волосами, который как маленький ёжик не переставая ухал и охал, щуря до невозможности увидеть глаза свой лисий-кисий взгляд. Казалось, будто он одновременно парит в воздухе и бьётся о стену, но на его лице была скорее гримаса наслаждения, нежели отвращения. Его партнёр легко держал его на весу, подхватив под островатые коленки, и, также пыхня, совершал быстрые фрикции. — Джи… Дж…ннниии… Хах… Я скоро. — Да тише ты! Тонкие руки хрупкого парнишки лежали на спине другого, обвив шею, и, в такт поджимая длинные пальцы, не имели смелости ухватиться как следует. В стенах этой школы мозг Бан Чана периодически подтормаживает, ибо вновь он только сейчас обработал информацию о том, что трахающий другого парень, стоящий к нему спиной, находится как бы в увиденное им уже ранее джинсе, усыпанной пятнами… — Фаааак… Тот малыш, лицо которого было направлено в сторону двери, медленно разлепил свои узкие глазки и, установив зрительный контакт с Баном, продержал его достаточно долго, прежде чем что-то предпринять. — Джинни! Джинни! — мальчишка забарахтал ножками вверх-вниз, отбивая держащего его прямо по ребрам, явно словив панику, пытаясь тем самым воззвать к разуму своего партнёра, — остановись, Хенджин! Хван Хенджин! — Да блять, Йенна, так сложно потерпеть немного…нгх, я почти… Лицо парня, все ещё обращенное к Бану, по логике, должно было воспламениться огнём от всей этой ситуации, как сейчас горело оно у самого Чана, но вместо этого парень стал лишь бледнее белоснежной настенной плитки, глаза его остекленели, а руки повержено опали. Наконец-то оцепенение отпустило тело Бан Чана, и он быстро ретировался, случайно задевая дверь. Та глухо ударилась о стену, далеко разнося эхо этого стука, пугая и в мгновение останавливая Хенджина, который от того, что был пойман, в миг остановился и почувствовал полоску колющих холодом иголок вдоль своего позвоночника, резко оборачиваясь. — Блятьблятьблять, Чонин, блять, — Хенджин за секунду приземлил Чонина, с болью спрятал свое пульсирующее достоинство обратно под джинсу, выскакивая пулей вслед за ебаным вуайеристом. Чонин же совсем потерялся, неподвижно простояв добрых пять минут, медленно собрал себя. Его внезапно замутило, желудок начало брать лёгкими спазмами, и от того испуга захотелось освободиться от ненужного. Он поднял с пола газетную пилотку, разукрашенную во все цвета радуги и украшенную цветами, которая упала с его головы и была подарена Хенджином около получаса назад. Держа ее в своих руках, сложенных лодочкой, он нежно посмотрел на неё и подальше отложил. А потом быстро забежал в дальнюю кабинку, засовывая два пальца в рот… — Стоять, блять, — несся по коридору Хенджин, выкрикивая ругань и проклятья. Бан Чан вроде как взрослый человек и не хотел убегать, но слыша такие страшные угрозы подростка, как-то само собой ускорял шаг, — это вы? Стоять! Джинн вскоре нагнал старшего, отводя где потише и подальше в сторону. — Ну? Что я должен сделать за ваше молчание? — в лоб спросил он, — зачем-то же вы сюда прикатили. — Создать исправительный лагерь и взрастить из группы подростков айдол-группу, — на одном тяжёлом выдохе ответил Чан, видя взрослую серьёзность в глазах парня напротив, который уже перерос его почти на голову, что как будто больше придавало вес его решимости, — Бан Кристофер Чан, — протянул он руку. — Я согласен. Хван Хенджин. У меня только одно условие: Ян Чонин, с которым вы меня видели, тоже в команде. Скреплено рукопожатием.