Путь исправления

День, когда Банчану за раз удалось охватить в свою команду аж целых двух, предположительно, надежных участника за раз, он обязательно обведет в календаре красным как новое начало. Это сильно придало ему уверенности, поэтому следующий поход в центр он совершил, как только смог. Нужно было решить с агентством, непосредственно, компанией, когда начинать съёмки шоу. Привод на этом этапе оператора могло бы создать неплохой такой контент, но вот так сразу опозориться, засняв какое-то непотребство, например, что-то с рейтингом 18+ не хотелось бы, поэтому на всякий случай, Чан решил сразу обратиться к проверенному человеку. Телефонный звонок. — Да, слушаю. — Привет, Уджинни! Банчан у аппарата. — Ооо, Чанни, сколько лет, сколько зим. Давно мы с тобой не общались. Эм…я слышал кое-что о тебе и твоей ситуации в компании. Могу я об этом спросить?.. — Не стоит. Лучше сразу помоги мне. … Приезжая, так сказать, на будущую и самую первую локацию съёмок, внутри Банчана разыгралось что-то волнительное со стрекочущими под лёгкими нотками предвкушения. Чан стоит на парковке перед самым открытием центра, ожидая своего давнего друга. Уджин и Чан знакомы со времен трейни, когда оба начинали ещё несмышлеными юнцами. Банчан тогда полностью увлёкся процессом, а вот Уджина увлекло искусство съёмки, поэтому он пошёл по своему пути, обучаться и развиваться в этом направлении. Пока второй учился по данной специальности, оба активно поддерживали связь, постоянно рассказывая о своих успехах, промахах и интересных внутряках. После этого Уджину посчастливилось вернуться в компанию уже в качестве оператора. Там они вновь и встретились. Именно поэтому сейчас Уджин и мог помочь. — Где же мой сладкий маленький кингуренок? — по нарастающей повышая голос, но не жалея на него сладости, Уджин со спины навалился на Банчана с крепкими как тиски обнимашками. — Медвежонок Уджинни, — Чан вывернулся в объятиях, и два взрослых мужика, счастливые словно дети, прыгали и тискались. Правда, когда проходящие мимо дети начали тыкать в них пальцем, стало неловко. — Так какой план, коллега Бан? Вкратце обрисовав ситуацию и рассказав план, Чан уже шёл прямиком к кабинету психолога, а за ним следом, чуть не приплясывая, шел Уджин. Идея другу сердечному пришлась по душе, и сейчас он казался очень вдохновленным, что примет, да ещё и на пару со своим другом, помогая ему, участие в такой авантюре. Подходя к двери с надписью «психолог», оба услышали голос директрисы учреждения, противный и скрипучий. Очевидно, она кого-то там уже отчитывала. Банчан успел познакомиться с этой отталкивающей женщиной и сделал для себя два вывода: чтоб в этой школе был хоть какой мало-мальский порядок, именно такая жёсткая особа и должна быть у него во главе; второе — для собственного спокойствия, хоть присутствие здесь Банчана и его подручных и было заранее обговорено, лучше поменьше с ней встречаться. От греха подальше спрятавшись от неё за угол, как только дама ушла, оба вошли во все ещё не закрывшуюся дверь. — О, Банчан, его коллега, приветствую вас, — воссиял угрюмый до этого Ли Минхо, старательно натягивая тяжёлый кардигана на плечи и по привычке возвращая очки на переносицу. И как первоклассников он попросил двух сидящих в помещении парней поприветствовать вошедших. В кабине оказались именно те парни, яркие личности которых Бан запомнил: Хан Джисон, который по обыкновению был одет как знатный малолетний потаскун, но с пледом на плечах, который по ранним криками директрисы «сегодня должен намертво прикрепить его к себе степлером, чтобы прикрыть всю эту срамоту, пока матери не позвонила!»; и крепкий коренастый парень Со Чанбин, больше похожий на сутенера таких, как предыдущий персонаж, тот самый, который в первый же день появления в интернате Чана замарал содержимым своего желудка бедный цветок. Оба парней сидели, низко склонив голову, а Джисон ещё и усердно тёр глаз насильно врученной ему влажной салфеткой, чтобы смыть водостойкую подводку. Сначала из-за чёрных кругов вокруг глаз он стал походить на смешную пандочку, а позже из-под слоя, делающего его взрослее макияжа показался очаровательный детский жирок на щечках. Это оказалось намного милее на вид, чем Чан мог себе представить. Поэтому он не сдержался. — Ну вот, стал похож на нормального ребенка, — Чан сделал вид, что хочет ущипнуть его за щеку, за что Хан всерьез попытался тяпнуть зубами его палец, после чего Чанбин заржал кониной. — Будьте осторожны. Имейте ввиду, что чуть что, он не постесняется и яйца отгрызть, — Со продолжал смеяться, за что Джисон больно долбанул его каблуком своей обуви по ноге. Под завывания Чанбина, которые быстро сменили смех, Ли Минхо, потирая пальцами виски, пытался вновь настроиться на, видно, утомительный разговор, а Уджин просто охуевал с каждым новым поворотом в сторонке. — Кстати об этом, — начал психолог, — директриса словила вас обоих и привела сюда провести с вами профилактические беседу, — два парня в унисон закатили на это глаза, — я и сам этого не хочу делать, но… Со Чанбин, будь добр, расскажи нашим гостям, что вы делили в туалете. «Да ну? Мне кажется я уже знаю что, — подумал Чан, но хотел бы, чтобы это было не то, чтобы сразу сильно не пугать Уджина, — пожалуйста, не говорите этого…» — Сонни отсасывал мне в туалете, — трое взрослых выпучили глаза, Уджин сильнее остальных, а в голове у Бана орало с громкостью мегафона «Нееееет!», — нет, ну а что, у нас может быть личная жизнь, разве нет? — Со открыто гордился своей выходкой, — тем более, вы бы знали, как он классно сосёт… — Хан на эти восхваления самодовольно заулыбался и закивал. Минхо вскочил, обронил пару книг и, извинившись, ненадолго вышел, похоже, не ожидая услышать таких откровенных подробностей. — Хэй, учитель Минхо-я, ну я же для вас стараюсь, учусь всему этому, — демонстративно тоскливо вздохнул Джисон, взмахнув ему следом рукой с видом максимальной удовлетворённости. Уджин тоже отпросился выйти на улицу со словами «ну и молодёжь пошла…похоже я снова начинаю дымить». Тема следующего подрастающего поколения и его деморализации тоже волновала Бана, но немного со своей, корыстной стороны. — Эй, пс, молодёжь, кто-нибудь из вас умеет петь, танцевать, играть на инструментах? — Моя мать говорила, что я охуенно играю на нервах, — сказал Чанбин, — а вот Сонни, думаю, с удовольствием споёт вам что-нибудь горловое с таким-то разработанным горлом, — накат его дикого смеха вновь прерван, но на этот раз локтем Джисона под дых. — Ладно, а популярными хотите стать? — что-то же должно их заинтересовать. И судя по тому, как внешним видом и поведением Хан всегда привлекал к себе внимание, Бан ставил на то, что именно он согласится на такое предложение. — Там где надо, меня уже знают, — пробубнел с глазами разъяренного питбуля Чанбин, не давая слова Джисону, — а на остальное похуй. «Ладно, я попытался». В кабинет вернулся Минхо, направляясь сразу к закрытому шкафчику, достал оттуда пару плакатов с названиями «виды контрацепции» и «венерические заболевания», намереваясь прочитать в своём стиле скучную долгую лекцию. Банчан и Уджин и рады, что давно не школьники, вот и не стали им мешать. Ли Минхо, хоть и создаёт впечатление сельского библиотекаря со своей тягомотной, но очень вежливой протяжной манерой изложения мысли, в этот раз поспешно выпроводил гостей из своего кабинета, заведомо обрекая себя на час стыда, страданий и дикого смущения, однако и новое место для проведения собраний Чану нашёл. Актовый зал. Большой и просторный, со специфическим запахом старой древесины, немного пыли, но подходящий идеально. Даже картинка кадра из-за неплохого освещения могла бы получится здесь превосходной. Чан вошёл и увидел, что Хенджин и Чонин, которых отпустили с урока для этого собрания, уже сидели внутри, поэтому подумал, что вот этот момент их начала. — Уджин, снимай! — дал он команду и, как хлопушкой на съемочной площадке, дважды хлопнул руками, входя в зал во второй раз. — Здравствуйте, — легко взяв на себя роль ведущего, начал Бан, — мы находимся в центре для трудных подростков, где они грызут гранит науки, а учителя пытаются воззвать ещё и к совести, чтобы та тоже из грызла за свои проступки… Хенджин и Чонин, которые сидели буквально через одно место друг от друга, тут же повернули головы на него. — Эээ, это че такое? — вскочио и заорал Хенджин, одной рукой прикрывая свою голову, а другой и корпусом загораживая Чонина, — какого? А сказать никак, что снимать будешь, я б хоть башку покрасил. «Всё цэ хуйня, давай по новой», — подумал Чан, а сказал, — Так, Уджин, пока вырубай, — и уже обращаясь к парням, — привет ребята! — Ага, виделись, — Хеджин удостоил его недоверчивым взглядом, возвращая свое положение к расслабленному, закидывая на спинки кресел все свои бесконечные конечности. Чонин поправил свою одежду, отбросил длинную чёлку с глаз и вернулся в прежнюю зажатую позу, — нафига мы здесь? — Нафига мы здесь, Банчан-хенним, — поправил его Чан, — и не нафига, мы все-таки дальше будем всю эту нашу канитель снимать, поэтому чуть-чуть, как это на доступном, фильтруем базар, андерстэнд? — Более чем, Банчан-хенним, — двери-маятники со скрипом открылись, и в актовый самой величественной походкой, будто не по старому ворсистому половику, а по самой что ни на есть настоящей красной дорожке, прошёл… — Хан Джисон, собственной персоной. — Бляяяяять, — протянул Джин, откинул голову и агрессивно рявкнул, —пидорасов не приглашали. — Да? — наивно, — а че ж тогда ты здесь? Вихрем взрыв на ноги, Хенджин подлетел к Джисону, вхватил его за шкирняк и, широко замахнувшись, крикнул «тебе въебать?». — Успокойтесь, ребята, — спешно попросил Уджин, уже готовый бросить камеру и кинуться их разнимать. — Ой-ей, какие мы нежные, — Хан легким движением высвободился из ослабшей хватки, спустился ниже на рядов эдак пять и сел скраю. — Спасибо что пришёл, Джисон. Ты принят в нашу команду. А теперь о главном…