Меч, Корона и Посох. Часть II "Корона"

За исключением порта, Тарсейл был типичным мэгляндским городом: те же здания, не выше четырёх этажей, школы, поликлиника, магазины, церкви, другие здания. Как любили все мэгляндцы, в городе имелось несколько парков. Однако, больше половины Тарсейла занимал грандиозный порт, в гавани которого стояли корабли самых разных форм и самой разной парусной оснастки с самыми разными флагами на мачтах. К тому же, по Хартии Мэглянда — основного закона страны, Тарсейл вместе с остальными портовыми городами и столица Мэглянда Юпитериан не принадлежали никакому из племён, равно, как и территория Спецлицея и Спецгимназии. Эйрент и Дриаден, подлетая к порту, любовались городом. Особого внимания заслуживали два маяка, стоявшие по обе стороны в обширную гавань. Они были видны издалека; если бы не их местонахождение и вполне утилитарное предназначение, их можно было бы принять за какие-то живописные колонны, и посмотреть на них ежегодно приезжало, приплывало и прилетало множество туристов. И вот, под крыльями Ротбара и Айзена развернулась панорама гавани Тарсейла. Всюду, куда хватало глаз, в тёмно-синее море, ярко блестевшее под солнцем и украшенное белыми пенистыми верхушками волн, вдавалось множество пирсов и причалов. Причалы были заняты большими судами; к пирсам швартовались корабли помельче: яхты, шаланды и другие. Вокруг мегафальков шныряли стаи крикливых чаек и других морских птиц. На этих птиц обычно охотились мегафальки, но в тот момент желудки у них были полны; так что они не выказывали интереса к объекту своей охоты. Братья дали птицам сигнал снижаться. Как только они приземлились и спешились, их оглушила многоголовая многоязыкая толпа. Вот здесь Эйрент и оценил, насколько Мэглянд, который он раньше считал каким-то чуть ли не изолированным государством, был на самом деле страной, находящейся в гуще жизни остальной Антагеи. Доселе существовавшая иллюзия Эйрента была связана с тем, что он раньше находился исключительно в среде, связанной именно с Мэгляндом, будь то семья, родственники, одноклассники, одногруппники по Спецлицею, даже вожди остальных племён Мэглянда, в спасении которых из зоргаданского плена Эйрент принимал деятельное участие, и вот теперь коллеги по службе в администрации племени. Границы мироощущения Эйрента стали раздвигаться, когда он познакомился сначала с бароном Дио-Ринмаром и остальными девонами, а потом и с тётей Айриной на том пароходе, что вёз войска Мэглянда к месту финальной битвы с зоргаданцами. И вот теперь вокруг Эйрента и Дриадена сновала, бегала, носилась со всевозможными грузами, оживлённо жестикулируя, болтала, смеялась, ссорилась на неизвестных Эйренту языках многочисленная толпа. В глазах юных ихтифрогменов, крепко державших под уздцы сильно нервничавших мегафальков, рябило от многообразия и пестроты фасонов и окраски одежды присутствовавших здесь людей. Наряду со вполне обычной по виду одеждой, а на Земле этот фасон назвали бы европейским, присутствовали и восточные одеяния: местами братья видели даже длинные халаты и тюрбаны. Недалеко от места, где в полной растерянности стояли братья, находился даже небольшой рынок, где торговали всевозможными товарами и различной снедью. До юношей доносился такой запах, что у них поневоле заурчало в животах. У Эйрента, да как и у Дриадена, имелась небольшая сумма денег, и они, не в силах противостоять соблазнительному запаху, переглянулись и двинулись на его источник. Мегафальки отправились за ним. Внезапно они увидели, что со стороны рыночка к ним быстрым шагом направляется какой-то человек, по виду вурдимен. Когда он приблизился, они заметили, что он был одет в обычную мэгляндскую одежду, но под воротником нижней рубашки виднелся галстук, который Эйрент раньше видел у девонов, да был накинут плащ, по-видимому, того же происхождения. На грудь свисала золотая цепь с эмалированным кулоном; на кулоне, окружённые цветами флага Мэглянда, красовались два скрещенных якоря. — Я — Ладаман Вильмонит Фульбер, старший смотритель и начальник Тарсейлского порта. А вы кто такие? — немного раздражённым голосом обратился к ним по-мэгляндски человек. — Мы ихтифрогмены, — переглянувшись с Дриаденом, ответил Эйрент. — Это я и сам вижу. А с какой целью вы сюда прибыли? — тон господина Фульбера неожиданно стал весьма любезным. — Вы бы хотели купить место на каком-нибудь корабле? — Нет, господин Фульбер, — объяснил ему Эйрент. — К вам в порт должен сегодня прибыть корабль из Девонгландена, называется «Морская дева». Нам нужно встретить с этого корабля одного человека. — А, понятно, — на миг в голосе начальника порта послышалось лёгкое разочарование, но он вытащил из большой сумки, висевшей у него на боку, твёрдую папку с прикрепленным к ней листком бумаги и посмотрел туда. — Так, посмотрим… Ага, вижу… Да, сегодня действительно в наш порт прибывает судно из Девонгландена с таким названием. Только вам надо подождать примерно часа два или три. — Хорошо, — переглянувшись с братом, кивнул Эйрент. — Вы что, не знаете, что с мегафальками нельзя присутствовать в торговых местах? — вдруг взглянув на птиц, как будто впервые их увидел, резко сказал начальник порта. — Извините, но мы здесь впервые, — продолжал Эйрент, — и многого здесь не знаем. — Ладно, — смягчился господин старший смотритель Тарсейлского порта. — А где можно оставить мегафальков? — спросил молчавший до сих пор Дриаден. — Идёмте, — сказал господин Фульбер. Они прошли в то самое обширное помещение, крытое светло-коричневой черепичной крышей, которое братья видели с воздуха при подлёте к порту. Это оказалось самое обычное гнездо для мегафальков, на тот момент заполненное птицами лишь наполовину. Господин Фульбер показал ихтифрогменам место, где они могут оставить своих мегафальков. — Красивые птицы, — одобрил он и показал на чёрно-белого мегафалька при входе. — Это мой Лантур, я на нём часто совершаю осмотр порта с воздуха. Ихтифрогмены кивнули, пристраивая Ротбара и Айзена. Успокоив вконец разволновавшихся птиц очередными почёсываниями уголков клювов, они простились с ними и направились вслед за начальником порта на улицу. — «Морская дева» пришвартуется к пятому причалу, — сообщил господин Фульбер ихтифрогменам, прощаясь с ними и уходя по своим делам. Эйрент и Дриаден решили провести оставшееся до прихода корабля время на том самом маленьком рыночке, куда они хотели направиться поначалу. Нужную им информацию они получили и решили немного расслабиться. Денег, как оказалось, было достаточно, и они, сперва хорошо перекусив в рыночном ресторанчике, решили купить родне подарки. Для отца они приобрели хорошую кожаную папку для документов, которые он часто возил с собой домой и на работу. Для матери присмотрели симпатичную зимнюю шапку, меховую, украшенную сверкающим камушком. Для сестёр предназначались различные украшения, симпатичные канцелярские товары, а для Флорены — книгу по истории Антагеи, которую они для неё долго искали и купили только здесь. Арлину же купили дорожную сумку — ведь ему предстоял отъезд в Спецлицей. Они отнесли покупки в портовое гнездо, где положили их в седельные сумки, и вернулись на пристань. Найдя пятый причал, они удивились скопившейся там огромной толпе. Неужели так много людей встречают корабль из Девонгландена? Но факт остаётся фактом, и ихтифрогмены принялись вместе с остальной толпой всматриваться в синюю морскую гладь. Где же корабль? Минут пятнадцать ожидания, и на морском горизонте вдалеке появилась крупная белая запятая. В толпе зашептали: «Он!» «Наконец-то!» «Морская дева!», и братья поняли, что дождались. Запятая с каждой минутой становилась всё больше, пока в ней не стали угадываться очертания корабля, который, в свою очередь, принялся увеличиваться в размерах, пока не стал огромным судном, с тремя высокими мачтами, увенчанными громадой парусов, бросавшими тень на светло-голубые борта. Нос красавца-корабля украшала фигура девушки с волосами, выкрашенными золотой краской. Корабль подошёл вплотную к пристани, и Эйрент прочёл на его борту надпись золотыми буквами: «Морская дева». Над линией бортов виднелись фигуры людей — очевидно, команды и пассажиров. Все они стояли, смотрели на пристань, радостно кричали, улыбались и посылали воздушные поцелуи. — Они что, всегда такие? — спросил Эйрента Дриаден, когда тот по его просьбе перевёл название корабля. В такие минуты Эйренту было досадно, что наряду с остальными членами семьи брат забросил изучение девонского языка. — Какие? — спросил его старший брат. — Ну, шумные такие. Вон, как кричат! — Не думаю, — спокойно ответил ему Эйрент. — Они радуются, что плавание закончилось. — Ага, — только и сказал Дриаден, продолжая разглядывать корабль. Команда корабля тем временем начала швартоваться: загрохотала якорная цепь, увлекая якорь на дно, паруса убирались, на берег были поданы сходни. Затем по сходням на берег начали сходить пассажиры корабля. Братья встрепенулись и впились в толпу пассажиров глазами. Публика сходила на берег совершенно разная. Там были и военные в полном вооружении, и молодые парочки, и священники в длинных сутанах разных конфессий, и супружеские пары с детьми, и девушки в сопровождении пожилых женщин, и множество молодых и не очень дворян со свитой, по-видимому, из слуг. Пассажиры почти уже все сошли с корабля, а Эйрент и Дриаден не спускали глаз с их длинной вереницы. По мере прохождения пассажиров ими всё больше овладевало беспокойство. Где же барон? Неужели его не будет? И вот, среди последних пассажиров, они увидели красивого молодого человека, одетого в нарядный тёмно-синий костюм, фасон которого Эйрент видел раньше на герцоге Вантрагерте, вместе с вождями спасённом из зоргаданского плена. На молодом человеке был длиннополый кафтан, вышитый серебряным позументом и маленькими жемчужинами. Под ним виднелся голубой жилет; вырез на груди которого был занят пышным кружевным воротником, заколотым брошью с переливавшимся на солнце сапфиром. Короткие, по колено, тёмно-синие штаны, белые чулки, коричневые башмаки с бриллиантовыми пряжками, тёмно-синяя шляпа и свисавшая на левый бок перевязь с ножнами меча завершали наряд молодого человека. Вслед за ним следовал человек в костюме попроще тёмно-коричневых и чёрных тонов; в руках он нёс довольно объёмный баул. Нарядный молодой человек сошёл на шестиугольную плитку пристани, затем с удовольствием потянулся обеими руками, посмотрел на солнце и широко улыбнулся. После этого он что-то сказал своему спутнику и принялся осматриваться. За это время толпа на пристани практически разошлась, и двое ихтифрогменов стояли там почти одни. Нарядный молодой человек увидел юношей, и на лице его снова появилась радостная улыбка. Он снова что-то сказал сопровождающему, и они вместе направились к ихтифрогменам. По-видимому, он узнал в одном из них того, с кем они переписывались всё это время и с кем расстался больше полутора лет назад. — Эйрент Гамильтон, мой мэгляндский друг! — это действительно оказался Рёгин Франмар Тонгир, барон Дио-Ринмар, долгожданной собственной персоной! На Эйрента весело глядели чёрные глаза барона, а сам он то и дело поправлял обрамлявшие овальное лицо локоны чёрных волос, которые трепал морской ветер. ― Да, барон, ― широко улыбаясь, подошёл ближе Эйрент. Несколько минут они молча разглядывали друг друга и улыбались. Потом, повинуясь внезапному порыву, крепко обнялись и поняли, насколько соскучились друг по другу. Как же их сдружил тогда тот суровый заснеженный остров, хоть и вражеский! Ведь ни для кого не является секретом, что совместная работа, а ихтифрогмены бок о бок с девонами сражались с зоргаданцами, сильно сближает людей и зачастую делает их друзьями, даже если до того они были чужими друг другу. ― Как прошло плавание, барон? — спросил Эйрент, когда объятия, наконец, закончились. — Прекрасно, — ответил барон Дио-Ринмар, — разве что Грольф, мой слуга, однажды чуть не отдал душу Касториосу… — Отчего? — спросил Дриаден, которому Эйрент переводил весь разговор. Он уже отошёл от первого шока встречи с девонским дворянином, о котором раньше слышал только из бесед с братом. — От морской качки, — пояснил барон, — но сейчас он полностью от неё оправился. Да, Грольф? — Да, господин барон, — ответил слуга, кланяясь. — Ваше благородие куда дальше изволит? — Да, — одобрил вопрос слуги барон. — Нам надо в Ихтитеун, хорошо бы пароходом. А слуга мой не терпит кораблей. Как быть? — Барон, — предложил ему Эйрент, — вы согласитесь отправиться в Ихтитеун на наших птицах? — Можно, — немного подумав, согласился барон. — А ваш слуга как насчёт этого? — Согласится, — уверенно ответил за слугу барон. — А вам не будет страшно лететь? — спросил, как всегда, через брата Дриаден, и Эйрент сделал себе мысленную заметку заставить брата как следует заняться девонским языком. — Я неоднократно охотился в высокогорьях Тонгарских гор, — на грани гнева отверг барон Дио-Ринмар столь бестактное предположение. Сказано — сделано. Все, и встречавшие, и новоприбывшие, последовавшие за ними, направились прямо в портовое гнездо, где Эйрента и Дриадена заждались их мегафальки. Братья были буквально оглушены ласковым курлыканьем птиц, успевших соскучиться по своим двуногим друзьям. Те сразу принялись седлать и взнуздывать их. Грольф увидел мегафальков, и его лицо исказилось гримасой ужаса. Он залился слезами и упал на колени перед господином. Он умолял его не сажать на эту страшную птицу. — Полезай, кому говорят! — обрушился на слугу барон. — Других способов добраться нет! И барон, не обращая внимание на рыдания слуги, сам направился к Ротбару, куда его пригласил Эйрент. — Барон, может, ему глаза завязать? — предложил Эйрент. — Хорошая идея! — одобрил барон. Грольфа взял к себе Дриаден; слугу насильно пихнул на мегафалька его хозяин. Эйрент и Дриаден пролили семь потов, когда закрепляли его на пассажирском месте и завязывали ему глаза широкой полосой чёрной материи, которой до того один из продавцов портового рынка перевязал одну из покупок братьев. Ту же самую операцию, только на сей раз с бароном, Дриаден в свою очередь помог произвести Эйренту. Когда все и всё было готово, Эйрент и Дриаден дали сигнал птицам взлетать, и через час были уже высоко в небе, держа курс на север, к Большому Хрустальному озеру. Вопреки ожиданиям Эйрента, барон Дио-Ринмар переносил дорогу очень легко и без видимого страха. Эйренту, грешным делом, подумалось, что барон вполне мог бы стать отличным всадником мегафалька. На привалах барон продолжал восхищаться достоинствами мегафальков, которые основательно занялись охотой. — У вас прекрасные боевые птицы, — говорил барон. — У нас в Девонгландене таких нет. — А на чём ездят у вас? — неожиданно спросил на чистом девонском языке Дриаден. Эйрент с неподдельным удивлением посмотрел на брата — уж чего-чего, а этого он от него ожидать никак не мог. Но факт оставался фактом, и Эйренту ничего не оставалось делать, как слушать разговор брата и барона. Слуга в это время занимался чисткой шляпы и ножен меча господина. — Мы ездим верхом на лошадях, — сообщил барон, ничуть, казалось, не удивившись младшему брату своего мэгляндского друга. — Ну, такие животные с копытами и длинной гривой. — У нас есть такие, — воодушевлённо сказал Дриаден, — по улицам городов они возят гиппобусы. — Я видел эти ваши повозки, — улыбнулся барон, — когда в первый раз приезжал к вам. И ехали мы до Ихтитеуна с Грольфом на больших таких повозках. — На дилижансах? — Да, на дилижансах. Следующий привал прошёл так же, за исключением того, что Грольф почти перестал бояться мегафальков, но глаза ему таки завязали снова, потому что бояться высоты он не перестал. В Ихтитеун путешественники прибыли поздно вечером. На последнем из привалов барон Дио-Ринмар попросил Эйрента, чтобы братья доставили их прямо в гостиницу. Просьба была выполнена; когда мегафальки приземлились прямо возле гостиницы «Озёрная», в ночной тишине донеслись звуки далёких курантов Ихтитеунского собора. Часовой механизм отдалёнными ударами сообщил, что уже одиннадцать часов вечера. В холле и на стойке регистрации гостиницы «Озёрная» было пустынно. Только маленький торшер скудно освещал небольшой зал. Эйрент и Дриаден зашли в этот зал; барон Дио-Ринмар и его слуга шли вслед за ними. — Где хозяин гостиницы? — нетерпеливо спросил барон. — Сейчас узнаем, — сказал Эйрент, которого тоже интересовало отсутствие персонала. — Надо позвонить, — произнёс Дриаден, указывая на колокольчик в потолке, поначалу незамеченный путешественниками. От колокольчика до пола спускался длинный шнурок, фактически неотличимый по цвету от занавески, которая закрывала пространство справа от стойки регистрации. Сейчас к тому же царил полумрак, и даже при ярком свете шнурок от колокольчика было бы найти затруднительно. — Грольф, вызови хозяина, — велел слуге барон Дио-Ринмар. Грольф взялся за шнурок звонка, дёрнул, и колокольчик залился оживлённым звоном. Через несколько минут дверь, видневшаяся за стойкой, со скрипом отворилась, и навстречу четырём путешественникам вышла молодая заспанная ихтифрогменка. — Что вам угодно? — спросила она, изо всех сил сдерживая зевок. — Добрый вечер, — сказал Эйрент. — С сегодняшнего дня в вашей гостинице забронирован трёхкомнатный «люкс» на имя Рёгина Франмара Тонгира, барона Дио-Ринмара. Пожалуйста, посмотрите журнал. — Да, конечно, — сказала девушка, беря журнал и открывая его. — Да, совершенно верно, есть такое имя, дата тоже совпадает. Сейчас вызову портье, чтобы он помог вам отнести ваши вещи. — Благодарю вас, но это не требуется, — улыбнулся барон, когда Эйрент перевёл ему предложение сотрудницы. — Мой слуга сделает это. Просто проводите нас в наш номер. Просьба барона была выполнена. Девушка проводила их в номер и сняла колпачки со светильников, заправленными всё теми же световыми каменными шарами; помещение вмиг залил яркий свет. Через Эйрента она всё показала и объяснила новым постояльцам и пообещала подать в номер ужин на двоих: ужин входил в стоимость номера. — Мне здесь нравится, — заявил барон, осматривая номер и тут же дал распоряжение Грольфу перетащить кровать из самой задней комнаты в самую переднюю. Чтобы слуга был настороже и всегда был под рукой у господина, а также при необходимости исполнять роль швейцара. Грольф тут же принялся перетаскивать кровать, по всей видимости оказавшуюся весьма тяжёлой. У него, естественно, это получалось плохо, и Эйрент сочувственно следил, как слуга безрезультатно упирался ногами в пол, тянул кровать за один конец, толкал её в другой и при всём этом обливался потом. Не в силах больше терпеть это зрелище, Эйрент привычно потянулся за магической энергией к ближайшему вектору. Набрав энергии, Эйрент поднял руки и принялся силой магической энергии поднимать кровать и перетягивать на нужное место. Когда с этой операцией было покончено, Эйрент посмотрел на своих спутников: Грольф растерянно рассматривал свои руки, барон одновременно скептически и насмешливо рассматривал слугу; только Дриаден, привыкший наблюдать различное применение магии старшим братом, стоял спокойно; лицо его, кроме крайней усталости, не выражало ничего. — Ну, всё в порядке теперь? — спросил барона Эйрент. — Да, спасибо, — отозвался барон. — Теперь я бы хотел отдохнуть. — Тогда до завтра? — спросил его Эйрент. — Во сколько нам прийти к вам? — Наверное, часам к одиннадцати утра. — Хорошо. Спокойной ночи, барон. — Спокойной ночи. Они с улыбками расстались, и затем Эйрент с Дриаденом направились домой. У них уже не было сил, чтобы отвечать на расспросы родни: по прилёте им хватило сил только поместить мегафальков в гнездо, втащиться в дом, наскоро перекусить и завалиться спать. Наступило утро. Эйрент с трудом разлепил глаза и, посмотрев на часы, в ужасе стал на них таращиться: часы показывали уже девять часов. Юноша вскочил и принялся быстро одеваться — ведь уже через два часа ему надо быть у гостиницы! Его ждёт барон! — Эйрент, ты куда? — спросила его мать. — Мама, я еду в гостиницу, мы договорились, что я буду у барона в одиннадцать часов. — Хорошо. Но ты приведёшь его к нам, чтобы мы тоже с ним познакомились? — Конечно. — Эйрент, возьми меня с собой! — попросила брата Флорена, когда он, наскоро позавтракав, торопливо спускался вниз, направляясь к гнезду. — Хорошо. Ты готова? — Разумеется. — Эй, а про нас ты забыл? — раздался упрёк Дриадена позади Эйрента, когда он седлал Ротбара. Юноша обернулся и увидел брата, который в сопровождении Арлина тоже шагал к гнезду. — Ладно, — добродушно улыбнулся Эйрент, продолжив своё занятие. — Летим уж. Через час четверо Гамильтонов спешились возле гостиницы «Озёрная». Возле здания царила суета: приехали запряжённые лошадьми фургоны, в которых в Мэглянде возили провизию, кроме того, кто-то из новоприбывших постояльцев ругался с девушкой, сотрудницей стойки регистрации, а также окрики метрдотеля, который то и дело посылал поставщиков к чёрному входу гостиницы. — Что здесь происходит? — раздалась сверху громкая фраза на девонском языке. Эйрент с братьями и сестрой подняли головы и увидели высунувшегося из окна барона Дио-Ринмара. На его голове виднелось что-то белое, пучками выделявшееся на фоне чёрных волос. — Барон, вы уже проснулись? — крикнул ему Эйрент. — Да, монсэр Гамильтон, — отозвался барон. — Заходите, сейчас оденусь! Эйрент и остальные поднялись в номер и увидели, что Грольф вовсю был занят одеванием господина. К этому времени барон уже был одет в белую рубашку с пышным жабо и такими же манжетами, штаны по колено, в этот раз бордовые, белые чулки и башмаки. Когда они вошли, слуга одевал на хозяина длинный жилет. Верхний камзол висел наготове на кресле. — Не соблаговолите ли вы подождать немного, любезные монсэры и монисса, пока я не закончу свой туалет? — произнёс барон, поднимаясь с места и указывая пришедшим на кресла, которых в номере было пять штук. — Да, конечно! — сказал Эйрент, знаком приглашая брата и сестёр сесть в кресла, указанные бароном. Все они принялись во все глаза наблюдать за процессом: ведь не каждый день на твоих глазах человек облачается в столь диковинные одеяния. Грольф взял камзол, на сей раз бордовый с золотистым позументом, и подошёл к хозяину. После облачения барона в камзол, причём слуга бережно и тщательно вытащил из рукавов манжеты рубашки и расправил их, настала очередь причёски. Грольф встал рядом с господином и принялся вытаскивать из его волос те самые белые пучки, на месте которых оставались красивые туго завитые локоны. Эйрент глянул на брата и сестёр: Дриаден наблюдал за одеванием барона с интересом, смешанным с некоторой долей насмешки; на лице Флорены виднелось восхищение; Арлин же во все глаза рассматривал меч барона, лежавший на небольшом диванчике возле окна. Эйрент понимал этот интерес младшего брата: ведь совсем скоро тот уедет в Спецлицей. Через некоторое время, когда Грольф накинул на хозяина перевязь с ножнами меча, барон объявил, что готов. Эйрент дал знак своим, чтобы те вставали с мест. Покинув номер и сдав ключ от него на стойку регистрации, они вышли на улицу. — А вы, монсэр Гамильтон, не носите меч? — удивлённо спросил барон Дио-Ринмар Эйрента, окидывая его внимательным взглядом. — Зачем? — удивился Эйрент. — Сейчас же нам никто не угрожает. — Как же вы беспечны, дорогой монсэр Гамильтон! — с лёгкой укоризной покачал головой барон. — И это вас ничему не научило нашествие зоргаданцев! — Почему же? — возразил Эйрент и тут же применил принятое в королевстве Девонгланден вежливое обращение. — Монсэр барон, наша страна скоро направит в Девонгланден посольство, чтобы к нам приехали ваши соотечественники научить нас воинскому искусству. — Очень хорошо, — просиял барон. — Для вас это будет очень полезно. Оставив мегафальков в гнезде при гостинице, они отправились в прогулку по Ихтитеуну. Последние десять дней Месяца Плодов выдались необычно тёплыми, хотя порой с озера доносился довольно свежий ветерок. На деревьях не было ни намёка на конец лета — они пышно зеленели кронами, хотя обычно к этому времени появлялись первые жёлтые листья. Так что с погодой им несказанно повезло. Эйрент, Дриаден, Флорена и Арлин водили барона Дио-Ринмара по Ихтитеуну, рассказывали ему об истории Мэглянда, племени ихтифрогменов и Ихтитеуна в частности. Эйренту как переводчику пришлось много потрудиться, и он в очередной раз взял себе на заметку, чтобы члены его семьи, братья и сёстры особенно, как следует занялись девонским языком. Слуга Грольф следовал за ними и не уступал своему господину в выражении восхищения увиденным. По пути они зашли в одно из отделений Мэгляндского банка, где барон Дио-Ринмар обменял девонгланденские талеры на талеры мэгляндские. Иначе оплатить номер в гостинице для него не представлялось возможным. За два часа они обошли все туристические места Ихтитеуна — монумент Первым вождям ихтифрогменов, побывали в краеведческом музее, затем сходили посмотреть на первый в истории чудом сохранившийся каменный дом. Ихтифрогмены этот дом называли ровесником Мэглянда, и это было справедливо — дом был всего лишь на сотню лет моложе самой страны. Также они посетили ряд других интересных музеев в Ихтитеуне. Об Ихтитеунском соборе и говорить не пришлось — когда они туда зашли, там полным ходом шла служба, которую служил сам настоятель собора отец Бикарей, а одним из служкой был всё тот же арит Соргин. После службы отец Бикарей и арит Соргин сердечно приветствовали сына своего одногруппника по Спецлицею и бывшего одноклассника, а также его спутников. Потом все вернулись в гостиницу и оттуда на мегафальках отбыли на Зелёную улицу, дом двадцать четыре, где, судя по запаху, царившему по всему дому, Латона Арлинит Гамильтон расстаралась с праздничным обедом. Перед этим Эйренту и Дриадену пришлось повозиться, развязывая пассажирские ремни, которыми им пришлось крепить уже не по одному, а по два пассажира. — Мама, это и есть Рёгин-Франмар Тонгир, барон Дио-Ринмар, — представил Эйрент гостя матери, когда вся компания буквально ввалилась в дом Гамильтонов и предстала перед хозяевами. — Очень приятно, — ответила нарядно одетая Латона, когда сын перевёл ей приветствие и комплименты барона. Судя по заметно порозовевшему лицу, эти комплименты, сказанные титулованным лицом, ей очень сильно польстили — Спасибо, монлед Гамильтон, — перевёл Эйрент матери ответ барона, обратившегося к ней по-девонски и в изысканном поклоне поцеловавшего ей руку. Пока они разговаривали, от своих друзей Паррингтонов пришла бабушка Аквилегия. Завидев барона, она широко улыбнулась, и Эйренту, наблюдавшему за этой сценой, показалось, будто бабушка помолодела лет на двадцать. Ещё бы: после нескольких десятилетий она впервые увидела соотечественника! Эйрент представил бабушку и барона друг другу, а бабушка Аквилегия не выдержала и сразу заговорила с бароном на родном языке. Тот обрадовался и сразу поддержал разговор. — Прошу всех к столу! — провозгласила Латона, покинув было прихожую и снова появившись в ней со стороны кухни. Рядом с ней стояли Ипатия и Раймона, помогавшие ей на кухне. Праздничный по поводу приезда барона обед пошёл на удивление весело. Пришёл вернувшийся с работы Рендом и вместе со всеми сел за стол с накрахмаленными салфетками, вином в хрустальных графинах и фруктами в хрустальных же вазах. Да, действительно монлед и обе мониссы Гамильтон постарались на славу! За столом шёл оживлённый разговор; Эйрент трудился вовсю, переводя как с мэгляндского на девонский, так и с девонского на мэгляндский. Единственные, кому за столом не был нужен переводчик, были два девона — бабушка Аквилегия и барон Дио-Ринмар. Грольфа хозяин поначалу отправил на кухню, чтобы помогал монлед Гамильтон. Латона же хотела усадить слугу вместе со всеми, но Грольф сам воспротивился этому и продолжил помогать хозяйке, чем её покорил. Но по окончании обеда, когда все отправились в гостиную, она заставила таки его сесть и поесть. В гостиной беседа продолжилась. Барону был показан альбом со светописной историей рода Гамильтонов; показ сопровождался комментариями, которые, как всегда, перевёл на девонский язык Эйрент. Потом пришла очередь барона рассказывать о Девонгландене, его городах, королях и истории, и за этим последовал обратный перевод на мэгляндский язык. На этот раз в роли переводчика решила выступить бабушка Аквилегия, предложившая старшему правнуку сменить её. Эйрент с радостью согласился. Вдруг напольные часы зашипели и отбили десять часов вечера. Барон Дио-Ринмар поднялся с места и в самых вежливых и изысканных выражениях откланялся, осыпав цветистыми комплиментами гостеприимный дом, очаровательную хозяйку и рачительного хозяина, а также своего мэгляндского друга и его братьев и сестёр, давшим ему возможность познакомиться с этими замечательными людьми. В общем, вечер прошёл прекрасно, вопреки опасениям семьи Гамильтонов. Эйрент сам отвёз барона и его слугу в гостиницу. Когда он сопроводил барона в прихожую, то услышал негромкий, немного недовольный, голос бабушки Аквилегии: — Надеюсь, вы выучите, наконец, девонский язык, а то столько времени тратится на перевод. Потом раздались её шаги, и бабушка Аквилегия вышла проводить гостя. — Очень приятно было с вами побеседовать, монлед Гамильтон, — произнёс он, целуя её морщинистую, но всё ещё изящную руку, — надеюсь в скором времени продолжить с вами общение. — Выражаю такое же желание, монсэр барон, — ответила она, делая изысканный реверанс, и глаза барона расширились от невысказанного удивления: не каждый день видишь элементы придворного этикета в столь неподходящей для этого обстановке. На следующий день бабушка Аквилегия попросила старшего правнука отвезти её к барону. К тому времени, как Эйрент и его прабабушка прибыли в гостиницу, барон уже был полностью одет и сидел в кресле, смотря в окно. Грольф наводил порядок в вещах хозяина. Оба обитателя номера обернулись на скрежет двери. — А, монлед Гамильтон! — обрадовался он, вставая навстречу гостье и своему другу, который на сей раз был только сопровождающим. — Садитесь, дорогая моя, садитесь сюда! И вы садитесь, монсэр Гамильтон. И барон Дио-Ринмар, взяв бабушку Аквилегию за обе руки, посадил её в одно из кресел. Затем он послал Грольфа за вином и какими-нибудь закусками к нему. — Очень признательна за приглашение, — улыбнувшись, сказала бабушка Аквилегия. Весь разговор вёлся на девонском языке. Несколько минут все сидели и молчали. Барон Дио-Ринмар всё это время внимательно рассматривал морщинистое лицо пожилой мэгляндки, которая не могла взять в толк подобное внимание барона. — Ваше лицо, — наконец, сказал он, чтобы объяснить своё пристальное внимание, — кого-то мне напоминает, но я не могу понять, кого. — Может быть, — уклончиво произнесла бабушка Аквилегия. — Мне кажется, что вы, монлед Гамильтон, очень похожи на... Впрочем, буду по порядку. Мой прадед, барон Сверт Хагаль Тонгир, барон Дио-Ринмар, служил королю Людегеру Первому Сильному, и одной из наград за службу был портрет короля, который висит в каминном зале моего родового поместья. — Ого, — вырвалось у Эйрента, но барон и его прабабушка, увлечённые друг другом, не обратили на его возглас никакого внимания. Они даже не заметили, как вернулся Грольф с вином и нехитрой едой. — А что дальше? — спросила бабушка Аквилегия, по-видимому, заинтересовавшись этой историей. — Я застал ещё то время, когда был жив мой прадед, — продолжал барон. — Он пережил моего деда, своего сына, рано погибшего на охоте, так что он, по сути, воспитывал своего внука — моего отца, был свидетелем его женитьбы и моего рождения. Мне было десять лет, когда он умер, но буквально незадолго до смерти рассказал мне историю про свою службу Людегеру Первому, когда я заинтересовался его портретом. Поскольку мой прадед почти всё время проводил в гарнизоне крепости, куда король назначил его комендантом, он не имел возможности много находиться при дворе. Но, когда он в очередной раз приехал в столицу с отчётом королю о состоянии крепости, он застал двор в состоянии сильного шока и прострации, короля и его сына в гневе и отчаянии, а королеву — в слезах. Он спросил у одного из придворных, что же случилось, ему ответили, что накануне сбежала младшая из дочерей короля принцесса Арнегунда. Тут Эйрент услышал, как сидевшая в соседнем кресле бабушка Аквилегия тихо охнула. Он протянул руку и слегка сжал её пальцы. — Что-то не так, монлед Гамильтон? — озабоченно повернул к ней голову барон. — Да нет… просто… — А всё-таки? Вам плохо? — лицо барона Дио-Ринмара выражало сильное беспокойство. — Может быть, вам следует посоветоваться с вашим внуком, он же врач? — Бабуль, может, скажешь барону? — многозначительно шепнул Эйрент бабушке Аквилегии. — Монсэр барон, — начала бабушка Аквилегия. — наверное, вы сочтёте то, что я скажу, маловероятным и совершенно сумасбродным. — Что вы хотите этим сказать? — поднял бровь барон. — Дело в том, что та сбежавшая принцесса Арнегунда — это я. — Что? — вскочил с места барон. — Это совершенная правда, барон. Я — младшая дочь короля Людегера Первого и королевы Менвиллии принцесса Арнегунда. А прозвище Аквилегия мне дала моя мать. И бабушка Аквилегия рассказала барону ту самую историю, которую она уже рассказывала старшему правнуку. По мере разворачивания событий рассказа, лицо барона, поначалу скептическое, выражало всё больший интерес и становилось всё более внимательным и, как показалось Эйренту, даже каким-то почтительным. — И вот, когда скончалась моя мать Менвиллия, она была похоронена здесь, по мэгляндскому обычаю, — закончила бабушка Аквилегия. Вдруг барон встал и сделал то, чего от него не ждал никто. Он отошёл на некоторое расстояние перед креслом, где сидела бабушка Аквилегия, отвесил ей самый изысканный поклон и торжественным тоном сказал: — Ваше высочество! От неожиданности бабушка Аквилегия с прытью, нехарактерной для её внушительного возраста, вскочила с кресла. Она уставилась на своего собеседника и только и смогла сдавленно произнести: — Что вы сказали? — Правду. К вам так и положено обращаться как к дочери короля и представительнице правящего королевского дома Девонгландена. — О, нет, — мягко возразила ему бабушка Аквилегия. — Я давно уже гражданка республики Мэглянда и принадлежу к роду Гамильтонов племени ихтифрогменов по мужу, а теперь и по нашим многочисленным потомкам. — Но как же вы похожи на вашего августейшего отца! — воскликнул барон. — Может быть, — уклончиво согласилась бабушка Аквилегия. — Кстати, вы довольно похожи и на нынешнего короля Людегера Третьего, — невозмутимо продолжал барон. — Кстати, и ваш правнук тоже. — Эйрент? — изумилась бабушка Аквилегия; сам же Эйрент, доселе глядевший в окно и краем уха слушавший разговор барона и бабушки, поневоле вздрогнул при упоминании своего имени и посмотрел в сторону беседующих. — Кто же ещё, ваше высочество, — не унимался барон. — Он очень похож на Людегера Третьего! — Я? — внезапно осипшим голосом вмешался Эйрент. — Да! — сказал барон Дио-Ринмар. Эйрент всей душой желал, чтобы этот странный разговор поскорее закончился. — Вполне может быть, — снова сказала бабушка Аквилегия. Потом по приглашению барона они выпили вина и оказали должное закускам: тушёной свинине в авторских специях гостиницы «Озёрная», острому овощному салату и нежному песочному печенью с кремовой начинкой. За едой разговор продолжился. Они не заметили, как солнце стало клониться к закату и стало вечереть. Очень вежливо, по всем правилам этикета Девонгландена, они распрощались, и Эйрент с бабушкой Аквилегией отправились домой. По дороге Эйрент решил для себя, что, поскольку он собрался в королевство Девонгланден, ему придётся следовать правилам его этикета. Едва Эйрент и бабушка Аквилегия переступили порог дома и поприветствовали домашних, раздался сигнал вызова стекловиза. — Эйрент, это, наверное, снова тебя, — сообщила Ипатия, с мокрыми волосами возвращавшаяся к себе из бассейновой комнаты. — Уже вызывали, да тебя дома не было. Эйрент переглянулся с прабабушкой, и они вместе поспешили на сигнал.