Меч, Корона и Посох. Часть II "Корона"

Полёт прошёл примерно так же, как и предыдущий, когда Эйрент и Дриаден везли в Ихтитеун барона Дио-Ринмара и его слугу Грольфа. Почему примерно — все опасались, как выдержит столь долгую дорогу такой пожилой человек, как бабушка Аквилегия. На привалах, где, как обычно, путники не только давали мегафалькам поохотиться, но и подкреплялись сами, все относились к бабушке Аквилегии особо заботливо и предупредительно. Рендом стелил на траву покрывало, чтобы бабушка могла сесть, Эйрент и Дриаден протягивали ей еду и питьё, барон Дио-Ринмар стремился уберечь «её высочество» от несуществующей жары. Бабушка Аквилегия же противилась этому и сердилась. — Да что вы вокруг меня всё вертитесь? — возмущалась она. — Я не настолько немощная, чтобы меня таким образом обихаживать! Рендом, трава достаточно мягкая, чтобы на ней сидеть. Эйрент, Дриаден, поесть я могу взять и сама. Монсэр барон, мне совсем не жарко! Уберите, пожалуйста, вашу шляпу, я хочу погреться, пока ещё тепло! Потом летели дальше. Вот под крыльями мегафальков закончились просторы Малого Хрустального озера, и у Эйрента ёкнуло сердце: нескоро он ещё увидит озёра родной страны, в том числе родное Большое Хрустальное, с которым они простились ещё за три часа до этого момента. Внизу пролегала южная территория племени вурдименов. Скоро, совсем скоро будет цель их полёта — город-порт Тарсейл. — Нам ещё долго? — проорал Рендом шум ветра, создаваемого крыльями мегафальков. Рендом в тот момент оказался рядом с Ротбаром и воспользовался этим, чтобы задать вопрос Эйренту. — Где-то ещё часа два лететь, — Эйрент, как мог, перекрикнул ветер, отвечая на вопрос отца и рассердился. Как будто отец не мог спросить на последнем из привалов! — Ясно! — и отец полетел немного быстрее, причём бабушка Аквилегия со своего места послала правнуку воздушный поцелуй, а он кивнул в ответ. Эйрент правильно запомнил предыдущую дорогу. Два часа подряд они летели над вроде бы знакомыми южными территориями племени вурдименов. Но какой это всё-таки был контраст между той картиной сверху тогда, когда было ещё вполне лето, и сейчас, когда к тому же осень вступила в свои права необычно рано! Тогда ихтифрогмены видели зеленеющие поля, а сейчас ландшафт внизу имел жёлтые, оранжевые и багряные оттенки. К тому же сказывалась несомненная близость моря: ощущался сильный, хотя и тёплый, ветер. Потом они увидели весьма знакомый городок Нют; кресты его церкви ярко блестели под лучами осеннего солнца. Прошёл ещё час полёта, и путники впереди увидели знакомую сероватую пелену, занимавшую весь горизонт: это было море — цель их долгого полёта. Они летели дальше, и под крыльями мегафальков начали проноситься пригороды города-порта Тарсейл. А потом путники достигли знакомого холма с надписью: «Город-порт Тарсейл. Добро пожаловать в Мэглянд!» Наконец-то долетели! Ещё двадцать минут полёта, и под крыльями птиц развернулась знакомая уже Эйренту и Дриадену панорама гавани Тарсейла с многочисленными причалами и пристанями, и братья дали сигнал мегафалькам снижаться. Их примеру последовал Рендом; его Кэмбер приземлился парой минут позже Ротбара и Айзена. — Надо найти господина Фульбера, — сообщил отцу Эйрент, когда они все спешились и переводили дыхание после полёта. Больше всех был доволен Грольф: ему не придётся больше лететь на этой ужасной птице. — Но сперва надо поместить мегафальков в портовое гнездо, — напомнил брату Дриаден их прошлое путешествие. — Ты прав, — согласился Эйрент. — Кто такой господин Фульбер? — спросил сыновей Рендом, — и где портовое гнездо? — Папа, господин Фульбер — это смотритель порта, а портовое гнездо — вот оно. Мы его видели с воздуха, когда подлетали, — ответил Эйрент. Все двинулись к портовому гнезду. По пути им повстречался молодой челосмаус в униформе работника порта с какими-то тюками, которые он нёс в обеих руках. — Простите? — остановил его Эйрент. — Где можно найти господина Фульбера по вопросам отплытия зафрахтованного корабля? — Он в здании правления порта, — отозвался, пыхтя, челосмаус, — Прямо за служебным гнездом. — Спасибо, — сказал Эйрент, и вся компания, предварительно разместив птиц, зашагала в указанном направлении. Когда Эйрент прощался с Ротбаром, ему показалось, что он видел в гнезде Тирона, мегафалька Амфибрахия Амброзита Кингстона. По полоскам на груди и белой «шапочке» на голове спутать Тирона с другой птицей было невозможно. Челосмауса же и след простыл. Когда они вышли из портового гнезда, над их головой пронёсся мегафальк; им показалось, что он был чёрно-белой окраски. Они подошли к белому двухэтажному зданию, которое Эйрент и Дриаден не видели в свой первый визит в Тарсейл. Здание венчала синяя черепичная крыша, окна имели форму арок, а широкое дверное полотно было почему-то декорировано в виде кирпичной кладки. Над дверью красовалась металлическая пластинка; когда-то, очевидно, тёмно-синего цвета, она выцвела от солнца и солёных морских ветров. Надпись выбитыми на ней буквами гласила: «Правление города-порта Тарсейл». Эйрент перевёл надпись барону и его слуге Грольфу. — Некрасиво, — заметил барон Дио-Ринмар, вместе со всеми разглядывавший здание. — Согласен, — произнёс по-девонски Дриаден. — Когда я стану архитектором, такое допускать не буду. — Будет чудесно, — отозвался барон. Все двинулись к зданию и подошли к его двери. Вопреки ожиданиям, она легко открылась и пропустила их внутрь. Там оказался коридор вдоль здания, освещённый рядом световых шаров. — Как нам найти господина Фульбера? — спросил Эйрент девушку-дракомандрку, сидевшую за столом возле входа. — Кто меня ищет? — спросил сзади них голос. Они обернулись, и Эйрент с Дриаденом увидели хорошо знакомого им Ладамана Вильмонита Фульбера — смотрителя Тарсейлского порта собственной персоной. — Кто вы такие и что вам угодно? — сурово спросил он. — Господин Фульбер, — сказал Эйрент. Все остальные стояли и слушали их разговор. — Мы пришли к вам потому, что хотели бы узнать, где будет производиться посадка на корабль «Звезда Мэглянда», зафрахтованный для доставки посольства Мэглянда в Девонгланден. — А, — выражение лица господина Фульбера изменилось, как по волшебству, и тон голоса его изменился под стать. — Пойдёмте на улицу. Они вышли на улицу, и господин Фульбер показал им большой трёхмачтовый корабль с красно-коричневыми бортами, стоявший на якоре в противоположной стороне порта, ближе к одному из нарядных маяков. Возле пристани, прилегавшей к месту швартовки, стояла толпа и царила суматоха, какая-то беготня и неразбериха. — Вот, там и пришвартована ваша «Звезда Мэглянда». Ладно. Я пошёл, у меня дела. — До свидания, господин Фульбер. — Счастливого пути! — отозвался смотритель, уходя. Они шли к месту швартовки. Чем ближе они подходили к кораблю, тем суета, творившаяся вокруг него, становилась всё громче. Шестеро путников отчётливо видели, как вовсю работали грузовые лебёдки, поднимая на палубу корабля какие-то грузы, как суетилась толпа на пристани. Они подошли ближе и увидели, что толпа состоит из представителей всех племён Мэглянда. Все они были одеты по-дорожному и имели за плечами дорожные сумки. Несколько мегафальков парили в небе. — Эйрент, — обратился к сыну Рендом по дороге. — а что с Ротбаром? Святомир говорил что-то про мегафальков? Они будут с вами? — Пока не знаю, — признался Эйрент. — Но, думаю, на месте узнаем. — Ладно, — сказал Рендом, — по ситуации разберёмся. Тут они увидели ответ на свой вопрос: один из мегафальков сел на палубу, и его под уздцы увели в одно из помещений на корме судна. Погрузка тем временем закончилась. — Вот видишь? — толкнул Дриаден брата в бок, — Ротбар поедет с тобой. Корабль действительно был очень красив. Огромный, но изящный, корпус красно-коричневого цвета, три мачты со сложенными на тот момент парусами, носовая фигура, изображавшая золотую звезду на фоне флага Мэглянда — да, этот корабль был гордостью мэгляндских кораблестроителей. Как знал Эйрент, верфи находились на севере Мэглянда, в тамошних портах. На борту красовались золотые буквы: «Звезда Мэглянда». Вдруг они увидели приближающуюся к кораблю группу весьма представительно выглядевших мэгляндцев. Её возглавлял пожилой дракомандр, одетый в плащ цветов флага Мэглянда. Голову его охватывал золотой обруч с укреплённым впереди гербом Мэглянда; такой же герб свисал на грудь дракомандра. Эйрент впервые увидел Верховного Вождя Мэглянда в официальном облачении. За ним следовали остальные члены Совета Вождей Мэглянда, и Эйрент с радостью увидел среди них его превосходительство Амфибрахия Амброзита Кингстона, вождя племени ихтифрогменов. Вместе с ними шагали два человека в длинных одеяниях. Обоих знали по светописным портретам все мэгляндцы. Одним из них был челосмаус лет пятидесяти – пятидесяти пяти в фиолетовых одеяниях, скрепленных широким сиреневым кушаком; макушку головы челосмауса прикрывала круглая шапочка такого же фиолетового цвета, а на грудь свисал крест на цепочке. Это был его преосвященство епископ Ордовин, глава всех христиан Мэглянда. Рядом с ним шествовал моложавый серо-полосатый фелисимен в длинных жёлтых одеяниях и свисавшим на грудь многолучевым солнцем с лицом — символом касторианства на цепочке. Это был Ипомен, его светлимость примис Мэглянда, глава всех мэгляндских касториан. Голову его венчал тонкий золотой обруч с таким же солнцем, что и на цепочке. За первосвященниками следовали священники рангом пониже — очевидно, помощники. Тем временем на пристани, по-видимому, увидев членов правительства Республики Мэглянда, начали собираться участники посольства. Это и были те мэгляндцы с дорожными сумками. Эйрент успел их сосчитать: их было шестьдесят человек. Члены Совета Вождей Мэглянда остановились в сотне метров от мэгляндцев с дорожными сумками. — Всех горячо приветствую, дорогие мэгляндцы, которые будут представлять свои племена в королевстве Девонгланден, — начал Верховный Вождь Мэглянда Морган Герионит Дюренматт. — Вижу, что все вы здесь собрались! Что я могу сказать вам? Вы отправляетесь в другую страну не просто так. Всё, что вы будете делать, будет на благо нашей Родины. Чтобы наш родной Мэглянд жил в мире и процветании. Хочется пожелать вам счастливого пути и удачи в вашей ответственной и трудной миссии! Мэгляндцы, участники посольства, зааплодировали. Потом с похожими речами выступили остальные члены Совета Вождей Мэглянда, и им громче всех аплодировали их соплеменники. Тем временем Эйрент разглядывал мэгляндцев, которые будут его попутчиками. Посреди ихтифрогменов он увидел господина Челсинга, и начальник отдела администрации племени по делам обороны заметил его и кивнул ему. Затем, к огромному удивлению юноши, он увидел, как ему машет рукой Асклепий Мерлинит Дарлинтон собственной персоной. Эйрент толкнул в бок отца, и тот, увидев старого друга, счастливо улыбнулся. — Благословляю вас на благое дело, во имя Отца, и Сына, и Святого Духа! — услышали они, и Эйрент отвлёкся от рассматривания посольства. Это его преосвященство Ордовин творил благословение, совершая над христианами Мэглянда крестное знамение большим крестом на штандарте, который Эйрент видел раньше в руках одного из помощников епископа. Христиане тут же с благоговением перекрестились. — Да будет с вами благословенный Свет Отца нашего, пресветлого Касториоса! — раздался громкий тенор его светлимости Ипомена, который обеими руками делал круг, благословляя касториан Мэглянда, отправлявшихся в далёкий путь. Касториане, и вместе с ними Эйрент, Дриаден, Рендом, бабушка Аквилегия, барон Дио-Ринмар и Грольф, повторили этот круг над своей головой. Когда с приветствиями и благословениями было покончено, к Верховному Вождю подошёл в сопровождении всё того же господина Фульбера андроканис лет сорока в синей длинной одежде вроде пиджака, таких же синих брюках и высоких зашнурованных ботинках. В вырезе пиджака виднелась голубая нижняя рубашка с мелкими якорями; серебряная брошь в виде якоря крепилась к борту пиджака рядом с вырезом. Андроканис сказал его превосходительству Дюренматту несколько слов; тот согласно кивнул. — Здравствуйте, уважаемые участники посольства Мэглянда, — сказал, слегка откашлявшись, андроканис. — Меня зовут Остин Парфенит Бенитес, я капитан корабля «Звезда Мэглянда». Прошу всех проследовать на борт. Всадникам мегафальков прошу при посадке поместить своих птиц в кормовое гнездо. Все всадники мегафальков сходили в портовое гнездо за своими птицами. Когда они вернулись, на корабль полным ходом шла уже посадка других пассажиров. Судя по вполне рабочей суете на палубе, вся команда уже была на корабле. Ротбар заметно нервничал, и его настроение передавалось Кэмберу и Айзену. Эйрент и бабушка Аквилегия переглянулись и посмотрели на Рендома и Дриадена: пришла пора прощаться. Куранты обеих портовых церквей: касторианской и католической — одновременно пробили четыре часа дня. — Эйрент, бабушка! — только и сказал Рендом, переходя затем на девонский язык. — Счастливого пути вам и удачи! Эйрент, береги себя и береги бабушку! А вам, монсэр барон, желаю счастливого плавания и возвращения на родину! — Хорошо, отец! — сказал Эйрент. — Спасибо, монсэр Гамильтон! — ответил барон Дио-Ринмар, делая знак Грольфу, чтобы подошёл ближе. — Эйрент, и ты, бабуль! — настала очередь Дриадена. — Будьте осторожны! — Обязательно! Они увидели, как к ним широким шагом подходит его превосходительство вождь племени ихтифрогменов. — Эйрент, счастливого пути тебе, — сказал вождь, пожимая обе руки подчинённого. — И вам тоже, госпожа Гамильтон! А вам, монсэр барон, желаю счастливого возвращения на родину! — Спасибо, ваше превосходительство! — поклонившись, сказал Эйрент и перевёл барону пожелание вождя. — Благодарю вас, — сказал барон Дио-Ринмар, кланяясь. Когда вождь их покинул, все шестеро крепко обнялись и постояли так немного, словно передавая друг другу удачу. Всё. Теперь действительно пора! Эйрент, взяв под уздцы Ротбара, к седлу которого были прикреплены их с бабушкой Аквилегией вещи, двинулся по сходням, начав подниматься на корабль; барон Дио-Ринмар с бабушкой Аквилегией под руку шёл за ним, Грольф с вещами хозяина в руках замыкал их маленькую группу. И вот, Эйрент, бабушка Аквилегия, барон Дио-Ринмар и Грольф очутились на палубе «Звезды Мэглянда». Эйрент отвёл Ротбара в кормовое гнездо корабля, причём ему пришлось успокаивать разволновавшегося мегафалька, и вернулся к своим. Тем временем команда корабля заканчивала поднимать паруса, а путники в числе других членов посольства смотрели на берег и махали руками провожающим. — Отдать швартовы! — раздалась команда капитана, которую тут же повторили ответственным за якорные цепи. Цепи загрохотали, поднимая якоря к бортам, как нельзя кстати подувший ветер наполнил паруса, и «Звезда Мэглянда» с лёгкой бортовой качкой отчалила от родной пристани. Посольство Мэглянда в королевство Девонгланден двинулось в путь. Эйрент, бабушка Аквилегия, барон Дио-Ринмар и Грольф стояли, опершись на золочёный леер корабля и следили за удаляющимися берегами Мэглянда. Они не говорили ни слова; молчание выражало их общую грусть, по разным, правда, причинам. Провожавшие посольство члены правительства Мэглянда, первосвященники и простые мэгляндцы продолжали на берегу махать руками, пока они могли видеть удалявшийся и набиравший скорость корабль. И вот берега Мэглянда далеко за бортом всё сливались и сливались с морскими волнами, пока не превратились в зеленовато-серую полосу на горизонте, которая, в свою очередь, всё уменьшалась и уменьшалась, пока совсем не исчезла в синей морской дали. Эйрент грустно переглянулся со своими спутниками: теперь они действительно покинули родной Мэглянд. Но грустить было некогда и не к месту. Когда суета посадки на корабль, его отплытия, а также печаль расставания, наконец, улеглись, Эйрент и его спутники смогли оглядеться. Эйрент впервые в жизни очутился на палубе самого настоящего парусного корабля, о которых он читал не только в прежней, но и в нынешней жизни. Он стоял на самой настоящей палубе; над головой его, укреплённые сетками вант, возвышались мачты, на которых временами гудели наполненные ветром паруса; с рей и мачт пучками свисал такелаж. Ближе к носу располагалась одна палубная надстройка, ближе к корме —другая; обе высотой почти в два этажа обычного мэгляндского дома. В лицо бил солёный морской ветер, и Эйрент был почти счастлив. Он посмотрел по сторонам. Бабушка Аквилегия вела оживлённый разговор с бароном Дио-Ринмаром, скорее всего, обсуждая будущий приезд в Девонгланден. Её можно было понять — ведь она после стольких лет ехала на родину! Грольф почтительно слушал беседу хозяина. Эйрент, однако, тоже стремился в Девонгланден — по другой, правда, причине. Другие участники посольства отдыхали на палубе, сидя в креслах — корабль специально оборудовали для нужд посольства. Эйрент решил пройтись по палубе. — Эйрент! — услышал юноша знакомый голос. Он оглянулся и обнаружил на соседних креслах, обращённых к морю, господина Дарлинтона и господина Челсинга. Судя по всему, они только что мирно беседовали. — Господин Дарлинтон! — обрадовался Эйрент. — Вы тоже здесь? — Да, Эйрент, — улыбнулся бывший лечащий врач Эйрента. — Я был избран в посольство как один из врачей. — Я очень рад, господин Дарлинтон, — сказал Эйрент, когда сел между господином Дарлинтоном и господином Челсингом. — Как дела, Эйрент? — спросил его господин Челсинг, на сей раз не утруждая себя принятым в администрации племени официальным обращением. — Всё хорошо, господин Челсинг, — а вот Эйрент, наоборот, решил соблюсти субординацию по возрасту. — Как прошёл визит барона из Девонгландена в Мэглянд? — поинтересовался господин Дарлинтон, который знал о приезде барона только из писем Рендома в Адамастеун. — Кстати, он правда на одном с нами корабле? — Барон остался очень доволен поездкой в Мэглянд, — улыбнулся Эйрент, — и надеется в дальнейшем снова попасть к нам. Вы хотите познакомиться с бароном? — Можно, — сказал господин Дарлинтон, — только немного погодя. — Господин Дарлинтон, — в свою очередь спросил Эйрент. — А почему Астрей с вами не поехал? — Ему предлагали, но он отказался, — сообщил господин Дарлинтон, — сказал, что предпочёл бы учёбу. — Ясно, — немного огорчился Эйрент. — А вот у тебя самого как дела? — пытливо посмотрел на юношу врач. — Как себя чувствуешь? Голова не беспокоит в последнее время? — Нет, господин Дарлинтон, всё в порядке. — Рад это слышать, — улыбнулся господин Дарлинтон, — но всё равно никогда не забывай следить за своим здоровьем. — Обязательно буду! — пообещал Эйрент — А где наш руководитель посольства? — спросил господин Челсинг, прервав беседу господина Дарлинтона об их с ним семейных делах. — Он обещал, что сделает обход. — А кто он? — спросил Эйрент, принявшись вертеть головой. Накануне отплытия он был так занят, что не удосужился подумать о столь необходимом пункте организации посольства. — А ты что, его не знаешь? — ответил вопросом на вопрос господин Челсинг. — Это бывший вождь вурдименов, как же можно не знать! —Ах, да, точно! — вспомнил Эйрент. Он совсем забыл, что независимо друг от друга ему писали оба его друга-вурдимена — Алдор и Райхан о том, что вождь племени вурдименов Тесей Бикареит Лебланель сложил с себя полномочия и что в племени был выбран новый вождь. Этого нового вождя и видели на пристани в числе членов Совета Вождей. Тесей Бикареит Лебланель был в числе вождей племён Мэглянда, которых спасли из зоргаданского плена Эйрент и его друзья-дружинники. — Конечно! — широко улыбнулся господин Челсинг, и в эту минуту Эйрент не узнавал того замкнутого сурового господина Челсинга, к которому он пришёл в то зимнее утро после своего назначения дружинником… — Мне писали об этом мои лицейские друзья-вурдимены, — кивнул Эйрент. — А вот он идёт, — показал рукой господин Челсинг на шедшего мимо них на палубе высокого представительного вурдимена лет пятидесяти-пятидесяти пяти. Острые уши, покрытые короткой чёрной шерстью, коричневый блестящий нос в виде не то подковки, не то листочка, острые клиновидные зубы, видневшиеся при улыбке, а также небольшая перепонка между мизинцем и кистью руки, между остальными пальцами которой тоже виднелись внушительные перепонки, в очередной раз напомнили Эйренту о летучих мышах. Эйрент узнал руководителя посольства: ведь именно господина Лебланеля вместе с остальными вождями он вместе с друзьями спас тогда, с заснеженного острова! Но своё тогдашнее знакомство они подтвердили лишь вежливым кивком. — Добрый вечер! — продолжая улыбаться, произнёс господин Лебланель, подойдя к троим ихтифрогменам, которые слегка привстали, но он знаком попросил их сесть. Во время обхода он следил, как устроились участники посольства и чем они заняты. — Здравствуйте, господин Лебланель, — сказал господин Челсинг. — Добрый вечер, — в один голос отозвались Эйрент и господин Дарлинтон. — Всё в порядке? — поинтересовался руководитель посольства. — Да, не беспокойтесь, — за всех ответил господин Челсинг. — Капитан Бенитес просил передать, что скоро будет ужин, — произнёс господин Лебланель, — как только на корабле пробьёт семь склянок. Эйрент уже знал, что такое корабельные склянки; его собеседники только кивнули. Ничего себе, уже три часа прошло с их отплытия! Но тем не менее, он рискнул задать вопрос, который волновал его с момента посадки: — Господин Лебланель! — Слушаю? — Как покормить мегафалька? Он же голоден. — Не волнуйтесь, — улыбнулся бывший вождь. — Им дадут поохотиться. И у Эйрента отлегло от сердца. Ведь питание мегафалька — важный вопрос, который занимает любого мэгляндца, и теперь проблема, как на борту корабля кормить Ротбара, отпал сам собой таким простым способом. Эйрент благодарно кивнул и посмотрел в сторону корабельного гнезда, где находились мегафальки. Вдруг он увидел, как оттуда вышел человек, приставил ко лбу ладонь и посмотрел на море. Человек стоял в профиль, так что Эйрент мог видеть гребень на его голове и определить его принадлежность к дракомандрам. Юноша не выдержал, попрощался с собеседниками и пошёл туда. — Господин Бердман? — с удивлением узнал Эйрент дракомандра. Да, это был смотритель лицейского гнезда! — Не припоминаю вас что-то, — подозрительно сощурил жёлтые глаза дракомандр: столько лицеистов не под силу запомнить никому. Зато, как ходили слухи, мегафальков ему запомнить гораздо легче. — Я окончил Спецлицей два года назад, меня зовут Эйрент Рендомит Гамильтон, — сказал юноша, — здесь находится мой Ротбар. Он голоден, и господин Лебланель сказал, что можно выпустить мегафалька поохотиться. — А, Ротбар! — произнёс более любезным тоном господин Бердман. — А я-то думаю, где раньше видел такого красавца. Ну, давай, выпускай! Эйрент взял мегафалька, вовсю курлыкавшего от радости, под уздцы и вывел на палубу. Ротбар огляделся и немедленно взвился в небо, а потом принялся реять над кораблём, смотреть на воду и искать добычу. Другие члены посольства, имевшие мегафальков, последовали примеру Эйрента. Сгрудившись возле леера, мэгляндцы следили, как их пернатые подопечные летали в небе, давая крыльям работу, ныряли в волны, хватая крупных рыб, а затем на палубе расправлялись с ними. Корабельная команда убирала остатки пиршества птиц, в то время как они принимали ласку от своих двуногих друзей. Члены посольства поместили своих мегафальков обратно в гнездо и некоторое время следили, как те чистят перья, клювы, когти и чешуйки лап после трапезы. Затем то один, то другой присаживались на лапы и втягивали шею между плеч, устраиваясь на ночлег. Тем временем корабельный колокол неподалёку отзвонил семь ударов, и члены посольства вспомнили, что в семь часов ужин. Все, как им было сказано, отправились к люку между кормовой палубной надстройкой и средней из мачт. — Скажите, пожалуйста, господин Бердман, — спросил его Эйрент, когда они подошли к люку, где виднелись ведущие вниз ступени, — вы ведь тоже в посольстве? — Да, господин Гамильтон. Я здесь выполняю ту же работу, что и в Спецлицее. — И позвольте вас за неё поблагодарить! — Спасибо! Ступени привели их в обширный зал, устроенный прямо под верхней палубой; это была столовая, предназначенная только для участников посольства. Как успел узнать Эйрент, команда корабля трапезничала в другой столовой, возле носовой палубной надстройки; внутри самой надстройки как бы на её первом этаже, а на втором этаже имелась каюта капитана, его помощника и боцмана. Рядом со столовой участникам посольства показали помещение, поделенное на каюты, рассчитанные каждая на четверых: предполагалось, что путешественники будут там спать. Команда корабля проживала в таких же каютах, только возле носа корабля. Жителю России эти каюты напомнили бы купейный вагон в поезде дальнего следования, разве что вместо квадратных окон там имелись круглые иллюминаторы. Эйрент ужинал за одним столом, рассчитанным на четверых, с прабабушкой, бароном Дио-Ринмаром и Грольфом, который сначала стеснялся есть рядом с хозяином, но ему было велено сесть именно сюда. Когда юноша уже почти закончил трапезу, с соседнего столика он услышал своё имя, тихонько повторявшееся двумя голосами. Эйрент повернулся и, к своему огромному изумлению и радости, кроме господина Бердмана увидел там своих друзей, которых он не видел со Спецлицея: вурдимена Алдора Дриаденита Вильморена и фелисимена Велена Калионита Хаардана. — Вот так встреча! — одновременно воскликнули все трое. Они воспользовались тем, что господин Бердман ушёл спать, бабушка Аквилегия собралась посидеть на палубе перед сном, а барон Дио-Ринмар в сопровождении Грольфа решил прогуляться к корме корабля. Когда все участники посольства разошлись по своим каютам, трое юношей уселись за столик, и в течение двух часов оттуда раздавался их оживлённый разговор, сопровождающийся взрывами смеха. Алдор и Велен изменились со Спецлицея немного: разве что у Велена выросли белые кошачьи усы, характерные для взрослых его соплеменников, да переносица вурдимена Алдора поросла короткой шерстью, начинающей расти там у вурдименов с начала пубертата. Они делились всеми событиями их жизни: ведь в письме много не напишешь. Оказывается, Алдор и Велен оба учатся в Академии управления Мэглянда, как и одногруппник Эйрента Тиамин Ломенит Арникстон, и получили места в посольстве за отличную учёбу и прекрасные учебные работы. Они разговаривали бы ещё долго, если бы работникам столовой не надо было сделать уборку помещения. С тем, что пора спать, старые друзья согласились: ведь за этот долгий день, наполненный событиями, впечатлениями и переживаниями, все они очень устали. Они разошлись по указанным им ранее каютам, которые были распределены по списку, прочитанному участникам посольства господином Лебланелем. Эйрент, как оказалось, был в одной каюте с бабушкой Аквилегией, господином Дарлинтоном и господином Челсингом; барона же со слугой поместили в гостевую каюту рядом с каютой капитана. Через некоторое время разговоры, слышавшиеся во многих каютах, стихали, их потихоньку сменяло сонное сопение, а у некоторых даже и храп. Только Эйренту не спалось. Он смотрел в круглое окно, куда светила луна, и под бортовую качку корабля думал. Ему думалось не только о будущем прибытии в Девонгланден, но и о своих родителях, братьях и сёстрах. В частности, он вспомнил о первом письме, которое Арлин прислал из Спецлицея. В нём брат писал, что у него всё хорошо, что живёт в одной комнате с Урбаном и каждый почти вечер общается с Тилогеном — их с Эйрентом двоюродным братом. Эйрент мысленно пожелал Арлину и остальной семье удачи и незаметно для себя уснул. Когда Эйрент проснулся, все в каюте уже встали. Бабушка Аквилегия, одетая, сидела на своей кровати и тщательно причёсывалась. Независимо от времени и обстановки она ежедневно аккуратно одевалась и приводила в порядок свои седые волосы, поддерживая в течение дня безукоризненный внешний вид. Так же она воспитала и обоих своих сыновей, которые, в свою очередь, применяли эти принципы воспитания и к своим собственным детям. И так было несколько десятилетий: сказывалось королевское воспитание, предписывавшее принцессам в любое время выглядеть безупречно. Наверное, отчасти благодаря этой привычке прабабушка Эйрента выглядела лет на десять-пятнадцать младше своего возраста. Господин Дарлинтон и господин Челсинг, по всей видимости, встали ещё раньше, они оба были одеты и сидели вдвоём на нижней кровати, которую занимал господин Дарлинтон. — О, проснулся, наконец! — раздался голос господина Челсинга. — А ведь ты с лёгкостью нёс утренние дежурства, когда служил дружинником. — Ну, тогда это было необходимо, — произнёс Эйрент, слезая со своей верхней кровати и вовсю зевая. — А сколько сейчас времени? — Сейчас девять часов утра, — сообщил господин Дарлинтон, посмотрев на свои часы. — Скоро завтрак, — сказала правнуку бабушка Аквилегия, — он по расписанию как раз в девять часов. Давай одевайся быстрее. И, как бы подтверждая её слова, в каюте, слегка приглушённые её стенами, вскоре раздались звуки корабельного колокола, отбившего девять ударов. Эйрент, однако, к этому времени успел одеться. После завтрака они вышли на палубу, и сильный порыв свежего морского ветра ворвался им в лицо, заставив от неожиданности слегка прикрыть глаза. Погода в этот день стояла солнечная, тогда как вчера под вечер небо было набрякшее тёмно-серыми тучами, к счастью, не успевшими пролиться дождём. А сегодня путники увидели яркое солнце, лучи которого, отражаясь от морской глади, больно резали глаза. Оставшийся день прошёл тихо и спокойно. Участники посольства гуляли по всему кораблю, знакомились, изучали разговорные фразы девонского языка по разговорникам, которые им раздал господин Лебланель и велел изучить. Ихтифрогмены посольства смогли даже подышать жабрами — специально для них моряки наполнили несколько бочек водой, и Эйрент с его соплеменниками погружались туда целиком, хоть и в морскую, а не озёрную воду. Последующие дни проходили одинаково. Шёл третий день плавания. «Звезда Мэглянда» продолжала резать морские волны форштевнем и летела всё вперёд. Пассажиры корабля уже привыкли к звукам повседневной жизни на парусном корабле. Сквозь утренний, уже некрепкий, сон Эйрент слышал свисток боцмана, дракомандра Дунстана Кроносита Мерештилля, чья спокойно звучащая фамилия никак не вязалась с его внешностью — ростом под два метра и массивным телосложением; чем-то едва уловимым боцман «Звезды Мэглянда» напомнил Эйренту его лицейского преподавателя по борьбе господина Моргенштерна. За этим свистком следовал топот ног команды по палубе, команды капитана и его помощника, затем хлопки парусов и шлепки швабр по доскам палубы. В девять утра по корабельным склянкам участники посольства завтракали, в два часа дня обедали и, наконец, в семь часов вечера ужинали. Эйрент полюбил гулять вместе со своими друзьями Алдором и Веленом по кораблю и смотреть за корму, где от корабля оставались на синей морской глади две уходящие к самому горизонту белые пенящиеся дорожки. Другие участники посольства тоже проводили время кто как хотел: для развлечения пассажиров на борту «Звезды Мэглянда» имелась библиотека, ряд настольных игр, спортивный инвентарь и даже музыкальные инструменты. На второй день плавания Эйрент познакомился с ещё одним ихтифрогменом — молодым человеком лет двадцати четырёх, сотрудником префектуры города Маратбор. Тамир Лантанит Мюррейтон был взят в посольство как сотрудник отдела префектуры по спорту, и то, что он в своё время, как и Эйрент, был чемпионом Лицейских сборов по фехтованию. Тамир окончил Спортивную академию Мэглянда и надеялся сделать спортивную карьеру. Другие же участники посольства тоже принадлежали либо к сотрудникам префектур, либо имели какие-то заслуги перед страной и своими племенами, в том числе и в прошедшей войне. Бабушка Аквилегия почти всё время плавания либо находилась в каюте у барона Дио-Ринмара, где по его приглашению проводила время за бокалом вина, ибо оно имелось в свободной продаже здесь же, на корабле, либо сидела в шезлонге на носу корабля. Вечерами же перед сном она старалась совершить небольшую прогулку по палубе. Иногда компанию им с бароном составлял Эйрент. Когда миновали уже третьи сутки плавания и пошли четвёртые, участников посольства собрал господин Лебланель. Он объявил мэгляндцам, что на следующий день после полудня они достигнут уже цели своего путешествия. — Это точно? — спросил один из членов посольства, и Эйрент узнал его: это был андроканис лет двадцати пяти – тридцати Гамер Астреит Кольменарес, с младшим братом которого, Брионом, Эйрент учился на одном курсе Спецлицея. Всему Мэглянду было известно, что, будучи членом администрации племени андроканисов, Гамер разработал план обороны северных границ своего племени и убедил своего вождя следовать ему. Пограничная оборона позволила успешно уберечь земли племени от зоргаданской оккупации, и весь Мэглянд сожалел, что остальные племена не успели воспользоваться этим планом. — Точно, — ответил господин Лебланель. — А как мы попадём в тамошнюю столицу? — последовал новый вопрос, на сей раз от фелисимена Марсиана Райденита Греневелда, фелисимена, которого Эйренту с радостью представил Алдор, учившийся в Спецлицее у господина Греневелда фехтованию. Кроме того, господин Греневелд принимал активное участие в освобождении земель своего племени от вражеской оккупации. — Успокойтесь, всему своё время, — улыбнулся господин Лебланель, тем самым закончив небольшое собрание. Участники посольства разошлись по местам, ставшим привычными каждому из них за время плавания. После этого небольшого собрания Эйрент заметил, как посветлело лицо барона Дио-Ринмара. Ведь, что ни говори, он возвращался на родину, а Мэглянд для него, хоть его там и приняли максимально радушно, — всё-таки чужбина. Бабушка же Аквилегия с трудом скрывала овладевшее ею радостное возбуждение — после стольких лет она ехала на родину, которую покинула без малого семьдесят лет назад. И вот наступила она, последняя ночь на корабле. Эйрент смотрел на луну, как и все предыдущие ночи, светившую в окно их каюты, и думал о том, что его ждёт завтра. Ведь завтра, как обещал господин Лебланель, «Звезда Мэглянда» причалит к берегам Девонгландена! И эта мысль одновременно радовала его, оставляя какую-то надежду, тревожила и пугала. Страх, владевший юношей, был скорее всего страхом неизвестности, радость же переполняла его душу от близкого достижения его цели, к чему он так давно стремился и надеялся на новые встречи, впечатления и на новую пользу во благо родной стране. Эйрент думал ещё и о разговоре с прабабушкой, который состоялся накануне вечером. Бабушка Аквилегия сильно волновалась перед неизбежной встречей с королём Девонгландена Людегером III, который, как ни крути, приходился ей родным племянником, и по иронии судьбы, троюродным дедом самого Эйрента. Её сильное волнение передалось и самому Эйренту, который, однако, всеми силами пытался успокоить её. Он даже сбегал к господину Дарлинтону, вместе с остальными врачами посольства занятым оценкой состояния взятых для нужд посольства медикаментов, чтобы взять у него для прабабушки что-либо успокоительное. Эйрент и бабушка Аквилегия разговаривали между собой по-девонски, и барон Дио-Ринмар, естественно, внимательно слушал его, благо эти два мэгляндца не имели от него секретов. Барон пытался развеселить свою пожилую попутчицу старинными романсами. К счастью, на борту «Звезды Мэглянда» оказалась лютня, которой, как выяснилось, барон владел мастерски и к тому же имел очень красивый певческий голос. — Не спишь? — донёсся до Эйрента шёпот господина Дарлинтона с соседней нижней кровати. По-видимому, друг семьи Гамильтонов тоже не спал. — Да, господин Дарлинтон. Волнуюсь что-то. — Это понятно, — увидел Эйрент при свете луны понимающую улыбку на лице врача. — надо всё равно уснуть — Не спится что-то… — На, держи, — господин Дарлинтон сел на кровати, при свете луны достал свой небольшой саквояж, в котором он держал неплохо оборудованную аптечку, достал оттуда пузырёк с изображёнными на ней закрытыми глазами, достал из него серую пилюлю и протянул её юноше. Другую положил себе в рот. — Проглоти, запей и ты быстро уснёшь. Эйрент так и сделал, запив пилюлю водой из графина, стоявшего в каюте на столике. Не прошло и двадцати минут, как юноша уснул до самого утра без сновидений. Он не слышал больше ничего, и не чувствовал ничего, пока не почувствовал, как его кто-то трясёт за плечо. — Дайте поспать, пожалуйста, — сквозь сон простонал Эйрент. — Эйрент, пробило уже девять склянок, — услышал юноша голос бабушки Аквилегии, — на завтрак пора. — Как уже девять?! — А кто не спал до двух часов ночи? — добродушно спросил господин Дарлинтон. — Ой, — отозвался юноша, спускаясь и принимаясь быстро одеваться. — Не торопись, — произнёс господин Челсинг, прилаживая перед зеркалом перевязь меча. — Успеем. Они отправились в столовую и с удивлением увидели невиданную картину: почти все участники посольства, шевеля губами, подперев голову руками и ожидая завтрак, вовсю штудировали мэгляндско-девонский разговорник. В эту минуту Эйрент проникся к соотечественникам глубоким чувством уважения. После завтрака участники посольства пытались заняться ставшими им привычными за время плавания делами. Но Эйрент видел, что это у них получается плохо. Да и он сам вместо обычных бесед с прабабушкой торчал на носу корабля, опершись на леер и смотря на синюю гладь моря. Он скорее почувствовал, как кто-то подошёл и встал рядом. Это был Тамир. Через несколько минут сюда подошли и Алдор с Веленом. Ни слова не говоря, они переглянулись и продолжили своё занятие. Солнце уже стояло в зените, насколько это было для него возможно в первый осенний месяц. Как и несколько суток до того, море ослепительно блестело под солнечными лучами. По-видимому, команда уже переделала все необходимые на сегодняшний день дела: было слышно, как моряки неподалёку поют у себя песни. Даже капитан Бенитес вышел на палубу и прошёл к носу корабля, где стояли Эйрент с друзьями. — Господин Бенитес, — спросил его Эйрент. — Мы ведь скоро прибудем? — Да, — сдержанно ответил капитан. — Наверное, часа через три. Плавание продолжилось, только теперь корабль стали сопровождать морские птицы — верный признак близкого берега. Этим воспользовались мегафальки, с радостью разбавившие надоевший рыбный рацион свежим мясом. К друзьям присоединилась бабушка Аквилегия в неизменной компании барона Дио-Ринмара и тоже принялась смотреть на охоту мегафальков. Потом недалеко от «Звезды Мэглянда» появились другие корабли, которые то шли ей навстречу, то обгоняли её. И вот прямо по носу экипаж и пассажиры корабля увидели неясно видневшуюся на фоне морского горизонта серовато-зелёную полосу, которая, казалось, с каждым пройденным кораблём метром становилась всё больше и отчётливее. Ещё час пути, и глазам путешественников предстала панорама из леса мачт многочисленных кораблей, видневшимися за ними зданиями непривычного мэгляндцам вида, а за зданиями, далеко-далеко, протянулась синева горных хребтов. — Девонгланден! — прошептал барон Дио-Ринмар, но его тихий голос услышали все находившиеся поблизости путешественники.