Ваша светлость, феродор Гордант, граф Нортайн,
— громко, чтобы слышали все мэгляндцы, переводила с девонского языка на мэгляндский бабушка Аквилегия, и участники посольства в очередной раз поражались мощи голоса этой весьма пожилой женщины. — Мы, Людегер Третий Лоренган-Адельвинт, король Девонгландена, верховный сюзерен Менгия, Лонгины и Ардассы, владетельный принц и протектор Западного Биргалайна, с превеликим удовольствием ознакомились с вашим посланием по поводу визита в королевство Наше посольства Республики Мэглянда по поводу обучения жителей Республики Мэглянда воинскому искусству воинами королевства Нашего и весьма польщены доверием, которое Нам и королевству Нашему оказали жители и правительство Республики Мэглянда. И посему повелеваю: 1) не чинить никаких препятствий вышеупомянутому посольству по пути в Нашу столицу; 2) обеспечить фургонами вышеуказанное посольство, а также предоставлять свежих лошадей для этих фургонов на фургонных дворах в следующих городах, где будет проезжать посольство Республики Мэглянд: Барден, Манекс, и Шетрин и других городов; 4) то же самое касается старост деревень, где будет проезжать посольство; 5) обеспечить охрану вышеупомянутого посольства; 6) верховых птиц участников вышеупомянутого посольства отправить в рыбацкий город Тардин тем же кораблём, на котором прибыли в королевство Наше, чтобы вышеупомянутые птицы оставались там и ждали прибытия своих хозяев. 7) копии приказа Нашего рассылаю феродорам Бардену, Манексу и Шетрину, дабы означенные феродоры оказывали всяческое содействие вышеупомянутому посольству; 8) к приказу Нашему прилагаю охранную грамоту для начальника посольства Республики Мэглянда в королевство Наше, дабы посольству оному по предъявлению сей грамоты опять же оказывалось всяческое содействие.Дано в Райдевине, город Дайвон, королевство Девонгланден, 19 сиймариса 1696 года от Вознесения Касториоса.
Бабушка Аквилегия закончила читать, перевела дух и посмотрела на своих соотечественников, которые, затаив дыхание, слушали пожилую женщину, которая годилась в прабабушки чуть не половине посольства. — А где эта охранная грамота? — спросил господин Лебланель. — Погодите, — сказала бабушка Аквилегия, перебирая бумаги в руках. — Вот, держите! И смотрите-ка, сделано на гербовой бумаге королевской канцелярии! Эйрент посмотрел в документ и вслух перевёл содержание грамоты всему посольству в целом и руководителю посольства господину Лебланелю в частностиОХРАННАЯ ГРАМОТА
Мы, Людегер Третий Лоренган-Адельвинт, король Девонгландена, верховный сюзерен Менгия, Лонгины и Ардассы, владетельный принц и протектор Западного Биргалайна, Даруем сию охранную грамоту посольству Республики Мэглянда в королевство Наше Девонгланден, а именно начальнику сего посольства. Предъявитель сего, начальник посольства Республики Мэглянд в королевство Наше Девонгланден, наделяется всеми правами, а именно: 1) Беспрепятственному продвижению по всем землям, и прямым, и вассальным, королевства Нашего; 2) Неприкосновенностью вышеупомянутого посольства; 3) Правом внеочередного проезда по мостам и дорогам королевства Нашего; 4) Внеочередное решение продовольственных и иных проблем посольства Республики Мэглянда в королевство Наше. Всякий, кто нарушит указания Наши насчёт посольства Республики Мэглянда в королевство Наше, подлежит самым суровым карам и наказаниям. — Видите, господин Лебланель, всё разрешилось как нельзя лучше, — весело произнёс Эйрент после того, как он прочёл документ, и они переглянулись со стоявшим рядом господином Дарлинтоном. — Если так, то прекрасно, — деловым тоном сказал господин Лебланель. — Тогда надо съезжать с корабля и перебираться на фургоны… Где, вы сказали, будут стоять ваши фургоны? — спросил он барона Мареноста. — На стоянке экипажей порта, — отвечал тот. — Очень хорошо, — произнёс господин Лебланель, и вдруг гаркнул привычным командным тоном так, что все мэгляндцы вздрогнули, дружно посмотрели на своего руководителя и принялись его слушать: — Посольство! Слушай меня! Сегодня, в ближайшие часы, мы покинем наш корабль и пересядем в фургоны, по которым мы отправимся по территории Девонгландена в его столицу. Передвигаться будем в дневное время, а ночевать будем в городах, а где – нам скажут по дороге. — А мегафальки? — спросил стоявший неподалёку от Эйрента господин Дарлинтон. — Король же сказал, — мягко напомнил господин Лебланель, — что мегафальки останутся на корабле, и вы потом спокойно заберёте их в… Где будет потом стоять «Звезда Мэглянда»? — В рыбацком городе Тардине, — сообщил Эйрент, отвечая на этот вопрос господина Лебланеля. — А кто-нибудь будет всё это время с мегафальками? — продолжал господин Дарлинтон, и Эйрент изумлённо посмотрел на своего бывшего лечащего врача, поняв, что тот озвучил его мысли. — Я уже подумал об этом, — сказал господин Лебланель. — С ними останется господин Бердман. Эйрент бросил на господина Лебланеля благодарный взгляд: ведь только господину Бердману он мог доверить заботу о Ротбаре, как самому себе. Ну, или господину Симплинсону — птичьему врачу в Ихтитеуне… — Ну, что, Эйрент, пойдём за вещами, — сказала бабушка Аквилегия, заставляя Эйрента вынырнуть из своих мыслей. — А? Да, бабуль, конечно… Только… мне надо с Ротбаром проститься. — Конечно, дорогой! Эйрент отправился в корабельное гнездо, где уже находился господин Бердман. Утром, до завтрака, он не только успел выпустить мегафалька на охоту, но и вдоволь полетал в седле. Он на всю жизнь запомнил потрясающую панораму порта и самого Горданта, увиденную им с птичьего полёта. Утомлённый нынешним полётом, Ротбар теперь сыто дремал, сидя у себя в отсеке. Когда Эйрент вошёл, мегафальк приоткрыл глаза, недовольный тем, что его двуногий друг снова побеспокоил его. — Ротбар, — обратился к своему пернатому другу Эйрент, обнимая его шею и зарываясь лицом в птичьи перья. — Мне придётся тебя покинуть на некоторое время. Не обижайся, друг. Так будет необходимо. А с тобой останется господин Бердман. Не скучай! Кушай и слушайся господина Бердмана! Господин Бердман подошёл, наклонился к голове мегафалька и некоторое время что-то шептал ему. Эйрент наблюдал, как тревожное выражение глаз птицы, возникшее, когда Эйрент прощался с ним, постепенно исчезало, сменяясь обычным нейтральным взглядом. Эйрент вспомнил, что однажды Ротбару приходилось обходиться без него, когда его двуногий друг лежал в беспамятстве после ранения. Юноша напоследок погладил птицу по голове, потом ещё раз глянул на мегафалька, снова улёгшегося спать, и решительно вышел из гнезда. В общем, он был за птицу спокоен. Когда он вышел на палубу, на корабле царила суета. Участники посольства были заняты тем, что съезжали из своих кают и продвигались к выходу с корабля с вещами в руках. Эйрент отправился в каюту, собрал там свои вещи в дорожную сумку и вернулся с ней на палубу. Там стоял капитан Бенитес и руководил высадкой теперь уже бывших пассажиров, для которых на берег уже были поданы сходни. — Эйрент! — юноша обернулся и увидел прабабушку, с видимым усилием держащей чемодан с вещами. Он без слов взял из рук бабушки Аквилегии её вещи и вместе с ней направился к выходу с корабля, где потоками бывших пассажиров руководил капитан Бенитес. Возглавляли поток барон Мареност и господин Лебланель. — Проходите, проходите, не задерживайтесь! — приговаривал капитан, регулируя колонну сходящих с корабля пассажиров. Вслед за другими пассажирами Эйрент вместе с бабушкой Аквилегией спустился по сходням, и бросил на неё взгляд. Наконец-то сбылась её мечта: она приехала на родину! Лицо бабушки Аквилегии словно помолодело лет на тридцать, когда она с широкой улыбкой и сияющими глазами рассматривала набережную Горданта, по которой они в тот момент проходили. Толпившиеся на набережной люди с огромным изумлением рассматривали столь живописную группу. Некоторые прикладывали к глазам лорнеты: они, наверное, думали, что это им снится. Участники посольства шли по дорожкам, проложенным мимо служебных и жилых построек порта. В этих зданиях проживали работники порта — носильщики, грузчики и другие. Сейчас было утро, и некоторые из них выходили из своих жилищ на работу. И они тоже с нескрываемым изумлением взирали на мэгляндцев. — Им не надоело на нас пялиться? — рассердилась Амаранта Эдмонит Ланцетти, челосмауска лет сорока, нервно дёргая хвостом. Это была врач-хирург, уроженка Юпитериана, прославившаяся на весь Мэглянд своей самоотверженной работой в госпиталях во время нашествия зоргаданцев. В посольство госпожа Ланцетти вошла, естественно, как одна из его врачей. — Не обращайте внимания, коллега, — улыбаясь, добродушно заметил господин Дарлинтон, шедший рядом с госпожой Ланцетти сразу за Эйрентом и его прабабушкой. — Они не виноваты, что впервые видят мэгляндцев вообще и ваших соплеменников в частности. — Всё равно, не люблю подобного к себе внимания, — проворчала врач. Наконец, колонна мэгляндцев вышла за пределы порта и очутилась на стоянке экипажей. Только теперь там впридачу к экипажам стояло шесть штук фургонов, каждый из которых был запряжён четырьмя лошадьми-тяжеловозами. Эти лошади напомнили Эйренту лошадей дилижансной породы, которые были выведены коневодами Мэглянда лет пятьдесят назад и использовались, в частности, для перевозки дилижансов Спецлицея и Спецгимназии. Каждый из фургонов был метров около десяти в длину и метра три в ширину и стоял на четырёх массивных колёсах. Со всех сторон каждый из них покрывало блестящее полотно из неизвестного мэгляндцам материала белого цвета; чем-то он напоминал кожу, но это была не она. В задней части имелась лёгкая деревянная дверь, а по бокам окна, задёрнутые то ли ставнями, то ли занавесками. А позади, с противоположного кучерскому облучку конца имелась плоская площадка. — Ого! — воскликнул шедший вместе с Веленом и Гамером прямо за господином Дарлинтоном и госпожой Ланцетти Алдор, едва увидев фургоны. — Прямо как наши лицейские дилижансы! — Нет, не совсем, — возразил Велен. — Лицейские дилижансы длиннее. — Согласен, — спокойно добавил Гамер, — по размеру они как наши обычные междугородние дилижансы. — Смотрите, все остановились и что-то рассматривают. Ай, осторожнее, госпожа Арценберг! — Извините, господин Кольменарес, но меня кто-то толкнул сзади! — сказала дракомандрка госпожа Арценберг, тоже из врачей посольства, когда все подошли на место назначения и узрели стоявшего впереди господина Лебланеля. Некоторые мэгляндцы успели увидеть, как руководитель мэгляндского посольства распрощался с бароном Мареностом, и тот, пожелав им счастливого пути, ушёл восвояси по своим делам. — Мэгляндцы! — вдруг раздался впереди зычный голос господина Лебланеля, и Эйрент в очередной раз подумал, что годы пребывания на посту вождя племени вурдименов для руководителя посольства не прошли бесследно. — Сейчас мы с вами сядем в эти фургоны и направимся по территории королевства Девонгланден в его столицу Дайвон. Просьба садиться в экипажи в таком порядке, в каком вы шли с корабля. Не теснитесь и не толкайтесь, соблюдайте порядок! В каждый фургон может сесть не более десяти человек. Эйрент переглянулся с прабабушкой, и они направились к фургону, в котором только что открыли дверь. Господин Лебланель стоял возле двери и приглашал внутрь. По-видимому, он решил руководить посадкой в фургоны единолично. Без этого было бы не обойтись, ибо к концу пешего перехода с корабля на стоянку экипажей стройная колонна участников посольства неизбежно превратилась в обычную волнующуюся толпу. Казалось, никто из мэгляндцев не прислушался к указаниям руководителя посольства, как садиться в фургон. — Проходите и занимайте свои места! Не толпитесь! Спокойно проходите! Вещи кладём на заднюю площадку. Положив вещи, куда им сказал господин Лебланель, причём вещи были крепко зафиксированы при помощи ремней девонами — служителями фургонной станции, Эйрент и остальные мэгляндцы, оказавшиеся поблизости, зашли в фургон. Там, кроме Эйрента и бабушки Аквилегии, оказались господин Дарлинтон, господин Челсинг, господин Греневелд, Тамир, Алдор, Велен, Гамер и дракомандр Армекс Диксонит Циммерман — знаменитый, несмотря на свою молодость и наивный вид оружейных дел мастер. В посольстве он ехал, чтобы перенять опыт у оружейников Девонгландена. Когда Эйрент и его попутчики уселись, то некоторое время снаружи слышали суматоху, сопровождавшую посадку в другие фургоны. Потихоньку стихала и она. Эйрент, как и все остальные, с интересом осматривал интерьер фургона, его стены, обитые мягким материалом, чувствовал под собой мягкое, но упругое сиденье, а также окна, которые на тот момент были закрыты изнутри. Но чего-то, а, вернее, кого-то Эйренту не хватало. — А где барон Дио-Ринмар? — спросил он бабушку Аквилегию. — Не знаю, — отвечала она. — Я выйду, узнаю, — решил Эйрент, вставая и проходя по проходу между двумя рядами по одному креслу. Эйрент выглянул наружу и увидел картину, заставившую его разинуть от изумления рот. Эту картину он видел только в прежней жизни, в книгах про тех же мушкетёров. На великолепной лошади недалеко от фургона гарцевал барон Дио-Ринмар собственной персоной; на другой лошади, поскромнее, сидел его слуга Грольф. Невдалеке, за спинами барона и его слуги, виднелось ещё несколько всадников на лошадях. — О, монсэр Гамильтон! — увидел Эйрента, высунувшего голову из двери фургона, барон. — А я-то думал, куда вы делись, монсэр барон, — засмеялся Эйрент, спрыгивая на землю, — а вы вот где оказались. — Я был занят делом, — с притворной важностью заявил барон, — организовывал охрану вашего посольства. Вот каких молодцов нанял! И барон показал на верховых, маявшихся в сёдлах за его спиной. — Это и есть наша охрана? — спросил Эйрент, разглядывая то барона, то его наёмников. — Конечно! — не без гордости произнёс барон Дио-Ринмар, то и дело осаживая коня, который был в нетерпении скакать куда-либо. — Мы все будем сопровождать фургоны верхом. — А монсэр Лебланель знает? — Конечно, знает! — раздался сзади Эйрента голос руководителя посольства, который вышел из своего располагавшегося впереди всех фургона проверить готовность к дороге. Эйрент уже и без него видел, что посадка в фургоны завершилась и что кучера на козлах только ждут команды к отправке. — Господин Лебланель, вы понимаете девонский язык? — удивлённо повернулся к нему Эйрент. — Научился, — уклончиво ответил господин Лебланель. — А вам, господин Гамильтон, я бы посоветовал вернуться в фургон. Сейчас отправляемся. Эйрент повиновался. Как только он снова занял своё место в фургоне, а он в колонне оказался вторым, первое, что его спросила бабушка Аквилегия, было следующее: — Ну, что, ты видел барона? — Видел, бабуля, — ответил так же по-девонски её правнук. — Он возглавляет охрану посольства, помнишь распоряжение короля? — Отлично помню, — отозвалась бабушка Аквилегия. — Так вот, он нанял охрану на лошадях, и они все вместе будут сопровождать нас. — Прекрасно, — улыбнулась бабушка Аквилегия. Затем на мгновение в фургоне воцарилась тишина, и мэгляндцы услышали снаружи громкий возглас, который поняли только Эйрент с бабушкой Аквилегией: — Трогай! Пассажиры фургона почувствовали лёгкий толчок и переглянулись: поехали. «Наконец-то!» — подумал Эйрент, прислушиваясь к лёгкому колебанию корпуса фургона и сопровождающему его приглушённому цокоту копыт. Свершилось: они поехали по королевству Девонгланден! — Поехали? — первым нарушил молчание словоохотливый Тамир. — Поехали, — кивнул ему Эйрент. Целый час они ехали молча. По всей видимости, никого из присутствующих не напрягала езда в фургоне, ибо она ничем не отличалась от езды в привычном всем мэгляндском гиппобусе, как будто ихтифрогмены, допустим, ехали бы от пароходной пристани Ихтитеуна до центрального городского рынка. Потом попутчики Эйрента, занимавшие места за ним с бабушкой Аквилегией, начинали потихоньку оживать; среди них возник шёпот, сначала несмелый, затем становившийся громче и громче, пока, наконец, не превратился в разговор вполголоса. — Гиппобус, — сказал Тамир. — Что? — спросил его Гамер, сидевший рядом. — Говорю, мы как будто в гиппобусе едем, — пояснил Тамир. — Есть такое, — согласился Гамер. — Вы не находите, что здесь несколько темно? — спросил господин Циммерман. — Мне разговорник трудно читать. — Да и душно немного, — добавил господин Дарлинтон. — Надо открыть окно! — А как его открыть? — спросил Алдор, подходя к окну и рассматривая его конструкцию. — Погоди, — к Алдору присоединился его бывший учитель, а ныне просто попутчик, господин Греневелд, поневоле продолживший обращаться к нему на «ты», — да, странная система. — Тут сверху специальный крючок! — заметил Велен, ощупывая раму окна и поддевая её элементы когтями. — А крючок цепляет эту планку. Смотрите: снимаем крючок, отодвигаем планку, и… Тут окно открылось, и в фургон ворвался свежий воздух, прихватив с собой и свет дня в полном разгаре. — Ну, ты, Велен, голова! — восхитился Тамир. — Есть такое, да, — скромно отозвался молодой фелисимен с заметно порозовевшей кожей лица, часть которого не была покрыта шерстью. — Другое дело! — одобрительно произнёс господин Циммерман. — И он ещё скромничает! — засмеялся Алдор. — Он вообще по жизни скромняга, а ведь ему предлагали стать старостой нашей группы в Академии! — И он отказался? — удивился Тамир. — Отказался! — сказал Алдор. — Да ну вас! — произнёс Велен и отвернулся, не желая дальше продолжать разговор. Мэгляндцы ехали дальше. Сквозь открытые окна, куда врывался свет осеннего дня, им прекрасно было видно всё, где проезжал фургон. Эйрент полагал, что они едут ещё по территории Горданта. Но нет: за окнами фургона виднелись небольшие деревни, возле домов которых, склонившись, трудились на поздних полевых работах крестьяне; некоторые из них опирались на плуг с впряжённой в него лошадью и вспахивали поле. Значит, из города они выехали давно. Они проехали ещё немного, и почувствовали, что проголодались. Эйрент посмотрел на часы: они показывали ровно два часа пополудни. А ведь столько склянок отбивал корабельный колокол, когда им была пора обедать на «Звезде Мэглянда»! Хорошо ещё, кухня «Звезды Мэглянда» снабдила каждого участника посольства едой в дорогу! И мэгляндцы полезли за своими припасами. Потом поехали дальше. За окнами виднелась всё та же картина холмов, полей, деревень. Поскольку прошло ещё несколько часов, мэгляндцы видели, что солнце уже начало клониться к закату. — Интересно, где мы будем ужинать? — спросил господин Циммерман, оторвавшись от разговорника. Несмотря на молодость, дракомандр был человеком довольно сварливым. По одобрительным возгласам пассажиров фургона было ясно, что этот вопрос интересовал не только дракомандра. — Сейчас спрошу, — и Эйрент выглянул из окна, раскрыв внешние створки. — Всё в порядке, монсэр Гамильтон? — увидел его голову барон Дио-Ринмар, ехавший на коне — Да, только вопрос вот у нас возник. — И какой же? — Эээ…Насчёт ужина, перекусить бы… — Сейчас узнаю, — сказал барон и подозвал одного из своих наёмников. Тот живо подъехал к начальнику. — Ваше благородие, — ответил наёмник, когда барон спросил его о ближайшей харчевне, — по дороге будет деревня, там этих харчевен много. — Отлично, — произнёс барон. — Монсэр Гамильтон, можете передать это в фургоне. — Прекрасно! — сказал господин Циммерман. — Подождём. В окно было чётко видно, как там менялся ландшафт. Раньше фургоны ехали просто по холмам, среди которых и по склонам которых были раскиданы деревушки, освещённые солнцем; теперь же холмы сменили предгорья, состоявшие из небольших каменистых скал, покрытых лугами и небольшими лесами. Деревушки, хоть и в меньшем количестве, встречались и здесь. Эйрент снова высунул голову из фургона и посмотрел вперёд: рядом с дорогой простирались поля, удивительно, что они присутствовали и в гористой местности. Тем временем дорога начинала уходить всё выше, пока её не стали с обеих сторон окружать самые настоящие горы, хоть и поросшие лесом. Иногда дорога начинала петлять, и тогда пассажирам фургонов становилось страшновато, если по одну сторону дороги возникала самая настоящая пропасть. Одно было хорошо: таких мест было немного. Уши у пассажиров фургона при подъёме вверх стало закладывать, и господин Дарлинтон достал из своих запасов прозрачные кисловатые леденцы, раздал их попутчикам и велел им рассасывать их во рту. Ушам путешественников стало намного легче, и они поблагодарили ихтифрогменского врача. У ихтифрогменов, чья территория, в отличие от остальных племён, не имела никаких даже возвышенностей, захватывало дух от окружавших фургоны горных пейзажей. Для других же племён горы такой экзотикой не являлись. К счастью, потом дорога пошла вниз, и мэгляндцы поняли, что фургоны въехали в самую настоящую горную долину, а по обеим сторонам дороги снова стали появляться признаки присутствия в этих местах человека: поля, пастбища и мельницы на берегах многочисленных горных речек. Постепенно этих признаков становилось всё больше, по обеим сторонам дороги стали виднеться деревенские дома, и совсем скоро они должны будут въехать в обещанный пункт назначения. Солнце вовсю клонилось к западу, и фургоны въехали, наконец, в деревню. Прямо посередине её пролегала дорога, по которой ехали сейчас путешественники. Деревня состояла, как мог примерно оценить Эйрент, примерно из полусотни домов; визуально она была меньше деревень, мимо которых проезжали раньше. Дома были один к одному: стены сложены из грубого необтёсанного камня, крыши — из обмазанных глиной толстых веток деревьев. В каждой из крыш виднелась высокая печная труба, из которой весьма уютно валил дым. Окна домов, закрытые ставнями, стали один за другим открываться, и оттуда высунулись обитатели домов, с удивлением глядя на въезжающие фургоны одинаковыми чёрными глазами. Они проехали ещё дальше, только теперь, кроме Эйрента, в окна глазели Тамир, Алдор и Велен. В любопытстве они не уступали местным, которые, в свою очередь, не только смотрели в окна, но на сей раз вышли из домов, даже целыми семьями и, рассматривая фургоны, переглядывались и оживлённо обменивались впечатлениями. Потом фургоны пересекли мост через протекавшую через деревню крошечную, но быструю речушку. Эйрент посмотрел по течению и увидел в стороне ещё зелёную, несмотря на первый осенний месяц в разгаре, лужайку; на лужайке в отдалении стояла мельница и виднелся длинный навес, возле которого суетилась целая толпа людей. — Что они делают? — спросил Эйрент барона Дио-Ринмара. — Свадьба, — коротко объяснил барон, а мэгляндцы только охнули от восхищения. Вдруг они услышали громкое «Тпру!» кучера, фургоны остановились; барон Дио-Ринмар и его наёмники тоже остановили лошадей. Со стороны лужайки к ним направилось человек пять местных. К ним, выйдя из своего фургона, подошёл господин Лебланель. — Господин Гамильтон, — подозвал он Эйрента. — Вы мне нужны. — Чего стоим? — спросил господин Греневелд за спиной Эйрента. — Сейчас выйду, — сказал Эйрент руководителю посольства, а затем добавил, обращаясь к остальным: — Господин Лебланель сейчас будет говорить с местными. Эйрент вышел из фургона и направился к господину Лебланелю, который стоял напротив пятерых девонов — обитателей деревни. Вслед за Эйрентом из фургона вышли бабушка Аквилегия, господин Дарлинтон, Тамир и господин Циммерман. Из других фургонов тоже вышли люди. — Меня зовут Тедерик Болдер, я староста деревни Большой Айсмар. Кто вы такие и что вам угодно? — сказал один из этих девонов, представительный мужчина с наполовину седыми волосами и бровями, одетый в такой же простой кафтан из тёмного сукна, что и остальные местные девоны, но отличавшийся от них золотой с драгоценными камнями цепью, свисавшей с шеи, булавкой с бриллиантом, скреплявшей галстук, а также инкрустированными эмалью ножнами кинжала на поясе. — Мы — посольство Республики Мэглянд в королевство Девонгланден. У нас есть приказ и охранная грамота его величества, — ответил господин Лебланель, когда Эйрент перевёл ему слова старосты. — Нам нужно где-нибудь поесть и переночевать. И руководитель посольства протянул старосте документы, обильно уснащённые печатями. — Хорошо, — тон старосты, узревшего гербовую бумагу королевской канцелярии и королевские же печати, вмиг изменился и стал очень любезным. — Вы как раз вовремя. Сегодня свадьба моей дочери Гертруды, и мы рады гостям! Ведь у нас в стране поверье — чем больше гостей на свадьбе, тем дольше бок о бок проживут молодожёны! Сколько вас человек? Господин Лебланель ответил, а Эйрент перевёл. Тедерик сразу позвал стоявших в некотором отдалении других девонов деревни и вполголоса сказал им несколько слов. — Он поручил им принести столы, — сообщил Эйрент господину Лебланелю. — Прекрасно, — улыбнулся тот. Потом староста, предварительно велев односельчанам заняться лошадьми путешественников, весьма любезно пригласил участников посольства на праздничный пир, и все мэгляндцы отправились на ту зелёную лужайку возле мельницы. Господин Лебланель через Эйрента сразу договорился, где они будут ночевать, и староста отдал соответствующие распоряжения. А Эйрент на всю жизнь запомнил прекрасную невесту в светло-голубом платье и в длинной полупрозрачной вышитой накидке и её жениха — видного молодого человека, сына владельца сельской лавки, где продавалась провизия. А мэгляндцы… Сначала они стеснялись — как же, они впервые сидели рядом с жителями доселе неведомой страны. Но вкусная еда, дружеская атмосфера за столом и радостные кличи делали своё дело. Постепенно мэгляндцы оживали, на лицах их появлялось всё больше улыбок, они даже стали обмениваться с девонами отдельными репликами, в чём особенно преуспел господин Циммерман, который не вылезал из разговорника с самого корабля. Да и девоны потихоньку переставали настороженно относиться к столь необычному виду своих гостей — по виду людей лишь частично: там и сям с обеих сторон задорно стучали друг о друга бокалы и слышались кличи непременного пожелания здоровья новобрачным и их многочисленным гостям. А барон Дио-Ринмар и вовсе чувствовал себя на седьмом небе, пребывая, наконец, среди соотечественников, хоть отнюдь не дворянского звания. Пир затянулся на несколько часов, пока, наконец, совсем не стемнело. Девоны один за другим выходили из-за стола, и застолье постепенно стихало. Жители принялись потихоньку разбирать праздничный стол, в то время как староста, его дочь и её муж пригласили гостей частично в местную гостиницу, частично по домам односельчан, где гостеприимными хозяйками для них были приготовлены постели. Эйренту и его попутчикам по фургону досталась ночёвка у самого старосты. У юноши, как и у остальных, уже не было сил рассматривать комнату, где им предстояло провести ночь. Он просто разделся, лёг в предназначенную ему постель и мгновенно уснул.