Меч, Корона и Посох. Часть II "Корона"

Когда участники посольства расселись по фургонам и сёдлам, колонна фургонов двинулась вниз, с вершины Дайвонских увалов к самому городу. Дорога спускалась вниз с вершин увалов и плавно вилась по пожелтевшим лугам туда, где впереди виднелись первые дома предместий Дайвона. Здесь ехалось совсем по-другому. Сидя в седле и подчиняясь ставшим привычным за последние дни типичным плавным покачиваниям при верховой езде, Эйрент полной грудью вдыхал воздух, который здесь, в окрестностях Дайвона был совершенно другим, чем в других частях Девонгландена, где они были раньше. Здесь с близкого моря ощутимо пахло морской влагой; в один момент Эйренту даже показалось, что он слышит крики чаек. Вот, дорога плавно влилась в крайнюю из улиц предместий; на удивление мэгляндцев, в город здесь они въехали через что-то вроде калитки. — Ваша светлость, — спросил Эйрент графа Эред-Оссмарта. — А почему эта часть города не окружена крепостной стеной? — Король Людегер II хотел построить здесь ещё одну стену, — рассказал граф, — но не успел. Эйрент понимающе кивнул. Тут ему в голову пришла мысль, что король Людегер II приходится ему родственником, но подобные мысли юноша избегал высказывать направо и налево, и такое он обсуждал разве что с бабушкой Аквилегией. — Но стражу-то можно поставить? — добавил Тамир, с которым они с Акселем ехали втроём в одну линию. Впервые Тамир чисто произнёс что-либо на девонском языке; изучали этот язык все участники посольства без исключения, причём каждую свободную минуту. — Вы правы, монсэр Мюррейтон, — одобрил граф Эред-Оссмарт молодого маратборца. — Уж какой-то пост стражников можно сюда поставить. Как будто в ответ на его вопрос откуда-то со стороны строевым шагом пришёл стражник. Граф Эред-Оссмарт не выдержал и набросился на него. — Почему пост оставлен? Вам велено ловить опасного преступника! — гремел он. — Не миновать вам наказания, не будь я граф Эред-Оссмарт. — Виноват, ваша светлость, до ветру ходил… — Пост не оставлять! ¬— продолжил граф, как будто бы это был его личный подчинённый. — Слушаюсь! — ответил стражник, вытягиваясь в струнку. Скорее всего, в этих людей подчинение к любому вышестоящему лицу было вколочено недюжинной муштрой. Они ехали по улицам предместья. Ближе к окраине предместья селилась беднота, да и уклад жизни здесь был, судя по всему, самый, что ни на есть, деревенский. Здесь мэгляндцы видели обыкновенные избы — наверное, эти дома были бы привычны жителю любой из деревень России, разве что крыши этих домов были крыты не шифером или черепицей, а всё той же соломой, смешанной с глиной. Возле этих домов царила обычная сельская суета. В глубине одного из дворов девушка развешивала на верёвках бельё, возле дома напротив пожилой мужчина ремонтировал забор, орудуя молотком. Кудахтали куры, лаяли собаки, с визгом носились дети; а контрастом ко всему этому был полосатый кот, гревшийся под запоздалым осенним теплом на крыльце одного из этих домов. Вдруг прямо под копыта лошадям посольства выкатился мячик, которым играли неподалёку дети. За ним в опасной близости к колёсам фургонов рванулся мальчишка. За ним гурьбой побежала остальная детвора. — Овинд, ты с ума сошёл! Сейчас же тебя задавят! — А ну брысь! — прикрикнул на них маркиз Корангард. — Жить надоело? — Не надо, маркиз, — улыбнулся Эйрент. — У меня есть другое средство. Эйрент решил помочь ребятишкам. Придержав коня, он потянулся к магическим векторам, которых здесь было великое множество. Набрав магической энергии, он направил её на болтавшийся под копытами и мешавший лошадям мяч. Мяч плавно выкатился из-под копыт и угодил прямо в руки обрадовавшимся ребятишкам. Они схватили мяч и тут же убежали. — Здорово! — восхитился граф Гринтарг. Эйрент скромно промолчал. Посольство ехало дальше, теперь уже по той части предместья Дайвона, где жили и работали ремесленники. На первый взгляд, Эйренту, да и другим мэгляндцам, казалось, что они едут по какому-то из их родному городу: удивительно, но дома предместья в этой его части были по архитектуре очень похожи на любой из городов Мэглянда. И что совсем удивительно — вопреки ожиданию, предместье здесь не было похоже ни на один из виденных мэгляндцами ранее город Девонгландена. Это были мощёные плоским камнем улицы; вдоль улиц пролегали газоны, в свою очередь, примыкавшие к многочисленным изгородям. Изгороди скрывали за собой дома жителей предместья города разной степени дохода. И здесь мэгляндцы были неправы в своём первом впечатлении. Наверное, исключением был всё-таки Гордант — там дома как раз были очень разными, в зависимости от социального статуса и доходов их хозяев. На каждом из скромных, но добротных домах, а каждый из них имел по два-три этажа, виднелась табличка, обозначавшая, чем занимается проживающий тут ремесленник. Мэгляндцы видели и сапоги, и скрещенные мечи, и доспехи, и калачи, и свиные окороки, и кафтаны, и многое другое — все таблички были фигурно вырезаны из металла и болтались на цепочках, укреплённых на вделанных в стены домов штырях. Фургоны и сопровождавшие их всадники проехали через обширную площадь, украшенную лишь несколькими разноцветными флагами, трепетавшими на высоких флагштоках. — Ярмарочная площадь, — громко, для всех, пояснил барон Дио-Ринмар. — Здесь есть чем позабавиться и поживиться на ярмарках. Причём всем без исключения! — А вы здесь бываете? — с улыбкой спросил господин Циммерман. — А как же! — слегка ухмыльнулся барон Дио-Ринмар. — Монсэр Эйрент, — тихонько сказал Эйренту ехавший рядом с ним Аксель. — Что, Аксель? — Мне мама вспомнилась, — ещё тише проговорил бывший трактирный мальчишка. — У нас в Шетрине тоже были ярмарки, когда я был маленький, мы с мамой часто ходили туда. И он вздохнул. — Если хочешь, мы с тобой сходим сюда, — пообещал Эйрент сам того не желая своему невольному спутнику. — Здорово! — восхищённо прошептал Аксель: казалось, он снова стал маленьким мальчиком, каким был до смерти матери. К тому же за всю свою недолгую жизнь он не бывал дальше своего родного Шетрина. Фургоны и всадники приблизились к внешней из крепостных стен. Это были массивные фортификационные сооружения, сложенные из плотно пригнанных гладких массивных камней белого цвета; по оценке господина Челсинга и его коллеги из племени фелисименов господина Корнелиссена, они были высотой где-то метров двадцать-двадцать пять. Перед самыми стенами дорога влилась в мост, перекинутом через ров вдоль стен, заполненный водой. По мосту путешественники подъехали прямо к огромной арке, закрытой массивной чугунной решёткой. На прямоугольных зубцах, венчающих стену, виднелись стражники в доспехах, блиставших под лучами яркого в тот день солнца. Стражники ходили взад и вперёд по стенам. По-видимому, стража заметила приближающееся посольство ещё издалека, поскольку лица стражников были обращены в сторону подъезжающих фургонов и всадников. Едва мэгляндцы оказались вблизи арки с решёткой, сверху раздался звук рога. Несколько минут спустя, показавшихся вечностью, решётка со скрежетом поползла вверх. Когда она открыла обширный и высокий проём арки, колонна фургонов и всадников проехала внутрь и остановилась. Путешественники вышли из фургонов и восхищённо осмотрелись. Бабушка Аквилегия сразу подошла к правнуку и многозначительно сжала его руку. Эйрент без слов понял, что она хотела сказать: её лицо было настолько счастливым, что она, казалось, помолодела лет на тридцать и даже более того. Если бы её в эту минуту увидел внук, отец Эйрента, Рендом, то решил бы, что снова вернулся в детство. Да, бабушка Аквилегия приехала домой, в свой родной город! — Это и есть Шетринская застава? — вслух подумал по-девонски Тамир. — Совершенно верно, — ответил барон Дио-Ринмар. За аркой оказалась самая настоящая площадь, которой не стыдно было бы обладать и Санкт-Петербургу, северной столице России. От обширной просторной площади, посередине которой возвышался конный монумент одного из королей, лучами расходилось несколько широких улиц. — Это кому памятник? — спросил Эйрент графа Эред-Оссмарта. — Королю Людегеру Первому, — ответил ему тот. — Именно в его царствование было построено это кольцо стен. Эйрент с благоговением посмотрел на суровое лицо памятника. Это же памятник его прапрадеду! Рядом с ним стояла бабушка Аквилегия и смотрела на памятник с самой настоящей неподдельной любовью: ведь это был памятник её родному отцу! Возле арки их ждал целый взвод стражников во главе с коренастым, но статным их начальником. Увидев графа Эред-Оссмарта и других дворян, он вытянулся в струнку и отдал приказ «смирно» подчинённым. — Все эти люди, — показал граф Эред-Оссмарт на фургоны посольства, — приехали из другой страны, из Мэглянда. Я — граф Эред-Оссмарт, феродор Манекс, ручаюсь за них. К тому же я приехал к королю на заседание феродоров. — Слушаюсь, ваша светлость, — вытаращил глаза начальник стражи Шетринской заставы, который представился как Гуннар Фредергир. — Прекрасно, монсэр Фредергир, — граф Эред-Оссмарт был доволен исполнительностью начальника стражи заставы, на которую не повлияла насильственная смерть его непосредственного начальника графа Геретона. — А кто теперь вами руководит? ¬— Его величество временно поручил это его сиятельству герцогу Трелентеру, маршалу, пока не решит иначе, — грустно отозвался монсэр Фредергир. — Прекрасно, нам-то он и нужен, — произнёс господин Лебланель. — Где он сейчас находится? — продолжал граф Эред-Оссмарт. — Он сейчас в своей резиденции, — ответил монсэр Фредергир. — Прекрасно! — решил граф Эред-Оссмарт. — Монсэр Лебланель, не возражаете ли вы, чтобы мы поехали прямо сейчас к его сиятельству маршалу? — Нет, конечно, ваша светлость, — отозвался руководитель мэгляндского посольства. — Дайте мне коня. — Господин Лебланель, — донельзя удивился Эйрент. — Вы сможете ехать верхом? — Верхом? Ну, немного, — сказал, улыбнувшись, господин Лебланель, вызвав недоумённые взгляды как мэгляндцев, так и девонов, а затем повторил. — Дайте мне коня. Его просьба была исполнена. Господин Лебланель легко, словно пушинка, очутился в седле коня, которого любезно и с изрядной долей недоверия одолжила ему Тубероза. Затем, не уступая своим соотечественникам, доселе ехавших верхом, тронул поводья, и конь послушно зашагал под бывшим вурдименским вождём. Мэгляндцам, да и девонам, только и оставалось, что изумлённо открыть рты. — Монсэр Лебланель, подождите нас! — засмеялся барон. Фургоны остались стоять на площади, а господин Лебланель в сопровождении бессменного Эйрента, а также вызвавшихся господина Циммермана и Тамира отправился в резиденцию маршала королевства Девонгланден герцога Трелентера. С ними поехали и все четверо девонских дворян. За «старшего» господин Лебланель оставил господина Челсинга, который тут же велел участникам посольства оставаться в фургонах. А порывавшемуся ехать вслед за остальными всадниками Акселю Эйрент велел во всём слушаться бабушку Аквилегию. — Госпожа Гамильтон, вы всё успеете, — успокоил господин Челсинг бабушку Аквилегию, сильно расстроившуюся, что она не сможет поехать в центр города прямо сейчас. Группа из восьми всадников пустилась в путь. Сначала они объехали кругом памятник королю Людегеру Первому, и Эйрент смог как следует рассмотреть памятник его прапрадеду в деталях, особенно постамент, украшенный барельефами в виде герба королевства и оружия, например, мечей, щитов, копий и доспехов. — Господин Лебланель, — спросил ехавший рядом с руководителем посольства Эйрент, когда они сворачивали с площади на одну из отходивших от неё широких улиц. — Где вы научились ездить верхом? — Моё детство прошло в городе Гертанье, — поделился воспоминаниями бывший вождь. — Мой отец тогда работал простым кучером гиппобуса, и я любил бывать у него на работе, возиться с лошадьми. А когда по окончании Спецлицея я получил мегафалька, то весьма успешно применил навыки полёта к лошадям. Только об этом мало кто знал. — А почему вы раньше об этом молчали? — не выдержал Эйрент. — Нужды не было, — уклончиво сказал господин Лебланель. — Смотри, мы отстали! И они принялись догонять остальных спутников под предводительством графа Эред-Оссмарта. Всадники ехали по одной из улиц Дайвона, при одном взгляде на которую можно было сразу сказать, что она столичная. Мощёные тротуары были полны снующим туда-сюда народом — это было естественно, ибо день был в разгаре. В уши всадников то и дело врывался шум оживлённой городской магистрали: цоканье копыт по булыжникам мостовой, громыхание различных повозок, детский плач, доносившийся из окон, крики и даже перебранка прохожих на тротуарах. Многие пешеходы обращали внимание на странно одетых всадников и на их необычную внешность; это касалось, естественно, вурдимена господина Лебланеля и дракомандра господина Циммермана. Но те не обращали на это внимание и ехали вперёд. По центральной части улицы ехали верховые, в одиночку или же группами; навстречу всадникам посольства или же обгоняя их, ехали кареты и другие повозки. — Как похоже на Юпитериан, — произнёс Тамир. — Точно, — согласился господин Циммерман. Улица была застроена домами в пять-шесть этажей. Как рассказали девоны, здесь в основном жили мещане, и эти дома являлись доходными, где сдавалось жильё внаём. Большей частью жильё снималось студентами, врачами, учителями, священниками, а также публикой попроще, например, лавочниками и ремесленниками. Между домами располагались другие постройки — в этих, судя по внешнему облику и висевших на них табличках, нежилых зданиях, помещались продуктовые лавки и другие небольшие магазинчики. Всадники ехали дальше. По левую руку за пожелтевшими кронами деревьев угадывались какие-то шатры. Неподалёку наблюдалось скопление повозок. — Что это, монсэр барон? — спросил господин Циммерман ехавшего рядом барона Дио-Ринмара. — Это городской рынок, — охотно отозвался тот. После этого исчерпывающе короткого пояснения дальше двигались молча. По мере движения всадников облик улицы постепенно менялся. Дома становились всё ниже по высоте, и вот, городская магистраль влилась в ещё одну площадь, в центре которой посреди сквера возвышалась колонна, увенчанная скульптурой в виде доспехов и щита. Площадь была застроена сравнительно невысокими домами, в основном трёхэтажными. Из зданий выделялось одно, белоснежное, украшенное колоннами и лепниной вокруг окон. В отличие от своих соседей, здание имело шесть этажей. — Дайвонский университет, — пояснил маркиз Корангард заглядевшимся на здание мэгляндцам. Потом впереди показалась самая настоящая триумфальная арка, являвшаяся как бы границей между площадью и просматривавшейся далее улицей. Арку венчала фигура мужчины в короне, управлявшего четвёркой коней. — Что это за арка? — спросил Эйрент, задрав голову, когда они проезжали под аркой. — Эта триумфальная арка была построена в честь победы короля Скильда Восьмого над Пардульфом Гилдертом, герцогом Дайвонским и в честь присоединения Дайвонского герцогства к королевству Девонгланден, — пояснил граф Гринтарг. — На арке укреплена скульптура короля Скильда Восьмого. За триумфальной аркой по обе стороны далеко простирался высокий земляной вал, на котором имелась ещё одна крепостная стена, гораздо ниже, чем та, через которую путешественники въехали в Дайвон. — Эта стена была построена по приказу того же короля Скильда Восьмого сразу после завоевания города, — снова сказал граф Гринтарг. За этой стеной облик города поменялся кардинально. Вдоль улицы простирались фешенебельные магазины со стеклянными витринами; в них красовались нарядные платья, камзолы, виднелись веера, кружева и другие предметы роскошной жизни. Вдоль магазинов неспешно прогуливались одетые в дорогую одежду дамы и господа; очевидно, завсегдатаи этих магазинов. За ними шли люди в одежде попроще — очевидно, слуги этих господ и дам. По улице в этой части города ездили основном кареты, запряжённые не менее, чем четырьмя лошадьми каждая. Вслед за графом Эред-Оссмартом всадники свернули налево, на другую улицу, сплошь застроенную шикарными особняками; по сравнению с ними жилища дворян, которые путешественники видели в Горданте, казались самыми настоящими лачугами. Эти здания имели не менее трёх этажей, были украшены и колоннами, и статуями, и лепниной вокруг окон. Они были очень похожи на резиденцию графа Эред-Оссмарта в Манексе. Вокруг этих зданий были разбиты роскошные парки с прудами и лебедями да фонтанами на них. Что уж там, куда тут провинциальным дворянам Горданта… Граф Эред-Оссмарт ехал столь уверенно, что казалось, что он уроженец Дайвона. Хотя, как помнил Эйрент из одной из своих бесед с графом, он родился и рос вместе с братом и сестрой в Оссмарт-Гале — родовом поместье графов Эред-Оссмартов. Граф даже приглашал молодого ихтифрогмена в Оссмарт-Гал погостить, и Эйрент, немного смущаясь, принял приглашение и выразил надежду, что непременно сделает это. — Ваша светлость, вы так хорошо знаете Дайвон! — заметил Эйрент графу. — Осенью я пару месяцев живу тут, — пояснил феродор Манекс, — пока идёт съезд феродоров, вот как сейчас. А в остальное время я всецело занят делами Манекса, вверенного мне ферода. — А что делают на съездах феродоров? — тут же поинтересовался Эйрент. — Там феродоры рассказывают о текущих делах своих феродов. То есть делают доклад королю. А потом все феродоры сообща ищут решение возникшим в том или ином фероде проблемам, — охотно рассказал граф Эред-Оссмарт. — Важное дело, — кивнул Эйрент. Тем временем, всадники подъехали к одному из особняков, вокруг которого грозно ощетинилась зубцами в виде мечей высокая кованая решётка. Под стать решётке были и ворота, створки которых были украшены щитами с теми же мечами. От ворот к зданию вела посыпанная песком дорожка. Граф Эред-Оссмарт вытащил меч и с силой постучал по воротам. Всадники увидели, как на стук из дверей особняка вышел человек и быстрым шагом направился к воротам. — Его сиятельство у себя? — высокомерно спросил его граф Эред-Оссмарт. — Да, ваша светлость! — узнал его человек, очевидно, лакей, во все глаза рассматривавший спутников графа, мало того, что в непривычной одежде, так ещё и с нестандартной внешностью. — Тогда доложите обо мне и моих спутниках маршалу Трелентеру! — сурово велел граф Эред-Оссмарт. —И впустите нас, наконец! Слуга открыл ворота, их створки с натужным скрежетом отворились, он ушёл к хозяину, а всадники въехали на территорию особняка маршала Трелентера, спешились и принялись ждать. Не прошло и пятнадцати минут, как слуга вернулся и доложил: — Его сиятельство герцог Трелентер готов вас принять! Слуга кликнул конюха, и тот увёл лошадей в конюшню на заднем дворе. А граф Эред-Оссмарт вместе со спутниками вошли и вслед за слугой прошли по нарядной лестнице, похожей на аналогичную в резиденции феродора Манекса и по коридору, сделанному в таком же стиле, прошли на второй этаж особняка. — Его светлость граф Эред-Оссмарт! — доложил слуга, распахивая обе резные деревянные створки двери кабинета. Эйрент и его спутники вошли в кабинет, весь обставленный в военном стиле: даже уголок бумаг, свисавших с рабочего стола хозяина, выдал, что это военная карта. «Серьёзный человек», — подумал о хозяине Эйрент, высоком, худощавом человеке с жёстким взглядом и сурово сжатыми губами. Это и был его сиятельство Гаук-Эстолд-Вольфрам Вингилан, граф Ранглайн, герцог Трелентер, маршал Девонгландена. Мало того, что у маршала Трелентера с бока свисал меч, как полагалось всем дворянам королевства, так ещё один меч прижимал к столу карты. За другим столом, поменьше, заставленном письменными приборами, сидел ещё один человек с гусиным пером в руках и что-то писал под диктовку хозяина. «Наверное, секретарь», — снова подумал Эйрент. — А, дорогой граф! — хозяин встал с места и подошёл к графу Эред-Оссмарту, которого, по-видимому, знал очень хорошо. — Мы к вам по делу, дорогой маршал. Со мной находятся представители Республики Мэглянд, они прибыли в Девонгланден с тем, чтобы пригласить в их страну военных, которые научат жителей Мэглянда настоящему военному искусству… Тут маршал Трелентер глянул на мэгляндцев и узрел чешую господина Циммермана, а также уши и зубы господина Лебланеля, и на мгновение Эйренту показалось, что в его глазах мелькнул страх. Но надо было отдать должное маршалу Девонгландена, что он быстро взял себя в руки. — Дайте, пожалуйста, мне охранную грамоту его величества короля, — сказал он, когда мэгляндцы представились. Господин Лебланель исполнил просьбу. Очевидно, что маршал Трелентер относился к тому типу людей, которые мастерски владеют собой. По мере чтения королевской охранной грамоты он не проронил ни слова, но то и дело поглядывал на Эйрента; в такие моменты в его чёрных, как у всех девонов, глазах вспыхивал огонёк жгучего интереса. — Да, конечно, — объявил маршал, закончив чтение. — В ближайшие два дня я соберу штаб и совместно со всеми членами посольства разработаем план его работы. От Эйрента не укрылось, как господин Лебланель и господин Циммерман обменялись быстрыми, но радостными взглядами. — Я очень рад, ваше сиятельство, — поклонился маршалу господин Лебланель. — Где вы остановились? — спросил маршал. — В какой гостинице? Господин Лебланель и господин Циммерман снова переглянулись. — Мы пока ещё нигде не остановились, ваше сиятельство, — недоумённо пожал плечами молодой дракомандр. — Основная часть посольства находится возле Шетринской заставы на площади Людегера Первого. Мы пока не знаем, где остановимся. — Вы что-то хотели сказать, монсэр барон? — спросил маршал Трелентер секретаря, приподнявшего над столом руку и словно пытавшегося что-то сказать. — Ваше сиятельство, — робко проговорил секретарь, немного склонный к полноте человек лет сорока. — Я знаю превосходную гостиницу «Золотой орёл», она находится возле Университетской площади, на Аптекарской улице. Её хозяин — один из моих друзей… — «Золотой орёл»? Прекрасно! Пускай ваше посольство немедленно едет туда и ждёт вердикта короля. Я доложу его величеству о вашем прибытии, и он наверняка захочет встретиться с посланниками Мэглянда. Думаю, что штаб соберётся сразу после аудиенции в Райдевине. А вы, барон Герент, поедете сейчас с посольством в гостиницу и поможете им там разместиться. — У нас пять фургонов, — произнёс господин Лебланель, — там есть, где их разместить? — Да, конечно, монсэр, — ответил барон Герент. Долгожданная встреча с маршалом Девонгландена, которую так долго ждали участники посольства Мэглянда, закончилась. Оказавшись на улице, господин Лебланель был очень доволен этим свершившимся фактом. — Нам остаётся только ждать заседания этого штаба и приглашения на аудиенцию короля, — произнёс он. Обратную до Шетринской заставы и площади Людегера Первого дорогу всадники проделали молча. Все спешили поскорее заселиться в гостиницу, ибо время было далеко за полдень, и участники посольства очень устали не только от дороги, но и от всего пережитого за эти дни. — Ну, наконец-то! — воскликнула с нетерпением ожидавшая их бабушка Аквилегия. — А мы уж вас заждались. — Монсэр Эйрент, — бросился к юноше неподдельно обрадовавшийся ему Аксель. — Куда дальше? — Сейчас в гостиницу, а потом посмотрим, — только и мог ответить ему Эйрент. Господин Лебланель велел всем садиться по фургонам. Всадники снова сели в сёдла, и участники посольства двинулись в путь к гостинице; дорогу им показывал барон Герент. Всю дорогу к гостинице Эйрент слышал за спиной восхищённые разговоры едущих в сёдлах соотечественников. А судя по возбуждённым репликам, доносившимся со стороны фургонов, обсуждение города шло полным ходом и там. Проезжая по улицам, где они ехали буквально за пару часов до того, Эйрент с высоты седла наблюдал реакцию горожан-пешеходов на проезд фургонов посольства по улицам города. Их можно было понять — не каждый день на привычных изо дня в день улицах видишь фургоны, которые используются разве что между городами, да ещё в таком количестве. Как мог видеть Эйрент, горожане провожали колонну фургонов, проехавших уже чуть не половину королевства, широко раскрытыми глазами, а при появлении фургонов, казалось, повседневная жизнь этих улиц на время замирала. Они ехали уже по Университетской площади, и её великолепный облик вызвал новую волну восхищения участников посольства. В особенности, это касалось здания университета и триумфальной арки Скильда Восьмого. У Эйрента возникла мысль — ведь Юпитериан, столица Мэглянда, ничуть не хуже Дайвона и так же красива. Здание гостиницы «Золотой конь», куда привёл путешественников секретарь маршала Трелентера, было великолепным четырёхэтажным строением с лепниной, стенами светло-зелёного цвета и имело окна почти стрельчатой формы. «Почти» — потому что каждое окно изящно заострялось кверху. В плане здание представляло собой большую букву «П», верхняя перекладина которой представляла собой фасад здания, выходивший на улицу, а «ножки» были обращены вглубь улицы. Самый верх фасада венчала позолоченная статуя коня. В дверях гостиницы стоял человек средних лет, одетый в кожаный фартук. Он скучающе разглядывал улицу и вдруг увидел приближающуюся к ней колонну фургонов и сопровождающих её всадников. Эйрент увидел, как он радостно подскочил и скрылся в глубине здания. Через пять минут в сопровождении человека в переднике вышел склонный к полноте другой человек, добротно одетый в тёмно-синий камзол, такие же штаны, серые чулки и чёрные башмаки. Этот второй посмотрел в ту сторону, куда показывал ему первый, и радостно побежал к группе фургонов и всадников: — О, монсэр барон Герент! Кого вы мне привели? — Это — гости из Мэглянда, из другой страны, — объяснил барон. — Маршал Трелентер поручил мне разместить их у вас в гостинице, мэтр Имлинг. — Сам его сиятельство? — казалось, что хозяин «Золотого коня» был польщён вниманием к своей персоне со стороны столь знатного лица. — Да, да! — барон Герент был само нетерпение. — Давай, забирай постояльцев! Я поехал, меня ждёт маршал! Вслед за бароном Герентом с участниками посольства простились, правда, временно, другие дворяне, сопровождавшие посольство. Остался только барон Дио-Ринмар — он не мог бросить своего слугу, рана которого только начала затягиваться. — Вы куда? — спросил господин Лебланель. — У меня тут дворец в столице, — пояснил граф Эред-Оссмарт. — Но мы ещё встретимся! — Мы с графом Гринтаргом едем ко мне, — добавил маркиз Корангард и многозначительно посмотрел на секретаря маршала Трелентера. — Я был бы вам очень признателен, монсэр барон, чтобы вы прислали нам курьера с письмом о заседании штаба с его сиятельством маршалом Трелентером и о дате аудиенции у короля. — Будет сделано, монсэр маркиз, — поклонился барон Герент. Высадкой из фургонов руководил господин Лебланель. Хозяин гостиницы вызвал весь персонал: конюхов, поваров, носильщиков, горничных и других. Как только участники посольства покинули фургоны и спешились, конюхи со сноровкой принялись за дело: увели лошадей на задний двор, где выпрягли их из фургонов и расседлали. Фургоны поставили в ряд там же, во дворе. Потом гостей Девонгландена пригласили занять весь пустующий второй этаж гостиницы, где они заняли все двадцать находившихся там номеров. А носильщики живо перетаскали весь багаж постояльцев наверх. Эйрент занял одну из комнат, рассчитанных каждая на троих человек, с Тамиром и ещё одним ихтифрогменом, которого звали Остин Салмонит Лоренстон. Несмотря на свою молодость, а было ему тридцать лет, он был помощником префекта Родтеуна. Эйрент не был особенно с ним близок всё путешествие ввиду немногословности господина Лоренстона и тому, что он среди остальных ихтифрогменов посольства держался особняком. Грольфа с предосторожностями уложили отдельно; с ним велели поселиться Акселю, хотя он стремился быть поближе к «монсэру Эйренту». Комната была весьма уютная — светло-пастельные стены, три кровати под тёмно-бежевым балдахином, умывальник, камин, стол и три кресла. Горничная сообщила, что уборные в конце коридора, а дрова для камина, ибо ночи наступают холодные, можно взять под лестницей. — А чтобы зажечь свечи, позовите меня, любезные монсэры, — добавила она, показывая на верёвку колокольчика, висевшего возле двери. А ещё ценными для ихтифрогменов сведениями о гостинице оказалось то, что в цокольном этаже здания есть целый банный комплекс с бассейном. Эйрент и другие ихтифрогмены обрадовались перспективе наконец подышать жабрами. После заселения участников посольства пригласили на обед в ресторане гостиницы, и те отдали должное обеду из отварного мяса с соусом, запечённого картофеля, маринованных овощей и вкусного фруктового напитка, причём в кувшины тут же полез любопытный нос Гамера. Когда Эйрент с Тамиром вернулись в комнату, они увидели там господина Лоренстона, который ушёл с обеда пораньше, а теперь, не обращая ни на кого внимания, невозмутимо лежал и читал книгу. Тамир сразу бросился на кровать: — Наконец-то можно полежать! А то мы сегодня много пробыли в седле. — Согласен, — сказал Эйрент и посмотрел на часы. — а потом можно сходить погулять. Времени ещё только пять часов вечера и довольно светло. — Через часик пойдём, — согласился Тамир. — Без лошадей, пешком, — добавил Эйрент. — Конечно. Надо ноги размять, — вторил Тамир. Прошёл час, и в комнату начало заглядывать закатное солнце. Оно озарило своим рыжеватым отблеском комнату, пробежалось по её стенам, сверкнуло на стоявшем на столе подсвечнике. — Пора, — в один голос сказали Эйрент с Тамиром. Молодые ихтифрогмены вышли в коридор. Господин Лоренстон только бросил на них взгляд и вернулся к книге. В коридоре они встретились с господином Дарлинтоном и господином Корнелиссеном. — Вы куда? — спросил врач. — Прогуляться, — ответил Эйрент. — Ясно. Я, например, иду в бассейн, — сообщил господин Дарлинтон; в руках он держал полотенце. — Мы сходим туда, как только вернёмся, — сказал Тамир, подмигнув Эйренту. Тот кивнул. Как только Эйрент и Тамир вышли на улицу и осмотрелись, начало уже темнеть, и возле фонарей возились зажигавшие их фонарщики. Аптекарская улица, как оказалось, оправдала своё название. Ихтифрогмены шли по улице и уже в пределах метров двадцати от гостиницы обнаружили пять аптек. Кроме того, как гласили таблички на стенах жилых домов, на этой улице проживали не только сами аптекари, но и врачи. — Думаю, такое соседство будет приятно господину Дарлинтону, — заметил Тамир. — Мне тоже так кажется, — улыбнулся Эйрент. Они шли вдоль зарослей кустов, которыми поросла улица в этом месте. За ними угадывались ровные ряды грядок; по расположению рядом очередной аптеки Эйрент сделал вывод, что там выращивают лекарственные травы. Впоследствии это предположение оказалось верным. Вдруг откуда-то слева ихтифрогмены увидели множественный цокот копыт по брусчатке улицы и дружно повернули туда головы. Там ехало по двое бок о бок шестеро всадников в обычной форме стражников Дайвона; сзади них катил открытый экипаж, в котором сидело четверо человек. За экипажем следовали другие шесть всадников. За спиной ихтифрогменов в кустах послышался шорох. Эйрент повернулся; Тамир же продолжал рассматривать процессию. Среди веток кустов чудилась фигура крадущегося человека. Эйрент каким-то шестым чувством почувствовал скрытую угрозу. Он ощупал пространство, нащупал там несколько магических векторов и набрал магической энергии. Затем сказал другу: — Тамир, берегись! Один из стражников, сопровождавших экипаж, очевидно, тоже заметил возню в кустах и наклонился, чтобы обратить внимание на это пассажиров экипажа, среди которых выделялся своей горделивой осанкой мужчина средних лет с властно сжатыми губами. Мужчина посмотрел в сторону, куда ему показал стражник. С треском ломающихся веток на мостовую выскочил одетый в чёрное человек. Из-за пазухи он выхватил длинный кинжал, сверкнувший в свете ярко горевших фонарей. Эйрент, не помня себя, оглушительно заорал на всю улицу: — Берегись! Человек в чёрном размахнулся, и кинжал полетел прямо в сторону экипажа. Позже Тамир вспоминал и рассказывал, как пассажиры экипажа засуетились, пытаясь заслонить собой горделивого мужчину, а несколько всадников соскочили с сёдел. Дальше всё происходило как во сне. Эйрент швырнул в сторону летящего кинжала комок магической энергии, тот дёрнулся и с громким звоном упал на брусчатку. Нападавший бросился бежать, но другие всадники пустили коней ему наперерез. Тамир выхватил меч и вприпрыжку понёсся туда же. Пассажиры фургона словно оцепенели; они только и делали, что переводили испуганные взгляды с Эйрента на своего горделивого спутника, который, казалось, был единственным, кто соблюдал спокойствие в разыгравшейся сцене. Он посмотрел на Эйрента, продолжавшего стоять возле места вечернего происшествия, и подозвал его. Юноше ничего не оставалось делать, как исполнить просьбу, а, скорее, приказание, судя по тону, которым оно было произнесено.