Утешение и принятие

      Близкие друзья часто остаются на ночёвки, потому что обсудить всех вокруг — дело сложное и дневного времени хватает не всегда.       Далеко не только по этой причине. Ночью всё как-то иначе, и этот факт, несомненно, развязывает язык.       — …Да, я понимаю это, Осаму, но… чего ты хочешь?       Осаму моргнул всего один раз, после уставился на друга. Он физически почувствовал, как напряглись мышцы его живота. Это альтернативная реальность, где Чуя умеет читать мысли, и Дазаю стоит беспокоиться об этом?..       — Что?       — Ох, прости, мужик, я перескочил с темы. Ну, та ситуация, о которой ты рассказал несколько минут назад. Тебе нужна моя поддержка, или совет?       — А, ты об этом, — облегчённо выдохнул Осаму.       — Ага. Я думал какое-то время, и пришёл к выводу, что тебя сильно это беспокоит, но ты не сказал, пытался ли это исправить, так что…       — Я не смогу повлиять на своих родителей. Это не зависит от меня, и это неизбежно. Моё мнение не учитывается.       — Мне жаль, чувак…       — Ты уже помог мне тем, что предложил остаться у тебя на ночь и… выслушал. Спасибо.       — Брось, это обычное дело. Мне всё ещё жаль.       Невербально предложив закрыть тему, Чуя развернулся от Дазая в сторону изголовья. Он прижался спиной к стене кровати и теперь они сидят рядом, касаясь друг друга плечами. Чуя посмотрел время на телефоне: уже два ночи; они действительно сильно разговорились.       — Эй, не нужно жалеть меня, — Осаму слабо толкнул Чую плечом в плечо, и опустил руку на его ногу где-то в районе непростительно выше колена.       Чуя опустил взгляд на руку друга. Этот момент он прокомментировал только у себя в голове. Теперь же, чтобы посмотреть на Дазая, он только поворачивает голову к нему, смотря в глаза:       — Не нужно?       — Нет, — Осаму провёл руку ещё выше, не встретив ни одного из вида сопротивлений. — Вообще нет.       — Что ты блин делаешь? — всё же уточнил Чуя, когда рука Дазая бессовестно дошла до его паховой области.       Осаму отлип от стены — теперь его лицо напротив лица Накахары. Он одной рукой упирается в подушку, второй продолжая странные, — для друзей — поглаживающие движения пальцами. Для такого положения пришлось согнуть одну ногу в колене. От него всё ещё требуется ответ и, кажется, сознание возвращается в «здесь и сейчас», отчего Дазаю срочно нужно что-то придумать. Никто не говорит, что он должен остановиться на это время.       — Мне было неловко спрашивать об этом… — Осаму перешёл на шёпот. — Просто хотел узнать кое-что… как парень у парня.       — Что, Осаму? — в тон уточнил Чуя, не сводя глаз с друга.       — Ты… ухаживаешь за собой? То есть… ну да. — Осаму испытал жуткий стыд за самого себя и за этот вопрос, но, вообще-то, это первое, — и единственное — что пришло в голову.       — М.       Немногословность Накахары подразумевала только факт, что косвенный вопрос он понял. Он положил свою ладонь поверх руки друга и провёл несколько незамысловатых линий маршрута, нарочно избегая возможности соприкосновений с его членом.       — Там ничего нет: это можно понять через одежду.       — Как ничего? — неловко усмехнулся Осаму, не теряя надежды на исправление ситуации. Или уже теряя…       — Ну… как «ничего»… — протянул Чуя и приподнял брови, тихо, коротко рассмеявшись. — Мы ведь говорим о… ты знаешь, о чём мы говорим. Но вместо вопроса ты решил начать лапать меня и это…       Он усмехнулся, не договаривая. Взгляд Дазая опустился на его губы и, сопротивляясь мыслям и желаниям, свои пришлось поджать. Этот жест целиком и полностью выдал его, но Осаму попытался восстановить своё не очень честное имя:       — Я ведь не трогал тебя… прям там…       Чуя прерывисто выдохнул. В комнате нет света — их глаза уже давно привыкли к отсутствию освещения. Ночёвка была запланирована, когда они находились дома у Дазая, поэтому он взял с собой нечто вроде пижамы: безразмерную футболку и свободные шорты. Это было что-то типа негласного правила их ночёвок: Чуя одет так же. Перед «сном», который на самом деле «время разговоров» оба посетили душ и переоделись.       — Да, такого не было, — улыбнулся Чуя, идеально справляясь с миссией «не допускать лишних мыслей».       — Но… всё же через одежду это не очевидно…       — Разве?       Осаму несколько раз нервно кивнул в утвердительном жесте.       — Ну… — Чуя приподнял ладони наверх. — Не знаю, можешь убедиться.       — Я… могу?.. — Осаму спрашивает разрешение ещё раз, когда его пальцы скользят выше и находят слабую резинку шорт.       — Ну… да?.. — не слишком уверенно разрешает Чуя, приподнимая одну бровь наверх.       Осаму не слишком торопится, но вскоре его рука минует шорты и нижнее бельё Накахары. Он скользит пальцами по идеально гладкому лобку, но это не волновало его на самом деле. Осаму судорожно выдохнул от осознания такой близости с человеком, который посещает его мысли в момент акта любви к себе.       — Вау…       — Вау? — усмехнулся Чуя. — У тебя не так?       — Ты расстался с ней? — Осаму спрашивает это так внезапно, будто снег в июле. Однако Чуя не выглядит растерянным от вопроса:       — Месяца два назад, ты чего, забыл?       — Мало ли… помирились там…       — Нет, ничего такого, — убедил Чуя, чувствуя, как пальцы Дазая стремительно находят его член, который — пока что — находится в спокойном состоянии.       — Понятно, — выдохнул Осаму, слабо осознавая, что не может больше держать себя в руках.       — Ты лапаешь меня… — ещё тише, чем до этого, говорит Чуя.       Осаму ничего не отвечает и глупо улыбается, смотря в голубые глаза своего друга…       — Это странно, — тихо смеётся Чуя. — Мне типа… постонать тебе на ухо?       — Не знаю, — с придыханием шепчет Осаму. Мозги уже поплыли.       Чуя садится, отлипая от стены, и приближается к щеке Дазая, чем заставляет его сердце биться в три раза быстрее. Чуя проводит носом по коже линию до уха. Он прикрывает глаза и на самом деле пытается сделать вид, будто делает это от получения удовольствия. Его громкий выдох прямо в ухо заставляет Дазая закрыть глаза и ощутить сильную тяжесть внизу живота. Он хочет Чую. Уже давно. И, кажется, сейчас ему остаётся только попытаться не откинуться от происходящего. Это правда похоже на то, что Чуя не против.       Он отлипает от Дазая, снова смотря ему в глаза.       — Не стон, схожий с девчачьим, конечно, но…       — Может мне вообще девушки не нравятся?       — Это так? — несколько тормозит от услышанного Чуя.       — Не знаю. Решил проверить… — в очередной раз нагло врёт Осаму.       — Твои мотивы никогда не очевидны, — с полуулыбкой закатывает глаза Чуя. — Я уже давно понял это, Осаму, но… чего ты хочешь?       — Боже… — Осаму чувствует, как распадается в своём сознании. Член в его руке всё ещё не стоит, но это исключительно дело времени.       — М? — Чуя приближается к лицу Дазая, толкая его нос своим.       — Ты никогда не думал?.. — Осаму обрывает сам себя, когда Чуя отстраняется. Говорить подобное ему в глаза по-прежнему неловко.       — О чём?       Осаму наклоняет голову к уху Накахары. Он уже потерял контроль над собой, поэтому то, что он пытается сказать, звучит как отчаянный выдох, будто кислород давно закончился:       — Я хочу, чтобы ты кончил на меня.       — Оу… — выдохнул Чуя.       Он повернул голову к Дазаю, соприкасаясь носом с его щекой. Ему понравилось. Осаму носом обвёл ухо Накахары. Становится жарко, словно жар под кожей и это — «повышенная температура».       Свободная рука Дазая сжимает подушку, когда его щёку обжигает шёпотом:       — Это возбуждает. Скажи мне ещё что-нибудь…       — Блять… я…       — Давай, Осаму…       Осаму чувствует, как член в его руке твердеет. Происходящее сводит с ума и развязывает язык.       — Я хочу, чтобы ты кончил мне на спину, пока я стою на четвереньках.       — Да… — судорожно выдохнул Чуя, прикрывая глаза.       Он чувствует, как ладонь Дазая начинает ласкать его, и это медленно, но верно заставляет расслабиться полностью.       — Хочу чувствовать, как ты капаешь своей спермой на мою кожу.       — Боже, Осаму…       — Ты бы заставил меня широко раздвинуть ноги, пока входишь в меня или мне держать их при себе?       По телу проносится жар, ладонь Дазая ускоряется, а от грязных представлений Чуя неконтролируемо выдыхает. От сбивчивого, горячего шёпота прямо в ухо член Накахары твердеет с каждой секундой, и ему почти стыдно от того, как сильно ему нравится то, что говорит Осаму.       По полноценной эрекции ладонь Дазая скользит медленнее, обводя каждую венку большого — особенно для их возраста — члена. Им обоим нравится это.       — Эй… — Чуя отлипает от Дазая, наклоняя голову к нему так, чтобы столкнуть их носы. — Назови моё имя.       Осаму берёт небольшую паузу, чтобы подумать о контексте просьбы. Всё, что он говорил до этого — давно проживало в его мыслях и фантазиях, поэтому думать об этом не приходилось.       — Поставь меня на колени, Чуя. Я хочу, чтобы ты поимел меня.       Воздухом Чуя давится, приоткрывая рот. Его брови сходятся у переносицы, и он жмурит глаза, чувствуя, как каждое слово, сказанное сейчас Дазаем, отзывается в нём. Внизу живота разгорается пожар — это ощущается слишком явно, и Чуя кладёт дальнюю от Дазая руку ему на шею, поглаживая кожу большим пальцем.       — Да, малыш…       Чуя неопределённо гладит носом нос Дазая, и со стороны это выглядит, будто они вьются, не решаясь на поцелуй. Так и есть.       — Чуя… — выдыхает Осаму, в следующую секунду чувствуя на своих губах чужие.       Быстрое столкновение захлёстывает сознание и губы движутся слишком быстро. Громкие выдохи через нос и очевидные звуки поцелуя заводят сильнее: возбуждение разносится по всему телу, заставляя желать прикосновений немыслимо сильно и буквально хвататься за партнёра.       Осаму отвечает мгновенно, но страсть быстро сменяется статичностью: Чуя слегка меняет положение головы и сползает рукой с его шеи ниже, уменьшая скорость движений губ. Они оба делают всё, чтобы каждое прикосновение их губ сопровождалось пошлыми причмокиваниями.       Совсем сильно замедлив поцелуй, Чуя отлипает, смотря Дазаю в глаза. Кажется, к нему вернулось осознание:       — Осаму… что мы делаем?       — Не знаю… — выдохнул Осаму, продолжая ласкать член Накахары. — Мне остановиться?       — Нет! — почти во весь голос запротестовал Чуя, тут же меняя тон обратно. — Это… как-то отразится на нашей дружбе?       — Нет, — мгновенно ответил Осаму. — Всё, что происходит сейчас — останется в «здесь и сейчас». Никакого значения после.       — Точно?..       — Конечно. Это только наше дело и… я уверен, всё, что происходит во время… подобного — остаётся только на это время. У всех так. Много кто спит по дружбе, например—       — Не грузи, — улыбнулся Чуя, и приблизился к лицу Дазая, поскользив носом по крылу его носа, после уводя линию на щёку. — Ты пиздец как сильно возбудил меня, я не понимаю, что ты там говоришь.       — Правда? — слабо усмехнулся Осаму.       Его запястье уже несколько ноет от постоянного трения о резинку одежды, но ни он, ни Чуя не спешили исправить ситуацию. Проворачивающим движением запястья Осаму всё же немного спустил одежду ниже.       Вместо ответа на вопрос Чуя целует Дазая. Медленно, но развратно, как в дешевых порнофильмах, где зритель задаётся вопросом, нет ли у актёров друг к другу настоящих чувств. Он целует Дазая плавно, но не аккуратно, целиком и полностью контролируя слияние губ. Осаму отдаётся поцелую, который кружит голову и ничего от него не требует, кроме равносильного ответа. Напряжение внизу живота почти склоняет к мольбе о прикосновении, но Осаму не говорит об этом, продолжая упиваться поцелуем, который доносит до его ушей неприкрытую пошлость.       Чуя заметно замедляется и ведёт языком по нижней губе Дазая.       Оу. Блин. Осаму не умеет целоваться с языком. Стоит сказать об этом?       — Эй, Чуя…       Да, определённо стоит.       — Да? — Чуя не отстраняется от чужих губ ни на миллиметр.       — Я не умею… так.       — Я тоже, — улыбнулся Чуя. — Просто протяни его ко мне.       Осаму сам мягко целует Чую, после вытягивает язык. Язык Накахары встречает его ненавязчивыми поглаживаниями, и Осаму стонет. Он чувствует, как закатываются его глаза, и поглаживает язык Накахары в ответ, ускоряя движения ладони на его члене.       Тонкие рыжие брови сходятся у переносицы и Чуя неконтролируемо часто выдыхает. Его рука сжимает футболку на плече Дазая. В перерывах между поглаживаниями они сталкиваются губами в привычном знании поцелуев. Чуя правда уже послал всё к чёрту — его выдохи такие глубокие, искренние, влажные, и звучат так часто, что создаётся ощущение, будто он уже достаточно близко.       Что на самом деле не так. Он понимает, что слишком сильно отдался ласкам и через силу отлипает от губ Дазая, снова смотря ему в глаза.       Рукой с груди Дазая он скользит ниже, накрывая ладонью через шорты его член, который так давно просит внимания. Осаму резко выдыхает; его брови мгновенно устремляются наверх. Чуя смотрит на это выражение лица внимательным, любопытным взглядом и кусает себя за нижнюю губу. Кажется, его голубые глаза блестят в темноте, пока он смотрит на Дазая, который на автомате опустил голову вниз, и встретил его взгляд только сейчас.       — Ты хочешь этого? — Чуя сжимает твёрдый член через одежду, не отводя глаз от Дазая.       — Боже, да…       — Да?..       Чуя заставляет его выпрямить ногу, согнутую в колене, и садится ближе, закидывая на его выпрямленную ногу свою. Он быстро целует Дазая, после шепчет в губы:       — Попроси.       Осаму закатывает глаза, но с просьбой тянет. Ладонь Накахары забирается под шорты, и он пальцем проводит по большому и мокрому пятну на нижнем белье Дазая, заставляя его смутиться.       — Эй… это…       — Ч-ш-ш… — шипит Чуя, надавливая через ткань на головку. — Я не просил трепаться просто так.       Осаму жмурит глаза и ловит воздух ртом.       — Боже, Чуя, возьми меня…       — М-м? — тянет Чуя, толкая его нос своим.       — Пожалуйста, — быстро, горячо шепчет Осаму перед его лицом. Это достаточно похоже на мольбу.       Пальцы Накахары быстро преодолевают сомнительную «преграду» и обхватывают твёрдый член. Осаму быстро выдыхает от нахлынувшей волны чувств и издаёт приглушённый, гортанный стон. Он быстрее двигает ладонью, на что Чуя давится глухим звуком «м», пока его ладонь проходится по всей длине члена Дазая.       — Ты течёшь, — выдыхает Чуя, целуя Дазая в уголок губ.       — Боже…       — Это было так грубо с моей стороны… — пытаясь держать своё дыхание под контролем (не очень успешно), шепчет Чуя. — Не ответить на твой вопрос…       — М?       — О, ты наверно уже забыл.       — Наверно, — глупо улыбнулся Осаму, прежде чем потянуться за поцелуем, на который Чуя сразу ему ответил.       — Я бы развёл твои ноги широко в стороны и заставил прогнуться в пояснице, пока я трахаю тебя.       В животе Дазая абсолютно точно порхнули бабочки. Такое сильное, физическое движение, будто он резко спустился вниз на Американской горке, захватывает и заставляет задыхаться от своих мыслей и ощущений.       — Хороший мальчик.       — Мне не очень нравится такое, — признался Осаму куда-то в щёку Накахары.       — Тогда что тебе нравится?       — Не знаю. Поцелуй меня, Чуя.       Чуя целует Дазая, сразу после их обоих захлёстывает волной возбуждения. Оторвавшись от губ партнёра, Чуя сталкивает их лбы, и закусывает свою нижнюю губу, под частые-частые выдохи Дазая. Руки движутся быстро, отчего оба запястья беспощадно трутся о резинку одежды, которую пока так никто и не снимал. Но это не конец. Не сейчас.       — Ты такой мокрый… податливый и открытый… — не сдерживает свои мысли Чуя, проезжая ладонью по действительно мокрому члену. Они не делали ничего настолько развратного, чтобы Осаму так сильно потёк, однако факт остался фактом.       Осаму останавливается и делает кольцо из указательного и большого пальца, проходясь им по длине члена Накахары.       — Я хочу…       — Чего, Осаму? — выдыхает Чуя, после снова кусая себя за губу. — Скажи, чего ты хочешь.       — Хочу видеть…       Он обрывает сам себя, забирая у Накахары смазанный поцелуй.       — Хочу видеть, как мы дрочим друг другу.       Фраза перехватывает дыхание и заставляет Чую откинуть голову назад. Он убирает руку от Дазая и отводит его руку от себя за запястье.       Быстро поддевая край его футболки, Чуя не спрашивает, просто тянет её наверх, с чем Осаму, несомненно, согласен и когда это сделано, он стягивает футболку с партнёра с его же помощью и инициативой.       Всё происходит стремительно. Избавиться от нижней части одежды они решают самостоятельно. После Чуя отодвигается к стене и обхватывает талию Дазая, невербально предлагая сесть на его колени, что быстро исполнено.       Оба невероятно сильно разгорячились и когда их члены соприкасаются, нормальное дыхание не сотрудничает ни с одним из них.       Чуя аккуратно целует Дазая, сильнее сжимая его талию, на что получает сдавленный стон в поцелуй. Осаму блуждает руками по твёрдому, рельефному прессу Накахары и совершенно не контролирует издаваемые звуки.       — Боже, я так люблю твоё тело… — выдыхает Осаму, едва ли отстранившись. Он не думает о том, как это звучит. Он давно уже ни о чём не думает. Жар по телу проходится с новой силой.       — Тебе нравится, когда тебя держат за талию, так? — почти ухмыляется Чуя, но сил дразниться почти не осталось.       — Да…       — Скажи мне что-нибудь, Осаму. Что ты хочешь, чтобы я сделал с тобой?       Что ж, в ход идут давние фантазии. У Дазая было достаточно времени, чтобы думать о разных вариантах подобного, и сейчас, когда Чуя спрашивает, он не задумывается о том, чтобы сомневаться в них.       — Я хочу чувствовать твои руки на моей талии…       — Так… — улыбается Чуя, одной рукой соскальзывая вниз.       — Упираться коленками в кровать и руками в стену, пока ты трахаешь меня сзади.       — Чёрт… как прямо и точно… — Чуя кусает себя за губу и берёт оба члена в свою руку.       Осаму несдержанно стонет от такого соприкосновения. Он ведёт руку выше и останавливает её на шее Накахары, обводя большим пальцем линию челюсти. Ладонь Накахары движется быстрее, заставляя обоих сладко выдыхать, почти в унисон.       Осаму придвигается ближе и заводит руку дальше. Он настаивает на поцелуе, который сразу получает. Разгорячённое тело требует чего-то большего, но он вряд ли может позволить себе сказать это вслух. Сознание уже давно отключилось, однако эта просьба может выбить партнёра из колеи, и Осаму оставляет это при себе, только запуская руку в рыжие волосы. Стоит остановиться на этом.       — Накажи меня, Чуя.       — Оу… за что?       — За… — Осаму молчит пару секунд, которые отдаёт на то, чтобы водить носом по лицу партнёра. — За измену.       Тело Накахары прошибает током, и он громко выдыхает, наклоняясь ближе к Дазаю, когда, казалось, ближе некуда.       — Ты изменил мне?..       — Да. В клубе. В туалете. Мы с ним даже не знакомы, но он нагнул меня… Чуя ускоряет движения рукой и ему физически хорошо от того, что сказал Осаму. Он целует Дазая в губы, страстно, почти грубо, и сжимает руку на его талии. Сложно контролировать скорость, и Чуя дрочит им быстрее.       Только когда Чуя начинает задыхаться, он останавливается, под недовольный выдох Дазая.       — Стоп, Осаму… с чего ты взял, что у меня… слабость к этой нездоровой хуйне?       — Иногда ты забываешь почистить историю поиска в своём ноутбуке, на котором мы с тобой совместно делаем домашку.       — Оу…       — А в жизни с тобой никогда такого не случалось. Думаю, это нельзя на сто процентов назвать чем-то нездоровым…       — Ты так много болтаешь… — цыкнул Чуя, после расплываясь в улыбке. — Я понял, что ты поймал меня. А сейчас вообще — с поличным.       — Ты так стонал…       — Правда? — усмехнулся Чуя, находя губы Дазая.       — Правда, — выдохнул Осаму, перебирая пальцами в волосах Накахары.       Чуя вернулся к тому, чтобы ласкать их, но ладонь Дазая скользнула с его живота и легла сверху, неоднозначно останавливая.       — Я справлюсь с этим.       — Да? А мне что делать?       — Ты серьёзно спросил об этом? — уточнил Осаму, задыхаясь от предоставленной возможности, и быстрее задвигал рукой.       — Да… — тихо выдохнул Чуя, вернув освободившуюся руку обратно на талию Дазая.       — Вставь мне… — неуверенно, быстро шепчет Осаму.       — Что ты имеешь в виду?..       — Палец. Только один палец.       — Вот так просто?.. Без?..       — Да брось. Не говори, что не делал так…       — Никогда… — честно ответил Чуя.       — Ладно… Ничего страшного не случится, знаешь, просто…       Осаму взял его руку и жестами предложил провести пальцами по головке, собирая природную смазку. Сколько. Мокро. Звук схож с собираем чего-то липкого, одновременно, будто лопание пузырьков. Если уделять этому занятию такое внимание — это звучит не так, как обычно. Скорее, это звучит далеко неправильно.       Когда это сделано, Чуя всё ещё сомневается. Он заводит руку за спину Дазая и неуверенно поглаживает подушечкой пальца кольцо мышц.       — Давай, Чуя… Я готов.       — Уверен?       — Да.       Чуя со всей своей осторожностью толкает палец, совсем ненамного заходя внутрь. Осаму сдавленно мычит и ускоряет движения рукой.       — Всё в порядке? — обеспокоенно уточняет Чуя, слегка отодвигаясь назад. Он смотрит на Дазая снизу-вверх, но не замечает в его выражении лица ничего, что могло бы сказать о боли. Чтобы войти пальцем в Дазая, Чуе пришлось далеко не самым удобным образом выкрутить запястье, и, кажется, оно планирует ныть уже сейчас.       — Боже, да… Ты можешь… провести дальше? Хотя бы немного.       — Я не уверен, что на пальце для этого хватит…       — Я уже делал так. Не раз. Просто толкни глубже, всё в порядке, уверяю.       Во время разговора Осаму заметно сбавляет темп их обоюдного удовлетворения, и это несколько выбивает уверенность. Несмотря на собственные ощущения, Чуя выполняет просьбу, продвигая палец глубже. «Вторжение» не происходит слишком туго. Это было бы удивительным, если бы Осаму не уточнил, что уже занимался подобным.       — Боже, Чуя…       — Тебе нравится?..       — Да… боже мой…       — Так, и… за что я наказываю тебя? — Чуя кусает себя за губу, неуверенно двигаясь в Дазае.       — За измену.       — Трахаешься с кем попало?       — Да…       — Да? Тогда мне стоит поставить тебя на кровати на колени и прислонить твои ладони к стене…       — Да, Чуя… — проваливаясь от удовольствия куда-то в условную пропасть, Осаму ускоряет движения ладонью.       — Я широко раздвину твои ноги и буду трахать тебя сзади за такое поведение.       — Ты груб…       — Да… Ты заслужил это.       — Боже… Ты можешь двигать пальцем быстрее?..       Чуя исполняет просьбу и слышит стон Дазая. Осаму буквально стонет. Ему определённо точно нравится это. Движения становятся рваными, но Осаму останавливается по просьбе Накахары.       — Что такое?       — Я не могу больше… — шепчет Чуя, после целует Дазая, не прекращая входить-выходить в него пальцем. — Я правда больше не могу, Осаму.       — Я хочу, чтобы ты кончил на меня. Сделай это. Пожалуйста.       — В таком положении не получится…       — Что мне сделать?       Чуя выходит из Дазая, несильно шлёпая его по ягодице.       — Ложись на спину.       — Хорошо, — быстро, нет, мгновенно соглашается Осаму, слезая с Накахары.       Осаму лежит на спине, когда Чуя откидывает одеяло в сторону. И без него невыносимо жарко. Ноги Дазая приходится развести в стороны самостоятельно: он этого и добивался, изначально прижимая их друг к другу. Чуя ставит руку на подушку, склоняясь к Дазаю. Он нависает над ним, изучая раскрасневшееся лицо и припухшие от поцелуев губы. Пальцем свободной руки Чуя проводит линию по его подбородку, после неизбежно ведя линию к губам.       Жаль, что Дазаю не нравится, когда его называют хорошим мальчиком. Он послушно тянет палец Накахары в рот.       Чуя сто тысяч раз признаёт самому себе, что готов кончить от одного вида Дазая сейчас.       Осаму втягивает палец, обводя его языком уже внутри. Мысленно Чуя готов поставить три сотки на то, что этот парень делает невероятный минет. Однако предположения остаются предположениями, и Осаму с громким чмоком отпускает палец, смотря ровно в голубые глаза. Чуя даже не представляет, насколько завороженным выглядел в этот момент.       — Чёрт, кажется это было бы логичнее…       — Что? — непонимающе моргает Осаму.       — Ну… — вместо ответа словами, Чуя опускает руку вниз и приставляет обслюнявленный палец к заднему проходу Дазая, в котором (как ни странно) уже был.       Для этого действия ему пришлось выпрямиться. С этого ракурса Дазай выглядит ещё более откровенно и развратно. Такое точно не получится «просто забыть».       — Да, наверно… — бессвязно выдыхает в ответ Осаму. Какая уже разница?       Чуя находит положение, в котором может снова взять их обоих в свою ладонь.       — Блин, это не так просто, как я думал… — сбивчиво жалуется он куда-то в шею Дазая.       — Тоже мне, «спортсмен»… обычная планка.       — Да? — Чуя слегка приподнимается, сталкивая их носы. — А кто говорил о том, как сильно влюблён в моё тело? Думаешь, я умею недостаточно?       — Я говорил не совсем так.       — Я не переспрашивал, — затыкает его Чуя, начиная движения рукой.       Осаму откидывает голову, сводя брови у переносицы, и доказывать что-либо не остаётся ни времени, ни желания. Он чувствует, физически чувствует, как Чуя нависает над ним, и это осознание заставляет позорно стонать, отдаваясь парню над ним без остатка. Руки забираются на спину Накахары и внутри это ощущается как один из самых сложных выборов: гладить или сжимать. Непростительно хорошо. Жарко как никогда, а тянущее ощущение в животе настолько сильное, будто осталось совсем немного до грёбаного рая. Осаму прекрасно понимает, что происходит, но факт, что он не делает ничего, помогает представить нечто большее, и раствориться в ощущениях. Чуя почти задыхается и резко отталкивается от подушки рукой, чтобы выпрямиться. Он кладёт свободную руку на колено Дазая и продолжает доводить обоих до крышесносного оргазма.       — Чуя… — стонет Осаму, цепляясь рукой за подушку, на которой лежит.       — Да, малыш…       — Боже, Чуя, я…       Договаривать очевидное нет смысла. Осаму сильнее сжимает подушку, второй рукой упираясь в свою же ногу. Проходит несколько секунд перед тем, как он громко стонет и выгибается в пояснице, по ощущениям, распадаясь на частицы.       Чуя кончает следом, с разницей в пару секунд, когда Осаму ещё чувствителен. Взгляд карих глаз поднимается на Чую. Осаму быстро бегает глазами от его лица до члена, осознавая, что Чуя всё же кончает на него. На живот. Это осознание делает слишком хорошо, продлевая настигнувший оргазм самым невероятным образом.       Чуя стонет низко, всего один раз. Продолжая двигать рукой, он выдыхает остатки воздуха, которые едва ли успел набрать перед оргазмом. Движения продолжаются ровно до тех пор, когда Осаму коротко шипит и дёргает ногами.       Отпустив их, Чуя прикрывает глаза и бессильно падает на свободную сторону кровати, рядом с Дазаем.       Какое-то время проходит в нерушимом молчании. Сразу после думать ни о чём никто не планировал, пытаясь восстановить дыхание.       Через условные пять минут Чуя приподнялся на локте и протянул вторую руку к прикроватной тумбе. Он молча передал другу пачку салфеток, логично хранившуюся в ней, и «упал» с опоры в виде локтя обратно.       Осаму тоже молчал, когда приступил к очищению живота. Для этого пришлось несколько поменять положение, чтобы следить за результатом.       — Я думаю… — выдохнул Чуя, — думаю, тебе следует помыть рот с мылом.       Это прозвучало неочевидно, и Осаму отвлёкся от своего занятия, сталкиваясь взглядом с Чуей, который остался безвольно лежать на спине. Не разрывая зрительный контакт, Чуя усмехнулся, после, по нарастающей, тихо, коротко рассмеявшись. Осаму неоднозначно улыбнулся и вернулся к вытиранию живота, больше не смотря на Чую:       — Только мне?       — Ты это начал.       — Но ты был не против, — справедливо отметил Осаму и усмехнулся, после собирая использованные салфетки в одну кучу.       — Я… я не знаю, как это вообще вышло… — признался Чуя, поднимаясь из лежачего положения. Взглядом он безуспешно пытается найти свою одежду.       — Очевидно, два месяца одиночества повлияли на это.       — Ой, заткнись, — отмахнулся Чуя.       — Странный факт, что такой мужчина, как ты, спустя всего пару месяцев готов спать с кем-угодно…       — Да, кстати... Какого хрена ты смотрел мою историю поиска?!       — Ради интереса, — пожал плечами Осаму и поднялся, прикрываясь одеялом, до которого ещё нужно было дотянуться. — Ну, благодаря этому я… то есть, ты… в смысле… ну, я имею в виду…       — Как же сложно тебе даются предложения… — усмехнулся Чуя. — Ладно, неважно. Что теперь делать?       — Ничего.       — Вообще?       — Ну да. Ты же… спросил об этом в… в начале? Когда мы только начали… ну, то есть… ну да. Считай, мы уже всё обсудили.       — Отлично. Это уже не имеет значения, или не будет, как только мы покинем пределы кровати?       — Нам нужно «покинуть пределы»?.. — несколько разочарованно уточнил Осаму. — Я думал, мы ляжем спать. Я очень хочу спать…       — Уже? Слабак. — улыбнулся Чуя. — А как же душ и… очень поздний ужин?       — Сам слабак! — протестует Осаму и его взгляд так же безуспешно бегает по кровати. — Где моя одежда?..       — Где-то в одеяле. Там же, где и моя…       Сложно объяснить, как это получилось. То есть, как одежда могла так завертеться в одеяло, которым почти не пользовались. Речь именно об этом.

***

      Спускаясь со второго этажа по лестнице, пришлось вести себя значительно тише. Спальня родителей Чуи находится на первом этаже, поэтому, наверно, не так страшно, что они плохо держали себя в руках какое-то время назад. А вот сейчас нужно действительно постараться. Поэтому разговор, начатый в комнате, Осаму продолжает шёпотом:       — Пиццу, вообще-то, тоже нужно греть.       — Боже мой, Осаму, они не так давно вернулись из командировки, я реально не знаю, что нужно сделать, чтобы разбудить их. Чего ты так паришься об этом?       — Нихрена не вежливо — шуметь ночью в чужом доме.       Чуя достиг пола первого этажа, поэтому повернулся к Дазаю.       — Мне даже ответить тебе нечего, — недовольно выдохнул он и кивнул головой в сторону кухни.       Осаму вскинул ему вслед руку в подтверждающем жесте и прошёл за ним на кухню.       — Тогда планируешь погрызть морковку или типа того?       — Ну нет…       — Остатки запеканки?       — Чуя.       — Что? Нам в любом случае придётся воспользоваться микроволновкой.       Игнорируя недовольный вздох друга, Чуя прошёл к холодильнику и открыл его, почти с интересом рассматривая содержимое. Осаму подошёл к нему, присоединяясь к изучению:       — Ты же понимаешь, что есть некоторая вероятность того, что мы разбудим твоих родителей?       — Да, я понимаю это, Осаму, но… чего, в итоге, ты хочешь?