***
Он справляет Рождество в Мэноре, поэтому узнаёт о случившемся за это время в школе из письма Макмиллана, снова желающего дружить. И сразу же принимается паковать чемоданы, потому что новости откровенно пугают. Он слабо разбирается в современных методах обучения, но разве подвергать жизни десятилетних детей риску можно считать частью образовательного процесса? Почему-то ему кажется, что нет. -Ты же там полгода провёл, побудь дома, — просит мать, когда он сообщает ей, что хочет вернуться к друзьям. — Успеете ещё наговориться. -Нет, я должен вернуться, — упрямится Драко. — Там происходит что-то интересное. Она разрешает и уже через час он вылезает из камина в кабинете Северуса Снейпа — пожалуй, единственного человека, которой действительно в курсе происходящего. На середине его приправленного комментариями рассказа мальчику становится дурно, но основной смысл уловить удаётся: Поттер снова погеройствовал, сунув добровольно голову в петлю, и в этот раз прихватил с собой друзей. Драко нервничает: если на рыжее недоразумение, по ошибке названное человеком, ему откровенно плевать, то как в такой же ситуации оказалась умная и серьёзная Гермиона, он вообще не понимает. Но, как спросить её об этом? Он снова находит тот справочник и листает его настолько долго, что добирается до последних страниц. Точнее — до не самых лучших вариантов розыгрышей, которым уже сто лет. Однако это оказывается именно то, что нужно: листы бумаги, мало похожие на привычные взгляду свитки, присылают ещё в обед и Драко до самого вечера развлекается проверкой того, точно ли написанное на одном появляются на втором. Точно. Он едва дожидается следующего утра, чтобы прислать один из листов Гермионе и потом очень тщательно подбирает момент для начала «общения». Только когда она, осмотрев конверт и убедившись в том, что больше ничего нет, разочарованно откладывает лист, он достаёт перо и быстро пишет «Привет, это я». В этот раз он намеренно не использует специальное перо, надеясь, что Гермиона опознает по почерку. И она это делает. «Привет» — спустя минуту появляется на его листе внизу и то, что слово написано синими блестящими чернилами, с лихвой окупает то, что за гриффиндорским столом рыжий Уизли отпускает презрительный комментарий. Драко торопливо набрасывает «свяжемся вечером» и прячет бумагу до того, как привлечёт внимание соседей…***
Они болтают обо всём. Если раньше это были долгие, выдержанные, серьёзные письма, то теперь Драко позволяет себе было непоследовательным, нелогичным и резким. Тем более, что настоль же истосковавшаяся по их общению Гермиона это позволяет. И они оба проводят ночь в гостиных своих факультетов, разделённые огромным количеством этажей, дверей и лестниц, но при этом — находясь как никогда близки друг к другу. Ей не нравятся мётлы, он тоже бесится от необходимости пользоваться этими старыми палками вместо нормальных современных моделей. Нет, она вообще не любит летать и никак не может приспособиться к скользкой ручке, а учиться держать равновесие на высоте — вообще невозможная задача. А, ну тогда ей стоит поговорить с преподавателем насчёт парочки дополнительных занятий. Она это сделает. Он бы хотел это увидеть. О, она напишет где и когда это будет… Книги, новые для неё названия и блюда, предметы и события, о которых в магловских школах рассказывают совсем по-другому. Она многого не знает, не успела изучить, но обещает навести справки на каникулах, наведавшись в библиотеку. Обсуждение перескакивает с темы на тему, неизменно возвращаясь к школьным делам. Зелья, Трансфигурация, обеды и ужины, школьная совятня — они обсуждают всё, и с каждым словом, с каждой улыбкой, Драко погружается в этот незнакомый мир всё глубже. Он знает, что так нельзя, что однажды его придётся жениться на подходящей девушке, растить с ней детей и притворяться счастливым, но… прямо сейчас ему впервые в жизни хочется быть именно там, где он находится. И быть собой. Лишь когда в дверях появляются самые «ранние» ученики, Драко понимает, что уже утро. Почерк Гермионы становится всё менее аккуратным, она явно устала и уже временами пропадает, не отвечая сразу, словно засыпая между фразами. Наконец, и гриффиндорцы начинают шевелиться — она пишет короткое «извини» и исчезает. Смотря на это короткое слово, он думает, что, возможно, она — единственный человек в школе, которому действительно жаль прерывать общение с Драко Малфоем. А потом ему вдруг приходит в голову, что Гермиона так и не спросила его имя. Ни разу. Словно это и не важно. Словно буквы, складывающиеся в название его рода, который вынуждает бояться и лицемерить многих людей, просто… не имеют значения. Словно важен только он. Это новое, яркое ощущения, колет что-то внутри, заставляя сердце томительно сжиматься. Возможно, узнав правду, она раз и навсегда прекратит общение, но ему почему-то хочется надеяться, что нет. Это будет просто новая ступень, новый уровень доверия, они смогут говорить лично, видя лица друг друга и доверяя своим глазам. Они смогут дружить вживую. Ну, когда-нибудь…***
Они не общаются до конца недели, перебрасываясь короткими фразами и без дополнительных обсуждений признав, что засыпать на занятиях — не лучший способ преуспеть в учёбе. В воскресенье, закончив с делами, Драко прячется за стеллажами в дальнем углу библиотеки, и позволяет себе исписать лист полностью, рассказывая о своём раскаянии относительно обмана с именем и неспособности отступить, отпустить их общение. В тем несколько секунд, что текст исчезает, он успевает пожалеть о содеянном, но потом в ответ приходит всего одна строчка: «я просто не знала, как ответить». Она просто не знала, как ответить? Но есть же сова, которая может… доставить письмо только если указать имя, а его она не знала. Так, а если филин… которого он не посылал, потому что боялся быть узнанным. Пока он мучается сомнениями, девочка коротко и чётко излагает свои проблемы, словно разобралась в них давным-давно. И он снова чувствует себя идиотом, когда размышляет над тем, как им связываться письмами. Нет, листы… листы — это здорово, весело и быстро, но… Ровно как она, Драко почему-то хочет иметь физическое подтверждение их дружбы, что-то весомое, для чего отлично подойдёт толстая связка, хранимая под кроватью. Он тратит всю следующую неделю на создание способа передавать письма и, наконец, решается. «В совятне есть огромный малфоевский филин» — пишет он, не надеясь на ответ. «Да, видела. Именно такой раньше прилетал ко мне, да?» Чёрт! Как он мог забыть о её дотошности? Снова наступает на те же грабли! Он мечется по спальне, спотыкаясь о разбросанные вещи и раздражая соседей, которые всё равно не решаются выступить вслух. И находит глупое простое решение, в котором, на первый взгляд, нет никакого подвоха. «Мне не разрешили привезти своего в школу, чтобы не было проблем с Драко, так что я пока пользовался обычной школьной совой. Но ты можешь просто отдать филину своё письмо. Он никуда не полетит, если на конверте нет имени и ты ничего не скажешь». «И ты… просто заберёшь его? А если Малфой решит кому-нибудь написать» «Он связывается с родителями через других птиц, а этой просто хвалится, так что не переживай. К тому же, в случае чего всегда можно сослаться на ошибку. Птица умная, но не слишком, по его словам — может воровать чужие письма, если они кажутся ей интересными вещицами» Ух… Назвал идиотом своего умнейшего филина и заодно самого себя, зато выкрутился. Ну, это того стоило. «Хорошо» — пишет Гермиона и больше не реагирует на вопросы. Драко раз за разом смотрит как исчезают слова, но не получает ответа. Решив, что снова сделал что-то не так, он пишет ей длинное письмо с цитатой из учебника по Магической Истории, но, придя утром, чтобы его отправить, находит недовольного филина и растрёпанную Гермиону, пытающуюся подманить птицу с верхнего насеста. -Что, Грейнджер, решила обзавестись новыми перьями, раз никто не дарит? Она оборачивается. На секунду на узком лице мелькает растерянность, но она быстро сменяется злостью. Правильно, Гермиона, злись, иначе не справишься. -Не твоё дело, Малфой, — коротко бросает девочка. — Или ты именно за этим пришёл? То-то у тебя постоянно новые перья. Мерлин, она и в этом хороша. Храни Магия и Все Отцы-Основатели того, кто рискнёт связаться с ней один на один. Но почему тогда эта храбрая девочка не может противостоять толпе? Он вздрагивает, вспоминая, что, вообще-то, она именно этим с сентября и занимается — открыто противостоит всей школе и, хотя это порой выходит ей боком, никогда не сдаётся. Настоящая гриффиндорка, гордая и сильная. -Не твоё дело, — коротко бросает Драко и подзывает филина. — В отличие от тебя, у меня есть семья, которой есть до меня дело. Он хочет сделать вид, будто привязывает письмо и выбросить филина из окна, но осуществить задуманное удаётся не сразу: за окном дождь, а птица отказывается мокнуть чисто ради развлечения хозяина. Смотрящая на его мучения Гермиона пытается не улыбаться, однако уже минуту спустя начинает хихикать. -Что смешного? — рычит он только для того, чтобы посмотреть в лицо собеседнице и едва не расплывается в ответной улыбке. Она выглядит мило или ему так просто кажется — не важно. В любом случае смотреть на ней оказывается приятно. — Да ну тебя! Ступеньки скользкие, идти по ним быстро не получается. Сидящий на плече филин тоже скорости не прибавляет. В итоге Драко достигает тихого места только через несколько минут и, привалившись там к стене, позволяет себе улыбнуться. Она милая. Она слушает его. Она ему очень нравится. Можно ли сказать, что это — воспетая в магловских книгах «первая школьная любовь»? О, ему бы хотелось впервые влюбиться в кого-то вроде Гермионы, кто бы точно не стал издеваться или пользоваться им. А ещё лучше — стать первой любовью друг друга, чтобы познавать новое вместе. К примеру, именно с ней бы хотелось впервые посмотреть на звёзды, именно для неё может быть столько интересных историй и вообще… Это невозможно. Такого не будет. Это — всегда лишь глупая навязчивая идея из чуждых ему книг. Она сработала, потому что до встречи с Гермионой он никогда не испытывал подобного. Такому не повториться. И это пройдёт со временем, само собой…