***
Святочный Бал — одно из тех мероприятий, к которому положено готовиться сильно заранее, но Гермиона, кажется, вообще позабыла о необходимости обзавестись платьем и парадными туфлями. В своих письмах она упоминает предстоящие мероприятие вскользь, как незначительную мелочь, вызывающую лишь раздражение. Получив очередное письмо, в котором девушка негодует насчёт всеобщей «бальной» истерии, затмившей даже предстоящие контрольные, Драко тратит целый вечер на осмотр трёх присланных матерью вариантов, каждый из которых, безусловно, заслуживает своего часа. Подумав, он отвергает традиционный костюм, полный рюшек и выполненный из первоклассной шерсти из-за нагромождения разных узоров, делающих его массивным и одновременно неповоротливым. Более современный вариант с глубоким вырезом на жакете и наброшенной поверх чёрной мантией кажется интересным, но, примерив, Драко убеждается, что весь обожаемый матерью «мрачный лоск» легко станет чересчур мрачным, превратив его в нелепое подобие Северуса Снейпа, в любых обстоятельствах продолжающего одеваться в чёрное. Парень может назвать сразу несколько радостных мероприятий, на которых его крёстных выглядел неуместно, если свадьба ещё более-менее подразумевала «строгий крой», но как можно было нарядиться абсолютно также на первое представление той же пары, не понимает вообще. Неудивительно, что со временем люди, и прежде звавшие профессора на все праздники лишь из чувства благодарности и желания «подстраховаться на будущее», начали о нём забывать. Так что и о чёрном пока не стоит думать. Драко останавливается на белоснежной паре «рубашка-жакет», которую, пожалуй, стоит дополнить белой же бабочкой, чтобы завершить образ, и сразу же, между делом, интересуется в очередном письме цветом будущего платья. Гермиона в ответ предлагает обменяться деталями. «Там определённо будет белый» — шутит Драко, зная, что в этот день половина участников Бала выберет именно этот цвет в пару к классическому чёрному. И это было бы смешно, но Гермиона неожиданно отвечает коротким «буду знать» и несколько дней не выходит на связь. Он беспокоится, высматривая гриффиндорку за завтраками и обедами, маскируя это под злобные «гляделки» с Поттером, но та выглядит безмятежной. Они «лично» часто пересекаются в библиотеке, где девушка с небывалым воодушевлением рассказывает о предметах, делая исключение лишь для Прорицаний, кои и для самого Драко до сих пор остаются редкой белибердой. Что сближает их ещё сильнее. Пожалуй, даже сильнее, чем нужно. Однажды вечером близнецы Уизли отлавливают его в тёмных уже коридорах перед самым отбоем и, приперев к стенке, весело переглядываются, у Драко возникают не самые хорошие предчувствия. Но, оказывает, те собирались «просто поговорить». -Ты бродишь рядом с Гермионой? — спрашивает один, которого, при всём желании, невозможно отличить от другого. — Что тебе от неё надо? Что можно тут ответить? Вряд ли их устроит правда, да и любую ложь будет видно за версту, потому как Драко совершенно не готовился к подобному «допросу». Так что он лишь равнодушно жмёт плечами. -Это значит «я сделаю ей больно, чтобы подобраться к Гарри Поттеру»? — по-своему понимают ответ рыжие. — Или «я хочу драки»? -Причём тут Поттер? -Вооот. Уже лучше. Он тяжело вздыхает. Что ж, этого стоило ожидать. Не зная их с Гермионой предысторию, действительно можно обзавестись сомнениями относительно его честности. С другой стороны, какого Мерлина именно эти люди именно сейчас стали вдруг интересоваться личной жизнь подруги их брата? -Если всё, что у вас двоих есть — пара ошибочных предположений, то я наверно пойду. Скоро отбой, декан точно заметит моё отсутствие. -Разве что ты можешь объяснить, почему постоянно шляешься в совятню по утрам? К этому он готовился, часами репетируя лёгкое удивление перед зеркалом, так что фраза выходит максимально натурально. -Пишу матери, — на всякий случай, он ещё приподнимает бровь. — Вы, что, этого не делаете? Или установили очерёдность, чтобы бедную женщину не завалило письмами, и ваша очередь приходит слишком редко, чтобы вообще о ней помнить? -Эм… наша мать и так знает, что происходит в мире и в школе. А что нужно твоей? -Она — мать, которая беспокоится о своём единственном ребёнке. Ещё глупые вопросы будут?..***
На следующий день к нему проявляет внимание декан, но Драко опаздывает на вызов, в очередной раз засмотревшись на то, как Гермиона слизывает мёд с ложки на другом конце зала. В результате, когда он, наконец, является, Снейп уже не в духе и вместо привычного вкрадчивого тона сразу переходит к делу. -До меня дошли слухи о некой дружбе между Вами и мисс Грейнджер, — произносит мужчина и его дрожащие пальцы однозначно выдают нервное состояние. — И, если они успели добраться до меня, значит Ваш отец наверняка давно в курсе. Мне не слишком интересна личная жизнь студентов, однако любое нарушение правил будет строго караться, вне зависимости от того, в чём конкретно заключается план Вашего отца. Драко с трудом удерживается от улыбки. Он прекрасно знает, кто именно «принёс слух» декану и когда это случилось. Благо, не разглядеть замершего между стеллажей библиотеки Забини оказалось сложнее, чем тот думал. Но, получи Люциус Малфой информацию о подобной «дружбе», непременно уже проявился бы гневным или поощрительным письмом. Поэтому, раз тот молчит, а мать не пристаёт с расспросами, значит — всё пока в порядке. К тому же, учитывая нервную обстановку дома, его родителям сейчас настолько очевидно не до своего «единственного чада», что можно не бояться осуждения. Скорее всего, слухи будут проигнорированы, как он и думал. -Мистер Малфой, Вы всё ещё со мной? Драко смотрит на Снейпа, которого за эту минуту вообще перестал замечать, удивляется тому, насколько тот сдержан, учитывая откровенную вражду между факультетами. -Да, профессор. -Вам стоит больше времени уделять учёбе, а не ухаживанием за девушками, которыми интересуется мистер Поттер. Это может очень плохо закончится… -Почему? К тому же, я не видел, чтобы… -Мистер Малфой, не перебивайте, — декан на секунду замирает, шевеля губами, а потом вдруг делает шаг вперёд, и дёргающаяся жилка на его лбу становится видна из-за упавших на бок волос. — От Поттера вечно одни проблемы, он превращает любое мероприятие в фарс и способен изгадить буквально что угодно. Мисс Грейнджер всегда рядом с ним, значит в случае серьёзного столкновения тоже попадёт под удар. В Ваших же интересах в этот момент быть как можно дальше. Поверьте, мистер Малфой, так будет лучше для всех, тем более — для Вас самого. Мужчина отворачивается и Драко видит испачканный глиной край длинной мантии и несколько комков, прилипших к каблукам строгих туфель. Северус Снейп выбрался из Хогвартса пешком? Неужели, небо упало на землю. Но больше чем это, парня интересует немного другое. -Почему мне кажется, что Вы предостерегаете меня не от проблем, готовых по любому поводу обрушиться на голову Поттера, профессор? -Потому что безответная любовь может ранить сильнее любого яда, её невозможно вывести или пережить. Это чувство поселится где-то за грудиной и будет медленно пожирать внутренности, с утробным рёвом пробиваясь наружу. Вы потратите на обуздание самого себя столько сил и времени, что в конце будете совершенно не рады тем нескольким неделям любовной горячки, когда были счастливы. Берегитесь, мистер Малфой, любовь делает больнее Непростительных. -А я слышал, что она — «самое прекрасное, что есть на земле, невероятное чувство, способное сделать человека лучше». -Тот, кто сказал такое, либо идиот, либо влюблён, что, в принципе, одно и тоже, — фыркает мужчина. — Вам всего четырнадцать, поверьте чужому опыту и постарайтесь не влюбиться в эту глупую девчонку, у которой хватит смелости ответить Вам взаимностью и тем самым оказаться в опасности. -Профессор? — тут же вскидывается Драко. — Что значит «оказаться в опасности»? Какая опасность может быть от обычных чувств? -Такая, мистер Малфой, что влюблённые порой следуют друг за другом не только в «светлое будущее», но и на тёмную сторону этого мира. Грядёт новая Магическая Война, прямо сейчас начинают распределяться роли, и Ваша, к сожалению, понятна ещё с рождения. Случись что — семейство Малфоев первыми встанет под флаг «чистоты крови» и первыми же сбежит. А что, по-Вашему, сделает маглорождённая ведьма, достаточно упёртая, чтобы сдать на «Превосходно» предмет, в котором ничего не смыслит? — парень даже не успевает открыть рот. — Верно. Она встанет на ту сторону, которую посчитает правильной, а не выгодной или почётной. Гермиона Грейнджер станет тем, кто понесёт знамя «войны за справедливость» и не остановится только из-за чьих-то насмешек. Ваши пути несовместимы. -А вдруг всё будет иначе? Что, если никакой Магической Войны не будет? — Драко понимает, что вступает в заранее обречённый спор, однако остановиться уже не может. Если даже Северус Снейп, всегда державшийся в стороне от «ролевой модели», начал говорить о «врождённой предопределённости», то ситуация и правда хуже некуда. Но и смириться просто так парень не в состоянии. — Почему Вы всегда должны оказываться правы, профессор? Вдруг в этот раз, только в этот, Вы ошиблись? -Мистер Малфой, Вы ещё ребёнок. -Это потому, что мне всего четырнадцать? -Нет, это потому, что Вы ещё так наивны… — декан тяжело вздыхает. — Мир вот-вот покатится в задницу со всеми своими законами и ролями, а Вас интересует собственное сердце… Может, Вы и правы, но какой от этого толк, если в конце пути ждут лишь горести, лишения и невозможность даже коснуться того, кто нужен больше всего? -Потому что надо иногда давать себе шанс? Мужчина молчит, смотрит в пол и только тяжело вздыхает. Драко неожиданно замечает то, на что раньше не обращал внимания: потемневшая под глазами кожа, тонкая и жёлтая на сгибе, сухие губы, явно обожжённые ядовитыми испарениями крылья большого носа. На руках у крёстного тоже не всё гладко: кожа покрыта многочисленными волдырями и царапинами, словно обладатель магического дара оказался вынужден добывать опасные ингредиенты буквально голыми руками. В этот момент мужчина, прежде всегда выглядевший эталоном здравого смысла, неожиданно кажется Драко слабым и даже… жалким. Но, вопреки заложенной внутри схеме действий, парню хочется… помочь и защитить. «Защищать слабого»? Откуда это вообще в нём взялось? Кто сунул в исправно работающую систему эту ржавую, откровенно мешающую функцию? Драко морщится, представив на миг, как гордый Люциус Малфой будет брызгать слюной, если вдруг узнает, что его родной сын раздумывает над тем, что кому-то помочь. Безвозмездно, естественно. Обычную «взаимовыгодную» помощь его отец всегда одобрял. -Видимо, Вам придётся обжечься самому, прежде чем начать слушать окружающих, мистер Малфой. Идите. -Вы считаете, что привязанность может убить одного из нас? -Вы свободны, мистер Малфой…***
Кубок выбрасывает имена, а Драко, смотря на всполохи голубого пламени, может думать только о том, чем это закончить. Признаться и получить подтверждение чувств — маловероятно, да и не станет Гермиона доверять кому-то вроде него. Молчать и дальше — сколько это ещё продлится? В какой конкретно момент девушка устанет от постоянных конвертов без имени отправителя и перестанет отвечать? Что, если это случится ещё до конца обучения и Драко будет вынужден лишь смотреть издали, не имея шансов как-либо выразить свои чувства? Мерлин, декан был прав, ему стоило поберечь свои нервы, но теперь уже поздно, запоздавший совет, наоборот, лишь сильнее запутывает. Магическая Война? Когда? Кто? Почему? Чем всё закончится и главное: как обставить так, чтобы они оказались на одной стороне и при этом обязательно победили? Что происходит такого, что даже Северус Снейп неожиданно заговорил? Кубок выплёвывает имена. Драко между делом отмечает, что только Хогвартс теряется в догадках, а остальные заранее поздравляют своих претендентов. Флер Делакур. Виктор Крам. Седрик Диггори. Неплохой выбор. Отличный летун, пусть и немного тяжеловатый для ловца, хороший маг с отменной памятью. Умный, смелый, с горящими глазами и пылающим сердцем. Да, Драко бы дал ему сто очков вперёд, но он бы ни за что не стал бросать своё имя в Кубок, даже будь такой шанс. Потому что, несмотря ни на что, Драко Малфой на самом деле труслив, как настоящая мышь и, пусть и только самому себе, но он может себе признаться. Итак, Делакур, Крам и Диггори… И Поттер?!