Взгляды

      -Поговорим?       Вопрос застаёт Драко в пустом коридоре. Он только что вяло клюнул в щёку встреченную впервые с июня Паркинсон и собирался незаметно проскочить в гостиную, чтобы похвалиться значком старосты. И Поттер с его чёртовым разбирательством совсем не к месту.       Чёртов Поттер.       -Ты не сможешь вечно убегать, — произносит Золотой Мальчик.       О, нет. Сможет. Ещё как. Драко вспоминает, как в конце прошлой весны оттолкнул Поттера с непонятно откуда взявшейся силой и бросился бежать с пачкой писем под мышкой, и ощущает, как волосы на всём теле встают дыбом. Он вырос за лето, почти догнав отца ростом, немного раздался в плечах, много бегал и летал, стараясь забыть то, как упавший на бок Поттер заливисто смеялся вслед, и как этот звук, невероятно пугающий и почему-то злящий, нёсся по коридору, заставляя ускориться. Драко прятался от Поттера и его дружков до самого июня, отправился домой пораньше и продолжал-продолжал-продолжал писать Гермионе о том, что у него всё хорошо и не надо нервничать, хотя, если подумать, под понятие «хорошо» его жизнь перестала подходить уже очень давно.       И вот теперь снова.       -Я просто хочу поговорить.       Не о чём им разговаривать. Драко сжёг письма, а остальные будет прятать настолько тщательно, что сам Мерлин не найдёт. Поттеру нечего ловить, а после того, как он лишился основной улики — и предъявить ему нечего. Так что Драко, ободрённый этой мыслью, вздёргивает голову и расправляет плечи. Он выше. Может, Поттер потом и вырастет ещё, но Малфой всегда будет выше по положению. Ему не стоит бояться.       Ему нечего бояться.       Звучит так, словно если повторить эту фразу сотню раз, действительно станет легче. И Драко крутит её бесконечно внутри головы, хотя заранее знает результат. Чёртов Поттер достанет его даже в аду со своими вопросами.       -Ответь на мои вопросы, и я больше не буду приставать, честно.       -А ты знаешь, что такое «честь»? — вырывается у Драко. — Или «совесть»?       -Разве не я должен был такое спрашивать?       Ещё одно отличие. Новый Поттер не улыбается, уголки его губ словно с натугой тянутся вверх, но улыбкой это всё равно не назвать, учитывая ледяные глаза. Драко пятится к стене, нащупывая в кармане палочку.       -Когда это началось? — спрашивает Поттер и по спине почему-то ползёт ледяной пот. — Когда ты решил, что лучший способ подобраться ко мне — через неё? Кто посоветовал тебе такой метод, кто подсказал правильные слова?       -Что?       -Ты окрутил её, человека, которому я полностью доверял. Вскрыл, словно устрицу, и заставил меня поверить, словно ничего нет. Пять лет я постоянно думал о том, почему Гермиона Грейнджер, умная и настолько подкованная в том, чтобы не лезть в ситуации, с которыми точно не сможет справиться, без малейших сомнений сунула голову в пасть змее, бросившись на шею к Эрни МакМиллану в свой первый день в Хогвартсе. И почему всё произошло именно так. Мне потребовалось пять лет постоянных наблюдений, поисков и слежки, чтобы тебя поймать, да и то — всё вышло случайно, без особых усилий, когда я уже сдался. Когда и не думал, что поймаю его. Когда не думал, что это — ты.       -О чём ты? — улыбается Драко. Он потратил два месяца на эту улыбку, она выглядит совершенно естественно, однако Поттер не покупается. — Похоже, кому-то стоит проверить голову, а, Поттер?       -Не думай, что снова вывернешься, Малфой. Гермиона сама могла бы поймать тебя, если бы вовремя обратилась за помощью. До второго курса я думал, что ты — из преподавателей, кто-то невероятно добрый и хороший, притворяющийся учеником, чтобы она не чувствовала себя дурой. Дающий советы, всегда помогающий в сложных ситуациях. Ты нашёл противоядие, ты разобрался со слухами, ты подарил зеркало. Ты знал про василиска и никому ничего не сказал! — голос звенит и Драко рад, что в это время все обычно уже ужинают, потому что у Поттера немного снесло крышу и он верещит на верхних октавах. — Ты мог прекратить всё одним письмом, предупредить её об опасности, но вместо это… вручил ей… зеркало? Она могла погибнуть! Да кто угодно мог умереть, а ты сам сбежал, спрятался в родовом поместье, пока она лежала тут каменной глыбой!       -Я не знал, — шепчет Драко. — А зеркало было подарком на День Рождения. Она очень хотела что-то красивое, но не могла выбрать сама. У меня всегда получается выбирать, так что в этом такого? Я просто… хотел друга.       -«Друга»? Ты не написал ей о том, что встретил Сириуса Блэка. Разве друзья так поступают?       -Я не хотел ввязывать её в неприятности. И да, Поттер, именно так и поступают настоящие друзья: не создают лишних проблем. Суть дружбы в радости для обоих сторон, а не в том, что одна постоянно пытается сдохнуть, а вторая — всеми силами ей мешает. Я сказал профессору МакГонагалл, она посмеялась. Что я ещё мог сделать? Расскажи, раз такой умный!       -А Бал? Что с Балом?       -А что с ним?       -Когда она поняла, что ты её не пригласишь, то рыдала несколько ночей подряд. Мне едва удалось уговорить её выйти из комнаты и «помочь» мне, побыв парой. А что сделал ты? Пожелал «хорошего вечера», прислав сраный цветок? И, наверно, потом получил удовольствие, наблюдая за тем, как она пытается не расплакаться на глазах у целого зала?       -Не я её туда потащил.       -Ты сломал её!       Поттера несёт. Он бросается обвинениями так, словно лучше всех понимает жизнь. И награждает Драко эпитетами, для которых нет ни одной причины. Но надо молчать, чтобы не спровоцировать на новый ор. Если прикрыть глаза, то вполне можно представить, что он на море, а это кричит чайка.       Бешеная чайка, у которой из-за пубертатного периода голос то пускает петухи, то скатывается в тяжёлый бас.       Чайка.       Определённо.       Весь прежний страх неожиданно сходит на нет. Проявивший эмоции Поттер уже не кажется настолько страшным и опасным. Он был напуган, подозревал всех и вся, провёл несколько месяцев запертым в клетке с роднёй, которая его в принципе не выносит и — вишенка на торте — чуть не сдох во время внепланового посещения дементорами. Тут у любого бы крышу снесло. Неудивительно, что Поттер, не имея других отдушин, нашёл виновника всех своих бед.       Правда, совершенно непонятно, почему это именно Драко Малфой.       Не суть.       -Поттер, — выждав, пока тот выдохнется, вклинивается слизеринец. — Я понимаю, что у тебя выдался не слишком приятный год, потом поставило подножку дементорами лето и сейчас тебе очень надо проораться, но… я начал дружить с Грейнджер раньше тебя на… четыре года, когда даже она сама ещё не знала, что волшебница. Мне нравилось рассказывать маленькой девочке из другого мира чудесные сказки и обсуждать то, как устроен скелет единорога. Ей нравилось переписываться с сумасшедшим, который может подыграть. Это была ни к чему не обязывающая переписка по обоюдному согласию. Не такая уж редкость в наши дни, согласись? И при этом, когда мы с ней попали в школу, я был совершенно не обязан открывать свою личность. Потому что мы никогда об этом не говорили. Пять лет мы то ссорились, то делились самым дорогим, зная, что это никогда не всплывёт. Мы доверяли друг другу и иногда — в редчайших случаях — даже просили о помощи. И все эти годы играли в чудесную игру, где она искала, а я — находил всё более изощрённые способы прятаться. Нам это нравилось, понимаешь? Поттер, бывают отношения, которые не строятся на постоянном спасении твоей бесценной жизни.       Драко закрывает лицо руками. Палочка где-то в кармане, забытая и почти одинокая. Это столкновение вымотало его в ноль. Честно слово, лучше бы они подрались, как делали раньше. Неожиданно становится понятен смысл фразы «психологическое насилие двое тяжелее физического». Драко никогда до этого не понимал, почему Гермиона так часто повторяет её в письмах.       Понял.       Прямо сейчас он чувствует себя жертвой изнасилования, которой надо подняться и идти домой, притворяясь, будто всё в порядке. Хотя ничего не в порядке.       -Извини, — бормочет Поттер. — Правда. Я же не знал, что вы… ну… дружите. Думал, что ты псих и используешь Гермиону, чтобы ко мне подобраться. Она ведь писала обо мне.       -Мерлин, Поттер! Ты пять лет потратил на воровство чужих писем, слежку за человеком, который не является преступником и беспочвенные подозрения всех вокруг. Если кто из нас и псих, то это — ты.       -И всё же я считаю…       -Досчитывай до конца и засунь результат себе в задницу.       -Что?       -Что слышал…

***

      Он думает об этом разговоре несколько недель. По школе шныряет сующая всюду нос Амбридж, дети вокруг стремительно превращаются в подростков и начинают брить разные части тела. А Драко думает о том, что себе навоображал Поттер, у которого было всего около двух десятков писем, в том числе — то самое, что чуть не попало в руки МакМиллану. То, которое получатель, по велению судьбы, прочёл позже вора.       Смех, да и только.       Гермиона взрослеет. Он смотрит на то, как она забрасывает волосы на плечо, и уже не видит ту трогательную девочку с вечно растрёпанной головой и поднятой рукой. Она становится плавней, спокойней, мягче. Почти взрослая женщина. Пять лет. Он и сам изменился. Драко смотрит на неё не слишком долго, чтобы, не дай Мерлин, не столкнуться ненароком взглядом с Поттером, не отводящим глаз, кажется, ни на секунду.       Они снова заседают в библиотеке. Обложившаяся редкими издания Гермиона выглядит даже прелестней, ведь на её лицо падают отблески «мудрости веков». Смешно. И здорово. Драко тратит почти два месяца на медленное наблюдение за тем, как она облизывает губы. У него горит всё тело и встаёт, стоит лишь подумать о том, чтобы… чтобы…       Итак, ему пятнадцать лет, и он официально стал тем озабоченным придурком, о которых в коридорах шепчутся девчонки. Вчерашним мальчишкой с шалыми глазами, бешено ищущими в любой толпе свой «первозданный идеал», представляющим «девушку своей мечты» полуголой, голой, с галстуком своего факультета на груди. Ей бы пошёл зелёный, эти резкие скулы отлично бы смотрелись на фоне серебряного высокого воротника платья.       Она — Староста. Он — тоже. По закону подлости, значок Старосты Гриффиндора на пятом курсе должен был достаться победителю прошлогоднего Турнира Трёх Волшебников, но тот умудрился загреметь в суд и пролетел. Так что теперь Староста Гриффиндора — бесполезный по всем статьям Уизли, способный лишь есть и задавать странные вопросы. Драко ненавидит то, что определяет рыжего издалека даже в полной темноте — по чавканью и отдышке. Рональд Уизли будет лысоватым нищим обладателем пуза и множества грязных детей, и то — если ему повезёт, и какая-нибудь ведьма согласится прибрать к рукам «предателя крови». Гарри Поттер попадёт в Аврорат и будет бегать по лесам за преступниками, где его однажды всё-таки прибьют. Возможно, он успеет жениться на девчонке Уизли и та нарожает ему с десяток шумных, неопрятных детишек, и располнеет, как и её мать, чтобы вечером «Национальный Герой» возвращался в грязный дом с толстой, вечно недовольной женой.       Что будет с Гермионой Грейнджер?       Драко часто думает об этом и воображение рисует картины одна другой интересней. К примеру, она может выйти замуж за Уизли и до конца жизни волочить на себе бестолкового мужа, получая нагоняи от свекрови за «отсутствие радости и вдохновения» у её дорогого сыночка. Или выберет головой и станет «миссис Поттер», пойдёт в Аврорат и будет гонять правонарушителей вместе с мужем. Потом располнеет, повзрослеет и бросит это дело, переведясь на тёплое местечко куда-нибудь в отдел Магической Почты. Возможно, даже дорастёт по помощника Министра. Или всё-таки согласится уехать в Болгарию, где великолепный Виктор Крам сумеет «подарить сердце и душа благородный красавица». Чем больше он думает об этом варианте, тем сильнее завидует всем троим, ведь они могут выбирать… могут просто жить. А что будет у него через пару лет? Свадьба по договорённости? Бесконечная погоня за капиталом, опостылевшая, вечно недовольная, не стареющая и не толстеющая, словно змея, жена, от которой легче уехать, чем спрятаться в собственном доме? Ребёнок, «продолжатель рода», с которого будут требовать по высшему разряду с раннего детства и пороть за малейшие косяки, и который к пятнадцати годам осознает, что лучше бы родился у кого-то вроде Уизли?       -Амбридж пытается заставить нас стать одинаковыми, однотипными, пустыми, — шепчет Гермиона. Склонившись над пыльной книгой. Драко едва может разобрать её слова, поэтому старается даже страницами не шуршать. — Она вела себя с Хагридом так, словно он — зверь из учебника, обвинила Флитвика в «излишней мягкости» и приказала Филчу приготовить розги. Неужели, нас снова будут пороть?       -Не думаю. Возможно, это всего лишь для устрашения.       -«Устрашение»… — в её тоне проскальзывает насмешка. — Мы хотим создать группу для обучения. Вроде факультатива.       -Нужно разрешение.       -К чёрту разрешение.       Драко отстраняется, с сомнением рассматривая девушку перед собой и не узнавая привычную спокойную Гермиону. Прямо сейчас она просто кипит от злости.       -Что случилось? — на всякий случай спрашивает он, не особо надеясь на ответ. — Неужели, Амбридж сумела тебе насолить?       -Она займёт место профессора Люпина.       -Что? Он — лучший преподаватель по защите, единственный, кто даёт нам реальные знания. К тому же, только он в состоянии найти подход к любому ученику. Надо быть полный идиотом, чтобы уволить такого учителя. Да и почему бы?       Гермиона молчит и сомневается, несколько раз порывается сказать, но замолкает. И когда она, наконец, говорит, у Драко всё обмирает внутри.       -Профессор — обладатель чрезвычайно редкой болезни под названием «лекантропия».       Оборотень.       Он продолжил брать «частные» уроки и после возвращения профессора, так что провёл уже кучу времени наедине с оборотнем и не подозревая, в какой опасности находится. Но… как?       -Как случилось, что никто не знал об этом?       -Должно быть, профессор Снейп варил ему специальные зелья, помогающие держать себя в руках. Или профессор Люпин сам каким-то образом доставал их, пусть и незаконно.       -Да уж…       -Мы… я думаю, что с уходом профессора Люпина на его место будет назначена Амбридж. Она не позволит нам практиковаться, а без этого студенты потеряют какую бы то ни было возможность защититься от опасностей. Вдруг однажды Тёмный Лорд всё-таки вернётся? Уже пробовал и наверняка найдёт ещё способы. Как в этом случае быть тем, кто окажется в «группе риска»? — Драко молчит, отлично понимая, о чём девушка говорит. «Группа риска» будет целиком и полностью состоять из маглорождённых студентов, у которых нет и не может быть дополнительного домашнего образования. Большинство чистокровных приходят в Хогвартс, уже обладая навыками ведения магической дуэли, а выходцев из магловского мира первые несколько уроков учат правильно держать палочку. Разница настолько велика, что можно даже не напрягаться, выискивая несправедливость. В школе их учат по одной программе и поэтому, завершая обучение, уровень у всех примерно одинаковый. «Примерно», потому что навыки зависят в основном от прилежания во время усвоения тех или иных предметов. А теперь, с введением «устной» Защиты от Тёмных Искусств… маглорождённые просто не смогут жить в магическом мире даже после завершения школы и получения нормальных оценок. Они не станут аврорами, не поселятся в местах, где могут завестись магические вредители… дискриминация. Маглорождённых просто медленно выживут из магической части того же Лондона. Даже если если отбросить вариант Магической Войны, допустить подобное нельзя. — Я пыталась как-то повлиять, подала несколько заявлений на имя профессора Амбридж, нашего директора и даже Министра, но… они делают вид, слово меня просто не существует. Одобрения на создание факультатива точно не получить. Видимо, придётся исправлять ситуацию подпольно.       -Ты собираясь организовать незаконную группу и выбрала меня, чтобы поделиться своими мыслями?       -Я думала, что ты сможешь помочь, — она вдруг опускает глаза и прикусывает губу. — Профессор Люпин ведь давал тебе дополнительные уроки. И, как он сказал, вы продвинулись значительно дальше школьной программы. Гарри в состоянии помочь на первых уроках, но потом… нужен настоящий преподаватель, знающий больше меня.       Это льстит. Драко задумывается, взвешивая все «за» и «против». Отец вряд ли обрадуется, если узнает, что его наследник занимался обучением маглорождённых, а с другой стороны… как он может узнать?       -Я посмотрю, что смогу сделать. Не рассчитывай на меня особо…