Взгляды

      -Думаешь, это неправильно? — спрашивает Гермиона и её голос на фоне хлопка, с которым отбыл из гостиной Поттер, кажется слишком тихим для обычно громкой и решительной девушки. — То, что они сделали, это… неправильно, да? Они не должны были осквернять чужие останки, это ведь…       -Почему звучит так, словно ты сомневаешься? — он всё-таки пробует чай и вынужденно признаёт, что большего дерьма никогда не пробовал, а ведь регулярно растил в детстве кости после попыток самостоятельно раньше времени освоить метлу. — Куда делась та девушка, что всегда знала правильный ответ?       -Я… — он смотрит на то, как гриффиндорка, смешавшись от невинной подколки, опускает глаза, как комкает в пальцах край юбки, как несколько раз пробует ответить, но никак не может выдохнуть ни звука. — Я…       -Эй, ты чего?       -Это неправильно, опасно и они ни в коем случае не должны были совершать подобную мерзость. Они осквернили могилу и лишили покоя давно умершего человека, невиновного и… я ЗНАЮ, что это ужасно и отвратительно, так почему мне так… радостно?       О, так вот в чём дело. Драко старается не улыбаться слишком широко, но всё равно отворачивается, чисто на всякий случай. Ведь только что эта девушка без посторонней помощи сумела сформулировать главную проблему любого преступления.       Двоякость.       Если воровство приносит беды, то почему люди спасают этим своих близких?       Если убийство гарантированно принесёт семье жертвы жуткое горе, то почему до сих пор практикуются казни по решению суда?       Если осквернение могилы было нужно для спасения их жизней, то почему нельзя это просто сделать?       -Теперь ты поняла, — озвучивает слизеринец и, дождавшись, пока девушка испуганно вскинет глаза, объясняет: — Принцип «необходимого зла». Мы казним маньяка, чтобы спасти остальных людей и успокоить души родственников его жертв. Мы крадём ради выживания наших семей. Мы предаём и лжесвидетельствуем для сохранения социального статуса. Это двоякость любого преступления, которой, словно светящейся нитью, прошита вся мировая история. Альбус Дамблдор отправил своего любовника в тюрьму до конца жизни, сделав его козлом отпущения, в то время как своего брата, долгое время поддерживавшего Гелерта Гриндевальда, пощадил и даже прикрыл своим именем. В результате наш директор стал «спасителем», а не «предателем» в глазах магического общества, весьма избирательного в плане того, что считать «настоящим преступлением», кстати. Твой друг отправил на тот свет Тёмного Лорда, формально, убил, причём — судя по историям — не один раз, однако он до сих пор «Избранный», а не «убийца». Но все эти смерти, видимо, игрушечные, потому что Поттер до сих пор с нами, постигает азы, а не в Азкабане. Потому что выходит так, что тяжесть преступления зависит исключительно от точки зрения. По мнению Пожирателей Гарри Поттер — враг, ведь он уничтожил и помешал возродиться величайшему тёмному волшебнику, объединившему вокруг себя чистокровные семьи с благородной миссией помочь магическому миру с урегулированием законов. По мнению любого из Пожирателей, мальчишке место в Азкабане за убийства.       -Но ведь это не так! Гарри спас всех нас!       -И когда он делал это снова и снова, ты радовалась, верно? Каждую его победу вы смаковали в своей гостиной вместе с остальной красно-золотой бандой, даже не думая взглянуть на ситуацию с противоположной стороны.       -Да, потому что там убийцы и…       -Я не обвиняю тебя, правда, — Драко останавливает набравшую воздуха в грудь гриффиндорку и заставляет её сесть на софу, обнимает. — Просто пытаюсь объяснить, что чувствовать радость от победы твоей стороны — не стыдно, даже если победа… досталась немного странным способом.       -И что же, мне просто… похвалить его?       -Безусловно, с моральной стороны вопрос крайне неправильный, но… скажи, ты бы хотела, чтобы Гарри Поттер вместо того, чтобы отправляться на кладбище, понёсся в лес искать Седрика Диггори, попался там кому-то из Пожирателей, и тем самым обрёк всех нас на гибель?       -Эм… Нет?       -Это сомнения?       -Нет. Я не сомневаюсь, просто…       -Говорю же: вопрос неправильный. Конечно, мне не нравится то, что он сделал, я до глубины души возмущён столь крамольным надругательством над святынями чужой семьи, и, если бы это был мой отец, Поттера бы ждала медленная мучительная смерть, но…       -«Но»?       -Но отец не мой, так что я могу только порадоваться, что всё так удачно сложилось, — он поднимается на ноги и, выплеснув чай в огонь, отчего тот идёт странными красно-розовыми брызгами полос, приваливается к стене. — Поттер действительно всех нас спас. Но, должен признать, в этот раз он перешёл черту. И, раз мы не хотим, чтобы кости вернулись на законное место, сдать его по закону мы не можем. Ведь мы не хотим, верно? — когда девушка осторожно кивает, Драко подбирает свой галстук и, повязав его на шею, заявляет: — Пойду узнаю, какие слухи ходят на Слизерине. Благо, наказать меня некому, мало ли, что за причины могут быть у столь позднего обхода коридоров?       -Мне пойти с тобой?       -К слизеринцам?..       ***       Гермиона сидит на краю наполненной горячей водой ванны, поджав под себя колени и смотря в пустоту. Драко надеется, что это не искусная имитация устремлённого прочь внимания, потому что иначе она смотрит на него почти в упор. Он раздевается осторожно, медленно, складывая вещи ровной стопкой и неизменно следя, чтобы ткань не набрала грязи или пыли.       -До сих пор не могу поверить, что ты это сделала.       -Я тоже.       -Это было чистое безумие!       -Знаю.       Они пришли сюда к трём часам и, хотя даже вечно любопытствующая русалка уже успела снова заснуть, до сих пор не перекинулись чем-то серьёзней подобного. Драко иногда кажется, будто девушка вообще не здесь, а… там, в полной настороженных подростков зелёно-серебряной гостиной, где неожиданно превратилась в соляную статую и даже потом покорно позволила привести себя сюда. Парень не уверен, что она вообще соображает где находится, но на всякий случай просто готовится к принятию ванны.       -Они… обычные, — неожиданно шепчет она. — Совсем как мы. Даже радуются также.       -А чего ты ожидала? Мы не спим в гробах, и не едим сырое мясо, пряча это за закрытыми дверьми, — он, наконец, заканчивает со штанами и, стянув трусы, запирает заклинанием дверь. Худшее, что может случиться — внезапно возникший в дверях Северус Снейп, хотя с ним и будет гораздо проще в случае чего объясниться. — Мы настоль же обычные, как твои «львы», может, даже немного поскучнее. К примеру, не ищем себе по ночам неприятностей на пятую точку и не бродим по лесу в попытках… — пользуясь тем, что Гермиона до сих пор погружена в мысли, он погружается в горячую, пахнущую клубникой воду, и, оценив вид своего тела, торопится открыть кран с пеной. По иронии судьбы из ближайшего льётся что-то зелёное, пахнущее мятой и свежескошенной травой. — В общем, мы обычно просто сидим в гостиной, если ничем не заняты. Готов поспорить, Когтевран ведёт примерно такой же образ жизни, а у Пуффендуя из дополнений только тайные прогулки за булочками до кухни перед рассветом.       -Зачем ты всё это говоришь?       -Эм… чтобы заполнить тишину? Не слишком люблю молчаливых собеседников, знаешь ли… — он неловко пожимает плечами и садится так, чтобы пена доходила почти до подбородка. — Когда я был на младших курсах, то постоянно старался оказаться в компании, а если не удавалось — неизменно собирал свою. Люди вокруг… помогают не чувствовать пустоту внутри.       -А ты пустой?       -Ага. Скучный, пустой и равнодушный к окружающим. Они никогда не казались мне особо интересными, ведь моя собеседница на голову их превосходила, — она улыбается в ответ на столь прямой комплимент. Драко делает несколько мини-гребков и, оказавшись рядом, касается мокрыми пальцами кончиков её волосы. Тянется вперёд, опирается коленями на крохотную каменную ступеньку, накрывает её ладонь своей. — Ты всегда была лучше всех, Гермиона Грейнджер.       -Ты… чудесный. Ты ведь знаешь это? Знаешь, насколько уникален?       Слова. Обычные, уже не раз сказанные самыми разными людьми, но сейчас почему-то звучащие иначе. Они отзываются трепетанием где-то под рёбрами и заставляют непроизвольно ощутить укол счастья, словно кто-то наложил на него древнее заклинание с неразборчивым труднопроизносимым названием.       -Я люблю тебя, — произносит Драко на грани слышимости и, если бы девушка не находилась настолько близко, ни за что бы не разобрала этот полувздох на звуки. Но, судя по тому, как расширяются её зрачки, послание было расшифровано. — Прости, что так внезапно. Это только моё, ты совсем не обязана.       -Я влюблена в тебя.       Что ж, уже неплохо. А учитывая его потенциальные шансы на взаимность, которые сами по себе изначально были где-то в районе нуля, сказанное является неплохим стартом. Теперь, когда Поттер, подставившись, избавил их всех от грядущей опасности, у Драко будет достаточно времени на то, чтобы влюблённость превратилась в любовь и через год-полтора, когда он опустится на одно колено перед своей избранницей, та точно…       -Зачем ты привёл меня сюда? — она запоздало осознаёт, где находится, осматривает украшенные бликами от воды стены, блестящие краны. — Что это значит?       -Ничего. Просто привёл.       -Ты же не ждёшь…       -Нет. Всё будет так, как мы хотим, никакой спешки. Например… чего ты хочешь?       -Прямо сейчас?       -Да.       -Хочешь побыть волшебником, исполняющим мои желания? — смеётся девушка.       -Во-первых, я и правда волшебник, во-вторых, в исполнении желаний нет ничего особенно, тем более — когда мне самому этого хочется. Так что для начала я исполню одно своё! — Драко хватает её за талию и стягивает в воду, заставляя визжать и промокать. Поддержав девушку, пока она устойчиво встаёт в скользкой ванной, слизеринец притягивает её к себе и целует. Вот так, находиться рядом, в полном одиночестве, смотря друг другу в глаза и не боясь открыться — самое тайное его желание. Ждать пришлось так долго, но оно того стоило. — Чего ты хочешь?       -Ты действительно просто исполнишь моё желание?       -А у тебя оно всего одно? — подшучивает над собеседницей парень и, когда та заливается краской, снова целует её. — Давай, расскажи персональному волшебнику о тайных желаниях.       -Ну…       Она улыбается так открыто и мило, что у Драко моментально пропадают все мысли, кроме одной: каково это, когда подобная женщина с тобой каждый день? Насколько спокойно и радостно ему будет, когда она скажет «да» и навсегда останется рядом? Сколько лет счастья они могут подарить друг другу, если начнут прямо сейчас и никогда не скатятся до измен или глупых, поверхностных обид? Если смогут сохранить эту зыбкую честность?       -Я хочу быть твоим волшебником, — шепчет он лучшей в мире девушке и звонко чмокает в кончик носа. Гермиона жмурится и играет бровями. — Давай просто останемся друг для друга? С «сейчас» и до «навсегда»?       -«Навсегда» — это очень долго. Ты уверен, что будешь меня любить, даже когда я стану старой морщинистой всем недовольной ведьмой?       -А ты меня, если я располнею и полысею?       -Фу, нет! Конечно же я тебя сразу разлюблю и, бросив с детьми без денег, отправлюсь начинать новую жизнь с каким-нибудь горячим колумбийцем!       -Обожаю тебя.       -А я — тебя…       ***       Они проводят вечер вместе, спрятавшись от целого мира за паролем гостиной Старост и собственной наглостью. Кто-то, кажется, стучит в дверь, но Гермиона произносит заклинание музыки, через которое способны пробиться исключительно «мирные» звуки окружающего мира вроде убаюкивающегося потрескивания камина. Немного разбавленного соком красного вина, мягкий ковёр у огня и одна увлекательная книга на двоих — рецепт идеального вечера. К пяти утра Гермиона, которая и загадала желание о «мирном тихом вечере» уже клюёт носом и Драко, проводив её до двери, получает приглашение присоединиться с единственной оговоркой — «пижама обязательна». Однако, когда он, разгорячённый внезапностью предложения и собственными гормонами, распахивает дверь чужой спальни, девушка уже сладко сопит, не найдя сил даже накрыться одеялом. Слизеринец осматривается и, не найдя пледа или дополнительного одеяла, уходит спать к себе.       Утром, едва открыв глаза, он видит спящую Гермиону, которая, видимо, проснувшись ночью, переоделась в пижаму и пришла к нему. Россыпь веснушек по щекам, завязанные на затылке в неопрятный пучок волосы, что прядками выпали на подушку и золотые лучи от не задёрнутых штор. Драко ловит себя на том, что никогда прежде не просыпался в заполненной солнцем комнате: дома он предпочитал прятаться в комнате почти до обеда, а факультетские помещения спрятаны под землю и не видят рассветов с закатами.       -Доброе утро, — бормочет он, когда замечает, что девушка приоткрыла один глаз. — Солнце делает тебя особенно прекрасной.       -Мммм… — бормочет она, и переворачивается на бок, пряча лицо в изгибах подушки. — Ненавижу утро! Слишком много радостных лиц!       -Мне казалось, ты обожаешь просыпаться пораньше. Все гриффиндорцы обычно такие бодрые, полные сил и…       -Не понимаю, о чём ты говоришь, я постоянно отстаю от своего графика из-за того, что кто-то снова уснул, стоя под душем, — видимо, наконец смирившись, Гермиона переворачивается на спину и тянется. Драко зависает, смотря на её топорщащиеся через ткань соски. — А вот слизеринцы в противовес нам обычно за завтраком выглядят так, словно перед выходом из гостиной факультета их переезжает сразу несколько автомобилей. Вы плохо спите?       -Возможно, ты вчера заметила некоторые… особенности расположения наших спален. Там совсем нет окон и невозможно определить, успело ли стемнеть. Дома я обычно нормально сплю, потому что организм улавливает солнечные ритмы, а в школе… — он приподнимает одеяло и, обнаружив вставший член, делает вид, что и не собирался никуда выбираться из постели. — Сколько там времени?       -Думаю, завтрак вот-вот кончится, — она зевает, выползает на пол и морщится: — Почему у тебя всегда так холодно? Из-под двери вечно тянет Арктикой, даже камин порой не спасает.       -Потому что я открываю окно. Даже зимой. Это… бодрит.       -Вот уж нет, мне от свежего воздуха только крепче спится, — она поправляется и, снова потянувшись, скрывается в ванной, что-то весело насвистывая. — Так и знала, что ты никогда не запираешь эту дверь!       -Не то что бы мне было чего бояться, — кричит ей вслед Драко и, бочком выползает из-под одеяла, едва не крича, когда ступни касаются действительно ОЧЕНЬ холодного пола. Удивительно холодного, учитывая время года. Чтобы убедиться в нормальности происходящего, он приоткрывает шкаф и тяжело вздыхает: видимо, несколько вешалок поздно вечером обрушились на чемодан с зельями и так что-то протекло. Знал же, что надо заклеивать каждую бутылочку по два раза, а то Зелье Снега, которое на Слизерине принято добавлять в напитки по утрам «для бодрости» вечно протекает. Вероятно, именно эта бутылочка упала и содержимое медленно вытекало всю ночь на пол, наполняя комнату холодом и запахом подснежников. — Ты права, тут не должно быть так холодно, это Зелье Снега снова протекло.       -«Зелье Снега»? Оно разве не входит в список опасных для здоровья? — высовывается из-за двери голова девушки. — Кстати, у нас в гостиной Гарри.       -Откуда ты… — прислушавшись, Драко и сам улавливает неспокойную поступь недорогой обуви, словно кто-то постоянно спускается-поднимается по лестнице около соседней спальни. — Чёрт. И правда кто-то есть. Надеюсь, он с хорошими новостями.       -Не надейся, — ворчит гриффиндорка. — По хорошим поводам он обычно не приходит…