***
Эрнесто открыл ржавый люк, который не открывали долгое время и прихватив фонарик, встал напротив чёрной дырки. Лестница не была сломана, и он без происшествий спустился вниз, а за ним Майкл, угрожающе захлопнув крышку. Громкий хлопок эхом отбился от бетонных стен, а после нависла напряжённая тишина. Сердце Эрнесто замерло. Вся жизнь пронеслась перед глазами. Он на ватных ногах повернулся обратно, нацелив луч света на мужчину, кисти которого были спрятаны в карманах. Теперь Эрнесто слышал не только собственное сердцебиение, а и тяжелые шаги. Мужчина подошёл ближе, из-за чего младший напрягся, но тот не стал делать ничего плохого. Майкл обхватил руку, держащую фонарик и резко потянул на себя, выставив мальчишку перед собой. Пах прижимался к сочной заднице, поэтому Эрнеста бросило сначала в холод, а после в жар. Он сглотнул и уставился на луч, освещающий пустое пространство. Эрнесто был шокирован. Что-что, но увидеть пустоту уж точно не ожидал. — Что всё это значит?.. — Это значит, что сейчас ты тащишь свой наглый зад в дом и ждёшь меня. Майкл, потерявший давно терпение, зарылся в чужие волосы и с силой потянул на себя, запрокинув голову. Он, как зверь впился в сладкие губы, исследуя каждый сантиметр желанного рта. Ноги младшего подкосились, и он чуть не упал, но старший в последний момент подхватил за талию. Теперь Эрнесто был повёрнут к нему лицом. Фонарь освещал смуглое лицо снизу вверх из-за чего оно было угрожающим. Перед ним стоял не человек, а самый настоящий зверь, который сейчас разорвёт долгожданную добычу. Парень всем своим нутром ощущал нарастающую опасность. Ему хотелось убежать. Убежать куда угодно, только бы не находится с этим зверем один на один. Он не знал, что тот собирается делать. Даже догадаться не мог. Ему было страшно и… Приятно? Нет. Не приятно. Больше. Неведение возбуждало. С одной стороны хотелось, чтобы Майкл поскорее открыл занавесы, а с другой, невероятно сильно хотелось растянуть тянущее чувство внизу живота подольше. Майкл стоял с безумной улыбкой. Его щеночек сейчас смотрит только на него возбужденными и полными страха глазами. Да. Вот именно этого он ждал. Именно этого так долго хотел. — Майкл… — проскулил мальчишка, подбородок которого держали пальцами, чтобы ни на секунду не свёл взгляда. — Только не делай мне больно. Мужчина резко переложил ладонь с лица на шею, нависнув над ним. — Я разрешил тебе открывать твой поганый рот? Заткни свою пасть. И открывай только когда я скажу. Не делать тебе больно? Ты мне нервы вытрепал. Ты с цепи сорвался! Сейчас ты мой. Весь мой. Твои слёзы, твои крики — мои. Мне глубоко плевать, если ты обоссышься от страха. Ты этого заслужил. Мне стоило преподать тебе урок ещё раньше, и сейчас не жди от меня пощады. Плохих щеночков нужно наказывать. Ты меня понял? Но не успел Эрнесто что-то сказать, как раздался звонкий шлепок, и бледная щека постепенно окрасилась в пурпурный цвет. — Я совсем забыл, что ты у меня непослушный. Но не переживай, я тебя всему научу. Первое правило ты уяснил: открывай рот только когда я попрошу. Второе правило: называй меня хозяин. — Это слишком. Я не твой щенок, а ты не мой хозяин. Хватит вести себя так. Я обещал тебе минет, а не эти извращения. Я признаю, что был не прав обвиняя тебя, но зато теперь я точно знаю, что ты не виноват. Раздался ещё один удар, только теперь он был настолько сильный, что Эрнесто потерял равновесие. Он с грохотом свалился на пол, схватившись за больное место, и не успел опомниться, как последовал ещё один, а после его снова потянули за волосы. — Я слушаю. — Нет. Я договаривался на минет… Майкл достал из заднего кармана брюк раскладной нож и одним рывком разрезал рубашку вдоль. Тонкий наконечник оставил еле заметную красную полоску от живота до ключицы, которая почти сразу же запекла. Эрнесто стиснул зубы, вцепившись в плечи напротив и попытался отпихнуть, но эту жалкую попытку вырваться Майкл предотвратил, повалив на пол да связав разорванной тканью руки за спиной. — Отпусти меня! Это… Это уже слишком! — Обвинять человек без оснований тоже слишком. Ты не слышал о презумпции невиновности? Я тебе напомню: «Никто не может быть признан виновным, пока судья это не докажет». Твоя игра зашла слишком далеко, Эрнесто. Я на самом деле не хотел этого делать, — ложь. — Но твои игры мне порядком надоели. Ты совершенно не ценишь меня. Считаешь психом, извращенцем. Ладно ещё это, но убийцей! Я похож на убийцу? Если я психопат, это не значит, что я могу убить. Давно упавший фонарик светил в противоположную сторону, поэтому силуэт, нависший был нечеткий. Эрнесто слушал каждое слово словно под водой. Ему было невероятно больно осознавать свою оплошность. Он обвинил ни в чём неповинного человека лишь из-за личной неприязни Рудольфа. Ему стоило на холодную голову обдумать обвинения, а не совершать действия на эмоциях. — Если скажешь «хозяин» и будешь послушным, то я остановлюсь. — Я признаю, что напортачил, но это уже перебор. Хоть его сердце бешено колотилось, а в штанах колом стоял член, не собирался признавать поражение. Он не больной извращенец, которому нравится подчиняться и быть щеночком во власти хозяина. Майкл расположился между тонкими ногами, прижимаясь стояком к промежности. Эрнесто забрыкался как уж на сковородке, но, когда в тусклом свете блеснул нож, замер. Майкл разрезал сначала одну штанину, после вторую. Пах пока что трогать не стал. Эрнесто был унижен. Он со стояком, в разорванной одежде лежал на бетонном полу и смотрел на садиста безумными глазами, в которых одновременно читалась похоть и желание придушить. Майкл бережно провёл горячей рукой по открытой части ноги к самому бедру, а после обратно. Он был нежен. Он играл в хорошего и плохого хозяина. Ему нравилось сначала доводить Эрнеста до истерики и ужаса, а после окутывать лаской да любовью. Мужчина закинул голень себе на плечо и оставил аккуратный поцелуй на костяшке. По телу Эрнеста пробежал табун мурашек, вздыбив волосы. Такая реакция Майклу очень понравилась, поэтому повторил так несколько раз, но, когда должен был быть пятый поцелуй прикусил кожу до отпечатков зубов. — Я… Я соглашался на минет… Отпусти меня. Эрнесто прогнулся в спине, когда Майкл принялся оставлять короткие поцелуи мучительно долго поднимаясь к сладкому местечку. Хоть Майкл уже всё видел, ему не терпелось разорвать ненужную ткань и полностью насладиться красотой «пленника». Острое лезвие коснулось чувствительной кожи под боксёрами. — Хватит, чёрт подери. Я был не прав. Хватит уже… Я отсосу тебе. Но не делай этого. Мне очень жаль, что я разозлил тебя… Но разве ты бы на моём месте поступил бы иначе?! Эрнесто не понимал почему у Майкла такие часты перепады настроения. Полчаса назад он чуть ли не рыдал в библиотеке, а сейчас ведёт себя так, словно от былой тоски не осталось и следа. — Также. Но это не имеет значения, сейчас, хотя нет, всегда вожу я, а ты просто прими это. Так будет лучше для тебя же, — проговорив последние слово, одним рывком порезал боксеры вместе со штанами, оголив яички. Эрнесто попытался сжать вместе колени, но Майкл раздвинул их обратно, угрожающе приставив нож к чувствительному колечку мышц. Больше Эрнесто не пытался освободиться или как-то противостоять. Лучше отдаться зверю полностью, нежели строить из себя героя, которого Майкл в любом случае подавит. Вскоре Эрнесто уже лежал полностью голый и обездвиженный собственной одеждой. Он старался унять дрожь. Всё же лежать на бетонном полу не лучшее решение. Майкл поднял почти разрядившийся фонарик и осветил блеклым лучом своё творение — маленького промёрзшего насквозь щеночка, который несмотря на ужасное состояние, показывает клыки. Это не могло не умилять. Признаться честно, слова Майкла о том, что ему надоел сучий и боевой характер Эрнеста — ложь. Если бы Эрнесто был таким же ванильным как мальчишки, с которыми раньше общался Майкл, то ему бы стало скучно и он быстрее потерял бы интерес. Хотя интерес к этому удивительному человечку никогда не потеряет. Он слишком сильно одурманил его разум и теперь единственный способ Эрнесто избавиться от Майкла — убить его. — Так больно ты мне никогда ещё не делал… Ты хотел меня отправить за решетку. Хотел, чтобы я гнил в тюремной камере. В четырех холодных стенах, — и снова из садиста он превратился в жертву, хотя единственный, кто сейчас по-настоящему ощущает потерянность и тоску — Эрнесто. — Подумай над своим поведением. Послышались отдаляющиеся шаги и тогда Эрнесто чуть не вырвал от страха. Он стал неистово просить не оставлять его одного, но седоволосый был непоколебим. — Майкл, вернись сейчас же! Здесь холодно… Майкл! Люк захлопнулся, оставив Эрнеста наедине со страхом и холодом. Он до последнего не верил, что тот так жестоко с ним поступил. В голову пробралась паника, но почти сразу же Эрнесто успокоился и попытался здраво оценить обстановку: Майкл помешан на нём, а значит не позволит здесь умереть. Значит скоро вернётся. Нужно лишь подождать. Но сколько ждать? И сколько уже прошло? Хоть Эрнесто рассуждал логически, всё же паника никуда не делать. Он понимал, чем дольше здесь лежит, тем выше вероятность усугубить своё состояние. Он и так до конца не выздоровел. Сначала он решил выманить его жалостью — не получилось. Затем угрозами — также. Оставался последний вариант, который Эрнесту не нравился больше всего. Он был постыдный. Наверное, именно на это рассчитывал Майкл. «Мне холодно, согрейте меня… Х… Хозяин, пожалуйста,» — жалостливым голосом проговорил Эрнесто и вслушался в напряжённую тишину. Почти в ту же секунду люк открылся и в подвал спустился Майкл, но не с пустыми руками. Он с любовью укутал промёрзшее тельце шерстяным пледом и, ласково, словно ничего не случилось, проговаривал: «Запомни, мой щеночек, если будешь себя хорошо вести, то я никогда не сделаю тебе больно». Эрнесто был слишком измучен, чтобы что-то говорить. Сейчас ему хотелось лишь одного — тёплого чая и покоя. И, к большому удивлению, Майкл ему это дал, ну, кроме последнего, конечно же. Они сидели возле камина. Эрнесто попивал чай, а Майкл коньяк. Их взор был нацелен на камин, и лишь его треск нарушал тишину, которое вскоре нарушил черноволосый, прочистив горло, болевшее ещё сильнее несмотря на горячий напиток, который облегчал боль на пару минут. Внезапно Майкл прижал к его уху телефонную трубку. Эрнесто открыл рот спросить, что он делает, но быстро закрыл, ибо боялся, что тот снова вспылит. Закончилась ли та игра в подвале или нет Эрнесто не знал, поэтому старался не издавать лишнего шума и вести себя так, как от него требуется. — Скажи ему как ты ошибался, — издевательски пролепетал. — И что тебе очень-очень стыдно. Эрнесто сразу же понял о ком он и взял трубку свободной рукой. Долгие гудки… За спину сел Майкл и обнял за талию. Его нос утыкался в шею, горячо обжигая, и каждый раз доводя до мурашек. Эрнесто пытался игнорировать приятные щекочущие ощущения, но тот специально доводил снова и снова. — Подожди… — попросил Эрнесто, но тот лишь залез под плед холодной рукой и провёл по голому животику. В этот момент Эрнесто прогнулся, прижимаясь к мужчине. Наглые пальцы поглаживали живот, особое внимание уделяя лобку. Податливое тело реагировало на приставания и член предательски встал, и теперь каждое прикосновение ощущал ещё ярче. — Ты часто себя трогаешь? — Не задавай такие вопросы… Эрнесто не робот и позволял себе небольшие шалости, когда напряжение было на пике. Но не для того, чтобы получить удовольствие, а для того, чтобы снять накопившееся напряжение. Майкл оставлял нежные поцелуи на мягкой коже, периодически делая не сильные засосы ближе к ключице. — Слушаю, — раздался слегка раздражённый голос на той стороне трубки. — …Добрый вечер, это Эрнесто. — Эрнесто, ты? Что-то узнал? — его голос стал живее. — Простите, но нет. Майкл второй рукой провёл к груди и пальцами сжал сосок, от чего Эрнесто запрокинул голову на плечо, а свободной рукой вцепился в ляжку старшего. — Ты сейчас где? — …Я? Я в его спальне, — прокашлялся, пытаясь взять себя в руки. — Майкл… Майкл сейчас на кухне ужин готовит. Пока он был на работе я быстро обследовал дом и ничего не нашёл. Кажется он не тот, кто вам нужен. — В гараже был? Или в подвале? Эрнесто посмотрел возбуждёнными глазами на Майкла, который с ухмылкой продолжил целовать, поглаживая набухший сосок и лобок. Эти ощущения для Эрнеста были чуждые, поэтому не знал, как реагировать, но точно понимал, что происходящее его ни на шутку заводит. То, что Рудольф может догадаться о их шалости ещё сильнее заставляло сжиматься и хотеть продолжения. — Как я могу туда попасть без Майкла? Нет… Я не был. Но если хотите, я могу попросить его показать. — Нет. Майкл ни в коем случае не должен узнать, что ты рылся в его доме, усёк? Тогда план пойдёт по одному месту. Майкл переложил ладонь с паха на бедро, крепко его сжав, от чего Эрнесто заёрзал ногами. — Да, я понимаю. Он ничего не знает. Я был очень осторожен. — Точно? — Да! — крикнул Эрнесто, когда Майкл укусил за плечо, оставив кровавые следы. — Чёрт, я слышу, как он поднимается… Мне пора. — Если что-то найдёшь, звони мне. Хотя нет. Больше этим не занимайся. Слишком опасно, — выждав несколько секунд молчания, протяжно выдохнул. — Будь осторожен. — Обязательно… До свидания. Мужчина повесил трубку и тогда Эрнесто облегчённо выдохнул, но не стоило ему так быстро расслабляться. Майкл повалил его на диван, нависая словно гора и без предупреждений начал оставлять мокрые поцелуи с укусами да засосами. Он как будто пожирал его, не оставляя ни единого места без внимания. Эрнесто понимал, что сопротивляться бессмысленно, поэтому полностью отдался на растерзание. Но внезапно Майкл сел на диван и продолжая смаковать коньяком, проговорил: «На колени». Эрнесто стиснул зубы, слезая на пол, и дожидаясь дальнейших действий или приказов. Майкл расстегнул ширинку своих штанов и приспустив ненужные ткани, оголил налитый кровью стояк, из головки которого текла смазка. Член был большой. Двадцать сантиметров точно. Но учитывая рост это не было удивительно. — Соси. Эрнесто придвинулся ближе, робко поставив ладони на ляжки. Так как это был его первый раз, то долго смотрел, не понимая, как правильно начать. Несмотря на то, что Майкл был разгорячённый и чуть ли не пыхтел от возбуждения, спешить не стал, позволив щеночку взять инициативу в свои неумелые ручки. — Могу подсказать. Черноволосый высунул смоченный слюной язык и провёл по выступившей вене. Майкл никак не отреагировал, по крайней мере этого не показал. И тогда Эрнесто принял довольно странную, но как ему показалось рабочую тактику — набухаться и стать раскрепощённым. — Хозяин, — тихо обратился и услышав ответ, медленно приподнялся, поставив ладони на бедра. — Можно мне коньяк? — сразу же закрыл глаза, ожидая удара, но вместо него получил мокрый поцелуй. Темно янтарная жидкость полилась по подбородку вниз к шее. Эрнесто скривился от горького вкуса. В голову сразу же ударил спирт, и он уже собирался продолжить начатое, как Майкл присосался к шее, слизывая «нектар богов», и только потом надавил на макушку. Голубоглазый спустился обратно и теперь действовать стал смелее. Хоть он по-прежнему не знал, что делать, интуиция подсказывала. Сначала парень языком игрался с яичками, обсасывая их да облизывая, после как будто поедает мороженое облизывал красную головку. Майкл всё это время смотрел на него спокойным взглядом. С виду могло показаться, что ему совершенно не нравится происходящее, но это было не так. Он был напряжён лишь для того, чтобы не кончить раньше времени. Хотелось растянуть удовольствие максимально долго. Майкл надавил на чёрную макушку, чтобы взял глубже, и мальчишка послушался. Первая реакция была рвотный позыв, и чтобы не облеваться, парень резко отстранился, прикрыв рот ладонью. — Спокойно, — ласково произнёс Майкл, вытирая большим пальцем слюну с губ. — Просто расслабься и дыши через нос. Не бойся. И не дожидаясь ответа, он грубо вошёл в глотку, надавив так сильно, что головка стала выпирать возле кадыка. Глаза бедолаги наполнились слезами. Он задыхался и в панике бил кулаками по ляжкам, пока тот принимал экстаз и немного вздрагивал. Излившись в тёплое горло, отпустил. Эрнесто сдержаться в этот раз не смог. Рвота вместе со спермой вылились на ковер, оставляя, мягко говоря, неприятную картину. Его затрусило от позора и пережитого страха задохнуться. Майкл же облизал нижнюю губу наблюдая за состояние парнишки и его член снова налился кровью. Мужчина схватился за чёрные волосы, снова проникая в глотку. Нос младшего уткнулся в волосатый лобок, и он снова стал биться, чтобы отпустили. Теперь в его рту было ещё мокрее, поэтому долбиться в несчастного было приятнее. Мужчина обхватил голову двумя ладонями и стал двигать бёдрами, пробираясь всё глубже и глубже. По щекам Эрнесто текли слёзы. Пустоту дома наполнили пошлые звуки вместе со стонами и всхлипами. От недостатка воздуха Эрнесто несколько раз чуть не потерял сознание, но Майкл сразу же останавливался, позволяя тому немного отдышаться, а после продолжал снова и снова долбиться, пока горячее семя не наполнило глотку. — Глотай. Эрнесто посмотрел на мучителя мокрыми красными глазами в и этот момент по спине Майкла пробежали мурашки. Он не мог оторвать взгляда от своего щеночка, поэтому держал за щёки, чтобы смотрел на него с членом во рту. Лишь когда оргазм окончательно прошёл, вытащил обмякший член. Измученный Эрнесто попытался подняться на ноги, но у Майкла были другие планы. Он посадил младшего себе на колени и поцеловал в губы, одной рукой лапая за задницу, а другой активно надрачивая всё ещё стоящий член. — Н-нет! Подожди, мнх… Однако любую попытку притворствовать Майкл подавлял, только сильнее углубляя поцелуй да сжимая ягодицы так, что оставлял отпечатки от пальцев. Эрнесто, будучи уже давно на пределе вскоре излился на рубашку, запрокинув голову назад. Его член вздрагивал, а из рта вырывались приглушённые стоны. Руками невольно обнял мужчину за шею и прижался ближе. Майкл нехотя разорвал поцелуй и посмотрел в глаза напротив, в которых читалось полное удовлетворение и подчинение. Испачканный рвотой, спермой, слюной Эрнесто всё равно нравился Майклу. Он был прекрасен, и ничего не могло испортить его. Майкл не мог подобрать слова, чтобы описать те эмоции, которые испытывал. Да и Эрнесту это сейчас не нужно было. Его сейчас совершенно не волновал внешний вид. Его вообще ничего не волновало. Ему хотелось лишь отдохнуть. Лечь под одеяло и уснуть, но, к сожалению, у Майкла были другие планы. — Сегодня будешь спать на коврике. — Ч-что? — всё ещё дрожа спросил, вытирая со щёк солёные слёзы. — Второй раз повторять не буду. Эрнесто молча слез с его колен и всё ещё надеясь, что это просто злая шутка стоял как вкопанный, глядя на мужчину, но тот ни капельки не шутил. Он лёг на диван, подложив под голову подушку и словно совершенно не замечая мальчишку, продолжил пить алкоголь. Эрнесто же некоторое время простоял как вкопанный, а потом всё же расположился на мягком ковре подальше от рвоты. Он лежал повёрнутый спиной к дивану. Ему не хотелось видеть Майкла. Стыд, страх, отвращение, тоска, злость — всё это бушевало в нём из-за одного человек. Даже Пазл не вызывает в нём столько смешанных чувств как этот бывший полицейский. Глаза парня вновь намокли, и он с трудом сдерживался, чтобы не всхлипнуть. Когда Майкл уснул, Эрнесто осмелился уйти в ванную. Ему хотелось смыть с себя ту грязь, в которую окунул мужчина. Он больше часа простоял под горячим душем. Большую часть времени просто смотрел на плитку и размышлял о смерти. Он бы давно покончил с собой если бы не родители и Арчи. Это единственное, что держит его на этом свете. Мокрый Эрнесто сел на ободок ванной и уставился на кафельный пол. Он вспомнил свой день рождения. Вспомнил желание, которое загадал. И если бы он знал, что ради его осуществления придётся идти на такие жертвы — выбрал бы что-то другое. Лучше бы пожелал здоровье матери. Она этого заслуживает. Сейчас ему как никогда сильно захотелось провести день с матерью. Посмотреть с ней фильм. Приготовить для неё завтрак. Он много всего пропустил из-за своей упертости и жажды мести. Конечно, можно наверстать упущенное, никогда не бывает поздно, но отныне жизнь не будет прежняя. В голове появился силуэт Лукаса. Тот парнишка с задней парты, к которому Эрнесто испытывал искренний интерес и симпатию. Скучает ли он по мне? Переживает ли куда это я внезапно делся? Да, у Лукаса тоже было странное поведение, но по сравнению с Майклом — его можно выдержать. Если у него и были потайные желание, то он хотя бы их скрывал. А ведь они могли бы быть друзьями. Эрнесто вспомнил ту ночь, когда они набухались и лежали на кровати, обсуждая всё на свете. Как им тогда было хорошо вдвоём. Если бы можно было вернуть время назад, то он бы вернулся туда. «Нужно было тебя послушать, — обратился в пустоту, поднимая взор перед собой. — А я дурак искал только выгоду… Вот теперь поплатился». Внезапно Эрнесто начал кашлять. Да так сильно, что казалось выплюнет лёгкие. Он неистово пил воду, но кашель не прекращался, и тогда ему стало страшно. Он пытался вдохнуть, но ничего не получилось. Последнее, что помнил, перед тем как упасть в обморок: стуки, грохот выбитой двери, голос Майкла, а после и его обеспокоенное лицо.***
Рудольф повесил трубку и зарылся пальцами в свои волосы. Он крепко зажмурился, а нога непроизвольно начала дёргаться. С одной стороны он был рад, что Майкл не убийца и что жизни Эрнесто ничего не грозит, но с другой стороны понимал, если бы Майкл совершил убийство, то точно бы тщательно его скрыл. «Было глупо просить студента искать улики,» — подумал Рудольф, поднимая взор на окна, за которым хлопья снега кружили от сильного ветра. Жил мужчина в небольшом одноэтажном доме в бедном районе. Дом достался ему по наследству, когда родители погибли в автокатастрофе. Рудольф отделался лишь переломом ребер и сотрясением мозга, а вот отец скончался на месте, а мать в больнице. Этот страшный день навсегда запечатался в памяти мужчины, хоть прошло уже пятнадцать лет. Роджер предлагал Рудольфу съехать отсюда, но Рудольф препятствовал. Здесь прошло его детство, здесь воспоминания, и лишаться он их не хотел. Из объятий печальных воспоминаний его выдернули интенсивные стуки в дверь. Его дом огораживал обычный деревянный забор, через который легко перебраться. Это, пожалуй, единственный минус здесь жить, ибо не знаешь какая тварь проникнет на твой участок. Бывали неприятные моменты, когда в его дом пытались проникнуть мелкие воришки, но после того, как Рудольф всем хулиганам дал понять, что он из полиции и что под его подушкой лежит пистолет, последующих попыток больше не было. Но что за безумец пришёл в этот раз? Рудольф проверил есть ли патроны в магазины и вышел в коридор. Свет включать не стал, решил спрятаться за сервизом, выжидая дальнейших действий. Попыток взлома не было. Незнакомец просто тарабанил и нажимал на звонок. За мутным окошком двери Рудольф рассмотрел знакомые очертания, а самое главное кудряшки. Рудольф закатил глаза и положил пистолет на тумбочку, а после открыл дверь. Перед ним стоял Роджер, укутанный в зеленый шарфик. Его очки запотели из-за дыхания из-за чего ему пришлось их постоянно протирать. Когда дверь открылась зеленоглазый на миг замер, но потом резко обнял приятеля, на несколько сантиментов отрывая от земли. Рудольф недовольно нахмурился и начал бить по спине, чтобы отпустил, но тот, не собираясь этого делать подхватил его за ноги и крепко прижал к себе, проходя внутрь дома. Его походка была неровная и он чуть не уронил младшего на пол, но в последний миг придержался за стенку. — Эй-эй, чёрт, я сейчас упаду! Ты мне ковёр испачкал! Да что с тобой? — раздражённо кричал Рудольф, но стоило ему опустить взор на встревоженные глаза, притих. — Опять?.. Роджер прижался лицом к его торсу и протяжно выдохнул: «Я… Я видел его… Но я не понимаю реальный он или нет…» — Ты пьян, тебе нужно поспать, — сообщил Рудольф и спустился на пол, но внезапно Роджер обнял его снова, не желая отпускать. Его трусило и он нормально не мог стоять. От него несло перегаром и дешёвыми духами. — Это точно не был твой отец, он давно погиб, понимаешь? — Но я видел его! — проглотил мерзкий ком в горле и спустился на пол, обняв колени напротив. — Он смотрел на меня как тогда… — Где это произошло? Опиши мне свой день, — хоть Рудольфу было жаль приятеля, рассуждал холодной головой, да и не впервые такое случалось. Паниковать здесь точно не стоит, ибо тогда точно не сможет успокоить. — Я пришёл на работу как обычно… Эээ… Занимался документами и… И, кажется, уснул на столе. Да, я вырубился под вечер!.. И… И мне приснился кошмар, — его голос задрожал, и он крепче вцепился в ляжки, словно за спасательный круг. Рудольф знал этот кошмар. Слышал о нём каждый раз, когда Роджера вот так как сейчас прибегал к нему. Тот вечер оставил неизгладимый след в его жизни и психике. Тридцать лет назад, когда Роджеру было десять лет его пьяный отчим вернулся домой как обычно проиграв все деньги в азартных играх. Мужчина был зол и первым на кого обрушилась его злоба, был маленький мальчик, забившийся в углу. Роджер почему-то думал, что если он спрячется углу, то его никто не найдёт, что он становится невидимым, но, к сожалению, это была лишь детская фантазия. Отчим каждый рез находил его и избивал до тех пор, пока не выплеснет всю ненависть. Затем получала мать, но Роджер даже когда лежал побитый и испачканный собственной кровью старался защищать её за что ещё сильнее получал. В тот раз злость отчима вышла за все рамки. Он избил Роджера до такой степени, что сломал пару ребер и вывихнул руку. Тело мальчика было синее из-за ушибов и синяков, а футболка пропитана кровью, лившейся через нос. Сегодня матери не был. Он был сам на сам с этим монстром. Когда первая порция побоев закончилась, отчим решил передохнуть. Он, найдя очередную порцию алкоголя расположился на кресле перед телевизором и включил спортивный канал. Избитый почти до потери сознания Роджер лежал на полу. Голос в его голове выносимо кричал о злобе, обиде, боли. Что он больше не хочет и не может это терпеть. Если мать не избавится от него, то это сделаю я. Шевелиться было больно и хотелось выть при малейшем движении, но он молчал, ибо знал, что снова получит. С трудом поднявшись на ноги и придерживаясь за стенку мальчишка, стараясь не издавать шум ушёл на кухню. Нож лежал на столе. Словно сама судьба говорила ему сделать это. В отражении лезвия на него смотрели зелёные измученные и выплаканные глаза. Он нерешительно взял нож в руку и несколько секунд стоял, боясь пошевелиться, но вскоре как зомби повернулся лицом к ироду, который был повернут к нему спиной и ни о чём не подозревая, смеялся над придурками в футбольной команде. Роджер ничего не ощущал. Ни злобы, ни печали, ни жалости к себе, он знал, что рано или поздно этот день бы наступит, поэтому принял такой исход давно. Напевая под нос мелодию своей любимой песни, он неторопливо направился вперёд, убеждённый в правильности своих намерений. — Что ты там поешь, ублюдок? Тебе мало? Так я тебе сейчас ещё дам. Но не успел он ещё что-то сказать или подняться, как Роджер замахнулся, без малейших колебаний вонзая нож в сонную артерию, и протыкая шею насквозь. Роджер прекрасно знал куда нужно бить. В книгах матери было написано. Она работала медсестрой. Мужчина сначала не понял, что произошло, а после заорав, как резанная свинья, повалился на пол. Первое что он сделал это машинально вытащил нож. И это было фатальной ошибкой. Кровь ручьём полилась, пачкая ковёр. Вместо того, чтобы звать на помощь, мужчина продолжал проклинать пасынка, который молчаливо стоял над ним. С его опухшего лица не сходила улыбка. В его взгляде не читалось сожаление или страх, ему, наоборот, впервые за долгое время было так хорошо. Так приятно видеть животный ужас в ненавистных глазах. Последнее, что мужчина увидел перед смертью это выражение лица полное наслаждения. От вида безжизненного тела, лежащего в луже алой крови, от которой исходил запах ржавчины, Роджер ощутил не только удовлетворение, но и странную тяжесть внизу живота. Он упал на колени, спустил штаны и… Его первый оргазм произошёл в этот момент. Он при жизни ненавидел этого человека больше всех на свете, но, когда сейчас рассмотрел в нём что-то манящее. Только мать, пришедшая после работы, вытащила его из омута тёмных мыслей. Она отнеслась к гибели мужа, на удивление, спокойно. С её души словно упал камень. Она сама этого давно хотела, но никак не решалась. Никто не стал расследовать это дело. Полицейские попросту не хотели портить жизнь мальчишке, поэтому списали всё на несчастный случай. Роджер навсегда потерял себя и обрел маску безумца. Он стал ещё сильнее углубляться в медицину. В школе дети избегали его, обзывая то убийцей, то психом, но ему было всё равно. Главное, что у него есть мать и медицинские книги. После окончания школы Роджер без малейших трудностей поступил в колледж сначала на медбрата, а после уже пошёл на судмедэксперта. У него никогда не было стремления помогать людям, лечить их от болезней, ему хотелось лишь одного: оставаться наедине с трупами и подолгу копошиться в их чреве, рассматривая органы и прокручивая в голове их предположительные жизни. А самое главное испытывать те эмоции, тот экстаз. Вскоре парень начал с ним разговаривать, а после дошло до страшных вещей, о которых знает только один человек — и это Рудольф. Познакомились они в морге. Был вечер, ближе к ночи, на улице шёл дождь. Была холодная осень. Они встретились в коридоре. Роджер выкуривал сигарету в белом халате. Он был намного моложе и ниже, чем сейчас, а Рудольф почти не изменился, всё такой же коротышка с колючим характером. Их взгляды встретились и на мгновение время остановилось. Они смотрели друг на друга так, словно прожили вместе всю жизнь. В зеленых глазах читалось «я понимаю тебя». И это манило. — Ты по трупы? Сейчас вытащу, — с усталой ухмылкой сказал Роджер и выбросив окурок в окно, двинулся к холодильникам, как его схватили за рукав. — Меня зовут Рудольф, я заканчиваю второй курс в университете, и мне нужно составить проект по судмедэкспертизе, — робко начал, опуская взгляд, ибо понял, как странно выглядит со стороны. Совсем недавно его родители погибли, и он сам чуть не отправился на тот свет, и ему бы стоило сейчас думать о других вещах, но он попросту не мог себе позволить вот так просто отпустить этого человека, поэтому предположил, что тот не будет против помочь. — Можете… Можете мне помочь? — Я помогу, — ответил Роджер и положил ладонь на макушку. — Буду ждать тебя после похорон здесь. Приходи как сможешь. Я здесь каждый день. Я, кстати, тоже окончил тот университет. Помогу чем смогу. — Спасибо. Рудольф сам не знал почему, но благодаря этому человеку легче прожил утрату родных. «Почему ты мне помогаешь?» — спросил младший, когда в очередной раз пришёл в его кабинет поздно вечером. «Я не знаю,» — получил в ответ. Роджер сам не понимал зачем берется помочь совершенно незнакомому мальчишке, но ответ всегда лежал на поверхности: ему всего на всего было жаль этого ребёнка, который вмиг лишился всего. Он видел в нём себя. Маленького беззащитного, только в отличии от Рудольфа, у него осталась мать, а у Рудольфа никого. И от этого сердце обливалось кровью. Чем дольше они оставались наедине с друг другом, тем сильнее менялась атмосфера, нависшая над ними. Если раньше они были как отец и сын, то сейчас их отношения выросли на совершенно новый уровень. Они это прекрасно ощущали, но не решались признаться. Да и зачем всё усложнять? Они уже не те. Их личности и характеры изменились. Они не могут быть вместе. Не могут. Но непонятная сила тянула их друг другу и каждый раз, когда на душе становилось тоскливо, а на плечи падали проблемы, вспоминали имен начинавшиеся на одну и ту же букву, и силы сразу же появлялись. — Ты сильно пьян, вот тебе и привиделось, — говорил Рудольф, поднимая товарища на ноги. — Прими душ и ложись спать. — Не оставляй меня одного… — Я никуда не уйду. Только не говори, что мне придётся… Не договорив фразу Рудольф стукнул себя на лбу и поднял товарища под руки. Он не был зол на Роджера как могло показаться, он был зол на сложившуюся ситуацию. Мужчина отвёл пьяного друга в душ, хотя отвёл громко сказано, еле затащил с его то габаритами. Усадив еле соображающего человека на ободок ванной, принялся снимать сначала шарф вместе с пальто, а потом уже все остальное. Только сейчас до него дошло, что грязные ботинки всё это время были на нём и что теперь придётся убираться за этой свиньёй. — Ты меня должен посадить в тюрьму… Младший свёл брови и в довольно грубой манере снял с него свитер. — Посади меня в тюрьму, — теперь серьезно сказал и рывком стянул с себя ремень, далее делая их них своеобразные наручники, которые затянул зубами. — Я задержан. Рудольф смотрел на его с каменным лицом, но постепенно румянец появлялся на его щеках, и он сам не заметил, как завёлся от данной картины. Роджер всегда творил непонятную дичь не только когда пьян, но и трезв, поэтому Рудольф давно привык к таким выходкам, но сейчас… Сейчас всё было иначе. Это не были те шутки или подколы, которые обычно прорываются из его незакрывающегося рта, сейчас он был серьёзен. — Не неси ерунды... За что мне тебя задержать? — Я плохой человек… — Нет, — сурово отрезал и потянул за кудрявые волосы, откидывая голову назад. — Ты может и странный, но не плохой. Роджер смотрел на него снизу вверх полностью подавленный и подчинённые. В его зелёных глазах блеснули отблески радости, когда дорогой ему человек сказал такие приятные вещи. Мужчина потянул его штаны и притянул к себе, располагая между широко раздвинутыми ногами. — Спасибо… Спасибо большое. Этот жалостливый голос раздражал Рудольфа, и он крепче сжал волосы. — Хватит вести себя так жалко или тебе нравится быть тряпкой? Что прошло уже не вернуть, что сделано, то сделано, остаётся только смириться и жить дальше. Ты был маленьким сосунком, ты сделал как посчитал нужным. Будь ты на тот момент взрослым, то я бы тебя задержал. Роджер как обычно безумно усмехнулся и резко закинул свои связанные руки ему на шею, тем самым сделав своеобразную ловушку. — А что, если мне нравится быть жалким? Рудольф смотрел на него все таким же невозмутимым взглядом, хотя сердце бешено колотилось. Это было впервые, когда Роджер вёл себя настолько горячо. До этого, конечно, были заигрывания и даже поцелуй по пьянке, но сейчас атмосфера, нависшая над ними, была совершенно другая. Жгучая и дикая. Рудольф сам не понял, как потянулся поцеловать старшего в его пухлые и потрескавшиеся губы. Роджер не был против, он подался вперёд. Их языки сплелись в страстном поцелуе, от которого лёгкие загорелись из-за недостатка воздуха. Рудольф опомнился только когда начал задыхаться. Он оттянул Роджера за плечи. Тот также тяжело дышал и смотрел возбуждёнными голодными глазами. Ему хотелось большего. То ли алкоголь так подействовал, то ли избыток накопившихся чувств обрушились на несчастного. В любом случае останавливаться он не хотел. — Рудольф, — переложил его руки себе на шею. — Поцелуй меня точно также и придуши. — Нет, я не... — Прощу... — ...Ладно. Рудольф крепко сжал шею напротив и впился у губы, не позволяя вдохнуть. Роджер прикрыл глаза и покраснел. Если бы они знали, что одному нравится доминировать, а второму подчиняться, то, наверное, давно бы попробовали такие отношения. Это был самый долгий поцелуй в их жизни, но рано или поздно всё заканчивается. Рудольф решил, что этого будет достаточно, но Роджер снова потянулся, как ладонь закрыла рот. — Давай не будет совершать ошибок как в прошлый раз. — А весли это не было офибкой? — Что? — убрал руку. — А если это не было ошибкой? Сердце Рудольфа готово было выскочить наружу, а руки начали немного дрожать, хоть он сдерживался. — Тогда мы были пьяны, — говорил, развязывая ремень, а после откидывая его в сторону. — Я не хочу, чтобы ты отрезвел и… Как только Роджер ощутил свободу, он резко притянул младшего к себе за талию. Рудольф, не ожидая такого потерял равновесие, и они вместе упали в наполненную ванную водой. Их разгорячённые тела прикасались друг другу. Жар исходил от воды и от них. Пламя был настолько сильное, что оба покраснели. Роджер, ничего не отвечая залез холодными пальцами под рубашку Рудольфа и погладил поясницу. Младший выгнулся, поставив одну ладонь на чужое плечо, а второй упираясь об стенку. Рудольф знал, что нужно сопротивляться, но не мог. Разум словно отключился и полностью отдался желанию тела. — Рудольф, но ты ведь только что меня поцеловал, когда ты не был пьян. Тогда почему говоришь, что это была ошибка? Он не знал, что ответить. Ему было стыдно. — Если мы оба этого хотим, то почему нет?.. Хотя бы немного дай себя потрогать… Я так давно этого хочу… Не дождавшись ответа, рука Роджера поднялась выше, к лопаткам, а после медленно скользнула к чувствительной груди. Рудольф хрипло простонал, прикусывая губу. Роджер воспринял это как знал продолжать. Он грубыми пальцами сжал сосок и потянул на себя, от чего второй откинул голову, открывая вид на прекрасную шею. — Роджер… Мать твою, я тебя потом прикончу… Он мог бы со всей силы его ударить и выбраться, ведь особо не держал, но попросту этого не хотел. И Роджер это прекрасно знал. Если Рудольфу что-то не нравится, то сразу же показывает и сопротивляется, поэтому то, что он ничего не делает воспринял как хороший знак. Роджер схватил его за ляжки и усадил на свой пах. В ягодицы наездника уткнулся налитый кровью и каменной стояк. — Подвигайся… Прошу… Он откинулся поудобнее и полузакрытыми глазами смотрел на мокрую рубашку, красиво облившую подкачанный торс. Рудольф был меньше, поэтому прекрасно расположился на столь пикантном месте. — Я тебя реально грохну… Роджер усмехнулся, оставив лёгкий чмок на его ладони, которую переложил себе на шею. — Тогда придуши меня своими ручками. Рудольф раздражённо свёл брови и сжал шею, начиная неспеша тереться задницей о член. В его штанах тоже было неспокойно., просвечивалось сквозь тонкую ткань спальных штанов. Она прекрасно очерчивала крепкие бедра и ляжки, которые Роджер хватал, впивая пальцами в плоть и тем самым помогая верхнему двигаться. Горячая вода от интенсивных движений хлюпала и изредка выливалась через край. Их пламенные взгляды полные похотью не останавливались на конкретном месте, они любовались друг другом. Любовались каждым сантиметром желанного тела. Было такое чувство, будто все скопившиеся эмоции вылились этим вечером. Всё то, что они прятались и держали в себе. Тот пьяный поцелуй не был ошибкой. Он был лишь началом чего-то большего. Роджер откинул голову назад. Из приоткрытого рта вырвался гортанный стон. Ноги свелись в судороге. Рудольф покрепче сжал шею. И тогда старший обильно кончил, инстинктивно двигая бедра, желая войти в податливое тело. Роджер впервые ощущал к чему-то тёплому, живому влечение. Неужели он всё-таки нормальный? Когда Роджер расслабился, Рудольф остановился и уже собирался поскорее слезть, как зеленоглазый прильнул губами к его груди и усадил между ног. Теперь они сидели на дне ванной. — Куда ты.? Я от тебя не отстану… Рудольф ощутил, как грубая ладонь, залезая под край боксёров и начал бить по плечам, но Роджеру было плевать. Он обхватил стояк и недолго думая начал водить ладонью, особенное внимание уделяя головке. По спине Рудольфа прошёлся словно разряд тока. Этот оргазм был настолько бурный да яркий, что на мгновение потерял связь с реальностью. — Р-Роджер! — лишь смог выкрикнуть, но тот заткнул поцелуев. Рудольф охватил голову руками, зарываясь в мокрые волосы пальцами. Дрожь прошла по всему телу, вздыбив каждый волосок, а член дёргался, изливая горячую сперму. Их взгляды снова встретились и если первому было достаточно, то второму точно нет. Роджер схватил его за зад и впился зубами в шею. — Хочу тебя снова… Оставляя мокрые поцелуи, он спускался ниже, расстегивая рубашки. Рудольф, отойдя от экстаза потянул его за волосы. Роджер широко открытыми глазами смотрел на него, словно не насытившийся зверь, который любой ценой хочет получить своё. — Я сказал нет. Или мне тебя ударить, чтобы дошло? Хотя что я спрашиваю… Роджер снял свои перекошенные очки, без них он выглядел намного привлекательнее и даже как-то непривычно, и подставил щеку. — Да ты конченный псих, — шикнул Рудольф и приложил ладонь к подставленному месту, а после что есть силы ударил. Роджер, сцепив зубы удержал в себе стон и снова подставился. — Роджер, хватит. Я не хочу причинять тебе боль. Прими душ и пойдём спать, а то, что случилось… Ты всё равно не вспомнишь. — А я хочу. Ударь меня. Как раньше. — В смысле как раньше? Ты кого сейчас видишь? Алкоголь задурманил его разум так сильно, что он смотрел на человека перед собой и не понимал кто это. И это пугало. Он видел перед собой смешанные черты Рудольфа и отчима. Страх отражался в глазах. Ему было страшно. Страшно, что отчим всё ещё жив. — Я… Я… Вижу… Я… Рудольф и поцеловал его в лоб, нежно-нежно, как никто никогда не целовал. Роджер, словно проснувшись после кошмара, резко прижимая к младшему так сильно, словно после этого их навсегда разъединят. — Это ты… Рудольф… Мой Рудольф… — Да, это я. Роджер обнимал его так крепко, словно котёнок, нашедший своего спасителя холодной зимой и от этого сердце Рудольфа обливалось кровью. Он впервые видел его таким испуганным. Младший помог ему принять душ, смыть остатки бурной ночи и уложил на свою кровать. Роджер сразу же провалился в сон, а вот Рудольф не спал. Он выкурил несколько сигарет, прежде чем его сердце начало биться в привычном ритме и сон наведал и его.