Башни

Недавно Бам! Удар кулака по тяжелому столику заставил ножки царапнуть мраморный пол. Скрип отозвался на нервах каждого в зале. Цзян Чэн закатил глаза. Глава ордена Инчэн Цзан крайне нетерпеливый, вспыльчивый человек. Положение его ордена основано на богатстве, и это прощает ему многое. Посмотрев на Лань Цижэня, Цзян Чэн усмехнулся. Тот сидел прямой, как палка, и бесстрастный, как изваяние. Просто журавль среди кур. Совет кланов не был спокойным, как и все прошедшие за год. Цзян Чэн покрутил Цзыдянь. Что ни говори, а ублюдок Яо умел проводить собрания так, что все оставались довольны и радушны. Но когда покровы лжи были сорваны, все обнажили свои истинные лица. Если бы шлюхин сын не натворил столько бесчинств, не оставил А-Лина в столь сложном положении, то глава Цзян порадовался бы исходу. Все, наконец, стали говорить истинные мысли, а не витиеватое благожелательное вранье как обычно. Очередной скандал разразился из-за куска земли в один му, да пять сосен. Ненужных никому. Но спорящие стороны бились так, словно это кусок горы Баошань Саньжэнь с ней в придачу. Примени их энергию в правильное русло, и во всей Поднебесной не осталось бы ни одного призрака или гуля. А уважаемые главы брызгали слюной в лица друг друга, их крики гулом отдавались от мраморных стен и вызывали головную боль у присутствующих. Никто не хотел уступать. Спор был давно завершенный. Но проигравшая сторона решила оспорить итог, ссылаясь на какие-то доказательства, что победители сговорились с Верховным заклинателем, и взятка, а не честное распределение земель, решила исход. Смотреть на А-Лина было больно. Племянник сидел в окружении старейшин Ланьлин Цзинь и откровенно скучал. Подперев голову рукой так, чтобы закрыть одно ухо, он следил то за одним спорщиком, то за другим, поворачивая голову туда-сюда. Цзян Чэну казалось, что во время очередного возгласа А-Лин закроет уши руками или сползет под стол и прошмыгнет прочь из этого балагана. Саньду Шэншоу поджал губы. Надо будет переломать мальчишке ноги за неподобающую позу во время совета. Уже не раз он втолковывал племяннику о необходимости держать лицо. Но все бесполезно. В юную голову наставления влетали и, не задерживаясь, вылетали прочь. Цзян Чэн вздохнул. А-Лин слишком молод для всего этого. Ему бы бегать на ночных охотах, по девицам и попойкам, вкушая беззаботную юность. И хотя старший дядя первым поучал о важности обучения, наставлял не тратить время впустую и вести себя серьезнее, он хотел, чтобы юность А-Лина прошла беззаботно. К сожалению, обстоятельства часто складываются не так, как мы того желаем. Очередной удар, скрежет, крик. Всё это выводило не только из раздумий, но и из терпения. Цзян Чэн повернулся к Не Хуайсану. Как принимающая сторона и хозяин нынешнего Совета, его обязанностью было улаживать такие ситуации. Но Не Хуайсан смотрел на всех глазами испуганной лани, прикрывшись веером. Многие поглядывали на главу Цинхэ Не, ожидая каких-то действий. Многие, но не Лань Цижэнь. Старейшина Гусу Лань на хозяина дома не смотрел вовсе. Хотя ему, поборнику правил, нынешний балаган должен стоять как рыбья кость поперек горла. Похоже, отношения двух великих орденов дали трещину серьезней, чем казалось на первый взгляд. Видимо события годовой давности нанесли ущерба больше, чем можно предполагать. Произошедшее в храме Гуаньинь участниками событий не обсуждалось. Пришедшие тогда первыми адепты Гусу Лань, во главе с Лань Цижэнем, были потрясены больше всех. И становились каменными изваяниями при любом упоминании ублюдка Яо. Но как нельзя удержать бурную реку в ладонях, так и потоки грязи о бывшем Верховном заклинателе разошлись по Поднебесной. Цзян Чэн полагал, что к этим слухам приложил свои изнеженные ладони нынешний глава Цинхэ Не. Но доказательств у него не было, и искать он не хотел. Глава Цзян желал многое из того храма похоронить, чтобы никогда нигде не всплыло. Цзян Чэн поддержал Не Хуайсана, когда тот решил возглавить запечатывание тел двух прошлых глав. Дал адептов, предложил всестороннюю помощь и о произошедшем там не распространялся. Но, как всегда и бывает, слухи порождались день ото дня, наполнялись красками и всё дальше и дальше отходили от истины, превращаясь в страшилки для детей. Конечно, теперь во всех бедах был виноват Мэн Яо, успешно сместивший в умах обывателей с трона главного злодея Старейшину Илин. Неожиданностью стало, что попутно доставалось и Цзэу-цзюню. Толпа гадала, знал ли он о преступлениях названного брата, и в каких отношениях они находились. Ланьская добродетель не смогла бы смириться со всеми преступлениями ублюдка Яо, поэтому Цзян Чэн был уверен, что если Лань Сичэнь и знал что-то, то лишь крупицу с зернышко риса. Сейчас, в этой суматохе из скандалов и озлобления, смотря на непоколебимого Лань Цижэня, Цзян Чэну невольно вспоминалось красивое лицо Первого Нефрита. Омраченное болью и страданием, когда он узнал правду о названном брате — трагедия для Цзэу-цзюня… Может, про отношения и не всё пересуды?.. Цзян Чэн тряхнул головой — это не его проблемы. Вот только при всем уважении к главе Гусу Лань, нашёл по кому страдать. Шлюхин сын, пусть и названный брат, недостоин, чтобы по нему горевали. Услышав, что разговор зашёл о другом, Цзян Чэн понял, что в очередной раз ушел мыслями куда-то далеко и постарался вникнуть в беседу. Похоже, спор про территории был отложен. Хвала Небесам. Только нынешняя тема заставила главу Цзян успокаивающе погладить Цзыдянь. — Конечно, этот вопрос важнее, — вкрадчиво начал глава Сяочан Дин. — Все мы вложили немалые средства и силы в то строительство. Опутанные коварством, прониклись светлой идеей повсеместной помощи и поддержали такой рискованный шаг. Но каков итог? Помнится, этот глава был как раз из тех, кто громче всех кричал о том, насколько эти башни бесполезная трата сил и средств. И аргументировал свою позицию тем, что едва ли выросший за пределами ордена Цзинь Гуанъяо мог знать о проблемах заклинателей. — Согласен. — Поддакнул очередной глава. — Мы уже выяснили судьбу клана Хэ, который выступал против создания башен и был ужаснейшим образом уничтожен Мэн Яо и его приспешником Сюэ Яном. И до сих пор не знаем о судьбе клана Ван, который также выступал против и исчез. Цзян Чэн многозначительно посмотрел на старейшину Цзинь Синьцзишаня, с которым у них были непримиримые споры о раскрытии преступлений ублюдка Яо. Цзян Чэн, поняв весь ужас деяний шлюхиного сына, решил попридержать всё внутри ордена Цзинь. Будь его воля, он бы уничтожил большую часть доказательств, сделав акцент лишь на финансовой составляющей. В конце концов, сколько у Цзиней не забери денег, беднее они не станут. Но этот старик… этот праведный и правильный старейшина Цзинь Синьцзишань, который закрывал глаза на бесчинства ублюдка Яо, смог заверить всех, в том числе и А-Лина, в верности решения — обнародовать всё. Старейшина Цзинь посмотрел в глаза главы Цзян и едва заметно пожал плечами. От этой покорности Цзян Чэн скрипнул зубами. А когда старейшина что-то шепнул А-Лину, и тот сел ровно, сосредоточился и, наконец, начал держать лицо, Цзян Чэн закатил глаза. Обстановка на Совете тем временем продолжала накаляться. Взгляды то и дело обращались к Цзиням. В открытую их не обвиняли, но были многочисленные перешёптывания: «действия Мэн Яо вели к успеху лишь избранных орденов», «только некоторые ордена имеют доступ ко всем башням», «иметь секреты не запрещено, конечно, но нельзя вредить соседям» и прочее. Внутри Цзян Чэна начинала закипать злость. Такими темпами он умрет еще до конца совета от излишков скверной ци. Он хлопнул ладонью о стол, и тот опасно затрещал, а Цзыдянь заискрился. — После Аннигиляции Солнца мы оставили немалое количество надзирательных пунктов вэньских псов. Потому что руководствовались их необходимостью, а не эмоциями. — Цзян Чэн сверлил взглядом Не Хуайсана. — Чифэнь-Цзюнь был первым, кто поддержал это решение. Не Хуайсан спрятался за веером. — Цзян-сюн, я не знаю… Это не одно и тоже… Не знаю… Может, нам стоит ещё подумать… — Мы уже год думаем! — Воскликнул глава Инчэн Цзан. Цзян Чэн вцепился в мужчину взглядом, как сова в тушку кролика. Как он смеет вмешиваться в разговор двух глав великих орденов! — Господа, — вкрадчиво вставил своё слово ещё один высокоуважаемый глава какого-то бесполезного ордена. — Давайте не будем горячиться… Он отвесил вежливый поклон, стараясь не смотреть на Цзыдянь: — Достопочтенный глава ордена Цзян, со всем уважением, но этот нижайший смеет заметить, что башни Мэн Яо и надзирательные пункты не равноценны… — Именно! — окрик прозвучал от чьего-то советника. — Башни строили на отшибах и богами забытых местах для контроля нечисти. Но мы даже не знаем, обоснованно ли это. Есть ли там нечисть. И чем занимаются дежурящие там заклинатели. Все мы знаем историю города И… — Точно! — встрял глава Баоин Лун, — Достопочтенный старейшина Лань, ведь город И пропитался темной ци насквозь, и там не нашлось ни одного живого человека… — Город И всё ещё очищается от скверны, — чинно ответил Лань Цижэнь, — орден Гусу Лань прилагает все усилия для очищения этого места. — И почему-то никого не впускает на помощь… — тихий голос словно резанул по напряжению, охватившему всех. — Что вы имеете в виду? — Лань Цижэнь свирепым взглядом пытался найти говорившего. — Ничего-ничего, достопочтенный старейшина Лань, — залебезил глава Аньлу Янь. Орден Янь уже много лет находился под покровительством Гусу Лань. Мысли многих присутствующих втали в воздухе, хоть никто ничего не говорил. Все понимали, что занимает умы заклинателей: Гусу Лань заинтересованная сторона, учитывая отношения Цзэу-цзюня и Мэн Яо. Не прячет ли орден Лань какие-то еще преступления, совершенные в городе И? Зашелестел веер, и Не Хуайсан, впервые за вечер, решил самостоятельно высказаться. От удивления роптания смолкли, и все прислушались. — В городе И бесчинствовал Сюэ Ян. Все, кто был в ближайших башнях к городу И убиты много лет назад. Как и кланы, жившие неподалеку. Думаю, нам надо быть благодарными Гусу Лань за то, что они взяли на себя очищение этого места. Эта работа на многие годы, ведь там надо исправлять весь фэн-шуй. — Проблема города И в плохом распределении обязанностей и ответственности заклинателей, а не в башнях. — Отчеканил Цзян Чэн, — глава Сяочан Дин, кажется это ваши территории. Как же ваш орден не досмотрел и упустил из виду целый город, наполненный лютыми мертвецами? Глава Дин затрясся от страха, но позиций сдавать не собирался: — Мэн Яо заверил меня, что всё работает. Что всё хорошо. — И вы глава, который верит всем на слово? Неужели ни разу не удосужились лично объездить свои территории и убедиться? — Цзян Чэн едва не шипел. Сидящие рядом с ним люди вжали головы в плечи и попытались отодвинуться. — У нас и так полно орденов и кланов, отлынивающих от своих обязанностей. — Цзян Чэн обвел присутствующих тяжелым взглядом. — Башни помогут сохранить контроль. — Глава, позвольте, — старейшина Цзинь Синьцзишань вытащил из рукава какие-то свитки. Цзян Чэн напрягся. Опять этот старик что-то задумал, не предупредив его. Вокруг зашептались из-за вольного обращения старейшины Цзинь к главе чужого ордена. Тем временем старейшина Цзинь Синьцзишань поднял в руке свитки: — Это полное расположение всех башен. Орден Ланьлин Цзинь убежден в их пользе. Но, возможно, стоит изменить систему сообщения между башнями, чтобы заклинатели всех орденов могли действовать более эффективно. — Затем он поклонился Цзинь Лину, — Глава, прошу вас. Цзинь Лин встал. Он выглядел гордо, даже надменно, но Цзян Чэн видел, как напряжен племянник, и его родительское сердце заныло от желания помочь и защитить. — Мы думаем над созданием талисманов, наполненных ци, которые сообщались бы на расстоянии. В таком случае все ордена смогут лучше и быстрее справляться со своей работой. — Разве в Ланьлине есть умельцы, способные создать подобные талисманы? — с сомнением спросил глава Аньлу Янь. Сидевший рядом глава Инчэн Цзан не сдержал ухмылки: — Поистине, Ланьлин Цзинь полон талантами. Крадущийся тигр, затаившийся дракон. Цзыдянь заискрил. Глава Цзан прикусил язык, воздерживаясь от дальнейших высказываний. Цзян Чэн свирепо смотрел на племянника. И как мальчишка решил провернуть такое и не сказал ему? Самонадеянный ребенок! И у кого вообще хватит способностей изобрести что-нибудь подобное? Внезапная догадка холодом прошла вдоль позвоночника. Только не говори, что решил обратиться к нему! Определенно, когда этот гуев совет закончится, Саньду Шэншоу подвергнет одного дурного главу великого ордена порке Цзыдянем. Нет, сначала сломает ему ноги, а потом выпорет. Чтобы год сидеть не смог. — Это хороший план, глава Ланьлин Цзинь, — взял слово Лань Цижэнь. — Но сейчас, как мы понимаем, у Ланьлин Цзинь нет ничего, кроме задумок. Потому Гусу Лань считает, что разумнее закрыть башни. Вокруг поднялся одобрительный гомон. — Один из великих орденов выдвинул правильную идею, которую готовы поддержать мы все — воскликнул глава Янь. — Что думают остальные великие ордена? — Ланьлин Цзинь против. — Твердо произнес Цзинь Лин. — Есть ли право голоса у Ланьлин Цзинь вообще? — Чей-то старейшина замахал руками. — Они заинтересованная сторона, ведь только у них есть вся информация по башням, и именно они ведут учет взносов на их содержание. — Да как смеешь ты, жалкий пёс, что-то тявкать? — Цзян Чэн остро желал кого-нибудь убить. Желательно прямо сейчас. Сидящий по правую руку Юй Юэжань незаметно дернул главу Цзян за полу одежд. Цзян Чэн резко повернулся к помощнику, ища, куда выплеснуть гнев. — Юньмэн Цзян против закрытия, уничтожения, прекращения работы башен, — старый советник Цзян Лао выступил вместо главы, всё ещё пылающего гневом. Не Хуайсан театрально вздохнул. — Цинхэ Не воздерживается. Надо всё хорошенько обдумать. Не знаю… не стоит спешить. Давайте перенесем решение на следующий совет… И тогда уже примем окончательное решение… А сейчас, господа, не лучше ли нам всем закончить и пойти отдохнуть? Нас ожидает застолье в главном зале. Отовсюду послышались облегчённые выдохи. Словно только этого и ожидая, главы поспешно встали, опасливо обходя продолжающего сидеть Саньду Шэншоу. Цзыдянь змеился подле ног хозяина. Оставшись в комнате последним, Цзян Чэн подавил в себе желание швырнуть стол в стену и решил пройтись, чтобы выплеснуть энергию во что-то более мирное и заодно устроить взбучку любимому племяннику. Но, словно чувствуя намерения дяди, А-Лин, не сворачивая в главный зал, улизнул в неизвестном направлении. Свернув на широкую аллею, выложенную камнем, Цзян Чэн только и увидел взметнувшийся подол золотых одежд. Если А-Лин думает, что буря минует, то он очень заблуждается. Ему просто сломают ноги позже. Высаженные вдоль аллеи магнолии и гортензии покрылись молодыми зелёными листьями. Весна вовсю занималась, обновляясь. В просвете листвы Цзян Чэн заметил белое одеяние. Лань Цижэнь задумчиво наблюдал за питомцами Не Хуайсана. В многочисленных клетках сидели маленькие пернатые пленники и оглушали щебетанием на разные лады и шелестом крыльев. Даже далекому от символизма Цзян Чэну становилось не по себе от количества желтых птичек с красным пятном на лбу… Наверняка Хуайсан держит где-нибудь огромного беркута, которому скармливает их. Цзян Чэн повел плечами. Тогда, в храме, Не Хуайсан удивил его, а Ланей, наверное, и вовсе ввел в ступор. Как знать, не пытается ли Лань Цижэнь найти в этом желтом галдящем хаосе какую-нибудь грустную белую птицу? — Глава ордена Цзян, — Лань Цижэнь позвал, не обернувшись. Цзян Чэн встал рядом со старейшиной и тоже посмотрел на клетки. — Старейшина Лань любит птиц? — Птицы должны парить в небесах, а не ломать свои крылья о прутья клеток. — Лань Цижэнь посмотрел на бывшего ученика. — Гусу Лань не стремится к контролю над чужими жизнями. Поэтому нам запрещено держать домашних животных. Цзян Чэн скептично поднял бровь. А-Лин как-то обмолвился о многочисленных питомцах Ханьгуан-цзюня. — Разве вы не держите кроликов? Лань Цижэнь прищурился, глядя на главу Цзян, — Кролики всегда были напастью Облачных глубин. Вы забыли, как в юности пытались спасти нас от них? Кажется, это должно было быть кроличьим рагу. Цзян Чэн удержал на лице маску невозмутимости. Стало неловко. Он не думал, что учитель Лань знал. Иначе почему они не простояли на коленях перед Стеной послушания примерно все время пребывания на учёбе? В любом случае, не стоит развивать эту тему. Лань Цижэнь смягчился, вновь увидев смущённого ученика перед собой, а не грозного заклинателя: — Глава Гусу Лань уступил брату и сделал небольшое исключение из правил. Цзян Чэн с облегчением увел разговор от себя. — Цзэу-цзюнь всегда был самым добросердечным из всех нас. Не зря он первый в своем поколении — способный взмахом топора порождать ветер. — Цзян Чэн не льстил. Он никогда не относился плохо к Лань Сичэню, хотя и был не согласен со взглядами Первого нефрита на многое. — Цзэу-цзюнь всегда умел видеть сквозь предрассудки, — продолжил Цзян Чэн, пока Лань Цижэнь хранил молчание. — Идею строительства смотровых башен он поддержал первым, понимая, сколько невинных людей они могут спасти. Думаете он одобрил бы уничтожение того, что может помочь избежать ненужных жертв? Лань Цижэнь нахмурился: — Мы не знаем, для чего на самом деле их строили… Цзян Чэн едва сдержал раздражённый вздох: — Только не говорите, будто тоже считаете, что башни создавались исключительно ради наживы. У Ланьлин Цзинь и до башен, и после денег столько, что можно выложить все дороги в Поднебесной. И еще останется. — Мы не знаем, для чего на самом деле их строили, — повторил Лань Цижэнь. — Вы сами хоть раз бывали в самых дальних из них? Клан Хэ исчез за один день. Весь клан. Где, по-вашему, их могли держать? Где держали Призрачного Генерала годами? Где, в конце концов, Мэн Яо уничтожал душу названного брата? Цзян Чэн отшатнулся. До этого он думал лишь о сохранении башен для ордена племянника, а не о том, что именно в них могли произойти многие преступления. Старейшина Лань внимательно смотрел на него. — Мэн Яо обманул многих людей. И вас, глава Цзян, в том числе. Он годами творил ужасные вещи прямо перед нами. Но он не мог бесчинствовать только в башне Золотого Карпа. Башни омыты кровью. Они должны быть уничтожены, стерты с лица земли со всей их грязью. Лань Цижэнь остро посмотрел на Цзян Чэна: — Башни были символом превосходства одного ордена над другими. И это привело к ужасному итогу. И теперь вы настойчиво пытаетесь сохранить их, чтобы орден, допустивший все, продолжал иметь это превосходство… Думаете, оно того стоит? Цзян Чэн нахмурился, отвесил вежливый поклон и удалился, не удосужив старейшину ответом. Этот день его настолько вымотал, что хотелось войти в отведённые покои, упасть на кровать и уснуть. — Цзян-сюн. Сегодняшний день точно был послан Цзян Чэну за прегрешения прошлых жизней. Глава ордена Не сидел посреди покоев Саньду Шэншоу, прикрывая лицо веером тончайшей работы. Перед ним стоял низкий столик, заставленный едой и сосудами с вином. Цзян Чэн вопросительно поднял бровь, но сел напротив. — Решил, что ты захочешь подкрепиться после всего этого, — Не Хуайсан неопределенно махнул рукой, не поясняя, чего именно «этого». — Я хочу поговорить со старым другом. — Веер сложился, а Хуайсан не улыбался приветливо, не трясся и не заикался. Он был серьёзен. Отложив веер на дальний край стола, глава Не расслабился. Цзян Чэн продолжал хранить молчание, изучая человека перед собой. Что могло понадобиться от него Не Хуайсану? Внутренний голос твердил быть осторожным — этот собеседник опаснее любого, с кем глава Цзян говорил когда-либо. Цзыдянь невольно начал нагреваться, наполняясь ци. Хуайсан не отреагировал на мелькнувшие искры, но Цзян Чэн точно знал — заметил их. — А-Лин сегодня хорошо держался, — буднично заметил Не Хуайсан, игнорируя искры Цзыдяня. — Надеюсь, ты не против, что я так его называю? А-Лин ведь вырос у меня на глазах. Он мне… — Как сын? — Не выдержав, Цзян Чэн скривился в полуулыбке-полуоскале. Не Хуайсан растерялся от столь резкого ответа, но быстро собрался. — Нет, конечно не как сын. Но я хорошо к нему отношусь. Правда. — Не Хуайсан искренне улыбнулся. На миг он напомнил юношу со времен их ученичества, с которым они вместе проказничали в Облачных Глубинах. — Мне тут Лань Цижэнь напомнил, что мы хотели съесть их кроликов, — Цзян Чэн попытался расслабиться, хотя бы для вида. — И как только узнал. Не Хуайсан удивленно глянул на мужчину. Похоже, хитрый Незнайка не ожидал, куда поведет беседа. Это повеселило Цзян Чэна. — Ну, — протянул Не Хуайсан и зарделся. — Помнишь, когда Вэй-сюн уже был отчислен, а мы на стены лезли без мяса и решили все же поймать и зажарить одного кролика? Ты тогда пошел искать добычу, а я должен был подготовить все для костра… В общем, меня тогда поймали. Цзян Чэн смутно припомнил, что у них ничего не вышло. Он так и не смог никого поймать, потому что наткнулся на Первого нефрита и до отбоя провел с ним вечер в беседах о достоинствах лотосов. — Меня заметили учитель Лань и Сичэнь-гэ… Но я тогда только веток успел собрать, огня ещё не было. Они, конечно, догадались обо всём, — Не Хуайсан по-настоящему рассмеялся, — я, честно, думал, умру от разрыва сердца. Но Сичэнь-гэ тогда смог успокоить дядюшку. Сказал, какой я молодец: территорию убираю, но пора бы и к отбою готовиться. Я со страху уронил все ветки и побежал сразу в комнату. Хорошо, что тебя тогда с кроликом не поймали, да, Цзян-сюн. Цзян Чэн кивнул, выдавив улыбку. Он не попался только потому, что Лань Сичэнь не дал ему ничего сделать. Все спрашивал что-то дурацкое о лотосах, уводя подальше от кроликов и поближе к ученическим комнатам. — Ох уж эти Лани с их правилами, — Не Хуайсан откинул челку со лба. — Такие неповоротливые, негибкие. Сичэнь-гэ единственный казался мне более свободным в своих мыслях… Цзян Чэн хмыкнул. Откровенного разговора о других хочется? Получи. — Может, Цзэу-цзюнь и в самом деле более свободен во взглядах и потому покрывал дорогого брата? Не Хуайсан восторгом в глазах слушал главу Цзян. Рад откровенному разговору? — Уверен, ты и сам в это не веришь, Цзян-сюн. Если бы Сичэнь-гэ знал что-нибудь, то ушел бы в уединение ещё раньше. — Тогда как он ничего не заметил?! — Не выдержал Цзян Чэн. — Он ближе всех был к ублюдку, они же разве что на руках друг друга не носили. Он был вхож в любую комнату в Башне Золотого Карпа. Может, он и не знал обо всем, но не поверю, что он совсем ничего не замечал. Он же не идиот, в конце концов. — Сичэнь-гэ не глупый, — мягко заметил Хуайсан, — но он наивен. И слишком верен. — С каких пор верность стала недостатком? — Цзян Чэн усмехнулся, наливая очередную чашу вина. — Верность — это хорошо, — Хуайсан поднял чашу в ответ. — Если она направлена на достойного человека. А вот если быть верным мерзавцу… это приведет к ужасным последствиям. Для всех. Не Хуайсан задумчиво поводил палочками по тарелке, его лицо подернулось грустью. — Как жаль, что многие знания мы обретаем, когда уже ничего нельзя исправить. Ты понимаешь, Цзян-сюн? Цзян Чэн понимал. Если бы он мог исправить хоть что-то в своей жизни… — Потому я и против уничтожения башен, — переменил тему Хуайсан. — Ни к чему лишать Цзиней влияния вовсе. Но эти упрямцы из Совета… — Ноги бы всем переломал, — Цзян Чэн погладил Цзыдянь, вспоминая наглые рожи глав. — Или можно действовать чуть тоньше, — улыбнулся Хуайсан. Цзян Чэн подозрительно посмотрел на школьного товарища. Он не настолько пьян, чтобы влезать в тайные сговоры с самым хитрым главой из всех. Хуайсан, словно прочитав его мысли, поспешно замотал головой: — Ничего плохого, Цзян-сюн. Мы просто должны уговорить Ланей встать на сторону сохранения башен. Если все четыре великих ордена будут заодно, прочие не посмеют выступить против. — Лани уже ясно высказали свою позицию. — Вспомнив разговор с Лань Цижэнем, Цзян Чэн скривил губы. — Думаю, — Хуайсан задумчиво постучал пальцем по подбородку, — эта позиция старейшин Лань. Сичэнь-гэ не поддержал бы подобное. Вот если поговорить с ним… — Толку от главы, с чьим мнением не считаются, — Цзян Чэн скривился презрительно. — Да и стоит ли надеяться на человека, который вечно ни во что не вмешивался, а в самый сложный момент сбежал в затвор? Не Хуайсан покачал головой. — Ты зря недооцениваешь Сичэнь-гэ, Цзян-сюн. Он твердой рукой вел свой орден годами. Не думаю, что он потерял эту силу. Скорее, потерял веру… А вот если дать ему то, во что он поверит — увидишь, ни один старейшина Лань не посмеет возразить ему. Цзян Чэн недоверчиво хмыкнул, но смолчал. Он не относился к Цзэу-цзюню плохо. Скорее, мучился вопросом, знал ли глава Лань на самом деле правду. И очень сомневался в том, что Цзэу-цзюнь действительно может как-то помочь. — Если ты примешь удар на себя, — тем временем Хуайсан, воодушевленный молчанием главы Цзян, продолжил развивать мысль. — И создашь впечатление в заинтересованности орденом Цзинь, то уважаемые главы из Совета отвлекутся и от башен, и от А-Лина. — Каким это образом? — Цзян Чэн плохо улавливал мысль главы Не. Закулисные игры никогда не были его стилем управления. Зато Не Хуайсан чувствовал воодушевление. — А-Лина надо отправить на учебу в Гусу Лань. Пока он будет под правилами и защитой Ланей, ты наведешь порядок с предателями в Ланьлин Цзинь. Создашь у всех видимость властолюбца. И пока все будут думать, как тебя усмирить — проголосуем за сохранение башен. — Ты все ещё не уточнил, как мы уговорим Ланей сохранить башни, — Цзян Чэн скептично поднял бровь. — Через Сичэнь-гэ разумеется, — Хуайсан посмотрел на главу Цзян, словно тот сказал глупость. — Ты будешь навещать племянника, а заодно найдешь Сичэнь-гэ и убедишь его… — Ты не учел один маленький факт, — Цзян Чэн язвительно ухмыльнулся. — Лани в этом году учеников не набирают. Не Хуайсан посмотрел глазами напуганной лани, несколько раз моргнув ресницами для убедительности: — Ох, неужели я забыл? Разве девиз твоего ордена не «стремись достичь невозможного»?