Башни

Облачные Глубины пронизаны музыкой. Уроки музицирования у адептов — любимое время главы ордена. Раньше, как будто в прошлой жизни, Лань Хуань любил прогуливаться меж ученических музыкальных комнат. Чувствовать, как мелодии с каждым днём всё больше наполняются ци. Как мастерство музыкантов растёт с каждым прикосновением к гуциню. Сколько струн будет порвано на этом пути, как сильно будут кровоточить пальцы, чтобы звуки звучали не просто красивой мелодией, но заставляли мертвецов останавливаться, а души говорить. Лань Хуань медленно проходит, вслушиваясь. Пальцы подрагивают от желания. Нет, брать в руки гуцинь он ещё не готов. Но Лебин — его верный спутник многие годы, был заперт в ханьши вместе с ним. И вот, наконец, Лань Хуань чувствует, что хочет взять сяо в руки. Отойдя от музыкальных залов, Лань Хуань сворачивает в рощицу, за которой скрывается поляна с кроликами. В это время обычно брат с супругом подкармливают зверьков. Уже в рощице Лань Хуань слышит смех. Он не вслушивается в разговор, но даже так улавливает поддразнивание в голосе господина Вэя. Лань Хуань видит сквозь деревья брата: Ванцзи облокотился о дерево, а господин Вэй сидит на его коленях. Лань Хуань оступается. Он совершенно не планировал прервать Ванцзи в подобный момент. Ему даже не пришла в голову мысль, что возлюбленные будут нежиться средь бела дня за пределами цзиньши. Лань Хуань разворачивается, не желая мешать. — Сюнчжан? Лань Хуань делает глубокий вдох и выходит на поляну. Молодой господин Вэй вскакивает, машет рукой и улыбается, затем, спохватившись, уважительно кланяется. — Цзэу-Цзюнь, какая радость видеть вас. — Вэй Усянь делает шаг в его сторону и тянет Ванцзи за собой. — Вы решили прогуляться? Это чудесно! Яблочко будет так рад вас видеть, он вас обожает. Но где же этот негодник? Вы только никуда не уходите, я сейчас же его приведу. Взмахнув рукавами, господин Вэй убегает в заросли рощи на поиски своенравного осла. — Брат в порядке? Ванцзи смотрит пристально, пытается уловить малейшие изменения. Лань Хуань улыбается. — Я, должно быть, испугал всех вчера своим внезапным исчезновением. Ванцзи чуть заметно кивает. — Отряд адептов собрался искать тебя. — Но не стали? — Дядя остановил. Ванцзи возвращается на своё место рядом с деревом, кролики тут же захватывают его колени, ладони, ханьфу. Лань Хуань внимательно смотрит на брата. Ванцзи не выглядит недовольным его вчерашним исчезновением. Напротив. Оттого, что Лань Хуань наконец вышел из ханьши? Впрочем, рядом с молодым господином Вэйем Ванцзи всегда сияет счастьем. Лань Хуань замечает красный след от укуса под сбившимся воротом ханьфу и улыбается. Ванцзи ещё одно доказательство, что нарушение некоторых их правил может быть благом. Лань Хуань хочет пойти по стопам младшего брата — не ставить правила во главе всего. Ванцзи вела любовь. А Лань Хуань найдёт иные маяки. Размышления прерывает громкое ржание, и тёплый мягкий нос утыкается в его ладони. Рефлекторно Лань Хуань начинает гладить осла. — Вот ведь вредный осёл, — господин Вэй похлопывает животное по крупу. — Я ему таскаю лучшие яблоки, вожу на поляны, покрытые самой зелёной травой, а он, благородный нахал, вечно морду от меня воротит. Но стоит ему увидеть вас, Цзэу-Цзюнь, как он превращается в комнатную собачку. Лань Хуань смеётся. — Я не нарочно. — Да я понимаю, — господин Вэй широко улыбается. — Это хорошо. Животные помогают унять мятущийся дух. Он понимающе смотрит на Лань Хуаня и неловко улыбается. — От разговоров с шиди любой дух станет мятущимся. Лань Хуань при упоминании Саньду Шеншоу непроизвольно напрягается. Резкие слова тут же всплывают в голове. Господин Вэй, заметив, разводит руки. — Вы не думайте, Цзэу-Цзюнь, если Цзян Чэн сказал что-то грубое. Он не со зла. Просто шиди, ну, он такой. Сначала говорит, потом думает. Он добрый на самом деле. Правда, Лань Чжань? Ванцзи дипломатично молчит и гладит кроликов. Господин Вэй оборачивается к мужу, а потом опять смеётся. — Вот зря ты, Ханьгуань-Цзюнь так. Знаешь, в детстве мы как-то стащили телегу, старую и ненужную. Но Цзян Чэн всё равно оставил кучу денег в компенсацию. Нам тогда было всего ничего, мальчишки совсем, ещё даже мечи не получили. Мне и в голову не пришло такое, а он уже в таком возрасте думал о людях и был весь такой ответственный. Ванцзи скептично приподнимает бровь. — Красть плохо. Господин Вэй пожимает плечами. — Ну я тогда об этом тоже не подумал. — Он ловит взгляд мужа и улыбается. — Ты же не считаешь, что это была задумка Цзян Чэна? Нет конечно, Ханьгуань-Цзюнь, идея была моя. В глазах Ванцзи искрится веселье. Он качает головой, но не осуждает. Лань Хуань чувствует облегчение. Как будто до того внутри были туго натянутые струны, но теперь их отпустило. В глубине души он боялся осуждения брата. За вчерашний побег, за то, что заставил волноваться. Даже за спонтанный выход из уединения. Ведь Ванцзи весь этот год приходил, говорил. Но Лань Хуань был глух к невысказанным просьбам брата. А потом один диалог с главой чужого ордена, даже не другом, не приятелем — и вот всё повернулось в Лань Хуане. Прав господин Вэй — от разговоров с этим человеком любой дух станет мятущимся. Лань Хуань качает головой собственным мыслям. Он благодарно смотрит на Ванцзи, брат всё видит и понимает. Лань Хуань подбирается. Теперь ему предстоит официально выйти из уединения и собрать совет старейшин. Больше он не будет прятаться. Он будет слушать и слышать этот мир.

***

Зал Советов наполняется старейшинами клана. Все молча проходят и занимают свои места. Лань Цижэнь садится наконец-то за свой столик, напротив главы ордена. Заклинатель внимательно наблюдает за племянником, ищет изменения, вглядывается, всё ли хорошо. Сичэнь не посещал собрания ордена последние полгода. Лань Цижэню тяжело далось это решение. Но старейшинам не надо видеть, как их глава с каждым днём становится всё более замкнутым, закрывается от всех, подобно Цинхэн-Цзюню. Лань Цижэнь тихо вздыхает. Он видел, как тлел его брат. Потом годами наблюдал за медленной агонией Ванцзи. Затем удар настиг Сичэня, казалось, самого стойкого из всех них. И хотя Лань Цижэнь делал всё, чтобы не дать племяннику закрыться в уединении ото всех, он продолжал бояться. Бояться, что Сичэнь сломается, подобно своему отцу. Лань Цижэнь чтил заветы ордена, но и до него долетали слухи — такие громкие, такие настойчивые. Они проникали сквозь закрытые двери, следовали за ним на собраниях кланов. В какой-то момент Лань Цижэнь начал вслушиваться, улавливать шепотки за спиной. И… смирился. Он никогда не спрашивал у Сичэня, боясь причинить ему ещё больше боли. Но осознал для себя, что есть то, с чем он согласится, и то, где он будет готов пойти против племянника, ради его же блага. Если слухи о связи Сичэня и Мэн Яо правдивы, то… Что ж. Ванцзи пример того, что связь с мужчиной, хоть и будет скандальной, но может принести счастье. И если бы Сичэнь привёл в орден не спутницу, а спутника на тропе совершенствования, то Лань Цижэнь благословил бы их. Но вот скорбь по тому человеку Лань Цижэнь принять не может. И у любви должны быть границы. Иначе беды не миновать. В голове сразу встаёт образ брата. Брата, погубившего своей любовью и себя, и возлюбленную. Единственное, что хорошего получилось из того союза — Сичэнь и Ванцзи. Единственное, за что Цижэнь был готов простить брату и затвор, и брак с убийцей их учителя. Лань Цижэнь наблюдает за племянником. Сичэнь со спокойной улыбкой принимает поддержку старейшин. Каждый из них считает своим долгом выразить главе, как они рады его возвращению. Слова излишни, но все эти касания плеча или руки говорят о многом. Орден Гусу Лань сегодня выдыхает, впервые за год. Их глава возвращается. Единственное, что ещё беспокоит Лань Цижэня — это причина, по которой Сичэнь вышел из уединения. Не надо быть гением, чтобы связать одно с другим. Появление Саньду Шэншоу, внезапное исчезновение Сичэня в ночи. Лань Цижэнь счастлив, что племянник возвращается к обязанностям. Но он обеспокоен, что Сичэнь делает это не потому, что готов. А потому, что резкий и несдержанный Цзян Ваньинь задел племянника, обидел его. Лань Цижэнь хмурится. С главой Цзян они спорили весь прошедший год. Никак не могли прийти к компромиссу. Потому что оба действовали из одних побуждений — защищали интересы своей семьи. И в любой другой ситуации Лань Цижэнь восхитился бы упертостью, с какой Цзян Ваньинь бился за интересы ордена Ланьлин Цзинь. Но не тогда, когда интересы эти могли навлечь тень на собственного племянника. Сичэнь садится, привычно кладёт одну руку на столик. Эта картина для Лань Цижэня высшая награда. Племянник выглядит так, словно не было прошедшего года с его потрясениями и грязью. Но в тоже время заклинатель чувствует, как что-то поменялось. Сичэнь поменялся. Племянник задумчиво проводит ладонью по поверхности столика, чуть хмурится и с громким скрипом двигает его. В тишине зала советов звук подобен удару грома. Но Сичэнь лишь удовлетворённо улыбается и жестом останавливает подскочившего слугу. Главе нравится, что столик стоит теперь криво. Затем племянник поднимает довольный взгляд на старейшин и начинает совет. На душе у Лань Цижэня неспокойно. Не успело сгореть и двух палочек благовоний, как беспокойство полностью овладело Лань Цижэнем. Но он молчит, как и старейшины. Сичэнь принял решение. И они все знают, каким их обычно мягкий глава может быть непреклонным. Орден Гусу Лань откроет свои двери для учеников. Глава ордена Лань не предлагает, он приказывает. Он лично оповестит об этом другие ордены, когда отправится на Совет. Лань Цижэнь чувствует взгляд племянника. Просьба главы ордена Цзян будет исполнена. Двери Гусу Лань открыты для Цзинь Жуланя и других юных адептов его ордена. Орден Гусу Лань не будет голосовать за уничтожение заклинательских башен. Но проверить их действительно необходимо. Провести расследование, осмотреть их все — с таким предложением выступит Гусу Лань. Лань Цижэнь тяжело вздыхает. Сичэнь не просто вышел из уединения. Он пытается взвалить на себя все проблемы разом, потому что чувствует свою вину, свою ответственность. Лань Цижэню хочется разломать столик, подобно тому, как это не раз делал на советах глава Цзян. Крамольная мысль, что это не такой уж и плохой способ выразить своё отношение к происходящему заставляет глубоко дышать. Вдох-выдох, вдох-выдох. Совет старейшин заканчивается быстрее обычного. Сичэнь даёт понять, что полностью доверяет старейшинам вести орден, как и прежде. Тактично умолчав, что в сфере их ответственности остаются лишь бытовые вопросы и ночные охоты. Глава Гусу Лань поднимается и первым идёт к выходу. Лань Цижэнь ловит его за локоть у выхода. — Я хочу прогуляться. Составишь мне компанию? — он внимательно смотрит на племянника.

***

Они неспешно идут по внутренней, скрытой для посещений, тропе. Длинная гряда из невысоких гор с одной стороны и плотные заросли акаций с другой создают уединенность, дают возможность спрятаться. Дядя степенно шагает, заложив руки за спину, прямой и строгий, каким Лань Хуань всегда его помнил. В детстве они с Ванцзи часто пытались подражать этой неспешной уверенной поступи. Тогда казалось, что дяде всё нипочём, и что им, чтобы стать сильными заклинателями, нужно ходить так же. Жаль, что для уверенного течения по жизни сейчас недостаточно ходьбы с прямой спиной. Лань Хуань замедляется, смотрит дяде в спину с волнением. Да, он принял решение и не свёрнет. Но это не значит, что Лань Хуань хочет идти против дяди, что не желает его поддержки. — Этот племянник снова разочаровал вас. Лань Цижэнь оборачивается, удивлённо поднимает брови. — Ты не разочаровывал меня, Сичэнь. — Он подходит ближе к племяннику, кладёт ладонь на его плечо. — Никогда. Лань Хуань хочет благодарно поклониться, но сильная рука дяди удерживает его. Лань Цижэнь ощутимо сдавливает ладонь, пытливо смотрит в глаза. — Вы с Ванцзи — моя гордость. Я всегда поддержу вас. Но это не значит, что я не буду строг и справедлив в своих суждениях. Ты спешишь. Ты не готов выйти за пределы ордена. Не готов предстать перед Советом. — Но как узнать готов или нет, не попробовав? — Лань Хуань улыбается и пожимает плечами. Лань Цижэнь хмурится. — Следующий совет состоится в Пристани Лотоса. Лань Хуань непроизвольно вздрагивает. Лань Цижэнь остро смотрит на него. — На этом совете должна решиться судьба башен. Всё сводится к тому, что они будут уничтожены. Но это не значит, что Цзян Ваньинь легко примет поражение. Он будет искать слабости у противников. — И вы думаете, что слабость — это я? — Нет, — Лань Цижэнь качает головой, — ты не слабый. Но ты в смятении. И оно может передаться прочим. Не позволь своим переживаниям оттянуть необходимый итог. Башни должны быть уничтожены. Они — последняя нить, что связывает наш орден с… С Мэн Яо. Лань Хуань хочет ответить, но дядя останавливает его жестом. — Наш орден в прошлом поддержал их строительство активней прочих. Вассальные кланы, деньги, рабочие руки — возьми любой аспект, связанный с их строительством, и ты найдешь там наши вложения. Ты знаешь, люди ничего не забывают, но с годами искажают истину. И если башни останутся, люди начнут вспоминать не только бывшего Верховного заклинателя, но и тех, кто помогал ему больше прочих. Башни всегда будут нести риски для ордена Гусу Лань. Лань Хуань чувствует сопротивление. Чувство новое, незнакомое. — Дядя считает, что башни не использовались по назначению? Что там творились злодеяния? Лань Цижэнь кивает. Лань Хуань задумчив. — Но тогда наш долг заключается в том, чтобы искупить вину. Если в башнях совершались преступления, то в том есть и наша вина. Мы не доглядели, не увидели. Я не увидел… Лань Хуань сникает, но дядя крепко хватает его за плечо. — Остановись. Ты не виноват в чужих преступлениях. Лань Хуань благодарно смотрит на дядю. Он очень хочет быть племянником, которым Лань Цижэнь может по-настоящему гордиться. Быть праведным, послушным правилам. И он делал так всегда. Слушал старейшин, принимал их решения, не вмешивался в дела других орденов без острой необходимости. Но… Сейчас он не может. И не хочет. Башни — камень преткновения не только во взаимоотношениях орденов, но и во взглядах со старейшинами, с дядей. Но Лань Хуань не готов просто согласиться. Нет. Он должен сам провести расследование, должен своими глазами увидеть — насколько же страшны были преступления названого брата. Увидеть и пережить это с прямой спиной, не убегая больше, не прячась.

***

После разговора с дядей Лань Хуань некоторое время бродит по Облачным Глубинам. Аккуратные белые строения — множество отдельных домиков. Лани уважают границы и личное пространство во всём. Прямые дорожки чисты, за этим следят младшие адепты и слуги. Лань Хуань знает, как сильно люди удивляются белизне их одежды. И дело не только в заклинаниях или аккуратности. Дело ещё и в постоянной уборке территории. Такой вот простой ответ на частый вопрос, как именно они заклинают свою одежду от грязи. Лань Хуань улыбается своим мыслям. Незаметно для себя Лань Хуань подходит к цзинши брата. Проходя мимо, он слышит крик. Лань Хуань хмурится. Дело не в том, что в Облачных Глубинах запрещено кричать. А в том, что крики не должны звучать в этом доме. Неужели брат и господин Вэй поругались? Лань Хуань не может и не хочет себя останавливать. Он подходит к цзинши и стучит. Дверь распахивается резко, на пороге стоит взлохмаченный и рассерженный господин Вэй. Он с прищуром смотрит на Лань Хуаня. — Вы тоже знали, что Цзян Чэна преследует тёмная тварь? Лань Хуань не находится с ответом. Господин Вэй хмыкает и пропускает главу в дом. Закрыв за гостем дверь, он с силой бьёт её кулаком. Вежливость забыта — господин Вэй сердит по-настоящему. — Вэй Ин, — голос Ванцзи напряжён, он с беспокойством смотрит на руку мужа. — Что Вэй Ин? Ты почему меня не предупредил? А если эта яогуай на них напала на обратном пути? Ванцзи виновато опускает голову. Лань Хуань поднимает руку в успокаивающем жесте, обращаясь к господину Вэю. — С главой Цзян всё в порядке. Вчера я случайно увидел его. — Лань Хуань неловко улыбается. — Меня не заметили, и я бессовестно подглядел за их сражением с яогуай. Господин Вэй с минуту серьёзно смотрит в глаза, а потом выдыхает и улыбается. — Бой понравился? Не говорите. Я сам знаю. Цзян Чэн в бою как молния. От яогуай, наверное, и пепла не осталось. Лань Хуань кивает. — Глава Цзян опытный заклинатель. И он очень слаженно работает со своими людьми. Лицо господина Вэя вытягивается, а улыбка на мгновение меркнет. — Ну да, уж наверняка он своих адептов вымуштровал. Они, наверное, без него и пикнуть боятся. Ванцзи, почувствовав внутреннее смятение супруга, подходит чуть ближе и берёт его ладонь в свою. — Завтра мы выйдем в путь и отследим путь твари. Сюнчжан, — Ванцзи поворачивается к Лань Хуаню. — Ты напишешь главе Цзян о наших подозрениях? Лань Хуань не успевает ответить, как господин Вэй взмахивает руками. — Нет-нет, не пишите! Если Цзян Чэн узнает о наших подозрениях, то и на ли к себе не подпустит. Мы сами всё проверим и защитим его. Шиди, конечно, как молния и всё такое, но он ещё и глава ордена, и работы у него полно. Они ещё какое-то время беседуют. Злость с господина Вэя слетела, как пыль на ветру, не оставив после себя и намёка. Но он продолжает стоять на своём. Главе ордена Цзян не стоит говорить ничего. Ванцзи не одобряет, это видно по его глазам. Но он лишь тихо качает головой, когда Лань Хуань пытается разубедить господина Вэя. Лань Хуань вздыхает. Господин Вэй хочет защитить брата, это видно по его глазам. Но… их отношения не просты. Узнай глава Цзян о том, что его шисюн снова защищает его за спиной — не испортит ли это то, что есть у братьев сейчас? Лань Хуань покидает супругов в смешанных чувствах. Не сказать не значит солгать, но… Это неправильно. И неразумно. Ванцзи также не одобряет эту идею. А господин Вэй полон сил и энергии. Лань Хуань понимает, что для господина Вэя это важно — защищать своего шиди. В любой из его жизней. И даже если сейчас в защите больше нуждается он сам, нежели глава Цзян. Лань Хуань поднимает глаза к небу. Сегодня всё спокойно. Видимо, Саньду Шэншоу и правда унёс бури и молнии с собой. Молнии, на которые он и в самом деле очень похож.