Следом пришло пересланное сообщение, заставившее брюнета подскачить на месте от шока и непонимания, ибо в голове просто не укладывалось, как можно вот так относиться к собственному ребёнку.
Паштет: Передайте ему, что из-за него у Майи случилась истерика, а у меня очень высокое давление. Это он во всем виноват. Нечего было шляться по клубам! Он эгоист, который не ценит родителей. — «Они не поняли, что их сын в коме?» — Мне надо на воздух… — Пробормотал информатик, только с третьего раза запихнув гаджет в задний карман штанов, и быстрым шагом двинулся к лестнице, нашаривая в куртке пачку никотина.***
Высокий парень сидит на лавочке около больницы и расфокусированным взглядом прожигает белые стены медицинского учереждения, глубоко погрузившись в тяжёлые мысли. Он медленно подносит к губам почти дотлевшую до фильтра сигарету и затягивается. Нет ничего. Ничего, что могло бы хоть на несколько мгновений подарить облегчение. Хоть на несколько секунд заставить его поверить в чудо. Поверить в то, что всего этого ада не существует. Что его Антоша сейчас сидит рядом и солнечно улыбается своей очаровательной улыбкой. Арсений приходит в себя только после нескольких щелчков перед глазами и уже порядком испуганного голоса, кажущегося очень даже знакомым. Попову требуется ещё минута на то, чтобы вернуть зрение в прежнее состояние и внимательно рассмотреть загорелое мальчишеское лицо с ярко-синими глазами, обладатель которых что-то быстро произносит, но слова никак не хотят задерживаться в чужой памяти. Педагог встряхивает головой, машинально поправляя чёлку, и кашляет в кулак, прерывая восклицания, как оказалось, своего ученика. — Ох… Я, Боже, извини… — Попытался внятно сказать учитель и тут же зажмурил глаза, роняя голову на руки. — Арсений Сергеевич, сейчас, секунду, я вам воды дам… — Затараторил школьник, садясь на корточки и небрежно снимая с плеча сумку, и кое-как достал бутылку с прозрачной жидкостью. — Держите. Голубоглазый с благодарностью взглянул на спасителя и залпом выпил всë содержимое, наконец расправляясь с жаждой и хоть немного унимая головокружение. — Прости, я не хотел… Давай я тебе новую куплю? — Мужчина смутился, отдавая пустую бутылку владельцу, и слабо улыбнулся уголком губ, опуская глаза. — Да что вы! — Тотчас возмутился юноша, выбрасывая пластиковый предмет в мусорный контейнер. — Не надо, всë в порядке. — Рыжеволосый вновь поймал чужой взгляд на себе и встал на ноги, протягивая руку. Граф ответил на жест, поднимаясь со скамейки. — Ещё раз. Арсений Сергеевич, здравствуйте. Я заметил вас и решил подойти. Вы так плохо выглядели, что я подумал, что вам плохо. Что вы делаете в больнице? — Уже спокойно задал вопрос ученик, скептически осматривая весьма потрепанного знакомого. — Привет, Егор. — Неловко улыбнулся Попов, пытаясь найти оправдание своему нахождению в этом месте. — Если бы не ты, то завял бы я без воды, спасибо тебе ещё раз. Белов невольно усмехнулся, смущённо улыбнувшись. На щеках появился здоровый румянец, что вызвало у Арса новый прилив положительных эмоций. Кто бы что не говорил, а брюнет был приятно удивлен встрече в совершенно другом городе со своим подопечным. Да и Гоша выглядел по-другому. Нет, дело было как раз не во внешности. Что-то поменялось у парня внутри. Больше не веяло тем постоянным холодом в школе. — А ты что здесь делаешь? Отдыхать приехал? — Перевёл тему информатик, запуская руки в карманы. — Да. Почти. На самом деле хотел сюрприз сделать другу своему и приехал его на соревнованиях по танцам поддержать. Мы последний раз переписывались четыре дня назад, а я приехал вчера. Пока окрестности осматриваю, а вечером хотел к нему заскочить… Сложно было узнать в этом светящемся от радости подростке вечно недовольного и закрытого мальчишку. Егор широко улыбался, будучи по-настоящему счастливым, ибо не только был рад отдыху на море, но и очень хотел обнять своего нового одноклассника, с которым у них сложились тёплые взаимоотношения. Вот только с каждым новым словом собеседника учитель терял своë приподнятое настроение, бледнея на глазах. Белый заметил это сразу, прерывая свою воодушевленную речь. — Всë в порядке? — Поинтересовался он, в очередной раз пробегаясь глазами по чужому лицу. — Ты про Антона Шастуна? — Глухо отозвался спустя пару мгновений Арс и тяжело вздохнул, стоило юноше настороженно кивнуть. — Я думаю, что тебе лучше присесть… — Начал было мужчина, но был остановлен в миг помутневшим взором, в котором проскочила молния. Молния паники, перемешанная с искрами смятения и осознания. Осознания того, о чем ещё даже не подумал сам Попов, но уже знал Егор. — Антон в больнице. — Утверждение в голосе, но крошечная надежда, читающаяся в глазах, словно школьник давал последний шанс темноволосому всë изменить. И они оба это понимали. Но уже было поздно. — Да. Он в этой больнице. — Выдохнул педагог, поджимая губы. — Да… Вот почему он не берёт трубки. Вот она, последняя фраза, произнесённая ещё живым парнем. У Гоши внезапно отобрали то светлое окрыляющее чувство тепла, вручив леденящий и вселяющий ужас страх, что с колоссальной скоростью захватил разум, вцепляясь когтями в душу и ломая в щепки, казалось бы, стальную маску безразличия. — Что с ним? Арсений не верил собственным глазам, видя едва стоявшего на ногах Белова, который из последних сил старался не заплакать. — Он в коме. Егор замер, перестав дышать. Мурашки пробежали по телу, а руки охватил мелкий тремор. — Что…? Арсений только успел открыть рот, но в следующую секунду уже крепко обнимал подростка, что шмыгал носом, до боли зажмуривая глаза, лишь бы не стать посмешищем и не зарыдать. — Тише, тише… Дыши, Егор, дыши, вот так… Спокойно… Не переживай, пожалуйста… — Шептал невпопад мужчина, ошарашенный такой реакцией, мягко поглаживая десятиклассника по спине. — К-как в-в ко-ом-ме… Ч-то п-прои-и-из-зо-ошло… Из-за огромного стресса парень начал сильно заикаться, что мешало нормально вдохнуть воздух. Последний такой приступ был три года назад. — К-к-ко-огда-а э-это с-случи-и-ил-лось? Б-боже, я-я… — Только сейчас Белый понял, как разговаривает, и только сильнее разнервничался, чувствуя, как по щекам текут слезы. — Гоша, Гош, дыши, слышишь, дыши… — Информатик немедленно посадил своего подопечного на лавку и установил с ним зрительный контакт, глубоко вдыхая. — Закрой глаза, дыши, дыши вместе со мной… Вот так… Отлично, спокойно… Через несколько минут Попову удалось привести рыжеволосого в чувства. Теперь он сидел перед учеником на корточках и шумно дышал, держа его холодные ладони в своих. — Простите, пожалуйста… Я не хотел, правда. Арсений Сергеевич, я не думал, что приступ начнётся… И-извинит-те… — Начал оправдываться Белый, слыша бешеный ритм своего сердца. — За что ты извиняешься? Всë в порядке. — Отмахнулся голубоглазый. — Теперь в порядке. Я так испугался за тебя… — Нет, нет, не переживайте, правда… Я просто переволновался, пустяки. — Нервно усмехнулся юноша, доставая телефон. — Так… Что с Антоном? — Меня не пустили к нему в реанимацию. Здесь нет его родственников, а я ему никто, поэтому ничего конкретного я сказать не могу. Он впал в кому после наркотического отравления. Врач сказал что-то ещё, но я не совсем его понял, а остальное должны сказать родителям, которые не приедут. Я тут уже вторые сутки. И… Егор, ты ничего не подумай, я просто вместе с Павлом Алексеевичем приехал сопровождающим на соревнования, потому что тренер Антона и остальных — это жена Воли. — Вовремя спохватился Арсений, ещё не успев сказануть лишнего. — Я понял. — Произнесено было достаточно серьёзно. Понял школьник всë. И даже больше, чем следовало бы. Он молча набрал номер и поставил на громкую связь, ожидая, пока ему ответят. — Привет, сынок! — Привет, мам. Мне нужна помощь. — Хорошо, слушаю. Что случилось? — У тебя же главврачом друг работает в центральной в Сочи? Арс, что до этого с недоумением наблюдал за разговором, вздрогнул, смеряя удивлённым взглядом экран мобильного телефона. — Да, Максим Приваев. А что? Мужчина вдруг быстро закивал, как бы давая понять, что это тот самый нужный человек. — Я же летел к Антону, помнишь? Так вот. Он в больнице. В реанимации. Не спрашивай, что произошло, всë потом. Тут нет его родителей, только близкий человек, но его не пускают, потому как он никем не приходится Антону. Поговори, пожалуйста, с Максимом, чтобы нас пустили. Это очень важно. — Я поняла… Хорошо. Прямо сейчас ему наберу. Напиши потом, хорошо? — Да, мам, спасибо! Гоша отключился и медленно выдохнул, рисуя слабую улыбку на бледном лице.***
Арсений стоял изваянием, смотря на удаляющийся силуэт врача. Весь остальной мир внезапно перестал что-либо значить для мужчины, который перевёл потрясённый взгляд на улыбающегося подростка, что ждал, пока учитель первым зайдёт в помещение. И он шагнул внутрь. В эту маленькую вселенную, значащую для него целую жизнь. В ушах зазвенел монотонный писк приборов, что жутко раздражали, но всë же давали понять, что человек жив. Пока жив. И хотя воздух был свежим, Арс уловил тонкие нотки медикаментов и чего-то приятного. Парфюм Шаста. Губы дрогнули в попытке улыбнуться. Вышло. Но только на несколько жалких мгновений. Егор стоял позади, сжимая пальцами медецинский халат, и сверлил глазами знакомое лицо, потерявшее краски и эмоции: Антон лежал неподвижно, дыша через специальную кислородную маску. Аппарат ИВЛ. — Тош… — Тихо сорвалось с потрескавшихся губ. Брюнет на негнущихся ногах подошёл совсем близко, не решаясь взглянуть на своего мальчика. Сердце сковали слишком тяжёлые цепи отчаяния и вины. Он винил себя во всëм. Так сильно, что готов был сломаться. Сломался. Поддался панике и сейчас, сам того не понимая, физически чувствовал на себе осуждающий и колючий взгляд зелёных глаз, голос обладателя которых из раза в раз повторял: «Ты во всëм виноват! Из-за тебя я здесь! Ненавижу тебя!» Голова отключилась. Попов опустился на колени, невесомо касаясь пальцами чужой руки. Белый замер, огромными глазами пялясь на происходящее, но не посмел издать и звука. Он смотрел на профиль мужчины и решительно не узнавал в нем того безбашенного и энергичного преподавателя информатики, которого в школе по праву считали королём веселья. Юноша прикрыл рот ладошкой, дабы сдержать сиплый всхлип, когда увидел слезы. Слезы Арсения, что больше не мог держать их в себе. — Прости, прости, прости… Тош, я не хотел… Родной, пожалуйста, не уходи… — Прошептал голубоглазый, крепче сжимая руку танцора. На приборах ритм сердца участился. Шастун ещё не был в силах разобрать слова, но узнал этот голос. Если бы он только мог уйти от этого касания. Уйти, не слушать, не чувствовать его. — «Теперь всë сошлось. Арсюша был Арсением Сергеевичем. Антош, я никому не скажу. Обещаю тебе. И вам.» — Гоша вышел из комнаты, грубо протерев глаза. Когда школьник оказывается на лестнице, из сумки начинает доноситься нестандартная мелодия звонка. Он бы ни за что не поднял трубку, если бы звук был другим. — Привет… — Выдохнул друг, медленно спускаясь на этаж ниже. — Привет, Белый. — Весело отозвался парень. — Я соскучился уже. — Заныл блондин в трубку и тут же осёкся, поняв, как это прозвучало. Егор чуть не подавился, но смущенная улыбка всë ответила за него. — Я не то имел ввиду. Неважно, забудь. — Замялся Марк, краснея. Как же хорошо, что они друг друга не видят. — Я понял. Ты не скучаешь, тебе на меня всë равно… — Сделав интонацию страдальческой, пролепетал в ответ синеглазый, останавливаясь около окна. — Нет-нет, неправда! Мне не всë равно, ты не так понял! — Начал зачем-то оправдываться Ковалёв, всматриваясь в фотографию в рамке, стоящую на столе. — Марк, алло! Успокойся, ты чего так возмущаешься? Как будто я твоя девушка, ей богу… Десятиклассник проглотил язык, сильнее заливаясь краской, а Гоша подумал об Ирке, которой не звонил со вчерашнего утра. — Просто… Просто я и так срываюсь часто на всех, а ты… Я не хочу кричать на тебя и не хочу, чтобы ты думал, что я, ну, не такой какой-то… Вот… — Смутившись, Коваль закончил свой не слишком понятный монолог. — Перестань, всë в порядке. Мне приятно, что ты позвонил. Сейчас мне нужен был кто-то близкий… Оба тепло улыбнулись. — Что-то случилось? С тобой всë в порядке? — Начал засыпать вопросами голубоглазый, уловив в голосе грусть. — Со мной всë нормально. Но вот с Антоном нет. Конечно, Марк бы с удовольствием мерзко ухмыльнулся, радуясь этому, ведь Шастуна уже недолюбливал. Он ревновал. Не мог и не хотел делить своего лучшего друга с этой палкой, про которую Белый говорит чуть ли не сутками. Но сейчас ему оставалось только молчать и ждать от одноклассника подробностей. — Он в коме. Я надеюсь, что он выберется в ближайшие несколько дней. У него сильный организм. Не умрёт он вот так. — Достаточно твердо произнёс Егор, желая побыстре увести разговор в другое русло. После короткого замешательства Ковалёв быстро пришёл в себя и вздохнул, потирая переносицу. — Гош, прости, я бы очень хотел, но не знаю, что говорить… Пиши в любое время, я рядом, если вдруг захочешь поговорить… — Эй, ты что? Тебе не за что извиняться. Мне достаточно того, что ты вообще со мной разговариваешь. Если ты не в курсе, то с недавних пор у меня снова только один друг. И я рад, что это ты. Ладно, мне уже нужно идти, напишу позже. — Пока… — Светловолосый дождался гудков и отложил смартфон в сторону. Белов двинулся дальше по коридору, одновременно убирая почти севший мобильник в карман куртки, и внезапно врезался в кого-то, в итоге уронив телефон на пол. — Извините, я не хотел… — Юноша наклонился и уже хотел поднять упавший предмет, но его опередил другой подросток, что уже протянул гаджет владельцу. Оба замерли. Дима недоверчиво осмотрел стоящего перед собой, а Егор удивлённо уставился на Позова, пытаясь понять, не кажется ли ему всë это. — Держи. — Первым опомнился шатен и вручил электронный прибор однокласснику. — Спасибо, Дим. — Неловко улыбнулся Белов, забрав свою вещь, и поправил чёлку, не решаясь кое о чем спросить. — Давай уже. — Брейкер оперся спиной о стену. — Ты здесь откуда? Или я один не знал о съезде одноклассников в Сочи? — Съязвил школьник и сразу отвёл взгляд. Дмитрий поджал губы, напрягаясь. — Я могу спросить то же самое у тебя. Но не буду, потому что видел тебя и Арсения Сергеевича, когда вы шли к Антону. Я с ним в одной танцевальной студии, поэтому и в Сочи. А так я в свою палату шёл. Не думаю, что ты будешь переживать и за меня, поэтому просто скажу, что у меня всë хорошо. — Поз ни разу не улыбнулся, а Белый почувствовал себя глупо. — Прости. Я не хотел так грубо отвечать, правда. Просто нервничаю из-за Шаста. Я прилетел к нему, хотел сюрприз сделать и на соревнованиях поддержать, но… — Парень замолчал, а собеседник кивнул в знак понимания. — Я удивлён… Не думал, что вы так хорошо подружились… Серёжа высунулся из комнаты и тут же нырнул обратно, испуганно смотря в стену. — «Ну нет… Он-то здесь откуда?» — Как бы Матвиенко не хотел, перед глазами снова и снова проносились самые разные воспоминания, связанные с этим уродом. Он сел на кровать и затаил дыхание, словно боясь, что Егор каким-то образом придёт сюда. — Пока, Дим… — Гоша стоял в проходе, когда Сергей невольно вжался в стену и метнул умоляющий взгляд на него, чувствуя, как быстро забилось сердце. — Пока… Сереж. — Вдруг спокойно и даже с какой-то непонятной заботой выпалил Белов, шустро развернувшись и зашагав к выходу. Он понял юношу с хвостиком сразу. В груди защемило. И он сделал то, чего хотел брюнет. Ушёл. — Представляешь, он к Антону заходил. И к нему приехал. Егор хороший парень. — Самоуверенно произнёс подросток в очках, всë ещё стоя спиной к другу, который моментально раслабился и выдохнул, вставая на ноги. — Серьёзно? — «Ого… Неужели ему и вправду есть дело до Шаста?» — Неожиданно. — Бальник подошёл почти вплотную к юноше и остановился, сомневаясь в правильности дальнейшего действия. — Да. Хотя меня он все равно немного напрягает. Что-то глубоко в душе подсказывало, что Гоша не так прост, как кажется. Уже не в первый раз Дима замечает резкое ухудшение настроения одного паренька с необычной причёской, когда рядом оказывется этот рыжий тип. — Не напрягайся, тебе вредно. — Тихо смеётся Сергей, решившись обнять танцора со спины. — Не буду. Только если ты не будешь грустить. — Выдаёт одноклассник, ласково улыбаясь.***
Наступило долгожданное 1 августа. Ещё никогда Дима не был так рад, видя в календаре начало последнего месяца летних каникул. А всë потому, что сегодня он наконец-то вернётся к тренировкам и, что было особенно важным, проведёт ночь в обнимку со своим другом. Серёжа стоял во дворе больницы и ждал такси, подпевая песне, играющей в наушниках. — Я знаю только лучшее в тебе, мне от любви не страшно задохнуться… Трек появился в плейлисте недавно. Почему-то строки сразу запали в душу, мгновенно находя ассоциации с парнем, который любит раф, виртуозно играет на гитаре и великолепно танцует брейк-данс. — Скажу люблю и это навсегда, пускай смешно, пусть надо мной смеются… Рассыпаны созвездия-города, и наши самолёты в небе разминутся… Слишком живые картинки всплывали перед глазами, стоило только подумать о будущем. Матвиенко для себя давно уже всë решил и… Внезапно кто-то вытащил наушник из уха, отчего школьник вздрогнул, тут же замолкая. — У тебя красивый голос… — Завороженно произнёс человек, мысли о котором никак не хотели покидать мальчишескую голову. — «Не говори так!» — Сокрушается подросток, уже выучив, что после таких слов на щеках появляется предательский румянец, портящий всë. — Прости, я не слышал, как ты подошёл. — Кареглазый мягко улыбнулся, видя, что Поз вставил наушник в ухо и сейчас слушал ту же песню. — Я бы тоже не услышал. У тебя очень громкая музыка. — Проворчал собеседник и двинулся в сторону подъехавшего автомобиля, а Серёжа сразу убавил звук, идя следом.***
— Я и не думал, что вернусь сюда когда-нибудь… — Невольно вырвалось у шатена, когда машина уже была близка к месту парковки у комплекса. Это воспоминание уже никогда не стереть из памяти. Для Димы между принятием своей участи и поразительным спасением так и останется непреодолимая пропасть, а Серёжа навсегда останется единственным, кто посмотрел смерти в лицо, едва не отдав ей Позова. Бальник сглотнул, медленно переводя взгляд на чужой профиль. — Дим… — Голос дрогнул. — Не говори так больше, ладно? Мне… — Юноша с хвостиком на голове задумался на мгновение, встретившись со своим отражением в карамельных глазах. — Мне больно это слышать. И страшно. — «Страшно, что я мог не успеть.» Десятиклассник уверенно кивнул, улыбаясь уголком губ.***
Сергей подбежал ко входной двери и открыл её, придерживая и пропуская вперёд чуть ли не сияющего от счастья брейкера. Тот шёл довольно быстро, торопясь в номер, где не был несколько дней. Тогда он уже не надеялся вернуться. Внезапно внутренний голос эхом раздался внутри, затрагивая звуковыми волнами сердце, что забилось быстрее от опасной мысли, посетившей Матвиенко. Он ускорил шаг, догоняя друга. — Дим, постой! — Брюнет коснулся пальцами чужого плеча, заставляя Диму выполнить просьбу. — Да? — Кареглазый посмотрел точно в глаза напротив, которые странно блеснули. — Слушай, я давно тебе хотел сказать… Серёжа остановился на полуслове, сердце пропустило удар. Так ли он представлял себе признание в чувствах? Нет. Этого не должно было произойти. Дурацкие эмоции. Вот только время вспять уже не повернуть. Внутри всë сжалось. Продолжать предложение не имело никакого смысла, если, конечно, бальник не планировал делать себе больно. — Ты давно хотел мне сказать, что…? — Дмитрий чуть склонил голову на бок, улыбаясь. Подросток несколько раз моргнул, пялясь куда-то сквозь Поза, а потом повёл плечами, отводя взгляд в сторону. — Эм… Хотел сказать, что у нас не убрано в комнате, поэтому мне срочно нужно в номер… Может ещё успею до твоего прихода, не торопись! — Школьник рванул к лестнице, едва на снеся несколько колонн по пути. На лице играл румянец, а в горле собрался ком. Если бы Серёжа не остановился вовремя. Если бы он смог произнести эти заветные слова. Но он не смог. И сейчас, прижавшись спиной к стене, стоит, зажмурив глаза, и не может пошевелиться, словно врос в пол. — Постой! — Слишком поздно крикнул вдогонку одноклассник, совсем тихо добавив: «Я бы тебе помог…» Шатен вздохнул и уже хотел было двинуться к лифту, но внезапно перед ним выросла стена из двух высоких и крепких парней, один из которых надменно улыбался, а второй выглядел довольно отстранённо, даже не смотря на танцора. Дима невольно сглотнул, отступая назад и крепче сжимая лямку рюкзака. — Здорова, очкарик. — Произнёс Леха, опираясь локтем на плечо лучшего друга. — Слушай, у меня точно с головой всë хорошо? — Обратился Щербаков к Лазареву, который приподнял бровь, вопросительно глядя на светловолосого. — Странно просто, что я призраков вижу. Ты же его утопил, нет? Я уже успел ему свечку за упокой поставить… — С уст слетел ядовитый смешок, отчего Сергея передёрнуло. Позов поджал губы, смотря на бывшего сокомандника ледяным взглядом. В радужках глаз плескалось разочарование. — Ой, а что это мы побледнели так? — С детской наивностью удивился юноша, подходя ближе к собеседнику. — Думаешь, почему это тебя твой парень не защищает? — Нарочито громко говорит танцор, нависая над Димой. Всë напускное спокойствие в миг улетучивается, оставляя после себя одно единственное чувство — боль. Острую и до сих пор слишком ощутимую. Шатен до боли в челюсти сжимает зубы, но с места не двигается, пытаясь показать, что ему всë равно на эти слова. И только Серёжа замечает чуть съехавшие на нос очки от напряжения. Только Серёжа видит эти бегающие глаза, пытающиеся отыскать поддержку. Только Серёжа чувствует себя плохо, прекрасно видя, что в очередной раз задел Поза за живое. — Ах, да. Он же теперь не твой парень! И никогда им не был, потому что врал тебе, а ты верил и думал, что тебя любят! Какой же ты… Алексей не успел досказать свою остроумную мысль, ведь вместо этого прикусил язык, невольно взвыв от боли — Лазарев неплохо так ударил друга по затылку, а потом буквально впился ногтями в чужое плечо, поднимая карие глаза на Поза, что вздрогнул от неожиданности и удивлённо уставился на Серёгу. — Замолчи, придурок… — Прошипел бальник другу на ухо, всë же ослабляя хватку. — Что, прости? Во-первых, мне больно, а во-вторых… Ты с какого перепугу этого защищаешь? — Возмутился Щербаков, сбрасывая с себя мужскую ладонь, и смерил раздражённым взглядом студента, что вновь надел маску безразличия. — Серёж, обьясни, пожалуйста, своему подчинённому, что у меня есть имя. Позов понятия не имел, откуда в нём проснулась эта уверенность, но что-то подсказывало, что ему ничего не сделают. По крайней мере, сегодня. Лицо блондина перекосило от гнева. Он дёрнулся вперёд, замахнувшись, но брейкер вовремя нагнулся, а подросток перехватил чужую руку, обняв бальника поперёк торса. — Успокойся, пожалуйста… — Немного мягче и спокойнее прошептал Серёжа, выдыхая вместе с юношей. — Дима просто пошутил. И ты тоже на него набросился просто так. Голос Лазарева звучал твёрдо, но присутствовали в нём и нотки нежности, от которых Дима невольно плавился, слабо улыбаясь этой картине. И не только он. Алексей тоже вскоре выдавил из себя подобие улыбки и фыркнул, складывая руки на груди. — Поз, иди к себе… — С толикой заботы попросил бывший парень, едва заметно кивнув в сторону лифта. — С возвращением. — Бросил он уже небрежно вслед буквально сорвавшемуся с места школьнику. Только после звука закрытия железных дверей Матвиенко шумно выдохнул, скатываясь по стене. Он всë слышал. И, казалось бы, разговор прошёл практически без происшествий… Вот только где-то под рёбрами скреблось чувство, заставляющее трепетать сердце, что уже не в первый раз сжималось от осознания Диминой влюблённости. Влюблённости в человека, который готов был его убить. Который предал его. Серёжа искренне не понимал Позова, но, к сожалению, обязан был смириться.***
Дима лежал на своей половине кровати и смотрел в потолок, улыбаясь чему-то своему. Он думал о нем. Чувства, пусть уже и не пылающие страстью, всë ещё не притупились. Юноша уже не раз пытался заставить себя разлюбить одного танцора с невероятно красивыми карамельными глазами, но все эти попытки не увенчались успехом, разбившись о тяжёлые камни, покрытые пеленой теплющейся в глубине души надежды. Нет, надеяться на что-то было бы глупо. Школьник мог только рассчитывать на извинения, так и не принесённые ему Лазаревым за историю, произошедшую 14 февраля. Парень, погрузившись в свои мысли, совершенно не заметил прихода одноклассника, что стоял около стены, молча наблюдая эту счастливую физиономию. Серёжа бы и дальше продолжил бессовестно пялиться на своего сожителя, одна улыбка которого заряжала позитивной энергией на весь день, однако, она не была посвящена ему. И это омрачало подсознание, подливая масла в огонь. Огонь ревности. Теперь Матвиенко мог открыто об этом сказать. Он ревновал, сжимая кулаки до побелевших костяшек. Но молчал. Молчал, прерывая на корню любые всплески эмоций, которые могли выдать его с головой. — Дим? — Подал голос друг. — Я задержался, извини… — Что? — Опомнился Дмитрий спустя несколько секунд и принял сидячее положение, поправляя очки. — Я тебя не увидел, не переживай. — Как-то странно ответил юноша, вызывая у собеседника удивлённый смешок. Не удивлённый, а по-настоящему грустный, что парень с хвостиком совершенно не скрывал. Дима всë равно не заметил. — Ладно… Тогда я пойду вниз. — Тихо произнёс школьник, в нерешительности поглядывая на входную дверь. Он вовсе не планировал куда-то уходить. И надеялся, что Поз его остановит. Но тот и ухом не повёл, снова упав на мягкий плед и раскинув руки в стороны. В сердце закралось невыносимое желание лечь рядом и обнять. А потом оно же сменилось обидой. Матвиенко развернулся на пятках и вышел из помещения, сглатывая ком в горле. Руки зачесались от желания курить.***
Невысокий парень продолжал листать ленту ВК в телефоне и упорно старался не замечать своего одиночества. Бальник стоял в дальнем углу танцевального класса и краем глаза смотрел на, как ему казалось, слишком большое скопление людей вокруг Димки. Серёжа уже давно пожалел, что вообще пришёл на тренировку заранее, ибо с тем же успехом мог лежать в своей квартире и видеть десятый сон, которого его лишил как раз таки одноклассник, упросив пойти в зал вместе. Дмитрий просто состроил просящую мордашку, смешно надув губы, а Матвиенко без вопросов согласился. — Мы так переживали! Ты нас очень напугал, Дим! Я все уши прожужжала друзьям, где ты, что ты и как ты! — Восторженно лепетала Фролова, стоя чуть ли не впритык к другу и ни на секунду не отводя глаз от смущенного таким вниманием Позова. — Да, поддерживаю! Она меня замучила! — В тон девушке произнёс Кирилл, обнимая её за талию. — Мы тоже уже достали Серёгу своим нытьём по поводу твоего состояния. Я предлагал смотаться к тебе, но нас не пустили. Ляся была против огромной толпы в больнице. — Подключился к диалогу опоздавший Женя и подошёл ближе, заключив танцора в объятия. Сергей, что до этого нервно поправлял и без того идеальный хвостик на голове, замер, наблюдая за этим действием. Будь на месте подростка в очках кто угодно другой, Серёжа и вовсе бы не обратил внимания, но сейчас шоколадные глаза были прикованы исключительно к Розанову, лапающему Диму. Брюнет, к его огромному удивлению, заметил, что не может оторвать напряжённого взгляда от этой парочки только по одной причине. Эта пресловутая ревность, загорающаяся всего лишь от одной искорки. Серёжа собственник? Да, он определённо мог назвать себя таковым. Вот только чужое личное пространство для него было намного важнее собственных ощущений, поэтому юноша отвернулся и закрыл глаза, медленно выдыхая и считая в голове до десяти. — «Почему я ревную его к друзьям?» — Десятиклассник встретился со своим печальным отражением в зеркале, улыбаясь уголком губ. — «Потому что влюбился, дурак…» — Вторит внутренний голос, призывая на помощь бабочек в животе, что взмывают в небеса, заставляя смущённо усмехнуться и вновь закрыть глаза. Подросток невольно дёргается, чувствуя на своей талии тёплые руки, а потом и приятно щекотящее ухо дыхание. — Серёж… — Ласково и едва слышно произносит Дима, сцепляя ладони на чужом торсе и кладя подбородок на плечо. — Ты куда делся? Меня там обступили со всех сторон и дурацкие вопросы задают. Я не хочу один на это всë отвечать. Позов словно звал его с собой, неосознанно прижимаясь ближе, и солнечно улыбался, открыто любуясь своим другом, чьи застенчивость и растерянность придавали Серёже ещё более кроткий и приятный вид. Сам он пропустил тот момент, когда собственная улыбка приобрела оттенок… Зарождающейся влюблённости. — Почему? Тебе же вроде нравится такое внимание… — Потребовались огромные усилия, чтобы голос прозвучал уверенно и даже несколько безразлично. Дмитрий тут же стер с лица умиротворение и поднял голову, встречаясь взглядом с парнем в отражении. В этот раз Матвиенко не успел полностью спрятать свою тоску, и шатену всë же удалось уловить отголоски печали, смешанной с чем-то очень знакомым, но давно заброшенным в самый дальний угол сознания. И вспоминать это у Поза не было никакого желания. — Не нравится. Мне нравится твоё внимание. — Прозвучало довольно резко. Брейкер поначалу хотел показать Серёже этой фразой его важность и особенность, но на деле получилось лишь высказать своё недовольство непонятно на что. Брюнет смутился такого тона и опустил глаза в пол. — Я серьёзно. Тебе хотя бы интересно то, о чем я говорю. Может я тебя иногда и достаю, но… — Не достаёшь. Я люблю тебя слушать. — Угрюмо выдал Матвиенко, мягко проводя пальцами по юношеским ладоням, покоившимся на своём животе. Его ничуть не смущало положение, в котором оба парня находились, а вот Дима покраснел, уткнувшись носом в загорелую шею. — Знаешь, как мы сейчас выглядим со стороны? — С усмешкой поинтересовался одноклассник, с трудом подавив в себе желание зарыться пальцами в светлые волосы. — Как педики. — Буркнул в ответ парень и моментально отлип от приятеля, вставая позади. — Давай вечером прогуляемся? Сергей неопределённо кивнул, широко открытыми глазами пялясь на друга, что уже убежал обратно к ребятам. — «Такая спокойная реакция?» — Только и успел подумать брюнет перед тем, как в зале появилась сияющая от радости Ляйсан Утяшева.***
Слух улавливает восторженные женские вопли, в которых отчётливо слышится имя «Антон». Мужчина мгновенно открывает глаза, потирая переносицу, и вертит головой по сторонам, пытаясь обнаружить источник звука. Удаётся практически сразу. К нему подлетает молодая девушка, начиная что-то тараторить и активно жестикулировать руками, но Арс далеко не с первого раза понимает, что же ему пытается объяснить медсестра, а потому просто непонятливо моргает, надеясь побыстрее избавиться от желания вновь уснуть. — Арсений, ваш Антон пришёл в себя! — Работница медицинского учреждения произносит эту фразу буквально по буквам и, наконец, видит отклик в бледном лице напротив. — Пойдёмте быстрее! — Подрывается с места Попов, чувствуя, как быстро забилось сердце. Брюнет бы с удовольствием упал в обморок от вихря эмоций, переполняющих его в этот момент, но позволить себе это не имел никакого права, поэтому держал себя в руках, смутно надеясь, что не поддастся чувствам в реанимации.***
Ярко-голубые глаза, наполненные хрупкой надеждой, смотрели на худого и невыносимо бледного парнишку, что изредка вздрагивал, шевеля губами. Арсений стоял в коридоре, не решаясь зайти к Антону. Он боялся, что в любую секунду этот чудесный сон прервётся, безжалостно вышвырнув темноволосого на пустынный берег бесконечных переживаний. Но время шло, а Шаст продолжал мирно посапывать на кровати, что невольно умиляло влюблённого в него мужчину. Только спустя десять минут педагог оказался в стерильном помещении. — Арс… Арсений… — Этот голос приковал к месту, пугая и одновременно наполняя лёгкие тем желанным кислородом, которого так не хватало последние пару дней. Обладатель необычного имени уже через секунду сидел на корточках перед своим парнем и внимательно всматривался в спокойные черты лица, умирая от желания прикоснуться к родной коже. Погладить, провести подушечками пальцев по оголенной руке, оставить лёгкий поцелуй на лбу, обнять, уложив голову на плечо, и никогда больше не отпускать. — Арс… — Вновь позвал подросток, очевидно, бредя во сне, и чуть повернул голову в сторону, словно почувствовав чьё-то присутствие рядом. Попов, уже не пытаясь с собой справиться, аккуратно накрыл своей дрожащей ладонью чужую и несильно сжал, испепеляя взором опущенные веки парня. Антон всë слышал. Он прекрасно знал, кто держит его за руку. Знал и ненавидел себя всë больше, подозревая, сколько боли принёс своим необдуманным поступком самому близкому и родному человеку. Шаст дёрнулся, вырвав конечность, и отвернулся, промычав что-то нечленораздельное. Губы растянулись в горькой усмешке, а ясные голубые глаза в миг потеряли живой блеск. Мужчина поднял голову к потолку и зажмурился от яркого света. Зрение в последнее время подводило, Арс знал, что вызовет своим действием слезы. Он вовсе не плачет — это всë лампочка. — Прости меня… — Подавленный голос донёсся до Антона, заставляя вздрогнуть и вновь повернуть голову к рядом сидящему. Вот только открыть глаза юноша всë ещё не мог. Да и не хотел. Вскоре послышались торопливые шаги, а затем скрипнула входная дверь.***
Серёжа уже около 15 минут стоял перед шкафом, забитым одеждой, в замешательстве переводя взгляд от одной вещи к другой, беря в руки то футболку, то толстовку, но в конечном итоге со вздохом вешал всë на свои места и скептически осматривал гардероб заново. Он поймал себя на мысли, что ещё никогда прежде не выбирал, в чем пойти, настолько тщательно и долго. А дело было в том, что парни договорились встретиться у кафетерия ровно в 8 вечера. Дима тогда говорил на полном серьёзе, а друг смотрел на него с недоумением, считая странным, что живут они в одной квартире, но при этом не могут просто выйти вместе из номера на прогулку. Только после ухода Позова к Оксане темноволосый расплылся в улыбке, взяв на себя право думать, что может назвать эту встречу свиданием. Хотя бы у себя в голове. Размышления прервало уведомление, пришедшее на телефон. Сергей бросил мимолётный взгляд в сторону гаджета, а потом вернулся к зеркалу, продолжая разглядывать отлично сидящие на нём чёрные шорты карго. Звук повторился второй и третий раз. Только тогда, раздражённо цокнув, подросток открыл мессенджер. Димочка♡: Я тебя потерял (( Думал просто, что мы вместе после ужина заскочим домой, а потом на улицу. Ладненько, я у кафе на нашей лавочке, подходи. На лице появилась солнечная улыбка, стоило глазам зацепиться за слово «нашей». Танцор прикусил губу, смущённо пялясь на своë отражение, в котором слишком отчётливо видел горящие глаза. И пускай Матвиенко всë ещё обижался на одноклассника, он не мог не почувствовать это тепло, исходящее от простых смс. Вот только на часах время только что сменилось на 20:04, из-за чего бальник мгновенно вылетел из номера, не удосужившись захлопнуть створки шкафа. Повезло, что дверь не нуждалась в закрытии ключом, иначе и она рисковала остаться распахнутой настежь.***
С погодой Серёжа прогадал. Оказавшись на свежем воздухе, он весь сжался от холодного ветра и спрятал руки в карманы, всматриваясь вдаль. — Пф… Это ж надо было без куртки выйти… — Невнятно бормотал парень, шагая по аллее комплекса в сторону места встречи. Он вновь о чем-то задумался, и улыбка исчезла вместе с настроением. Каким-то неведомым образом в голову лез этот жутко раздражающий Лазарев, убивая весь настрой. — Привет! — Дима, как только заметил юношу с неизменным хвостиком на голове, подбежал к нему, так и светясь от радости. — Ой… Привет… — Как-то рассеянно отозвался десятиклассник, моментально замечая в кофейных глазах напротив волнение. — Ты чего без куртки вышел, а? Я понимаю, что 17 — это не так холодно, но всë таки не стоит выходить без верхней одежды. Моя футболка тебя не особо согреет. Во время своих пламенных нотаций, определённо больше похожих на очевидное беспокойство и заботу, Дима снял с себя ветровку и протянул растерянному Серёже. Его щеки вспыхнули румянцем, а губы чуть приоткрылись от осознания того, что в спешке Матвиенко и вправду надел чужую вещь. Вопреки всему стало гораздо теплее. А ещё немного стыдно. — Прости. Я опять взял твои вещи. Это случайно получилось, правда… — Произнёс с долей грусти школьник, уже забыв о протянутой ему куртке. — Ну, я вообще-то думал, что у нас общий гардероб. Я же сплю в твоей футболке, если ты забыл. Либо брюнету показалось, либо Позов сказал это с… Гордостью. Словно эта футболка была для него великой наградой. Сергей невольно усмехнулся. Руки покрылись мурашками, что не спряталось от внимательного взгляда брейкера, который, обойдя друга, накинул на его плечи синюю ветровку, аккуратно поправив воротник. — А ты? Тебе же тоже холодно… — Запротестовал юноша и уже собирался снять с себя вещь, но Позов, всë также стоя позади, зачем-то обнял парня поперёк торса. Эти объятия. Серёжа их ненавидел. Ненавидел так же сильно, как и любил. Он до сих пор не мог привыкнуть к тем кульбитам его сердца, этому бешеному пульсу и глупой улыбке, всегда сопровождающим эти чертовы проявления дружбы со стороны Димы. Сам-то он больше не может позволять себе без причины обнимать или гладить по голове вовремя просмотра фильмов. Вдруг его не так поймут? И плевать, что ранее эти действия считались абсолютно нормальными. Влюблённость, эта влюблённость мешает, постоянно ставя перед вопросом: «А вдруг Поз увидит в этом неправильный подтекст?» Пересилив себя, Сергей поджимает губы и ненавязчиво вылезает из объятий, пропихивает руки в рукава любезно предоставленной вещицы и двигается с места в направлении морского побережья. Дима тут же догоняет и подстраивается под шаг, неловко поглядывая на внезапно ставшего серьёзным Матвиенко. Некоторое время парни шли в полной тишине. — Серёжа, давай поговорим? — Танцор немного опередил Серёжу, повернулся к нему лицом и продолжил идти спиной вперёд. — Давай… — Собеседник вопросительно взглянул на друга, даже не улыбнувшись. — Что с тобой сегодня? Я тебя не узнаю… Ты какой-то грустный ходишь, ни на кого практически не смотришь и разговариваешь так, будто тебя кто-то сильно обидел. Я хочу знать, кто это. — «А тебе не приходило в голову, что не стоит обниматься с каждым встречным и лыбу давить после разговора с бывшим?» — Хорошо, что эти слова остались в мыслях, но даже там они прозвучали грубо и расстроенно, что проявилось на побледневшем лице. — Да всë нормально, Дим, я просто устал, наверное… — Подросток натянуто улыбнулся, смотря точно в эти добрые глаза, в которых играли смешинки. — Не верю. Что-то случилось. Я хочу помочь. — Как? — Вот тут проснулся неподдельный интерес. — Набью морду человеку, который тебя обидел. — Усмехнулся Дима, вызвав смешок у одноклассника. — «Интересно, как ты себя по лицу бить собрался?» — Зачем? Тебе заняться больше нечем? — Есть чем. Я себя спасаю, между прочим. Если ты будешь грустить, то у меня не будет солнца, а значит я не смогу жить и окончательно ослепну. — С какой бы серьёзностью это не звучало, оба парня в голос засмеялись. Поз от нелепости своего движения, ибо до сих пор шёл лицом к бальнику, а Серёжа от смущения, которое успешно скрыл за искренним смехом. Дима немного ускорил шаг, продолжая смеяться, и внезапно запнулся о камень, стремительно теряя равновесие. Веселье сменилось паникой, светловолосый едва успел закрыть глаза, уже приготовившись ко встрече с асфальтом. Но его голова замерла в нескольких сантиметрах от земли — сильные руки вцепились в его плечи, предотвращая падение. Этот миг. Дима распахнул ресницы, встречаясь с тягучей карамелью, в которой мгновенно утонул, растворяясь в моменте. Он не мог сосредоточиться на чем либо ещё, кроме этих больших глаз, переливающихся на солнце и отдающих оттенком кофейной гущи. Весь мир будто остановился. Серёжа крепко держал Диму, ни на секунду не прерывая зрительный контакт. Его сердце замерло в груди вместе с затаившимся дыханием. Он, кажется, забыл обо всем на свете, с невообразимым трепетом любуясь прекрасными осенними листьями, вихрем кружившимися в любимых глазах, обладатель которых чуть приоткрыл губы, не пытаясь отвести взгляд. Дима не чувствовал холода. Не чувствовал боли в плечах и не замечал этих искорок, блестящих во взоре напротив. Или не хотел их замечать. Не хотел думать о чем-то ещё. Сердце забилось быстрее. Дима видел человека перед собой и впервые почувствовал, что что бы не произошло, он согласен на это. «Как же тяжело смотреть на губы, которые ты не можешь поцеловать…» — пронеслось в голове Серёжи, чьи глаза невольно опустились на эти самые губы, чуть потрескавшиеся от холода, но такие мягкие и приятные — по-другому и быть не могло. Дима заметил этот взгляд. Взгляд, полный нежности и чувств. Не жестокий и жаждущий. Не властный и требующий. Не надменный и холодный. А до одури мягкий и смущённый. Серёжа давно сдался. Сдерживать свои чувства было пыткой. Но он, движимый именно ими, ни за что в жизни не притронулся бы к Диме, если бы не получил разрешения. Вот только всë покатилось в бездну, когда по желанным губам мазнул влажный язык, словно дразня. Голова пошла кругом. Серёжа увидел в карих глазах согласие. И медленно, боясь потерять себя окончательно, потянулся к Диме. И… Всë оборвалось. Его толкнули в грудь, отпихивая от себя. Позов подскочил на ноги, сглатывая и прожигая безумно ледяным взглядом едва устоявшего на ногах Серёжу, что испуганно и непонимающе всматривался в бледное и теперь кажущееся ему незнакомым лицо, в котором нет и капли тех эмоций, что были ещё несколько мгновений назад. Он почти коснулся чужих губ. Он ошибся. Ошибся, придумав себе Димино согласие. Захотелось убежать. Скрыться, спрятаться куда-нибудь, стереть из памяти этот кошмар. Счастье, обернувшееся кошмаром. Серёжа не узнал в этом парне Димку. Не нашёл в этом взгляде ничего родного. Страх и презрение — вот то, с чем пришлось столкнуться. В груди болезненно защемило. Сердце сжалось от тревоги и боли. — Не делай так больше… — Не своим голосом прошептал Поз, нервно выдыхая. После этого юноша рванул в сторону комплекса, пригвоздив Серёжу каменным и потухшим взором к земле. Матвиенко в прострации опустился на скамейку, как раз кстати стоявшую чуть в стороне. Пальцы, что минуту назад крепко сжимали чужие плечи, сейчас вцепились в деревянные перекладины, а глаза устремились в спину удаляющегося парня. Снова всë испортил. В уголках глаз собралась влага. В горле застрял ком. Серёжа закусил внутреннюю сторону щеки, поднимая голову к небу и грубо протирая глаза ребром ладони. Сам виноват. — Я такой идиот… — Усмехнулся он, чувствуя, как по телу пробежали мурашки. — Мне просто показалось! — Твердил Дима одно и то же, поднимаясь в номер. — «Я себя накрутил. Серёжа мне помочь хотел, а я целоваться полез. Какой же я идиот… Он бы меня убил… Ну как можно целовать человека, который тебе совершенно не нравится? Да ещё и парень. Я не должен больше влюбляться в парней. Я нормальный!» Об этом Дима подумал буквально за миг до поцелуя. Поэтому и сбежал. Может он и обидел своим поведением друга, главное, что не совершил ошибку.