Сборник с Джон/Линч(18+)

      — Нет, Джон.       — Ну, сладость, не будь занудой, давай разочек возьмем!       Это, кажется, пошла уже шестая минута пребывания в таком не совсем приличном магазинчике для совершеннолетних, но он стойко продолжал уговаривать упрямого журналиста впервые попробовать новые горизонты в их интимной жизни. Для Линча эта идея показалась изначально довольно бредовой и слишком извращенной, он бы удивился даже такому в ином случае, но как не крути с ним именно Джон — та самая выскочка а-ля звезда секса, для которой потрахаться в общественном месте или перед людьми — вполне себе классная идея! Поэтому брюнет даже бровью не шевельнул, когда его мигом взяли под локоть и шустро затащили в секс-шоп, с предлогом «просто» посмотреть несколько минуточек, и сразу, когда писатель приметил интересный костюмчик, автоматически включилось состояние зануды.       В общем, Линчу не привыкать. Каких только извращений он не узнал, а главное опробовал на себе с начала их сексуальных отношений. Правда сначала Джон не настаивал, все было по обоюдному согласованию: нежно и бережно; и только когда сам Егор проявил инициативу — понеслось-помчалось-покатилось. С тех пор его не особо спрашивали, когда будет новый раз, наоборот, Эванс сразу лез и трахал, если возлюбленный был не против и он не получал по лицу. А если все таки получал, извинялся обязательно, послушно поджимал хвост и наконец с расстроенным видом поджимал хвост и шел в ванную.       Но все таки платье горничной, что стояло на витрине и на которое до сих пор довольно пялился Джон, было восхитительно. Линчу и самому понравилось, но в самом деле опускаться до уровня этого озабоченного извращенца искренне не хотелось, тем более когда оно предназначено для женщин, а он, вообще-то, парень, в первую очередь! Иногда его серьезно бесило поведение своего возлюбленного. Сейчас Джон был словно маленький избалованный ребеночек, которому не разрешили взять игрушку.       Но у всех бывают свои слабые стороны...       — А что, слабо одеть это платье? — Внезапно выдал он, понимая, что журналист не сможет проигнорировать этот вопрос.       Джон всегда знал, как подстебнуть своего мужа и в случае чего уговорить его на что-то лишь с помощью одного вызывающего вопроса. Линч по своей натуре абсолютно спокойный и не конфликтующий человек, не влезает в перепалки или драки принципиально и намеренно, но перед вызовами и спорами ему особенно сложно устоять. Это словно дело чести, но всегда невыносимое чувство попущенности и собственного унижения когда проигрываешь даже в самом незначительном споре. Вообще, раньше он был значительно сдержаннее, еще в далекие подростковые года, и только когда они познакомились жизнь стала сплошным ежедневным вызовом на «а слабо?».       Когда Джон узнал об этом, его это сильно позабавило. Подходил он издалека: постепенно и медленно. Сначала были самые простые и незначительные споры:       "Кто быстрее выпьет"       "Кто добежит первый"       "Кто быстрее уснет"       Дальше пошли в дело более серьезные вызовы, представляющие романтическую связь, однако никого даже близко не смутило, хотелось только надрать нос другому:       "А слабо сходить со мной на свидание?"       "Слабо поцеловать в губы?"       "Слабо отсосать мне?"       И последнее, определенно самое серьезное и решительное:       "Слабо ответить на этот вопрос?" — Спросил Джон однажды, становясь на одно колено и слегка волнительно открывая багрового цвета коробочку, откуда высветилось обворожительное бриллиантовое кольцо.       И ведь сколько тогда было слез счастья, поцелуев и крепких объятий...       Линч, нахмурившись, звонко цокнул и недовольно закатил глаза, посмотрев язвительным взглядом на возлюбленного.       — Ладно.       — Вот и договорились!

* * *

      Теперь журналист стоял перед зеркалом, рассматривая свое отображение.       Так хотелось снять эти в какой-то степени раздражающие пушистые ушки, которые цветом сливались с его черными волосами. Он уже успел пожалеть трижды о принятии этого до невозможности глупого вызова, ведь выглядел сейчас как самая настоящая недешевая эскортница — но об одной мысли о том, что Джону он и в таком виде понравится непременно, становилось прилично жарковато. До чего же их сексуальная жизнь была хороша.       Нырнув целиком в мысли, Линч даже преуспел отвлечься от не совсем приятных ощущений от этого довольно сложного костюма: в некоторых местах элементы одежды были особенно натянуты или облегающие, поэтому кожу слегка сжало, когда он надел все до исключения, как бы ему сильно не хотелось. Внезапно почувствовав присутствие посторонних в комнате, Линч вернул взгляд на зеркало, увидев Джона, вошедшего к нему. Тот сразу расстроился, когда понял, что его увидели, а так хотелось подкрасться незаметно и укусить за бочек... Егор захихикал с его реакции, но тут же перестал и приобрел былое безразличие к ситуации, а скорее попытался сделать это, когда его прижали спиной к своему торсу и обхватили песочнообразную талию.       В миг стало приятно. Не хотелось показывать это потому, что Эванс, заметив это, продолжил бы намного настойчивее.       — Тебе это очень идет, сладость.       — И зачем я только согласился...       — Согласился потому, что любишь меня.       — К своим питомцам всегда нужно любвеобильно относиться, Джон...       — Что!?       — Шучу я, — посмеявшись, ответил черноволосый, и продолжил бы еще смеяться с чужого резко сменившегося выражения лица, если бы не разгоряченные руки писателя, неожиданно взабравшиеся под его юбку.       — Ну я тебе еще эту шутку припомню...       Джон медленно провел подушечками пальцев по черным стрингам, облегающих стройные ножки его пассии, подобрался к полувозбужденному небольшому члену и аккуратно обхватил его фалангами, слегка стиснув в пятерне, после чего несколько раз провел вверх-вниз от основания до немного истекающей естественной смазкой кончика. Постепенно ускоряя темп под нежные стоны, начавшие невольно выходить из приоткрытых егоровых уст, которые он так постарался стремительно закрыть сначала рукой, но та оказалась крепко стиснута в чужой другой, Джон почувствовал, как собственный член наливается кровью и начинает едва ощутимо пульсировать, поэтому незамедлительно стянул свои боксеры и провел своей другой рукой по всему стволу, размазывая вышедшую смазку.       Когда Егор вздрогнул, внезапно застонав значительно громче, и положил свободную руку поверх чужой, которая продолжала двигаться вверх-вниз, надрачивая ему, Джон тихо промычал от удовольствия и приподнял симпатичную юбочку, отодвинул в сторону ногу зеленоглазого и потом вовсе высоко поднял ее со сгибом в колене, сразу же прижавшись ближе и заскользив от крестца до мошонки членом по дырочке, слегка растянувшейся в такой интересной позе. И тогда по телу пробежалась волна невыносимого удовольствия. Линч сжался, попытавшись встань ровно, но этим только сделал себе хуже, потому что Джон еще выше поднял ногу, заскользив рукой, что держала ее крепко, от лодыжки и икры до припухлой ляжки, тем самым поглаживая.       — Твое тело такое гибкое. Значит, умеешь садиться на шпагат, да, Линч? — Заметно удивленно спросил Джон, посмотрел в отражение в зеркале и тяжело вздохнул через нос от донельзя шикарного вида: его член скользил туда-сюда, размазывая по ягодицам и промежности Линча достаточно обильное количество смазки, что медленно вытекала из сочащейся головки двигающегося ствола меж чужих бедер.       От этих движений журналист нежно простонал, тут же хотел ответить на вопрос, однако ничего, кроме жалобного скулежа, изо рта не вышло.       Внезапно его талию обвили руками, а затем вовсе поднесли на сильные руки. Джон бережно стянул с возлюбленного давящие и мешающие элементы сексуального наряда, поцеловал в загривок несколько раз, не переставая нашептивать комплименты, от которых и без того текущий Линч натурально плавился словно расскаленный, и проехался рукой по спинке, надавливая, заставляя тем самым нагнуться на стол. На нем уже была смазка, поэтому он, довольно ухмыльнувшись, открыл тюбик и вылил немного содержимого на свои умелые пальцы, а после еще на чужую оттопыренную задницу, с которой она медлительно стекла к самому сфинктеру дырочки, расширевшегося в предельном возбуждении.       Первый палец, на удивление, вошел, а скорее даже проскользнул очень легко и беспрепятственно, и только тогда, когда он еще немного надавил на внутренние стенки анала, в ответ получив много сладких стонов, Эванс понял, что тут уже и сам Линч справился самостоятельно. Джон раздвинул одну ягодицу Егора в сторону и полюбовался сжимающейся дырочкой, что так хорошо принимала его длинные пальцы, вошел ими до основания фаланг и внезапно шлепнул по румяной ягодице, на которой практически мгновенно образовался красный след ладони, что выглядел на попе Линча слишком большим, по сравнению с тем, насколько небольшой сама задница была — одна егорова ягодица почти полностью вмещалась в одну ладонь Джона, поэтому второму всегда нравилось подкалывать Линча о его миниатюрности. Вообще, это было даже удобно.       — Так ты без меня развлекался? Неплохо, неплохо... — Засмеялся Джон, оставляя такой же след уже на другой ягодице, от чего Линч ярко простонал, словивши несколько звездочек перед глазами, и так сильно выпятил аппетитный зад, прогнувшись в пояснице, что ему бы на полном серьезе конкурентно позавидовала любая гимнастка или, например, стриптизерша. — В следующий раз, пожалуйста, зови меня, я буду совсем не против потрахать тебя пальцами.       Не став дожидаться ответа, писатель заблуждал руками по чужому телу, вызывая табун мурашек, наслаждаясь обворожительными изгибами, впадинками и местами выпирающими ребрами. Тело, что сейчас перед ним, поистине восхитительно. Он никогда не сможет полностью насытиться возлюбленным, всегда будет та искра, что однажды разожгла их страсть с маленького пламени зажигалки в неизбежно горящий материк. Джону так хотелось угодить своей детке, сделать так, чтобы он плакал слезами удовольствия. Сейчас Линч казался ему крохотным и чертовски беспомощным, хотелось довести его до еще более отчаянного состояния.       Джон переплетает с ним пальцы, — такие стройные, аккуратные, музыкальные. Подносит их соединенные ладони к своему лицу, поочередно целуя чужие костяшки, вытянутые фаланги, подушечки, несколько обхватывая губами: Линч смотрит через плечо, как они проходят в глубину рта, пока Джон жадно заглатывает их и таким образом ласкает Линча. А тот мурлычет от наслаждения, надавливает кончиками пальцев на шаловливый язык, аккуратно проводит острыми короткими коготками по нему, чувствуя, как язык щекочет его, а потом вытаскивает пальцы, тихо хихикнув.       — Ты готов? — Спрашивает Джон, надавливая крупной головкой члена на тугую дырочку.       Брюнет издал невнятное согласие и отвел взгляд, когда в него полностью вошла головка. Смазка, вышедшая из нее при проникновении, окутала бархатные внутренние стенки и потекла глубоко внутрь, отдавшись крохотной пульсацией и странным чувством. Несмотря на то, что у них секс происходил практически каждые два или три дня, журналист все никак не мог привыкнуть к первоначальным ощущениям: всегда было словно в первый раз — сначала непривычно, волнительно, страшновато, а потом, при первых нежных толчках, все эти отрицательные чувства улетучивались, оставляя после себя одно удовольствие.       Джон бережно вошел внутрь до середины своего органа, принявшись ждать, ведь Линч протяжно заскулил и попросил остановиться, прикусывая руку возлюбленного, а тот лишь улыбнулся, поцеловав в загривок. Когда неприятные ощущения ушли на задний план, Линч самостоятельно поерзал, тем самым насадив себя значительно глубже, отчего удивленно простонал, буквально вызвав у Джона порхающие бабочки внутри живота своим очаровательным и забавным поведением.       — Ты как? — Спросил Джон, прижавшись ближе к чужому телу, обвивая того талию своими руками.       — Х-хоро... — Не успел он договорить, как Джон неожиданно вошел до самого основания члена с характерным шлепком, утробно заурчав прямо в егорово ухо, — О-о боже, Джон! — Линч взвыл, попытавшись вынуть из себя орган, что вошел слишком глубоко, однако его держали крепко: Эванс, не давая форы на освобождение, сумел держать одновременно дрожащую ножку и прижимать к себе тело, что вот-вот готово было упасть на пол.       Линча крыло от снисходительного джонового шепота «тише, детка» на чувствительное ухо, от обжигающих прикосновений к своему раскаленному телу, от чувственных поцелуев, которые как будто длились вечность, и, конечно, от медленных нежных толчков. Парень расслабился, начиная подвиливать в такт чужих, однако Джон стал стремительно набирать темп, попутно оставляя шлепки на изящной заднице Егора, сжимая припухлые ляжки. В одно движение он поднял Линча на руки, прошел по комнате и посадил того на стол, возобновив темп толчков, еще сильнее начав вбиваться в принимающую дырочку.       Стол трясся вместе со стонущим Линчем, да так интенсивно, что казалось, что ножки сейчас подкосятся и стол сломается к чертям собачьим. Перед глазами все плыло, Линч чувствовал собственный предел. Почему-то именно сейчас в ум пришел нескончаемый поток мыслей и воспоминаний о Джоне, их развитии отношений, флирта и пошлых шуточек, которые привели их к тому, что сейчас происходит, но парень попытался сконцентрироваться только на блядски приятном ощущении движения большого члена внутри себя. Ведь он, черт возьми, так хорошо распирал дырочку журналиста, что хотелось визжать, подобно девчонке, которой впервые отлизывают, кричать, подобно тем ощущениям, когда ты на американских горках экстремально высоко.       Органы внутри скручивались, будто подпрыгивали, когда член писателя задевал тот чувствительной комок нервов. Линч закатил глаза, откинул голову и сильно закусил нижнюю губу, из которой, вроде бы, даже струйка крови потекла, но это было совершенно не важно в этот момент. Такого улетного и жаркого секса у них явно давно не было. Да, определенно, надо было раньше закупиться в таких магазинчиках. Ноги задрожали, крепко окольцевав талию Эванса и сжав ее, на столе уже было мокро, потому что из члена Джона активно начал вытекать предэякулят, а быстрые движения внутри дырочки вытесняли его, заставляя выходить и стекать с нее на деревянную поверхность, под кричащего от удовольствия Линча.       — Блять, я почти... — Прорычал Джон, нахмурив брови и сжав губы в тонкую полосу.       Джон внезапно опрокинул Егора на спину, ложа полностью на шатающийся стол, поднял высоко его ножки и раздвинул их в противоположные стороны, согнув в колени. Линч завизжал, хотел было посмотреть на возлюбленного, но перед глазами от зашкаливающего чувства наслаждения до сих пор было кромешно. Когда член в последний раз задел простату, Линч оглушительно закричал, бурно кончая: струйка семени выплеснула на живот вдоль по самому торсу и даже попала на подбородок самого Линча, блаженно открывшего рот, из которого текли слюни, а также запачкала немного нижнюю часть живота Джона, что продолжал двигаться даже после яркого оргазма брюнета.       — Мне в тебя? — Спросил Джон, тяжело дыша и быстро вдалбливая несоображающего Линча. Тот даже не посмотрел на голубоглазого, проигнорировав вопрос, и продолжил лежать на столе и жалобно постанывать, пока его раскачивали бедра Джона, трахая. — Посмотри на меня, детка, — Джон взял Линча за подбородок и сделал так, чтобы тот смотрел на него. Линч, в свою очередь, наконец отреагировал и еле как отрицательно помахал головой.       Эванс послушно вышел из расширенной и сжимающейся дырочки, несколькими движениями руки довел себя до оргазма, направив член на Линча, и кончил тому на влажный животик, откуда еще немного попало на пах и колечко мышц. Юбка была помята, местами порвана, потянута и в общем полностью испорчена, но с таким раскладом это смотрелось на журналисте как на соблазнительной затраханной маленькой шлюшке. Джон довольно ухмыльнулся и рассматривал последствия их бурного акта.       — Ты такой очаровательный у меня, Линч.