Заново.

— Ты мог бы сформулировать это тысячами способов, — сказал Стивен, как только передняя нога Тони переступила порог. — Но ты выбрал самый оскорбительный. — Я думал, ты собираешься вернуться в душ. — Тони тащил за собой тележку с техникой. Он застонал, когда понял, что она слишком большая, чтобы пролезть в дверь. Даже архитектура ненавидела его. — А я думал, ты завершаешь какие-то расчеты. — Стивен скрестил руки. Тони и его приспособления не произвели на него никакого впечатления. Оба уставились друг на друга. Стивен не собирался помогать. Тони прикусил нижнюю губу и принялся разгружать тележку в одиночку. Стивен наблюдал за тем, как Тони дважды переминается с ноги на ногу, создавая небольшую кучу техники в углу комнаты. — Может, тебе стоит попросить о помощи? — Маска раздражения Стивена треснула. Он закатал рукава и присоединился. — Да, мне физически больно, — пробормотал Тони, держа под мышкой по датчику. Пара работала в напряженном молчании, пока тележка не была очищена. — Тренировка была уловкой, чтобы заставить меня замолчать? — Нет. У меня урок с мастером Хамиром, но я хотел сначала поговорить с тобой наедине. Отлично. Тони закатил глаза. Он так и видел, как все это разгорается. — Мы уже это делаем. Выстреливай. — Я здесь не для того, чтобы устраивать драку. — Стивен провел рукой по волосам. Он поморщился, пытаясь подобрать нужные слова. — Я просто хотел… поговорить. — О чем? — Обо всем. Дело не в недоверии к Мордо или даже к Древней. Дело в том, что ты замыкаешься в себе и думаешь, что все вокруг хотят тебя достать. У тебя есть привычка отключаться, когда ты сталкиваешься с проблемой. Ты никогда ни с кем о них не говоришь, и это беспокоит, — сказал Стивен. В комнате наступила неловкая пауза. — Пеппер рассказала мне, сколько времени тебе понадобилось, чтобы признаться, что ты умираешь. — Рассказала? А вы, ребята, тоже встречаетесь на тайных вечерах кино? А то я чувствую себя обделенным. — Тони не собирался уходить невредимым, поэтому он постарался сделать все возможное, чтобы разрядить обстановку. Стивен сразу раскусил уловку Тони. — Ты ждал до последних трех месяцев… — Двадцать четыре часа. мысленно поправил Тони. — Чтобы рассказать кому-то, когда ты уже больше года знал, что реактор отравляет тебя. — Стивен покачал головой. Пеппер сказала, чтобы я дал тебе время. Она сказала, что ты постепенно поправляешься сам, что я должен отойти в сторону, потому что, когда тебе понадобится помощь, я узнаю, а до поры до времени я думал, что с тобой все в порядке. — В глазах Стивена мелькнула язвительность: он наконец-то разглядел веселую маскировку Тони. — Я был полным дураком. Это не обязательно должен быть я, но ты должен больше общаться с людьми, доверять им. И, ради моего спокойствия, проси о помощи, когда она тебе нужна. Тони тяжело сглотнул. Он вспомнил все случаи, когда он протягивал руку помощи, но окружающие его игнорировали. Его страх признавали недействительным, его травму отбрасывали в сторону в пользу чужой. Все началось с того, что инопланетяне вылетели из червоточины. Он не мог уснуть и днями напролет возился. Никто не понимал, даже Пеппер. Потом появился Альтрон. Тогда он потерял свою так называемую «команду». Его стали считать сумасшедшим контролирующим маньяком, хотя он всего лишь хотел защитить людей, без которых не мог жить. Соглашение стало последней каплей. Он снова и снова обещал, что документ может быть изменен, что Мстители должны действовать под официальным надзором. Он пытался сохранить команду, в то время как человек, на которого он многие годы смотрел как на моральный компас, бросил их в погоне за призраком. Он отправился в Лейпциг, умоляя свою «команду» отступить или рискуя оказаться за решеткой как преступники. Он отправился в Сибирь, чтобы примириться, помочь, загладить вину. Посмотрите, до чего это его довело. Тони до сих пор помнит, как захлебывался собственной кровью, как он смотрел в пустоту на щит, сделанный его отцом, как его зрение медленно угасало. Протяни руку. Тони насмешливо хмыкнул. — Да, я уже пробовал. Не очень получилось. — Ты не можешь выдержать все в одиночку. Это ты меня научил. — Стивен был на пределе своих сил. — Когда я впервые потерял возможность пользоваться руками, я изолировал себя. Ты сказал мне, чтобы я перестал… — Это было совсем не так. — Тони боролся с желанием скрестить руки. Он мысленно пробежался по этапам, чтобы выглядеть уверенным. Встать прямо, отвести плечи назад, поддерживать зрительный контакт, убрать обе руки в карман, если они собираются ерзать, держать грудь открытой… — Чем они отличаются? — спросил Стивен. — Они разные, потому что… — Теперь настала очередь Тони пытаться найти слова. — Потому что… — Он запаниковал, когда не смог. Тони полагал, что психологически он исцелился, и во многом так оно и было, но путь к выздоровлению был долгим и извилистым. События его прошлой жизни оставили неизгладимые шрамы, и эти шрамы, хотел он это признать или нет, сильно повлияли на его поступки до сих пор. Непонятные эмоции в глазах Стивена жалили, как молчаливые удары. Тони не любил сражаться в одиночку. Он испытывал прямо противоположные чувства, потому что больше всего на свете боялся одиночества. Те месяцы после битвы за Нью-Йорк, когда он в одиночестве страдал от посттравматического стрессового расстройства, были одними из самых мрачных в его жизни. Он чувствовал себя оторванным от мира. Он не хотел, чтобы другие волновались, поэтому притворялся, что все в порядке, а внутри кричал. Он отчаянно желал, чтобы кто-нибудь обратил на него внимание. Теперь кто-то заметил, но Тони снова пытался оттолкнуть его. Тони знал, что корни его недоверия уходят глубоко в землю. Если бы он хотел все объяснить, то ему пришлось бы вернуться далеко назад, за пределы успеха его нынешней жизни, за пределы причины, по которой закончилась его предыдущая жизнь, и за пределы тех мрачных дней, когда он в одиночку переживал последствия Нью-Йорка. Мозг Тони кричал, чтобы он отмахнулся от этого вопроса. Он решил спрятаться под маской и настаивать на том, что все в порядке. Никто не сможет высмеять его неуверенность, если не будет знать, но Тони хотел доверять Стивену. Стивен доказал, что ему можно доверять. — Знаешь, какая прогулка была самой длинной в моей жизни? — В конце концов Тони решил поступить по своему разумению. — Я не знаю. — Стивен был обескуражен внезапной сменой темы разговора. — Почему ты об этом заговорил? — У меня было время подумать. Очевидный ответ — когда я сбежал от Десяти колец. — При этих словах Стивен вскинул голову. Это был первый раз, когда Тони упомянул о своем пленении за пределами прессы. — Я пробыл в пустыне три часа под палящим афганским солнцем. Без воды. Никакого укрытия. Я прошагал около шести миль в поисках цивилизации, прежде чем меня спасли американские ВВС. Еще немного, и я бы умер от обезвоживания. Тони прочистил горло. Его сердце билось болезненно быстро. Стивен молчал и впитывал каждую деталь с предельной сосредоточенностью. Тони знал, что он очень эмоционально сдержан. Такие моменты случались редко, потому что он почти не доверял другим, если вообще доверял. Он не знал, что сказать дальше, но продолжал. — Можно подумать, что это самое длинное, но это не так. Ты что-нибудь знаешь об Обадайе Стейне? Стивен кивнул. — Да. Он был твоим деловым партнером, недавно скончался в авиационной катастрофе. Тони рассмеялся. Он был сухим и без юмора. — Это было прикрытие, а то, что я вам сейчас расскажу, — правда. — Тони сократил расстояние между ними. Его голос едва превышал шепот. — Это он продал мое расписание «Десяти кольцам». — Стивен резко вдохнул. — Он хотел получить полный контроль над «Старк Индастриз», а я ему мешал. Когда мне удалось выжить после похищения, я вернулся, чтобы закрыть оружейный отдел. Я видел, как люди, которых я пытался защитить, умирали из-за того, что я создал для их безопасности. — Напряженный взгляд Тони заставил Стивена сделать шаг назад. Тони был неумолим, он шел вперед медленными и угрожающими шагами. Тони не останавливался, пока Стивен не уперся спиной в стену. — Он пытался убедить меня передумать, но я отказался. Человек, стоявший перед Стивеном, был знакомым и в то же время чужим. Впервые Стивен получил представление о том, каково это — оказаться лицом к лицу с Торговцем смертью. — Он знал, что я узнал об оружии, которым он торговал за моей спиной, и пришел ко мне домой, парализовал меня звуковым электрошокером… — Тони протянул руку. Он впился пальцами в грудину Стивена и повернул. — И вырвал дуговой реактор из моей груди. Эмоции в глазах Тони было трудно определить. В них не было ни грусти, ни печали, только холодное осознание того, что сделал с ним человек, которого он когда-то считал отцом. Самая долгая прогулка в моей жизни была, когда я тащил себя в мастерскую из гостиной особняка в Малибу. Он оставил в моей груди зияющую дыру. Я помню, как выползал из лифта, думая обо всем и ни о чем. О том, какое наследие я оставлю после себя, о том, каким глупцом я был, не предвидя этого, об иронии судьбы — выжить после террористов, но быть убитым человеком, которому я бы доверил свою жизнь, как какому-то бешеному животному… Откровения Тони продолжились в ускоренном темпе. — Мы проводили вместе каждый День благодарения. Он был для меня дядей Оби. Он поощрял меня разрабатывать оружие, говорил, что я защищаю мир. Он даже помог мне оправиться от смерти родителей. В тот день, когда я придумал «Иерихон», он сказал мне, что очень гордится мной — если бы мой отец был жив, он бы тоже гордился мной. — Тони вспомнил те статьи из своей юности, фотографии, на которых он и Стэйн позировали вместе для обложек журналов. — По счастливой случайности устаревшая модель дугового реактора оказалась в мастерской в тот вечер. Если бы я не добрался до него вовремя, мы бы не стояли сегодня здесь и не вели этот разговор. — Тони отступил в сторону. Внезапно Стивен снова смог дышать. — Я знаю, что с моей стороны несправедливо судить. Я знаю, что должен говорить об этом, просить о помощи. Но люди, которых я любил, люди, которые утверждали, что любят меня, манипулировали мной, наносили удары в спину, пережевывали и снова выплевывали обратно. — Тони мог смириться с тем, что произошло, но эти воспоминания останутся с ним до конца жизни. Он сомневался, что сможет снова смотреть на вещи с той же наивностью, что и десять лет назад. — Несмотря на то что все это время я мечтал о возможности вернуться назад и сделать все по-другому, я бы ни на что не променял те годы. Они сделали меня тем, кто я есть. — Тони положил руку на шею. Он чувствовал себя уязвимым, раскрываясь таким образом, но признание вслух было освобождающим. Осознание проблемы — первый шаг к выздоровлению. Он никогда ни с кем не говорил о Стэйне, по крайней мере, в таких подробностях. Переживания с тем, кому он мог доверять, сняли с его плеч тяжелый груз. — Я пытаюсь открыться; именно поэтому я признался, что умираю. — Тони попытался закончить свой рассказ на более легкой ноте, но, судя по изумленному выражению лица Стивена, его попытка не удалась. — Тони… мне так жаль, — потрясенный признанием, извинился Стивен. — Я понятия не имел. Боже, какой же я засранец. — Это не твоя вина. Ты не знал. Тони крепко обнял его. Несмотря на претензии Тони, Стивен прошептал ему на ухо еще несколько тихих извинений. Пара оставалась в объятиях друг друга. Нежная атмосфера побудила Тони сделать еще один шаг вперед. — Я могу сказать тебе, почему я был так напряжен… — выдавил Тони. Люди, которые без проблем делились своим бременем, были непонятны Тони. — Но ты должен пообещать, что будешь воспринимать меня всерьез. — Обещаю, — поклялся Стивен. Он ненадолго отстранился, чтобы посмотреть Тони в глаза. Искренность в них была безошибочной. Тони решил, что сейчас или никогда. Он мысленно приготовился. — Итак, начнем… Надвигается инопланетное вторжение. — Тони поморщился от того, как банально это прозвучало. — …Что? — Стивен моргнул. — Инопланетное вторжение, то есть враждебная армия инопланетян, вторгшаяся на Землю? — Именно это и означает инопланетное вторжение, — пропел Тони. — Как в «Дне независимости»? Роланд Эммерих, 1996 год? — Ага, ты понял. Стивен глубоко вздохнул. — Хочу ли я знать, откуда у тебя эта информация? — Нет, — отмахнулся Тони. — Поверь мне, не хочешь. Не то чтобы я рассказывал. — Тони знал, что умеет притягивать к себе неприятности. Только за последний год он пережил больше дерьма, чем большинство людей за всю свою жизнь, но от этого никуда не деться. — Кто еще знает? — спросил Стивен. — Никто. — Тони снова прокрутил в голове все события. Нападение Локи застало спецназ врасплох. Все, кто сражался с Читаури, были поставлены в известность после того, как Локи сбежал с тессерактом. — Полагаю, у тебя были веские причины держать это в тайне? Чтобы в одиночку бороться с инопланетным вторжением? — сказал Стивен, массируя виски. Тони подумал, что не стоит удивляться тому, что Стивен так хорошо это воспринял. Доктор был олицетворением стоического рационализма. — Во-первых, мне никто не поверит. Во-вторых, корень этого вторжения — строго засекреченный правительственный проект, поэтому вы понимаете мою осторожность. В-третьих, даже если бы мне и поверили, то просто продолжили бы проект более «осторожно». — Тони пошевелил пальцами, чтобы сделать пару воздушных кавычек. — Это ничего не значит, так зачем тратить дыхание? — Хорошо, — кивнул Стивен. — Полагаю, на этом мы и остановились. Чем я могу помочь? — Просто делай то, что ты уже делал. Тренируйся с Древней. Держись подальше от Нью-Йорка. Сохраняй спокойствие, пока я не разберусь с этим бардаком. У меня все под контролем. — Я не собираюсь прятаться в храме, пока ты сражаешься с пришельцами. Помните, как хорошо мы работаем вместе. Сдержать вторжение — не такая уж маленькая задача. Должно быть что-то, что я могу сделать, даже если это всего лишь грубая работа. Тони обдумал предложение Стивена. Он знал, что если не даст Стивену что-то, то доктор просто придумает задания для себя. Это повысит риск для Стивена, чего Тони совсем не хотел. Тони просмотрел список своих проектов. Теперь, когда ему захотелось подумать, он нашел несколько заданий, идеально подходящих для Стивена. — Как много ты знаешь об анти-умственном контроле? — небрежно спросил Тони. — Это то, к чему мы идем, контролируя разум инопланетян? — Стивен прищурил бровь. — Я знаю. Я тоже не могу дождаться, — сказал Тони, закатив глаза. — Я не очень много знаю, но могу провести кое-какие исследования. Однозначного решения не будет. Мы не узнаем, как действует заклинание, пока не испытаем его на настоящем инопланетянине. Их сила может функционировать иначе, чем наша версия магии. — Это лучше, чем ничего. Заодно и антимагией займемся. Стивен нахмурил брови в раздумье. — Подожди… — Он перевел взгляд на кучу датчиков Тони. Они невинно сидели в углу комнаты. — Ты такой хитрый. — Ты меня любишь. — Тони поцеловал своего парня. — Сколько у нас времени? — Стивен попытался подавить улыбку. — Около восьми месяцев, — смущенно ответил Тони. — Видишь? Стефани, это уже улучшение. На этот раз я не стал ждать до последней минуты. У нас еще есть время. У Стивена не хватило духу возразить Тони. — В воскресенье у меня выходной. У нас будет день, чтобы проследить за успехами друг друга. Завтра к концу дня я ожидаю полного брифинга. — Все будет как в старые добрые времена. Пара смотрела друг на друга с обоюдной нежностью. Как же Тони скучал по тем мимолетным, беззаботным дням. — Как в старые добрые времена, — сказал Тони. Вот только все было не совсем так. Стивен теперь был колдуном, а Тони открыл для себя альтернативные измерения. Все уже никогда не могло стать как прежде, но у них все получится. — Приятно снова иметь с вами дело, доктор Стрэндж. — Взаимно, доктор Старк. Вместо рукопожатия, которое было год назад, пара завершила знакомство поцелуем. Стивен принял душ и собрал свои вещи. Перед тем как отправиться на послеобеденную тренировку, он открыл портал для Тони, чтобы тот отправился обратно в Нью-Йорк. Помахав на прощание улыбающемуся доктору, Тони понял, что никогда не боялся отправиться во тьму. Он боялся отправиться туда в одиночку.