Среди теней Инферы

Дверь за её потомком закрылась с лёгким щелчком, и лишь тогда Нирала Мастерс в полной мере смогла ощутить облегчение, пришедшее одновременно с осознанием того, что ей не только удалось не рассориться с сыном, но и прийти с ним к компромиссному решению. Да, Нирала, безусловно, рассчитывала на иной исход, но и тот, что был достигнут, её вполне устраивал. По крайней мере, Гален будет решать вопрос с Джеком Лайтом один на один, не втягивая в конфронтацию его родных, а тот, в свою очередь, вряд ли позволит кому-то из своих близких вступить в, касающийся лишь его одного, конфликт. Всё-таки Джек Лайт был даэмоном, а даэмоны предпочитали отстаивать свою честь сами, пресекая попытки вторжения кого бы то ни было в этот процесс, и особенно это касалось тех, кто был связан с ними кровью. А потому риск того, что сделка Ниралы и Галена сорвётся в ближайшее время, был минимальным. Разумеется, Мастерс предпочла бы, чтобы разногласия между её сыном и Белым Рыцарем разрешились прежде, чем случится вмешательство кого-то из тех, кто был объединён с Галеном и Джеком семейными узами. Но, увы, это было так же несбыточно, как и потуги погасить конфликт мирным путём.   «Интересно, сколь долго Джек Лайт будет с терпимостью относиться к выходкам своего противника?»   Неважно! Нирала обещала не вмешиваться, и она не станет, какие бы последствия не ждали её сына! Всё то, чем его «вознаградит» майор Белых Рыцарей, будет лежать исключительно на его, Галена, плечах! Гален сам хотел того, сам принял именно это условие, а коли так, то Мастерс не оставалось ничего, кроме как следовать заключённому соглашению.   Нирала устало опустилась в кресло, откинув голову назад и вытянув пульсирующие от напряжения длинные ноги. Этот бесконечно длинный день упрямо приближался к своему завершению, а следом за ним с нетерпением ждала своего рождения одна особая для всех, милующих мрак, ночь.    Ночь Кровавой Луны.   Алые уста Ниралы растянулись в предвкушающей улыбке, а рот наполнил металлический привкус — удлинившиеся клыки деформировали дёсны и оцарапали язык, и кровь выступила из образовавшихся ранок, неся сладость предстоящей охоты.   Ночь Кровавой Луны была временем силы, временем истинных и самых искусных хищников! И Нирала была воплощением одного из них. Как же хорошо, что её дежурство выпало на следующую ночь после Ночи Алого Пира — Мастерс не представляла, как бы она сдерживала жажду после столь сильной эмоциональной встряски, спровоцированной провинностью её сына и ожиданием, готовых обрушиться на него, последствий. Благо «последствия» оказались не столь катастрофичны для Галена и его репутации, и за то следовало благодарить Богиню, пославшую удачу этому непутёвому молодому мужчине и благосклонное настроение Джеку Лайту и майору Итору.   Нирала очень надеялась, что впредь её потомок будет осторожнее в своих порывах, но внутренне понимала, что жгучий темперамент, свойственный мужчинам её семьи, не позволит юному Галену сдерживаться долго. Сколько ещё нужно будет совершить ошибок её сыну, прежде чем он поймёт, насколько ограничен в своей мысли был его мотив? Нирала не знала ответа. Нирала не думала над ответом, потому что в том не было никакого смысла. Женщина хотела покоя на ближайшие часы, хотела азарта охоты и кипящей в жилах крови, и была твёрдо намеренна всё это получить!    Богиня! Мастерс уже начала забывать, какого это — не сдерживать рвущегося изнутри Зверя.   Для избранников Кровавой Луны были специально выделены и обустроены особые зоны, где, подобные Нирале, хищники могли спокойно предаться охоте, не боясь потревожить покой мирных жителей, и Мастерс собиралась воспользоваться одной из таких зон, что получили простое, но полностью отражающее их суть название — «Охотничьи Угодья».   Женщина поднялась на ноги с изяществом, готовящейся к променаду, кошки и направилась в сторону двери, что открывала путь за пределы такого тесного сейчас кабинета. К тому же, к Алому Пиру ещё должно было подготовиться, и именно этим Нирала и собиралась сейчас заняться…   ***   За двое суток до Ночи Кровавой Луны.   — Хината! Синерова Бездна! Ты что творишь?   К яростному крику за спиной Хината Лайт предпочла не прислушиваться, продолжив мчаться напролом вперёд и сметать все, возникающие у неё на пути, препятствия, самыми тяжёлыми из которых, на её удачу, были, выступающие из-под почвы, древесные корни и, тянущиеся к земле под тяжестью листвы, ветви, что то и дело с упоением хлестали её по лицу и выдирали пряди рыжих волос.   Боли девушка не чувствовала, а о плачевности своего внешнего вида — не задумывалась. Она вообще старалась сейчас ни о чём не думать и концентрироваться исключительно на цели, что маячила перед глазами светящейся внутри стеклянного брюшка эссенцией.   Маленькую железную птицу — автоматона типа ВН-2 «Ворон» — нельзя было поразить магией: на любое её проявление тягучая золотистая субстанция вспыхивала ярким пламенем, способным деформировать то, что пряталось в её жидком коконе.   Обычный заводной ключик перекатывался в утробе «Ворона» вместе с текучим золотом и вот сейчас был просто жизненно необходим — от того, сможет ли Лайт добыть его, зависело, сколько времени в запасе останется у её команды для того, чтобы пройти испытание. А всё потому, что бравый командир отряда, частью которого была Хината, строил Катерине Романовой глазки и пускал слюни на её толстую задницу, вместо исполнения своих прямых обязанностей. В результате, когда он всё же вспомнил, что вообще-то у полевого теста были чётко обозначенные сроки, началась абсолютно лишённая какого-либо рационального плана «гонка».    «Нам нужно найти Реликвию! Любой ценой!» — запальчиво произнёс тогда лидер и приказал сокомандникам разбиться на пары, и рассредоточиться по всему периметру, выбранного для испытания, участка Густарского леса. Это было довольно сомнительным решением, поскольку среди теней приморского бора прятались опасные хищники, справиться с которыми шансов у двух кадетов-первогодок могло и не быть. Однако смелости возразить командиру не нашлось ни у кого. Даже партнёрша Хинаты, Самин Руссо, в этот раз соизволила подчиниться, а ещё не позволила Лайт высказаться самой. Несколько позже девушка поняла, что её напарнице тоже надоели бестолковые решения их лидера и руководствоваться своими собственными было намного правильнее и легче.   Девушки достаточно быстро определились с тактикой проверки зоны, которая выпала им на обследование, а ещё обсудили то, что они будут делать, если их участок окажется пустышкой и сошлись на том, что попробуют максимально изучить соседнюю область за оставшееся время.   Да только время играло против них, и сколь бы быстро напарницы не двигались и сколько бы усилий не прикладывали, а ощущение было таким, будто они топтались на месте, хоть это и было не так. Магические метки, оставляемые Самин и Хинатой попеременно, щекотали эхом им спины на фоне, ждущей впереди, пустоты.   Время шло.   И когда, в очередной раз миновав колючую стену кустов, Хината бросила взгляд на старомодные заводные часики, что были аккуратно встроены в браслеты на руках у девушек, то едва не застонала от досады — отведённые на тест часы, подобно воде, продолжали стремительно утекать сквозь пальцы и на то, чтобы найти и предоставить Реликвию наставникам осталось не больше ста двадцати минут. Шансов на положительный исход было крайне мало, а уповать на то, что кому-то из союзных дуэтов улыбнётся удача — наивно и излишне оптимистично.   Хината уже почти была готова начать морально настраиваться на то, что испытание её отряд с треском провалит, как внезапно тонкая костлявая ладонь Самин сомкнулась на её локте, заставив замереть вместе с Руссо на месте.   Лайт с трудом подавила порыв выругаться от неожиданных действий напарницы и, повернув голову в её сторону, вскинула тонкую рыжую бровь в вопросительном жесте.    Самин никак не ответила на возмущённый взор, направив свой собственный куда-то вверх. Проследив за ним, Хината с непониманием окинула глазами высокую чёрную ель, чьи ветви утопали в густоте тонких, поглощающих солнечный свет, игл. При первом осмотре ничего примечательного девушка не увидела, но Самин, подобно орлице, продолжала жадно смотреть во мрак кроны, и в очах её вспыхнул огонёк надежды.    Руссо жестом потребовала от Лайт не двигаться и не шуметь, а сама аккуратно сняла с креплений за спиной парные клинки и положила их на траву, затем гибкой и бесшумной кошкой скользнула в сторону заинтересовавшего её дерева и столь же ловко начала взбираться по его широкому стволу, при этом умудряясь не потревожить раскинувшиеся в стороны ветви.   Хината чуть покривилась от того, что Самин вместо внятного ответа на её безмолвный вопрос выдала приказ, но подчинилась и теперь наблюдала за напарницей с любопытством и толикой восхищения, которое она стремилась показывать не так открыто. Вряд ли, конечно, Руссо сейчас волновало то, сколько внимания уделяется её персоне, но Лайт всё же переборола себя и отвела глаза, оглядев, выбранную Руссо, ель ещё раз. Не найдя объект интереса сокомандницы, Хината уже хотела было отвернуться, чтобы отвлечься от собственной неудачи в поиске, как вдруг глаз её зацепился за то, чего она не рассмотрела ранее. Лайт в неверии моргнула несколько раз и, когда до неё дошло, что ей не мерещится, едва не завизжала от прилива накатившего счастья.   Автоматон. В густой кроне могучего дерева прятался автоматон. Хината просто не могла поверить в такую удачу, ведь ей с напарницей попался на пути механический хранитель ключа, с помощью которого можно было получить дополнительное время на полевое испытание. Достаточно было вставить ключ в замочную скважину на браслете и сделать несколько оборотов назад, чтобы выиграть несколько часов времени для всего отряда — магический механизм наручного «хранителя минут» был синхронизирован с наручными «хранителями» всех членов команды.    О, Великая Тэме! Только бы у Руссо всё получилось! Только бы «птица» не заметила её приближения!   Хината затаила дыхание, её тело начала бить мелкая дрожь. Самин была так близко, что сердце Лайт от предвкушения было готово проломить ей рёбра и выскочить наружу.    Долгая томительная минута прошла, прежде чем Руссо начала готовиться к прыжку. Она сгруппировалась и затихла, давая себе мысленный обратный отсчёт, но как только воображаемые «три, два, один» отзвучали в голове, а тело Самин положило начало броску, проклятый автоматон с противным карканьем взмыл в воздух. Пальцы Руссо лишь слегка мазнули ему по тёмно-коричневому крылу, чуть сбив «Ворона» с траектории полёта и очевидно что-то сместив в его механизме, но этого было недостаточно, чтобы «птица» прекратила движение.   Автоматон устремился вперёд. Хината рванула следом, перемахнув через, рухнувшую ей под ноги Самин и задев голову той кончиком носка, укреплённого металлом, форменного ботинка. Случайно, конечно же. Но это не помешало Руссо спонтанно выругаться девушке в след.    Хината бежала. И делала это так быстро, как только могла, но автоматон летел гораздо быстрее, и только разгоревшийся в душе девушки азарт и воодушевляющий факт того, что с каждым новым взмахом крыльев «Ворон» всё больше терял высоту, не давали ей сдаться.   Лайт не могла позволить себе сдаться — лучшие воины не сдаются никогда, а она хотела стать лучшей, хотела быть достойной представительницей своего рода, а не слабой ни на что не способной посредственностью.   «Не уйдёшь, птичка! Я всё-равно тебя настигну!»   Стена леса закончилась неожиданно, впереди виднелся обрыв и серо-зелёное одеяло моря, но «птица» не изменила направление полёта, и, очевидно, обозначила условный финиш разгоревшейся погони. Но Хината не собиралась останавливаться и уже была подсознательно готова к тому, чтобы задействовать Дар Крови, унаследованный от матери.    Девушка собиралась прыгать. Прыгать вслед за механическим хранителем ключа, не опасаясь неизвестности, что ждала её внизу, потому что с помощью наследия Дейлины, Лайт могла и сможет вернуться на ту позицию, с которой она планировала свой собственный короткий «полёт».    По телу прошла волна вибрации, что предшествовала активации Дара Хинаты, однако выпускать «зверя из клетки» было ещё рано — это нужно было сделать одновременно с прыжком, чтобы предать себе ускорение, а затем применить способность ещё раз, чтобы не познакомиться с тем, что было за краем обрыва.   Но познакомиться всё же пришлось…   Когда до точки рывка оставалось не более трёх метров, в неё внезапно ударило серебряное копьё из молнии. Хината не успела отреагировать вовремя, её нога шагнула в пустоту, и девушка полетела вниз, неловко взмахнув руками. Голова, ещё мгновение назад полнившаяся азартом и планом дальнейших действий, как-то разом опустела. Лайт растерялась и запаниковала. Несколько мгновений ушло на то, чтобы преодолеть испуг и вспомнить о своём особом Даре, способном вытащить девушку из плачевной ситуации, в которую та попала, но воспользоваться им Хината не успела.    Глухой удар спиной о воду выбил из лёгких Лайт весь воздух, а со следующим спонтанно сделанным вдохом они наполнились ледяной водой, что впилась в тело мириадами острых иголок, а взор заволокла тёмной пеленой.    В голове зазвенело от боли, лишая девушку способности думать, а мышцы будто окаменели под кожей и тянули её ко дну, как и парные кинжалы, покоящиеся в набедренных ножнах. Хината рефлекторно пыталась вытолкнуть себя на поверхность, но руки и ноги совершенно не хотели её слушаться. В конце концов, мрак завладел ею полностью.   А потом…   Потом реальность исказилась окончательно и время изменило свой ход, утянув парящую во тьме девушку в далёкое прошлое — в один из её детских кошмаров…   ***   Маленькая пятилетняя Хината лежала на полу посреди большой тёмной комнаты. Гладкая чёрная поверхность под телом заставляла бежать мурашки по коже даже сквозь нежно-голубую ткань одежды. Растрепавшиеся светло-рыжие волосы длиной паутиной обрамляли бледное лицо. Непослушная чёлка колкими прядями спадала на, смотрящие в потолок, глаза, в следующий миг резко сомкнувшиеся.   Хината не понимала, где очутилась, и как попала в это мрачное место, она не знала, поэтому вот уже несколько раз подряд, зажмурившись, считала до десяти в надежде на то, что когда в очередной раз откроет глаза, картина, окружающего её пространства, изменится. Однако после четвёртой попытки Хината осознала, что делать это бессмысленно, и тьма, давящая со всех сторон, никуда не денется. Девочка медленно поднялась с пола и сделала серию глубоких вдохов и выдохов, стараясь успокоиться — сердце билось в груди гулко и учащённо, и его стук был единственным, что слышала Лайт в тишине комнаты. А ещё он мешал думать. Мысли в голове метались, будто пчёлы в потревоженном улье, и Хината отчаянно пыталась собрать их в «кучку» и разложить по «полочкам», ведь только приведя в порядок собственные думы, она сможет решить, что делать дальше. Однако решение Лайт нашло само.   Дверь возникла перед глазами неожиданно, заставив Хинату вздрогнуть и замереть на месте. Белый светящийся прямоугольник появился из ниоткуда и нарочито ярко выделялся среди чёрных, как смоль, стен, хотя Хината была готова поклясться, что ещё секунду назад его не было. Девочка недоверчиво смотрела перед собой. На её лице застыло выражение полного непонимания произошедшего, а на губах остался невысказанный вслух вопрос: «Как такое возможно?». Ведь дверь не могла образоваться по собственной воле, но в том, что она материальна Лайт смогла убедиться, когда с опаской приблизилась, а затем, набравшись храбрости, дотронулась до неё. Ещё несколько мгновений ушло на то, чтобы, наконец, решиться открыть её.    Дрожащей рукой девочка коснулась узорчатой медной ручки и попыталась опустить её вниз. Та, к немалому удивлению Хинаты, с лёгкостью поддалась, хотя от пятилетней девочки должно было потребоваться намного больше прилагаемой силы. Дверь скрипнула и отворилась, являя путь во мрачный длинный коридор, освещаемый лишь тусклым светом, горящих свечей.   Странное чувство нахлынуло на девочку, стоило ей переступить порог. Острое непреодолимое желание повернуть назад и исчезнуть в черноте комнаты, исходило из самых глубин сознания Лайт, но та отчаянно воспротивилась наваждению, каким-то непостижимым образом поняв, что если сейчас покинет коридор, вернувшись туда, где очнулась, то навсегда пропадёт. Поэтому всей своей сутью она уцепилась за собственные ноги, готовые не подчиниться и сорваться с места. Тончайшие невидимые иглы слегка покалывали колени, заставляя те дрожать от напряжения, а в меховые домашние унты, будто насыпали пригоршню раскалённого до красна угля, кусавшего Хинату за ступни. Боли, на удивление, не было, но жар внутри обуви был такой, что холод, исходивший из места, в которое возвращаться было никоим образом нельзя, казался спасительным маяком. К тому же какая-то инородная сила, оставшаяся за спиной, оплела Хинату своей сетью, будто паук — добычу, и теперь пыталась утащить её в свои владения. Но Лайт не двигалась с места несмотря ни на что. Тьма за плечами шипела, как змея, недовольная тем, что дичь не поддаётся, не ломается под её напором. Жертва оказалась слишком крупна для охотящегося на неё хищника и тому, скалясь и гортанно рыча от негодования, пришлось признать своё поражение — дверь бесшумно закрылась у Хинаты за спиной и исчезла, как если бы её и вовсе не существовало. А это значило, что пути назад больше не было.   «Здесь хотя бы светло!» — эта мысль была спасительной, когда невидимые путы тянули Хинату обратно в тёмный чертог, была она спасительной и сейчас, когда девочка растерянно озиралась по сторонам, не зная какую дорогу выбрать. Их было всего две: одна вела направо, а другая — налево, и они были абсолютно одинаковые. Пришлось действовать по наитию и надеяться на удачу, что выбранная мраморная тропа приведёт Хинату к выходу. Отец девочки был левшой, и та очень гордилась этим. И именно этим фактом был обоснован её выбор. Хината повернула налево и нетвёрдой походкой направилась вперёд…   ***   Как долго Лайт бродила по коридору, она и сама не знала. Ей казалось, что она стоит на одном месте, что каждый сделанный ею шаг — иллюзия, и только стремительно нарастающая усталость давала понять, что это не так. Хината остановилась, чтобы ненадолго перевести дух — мышцы ног начали болеть. Девочка с тяжёлым вздохом привалилась к стене и тут же ощутила мгновенную вспышку боли, словно сквозь тело прошёл слабый электрический разряд. Хината вскрикнула и отскочила в сторону. Эхо её голоса, подобно морской волне, нахлынуло в разные концы коридора и получило утробное рычание в ответ.   Глаза Лайт расширились. Понимание того, что она невольно разбудила, спящего в недрах этого странного места, зверя, а сама теперь является добычей, заставило впервые почувствовать доселе невиданный страх. Девочка знала, что спрятаться ей негде, а звать на помощь бессмысленно — никто не придёт и родители её не защитят. Она сама должна спасать свою жизнь, а единственным способом было бегство.   Хината резко рванула вперёд в надежде на то, что рык за спиной отдалиться и прекратиться совсем, но чем дольше она бежала, тем отчётливее его слышала. Паника захлестнула девочку. Неужели она сегодня умрёт?   Лайт лихорадочно заметалась по коридору, оступилась и рухнула на мраморный пол. Кончиками пальцев она коснулась чего-то острого. Сквозь стиснутые от боли зубы и из последних сил старалась сдержать, готовый вырваться, вопль, Хината посмотрела перед собой — рядом с её ладонью лежал, словно возникший из пустоты, кинжал, на сером тонком лезвии которого молочно-белый узор повторял пляску взметнувшегося вверх пламени. Девочка рефлекторно схватила клинок и, с тихим стоном поднявшись на ноги, сжала рукоять дрожащими пальцами. Блеск холодной стали в тоненьких нежных руках внезапно придал Хинате уверенности, словно она в один миг из загнанного, в незримую ловушку, зверя превратилась в готового напасть хищника. Стоя спиной к своему противнику, Хината готовилась нанести удар, почему-то не сомневаясь, что враг приблизиться к ней вплотную.   Существо не заставило себя долго ждать. Тихой поступью оно стремительно сокращало расстояние между собой и девочкой, в то время как исполненный ярости рык медленно уступал место громкому довольному сопению — монстр нашёл свою жертву. Боковым зрением Лайт смогла уловить, как к её шее неспешно тянется, запачканная в запёкшейся крови, конечность и поняла — дальнейшее промедление равносильно гибели, поэтому, зажмурившись, попыталась вонзить кинжал в тело таинственного создания.   Раздался мелодичный звон — так сталь ударяется о сталь. Но сталь, с которой столкнулось остриё клинка, была настолько прочной, что лезвие разбилось так, как если бы зеркало разбивалось о мрамор. В результате, в руках у Лайт осталась бесполезная костяная рукоять, которую она продолжала сжимать, словно та была последним, что могло спасти её от гибели.   Хината открыла глаза и не поверила в то, что увидела. Перед ней стояла высокая женщина с весьма соблазнительной внешностью в рыцарских доспехах, не расписанных никакими узорами, поскольку тело той, что их носила, само было подобно идеально выточенной из драгоценного камня скульптуре. Скульптуре, облачённой в расплавленное серебро, что обволакивало её, подобно шёлку. Ни одного изъяна! Только всепоглощающая гладь доспеха, так похожего на короткое, выкованное из металла платье, главным украшением которого были наплечники, что повторяли форму лепестков белой лилии. Ноги воительницы утопали в потоке платиновых, чёрных и багровых перьев «юбки», что ниспадала сейчас до самого пола, едва касаясь полупрозрачных каблуков сапог. В левой руке — щит, рисунок которого напоминал бутон распустившейся белой хризантемы, чьи лепестки чуть поблёскивали, когда их касался скудный свет. За спиной — меч, рукоять и лезвие которого были выкованы из одного и того же матового тёмного металла. Изящная гарда смертоносного клинка с двустронней заточкой напоминала букет из алых, словно подвязанных белой лентой, роз, сделанных настолько искусно, что были почти неотличимы от настоящих цветов. Женщина слегка тряхнула головой, длинные серебристо-пепельные локоны, которые укрывали её спину, подобно плащу, повторили движение своей обладательницы, а большие широко поставленные глаза, подобно крови на её доспехах, горели алым светом.   Хинате никак не удавалось проглотить, образовавшийся в горле, комок. Если то, что она видела, было правдой, то сейчас перед ней стоял самый близкий, самый родной человек…   — Мама?   Уголки губ Дейлины слегка приподнялись вверх. Улыбка, расцветшая на её лице, получилась холодной и неестественной, отчего напряжение, которое ощущала девочка, только усилилось. Изменения, произошедшие во внешности матери пугали её, ведь Дейлина, которую знала Хината, была другой: чуткой и нежной, с волосами, укравшими себе цвет восходящего солнца, с ароматом сирени, что вобрала в себя гладкая, словно щёлк, кожа, с глазами, в которых застыло грозовое небо… А ещё в Дей было что-то древнее и могучее, что-то, что невидимым коконом обволакивало её всю и давало людям, окружавшим её, чувство защищённости и покоя. Сейчас же всё было по-другому, и ощущения от присутствия женщины были прямо противоположные, несущие в себе смертельную угрозу.   — Мама… — вновь неуверенно повторила малышка и тут же ощутила, как длинные сильные пальцы железной хваткой смыкаются на её шее, а пол уходит из-под ног. Несколько гулких ударов сердца — и Хината отправляется в непродолжительный полёт и немилосердно ударяется об, образовавшуюся за спиной Дейлины, стену, теперь служившую преградой в ту часть коридора, откуда некоторое время назад шла, а затем и бежала Хинни. Столкновение с мраморной твердью выбило весь кислород из лёгких девочки и заставило, наконец, выпустить рукоять кинжала из рук. Волна тупой боли прокатилась по всему организму, а следом за ней начались приступы головокружения и тошноты.   — Мамочка, не надо… — едва слышно прохрипела Хината.    Дейлина Лайт не ответила. Женщина безмолвно наблюдала за тем, как её ребёнок корчится от боли. Её лицо было подобно каменной статуе, и на нём царило полное безразличие.   Когда в глазах у Хинаты прояснилось, она поняла, что вновь находится в комнате, но не в той, в которой ей «посчастливилось» очнуться некоторое время назад. Черноты, что обволакивала собой пол, стены и потолок в этом чертоге не существовало. Вместо неё, всё окружающее пространство, кроме глади, на которой лежала Хината, устилали, покрытые пылью гобелены, являвшие взору страшные картины изломанных, истерзанных людей, бесчеловечная расправа над которыми ужасом застыла на их мёртвых обезображенных лицах. Но девочка не была способна «оценить» холсты должным образом. Сейчас её взгляд был полностью прикован к стоящей над ней матери, лицо которой претерпело изменения: левая его половина начала таять, словно лёд под палящим солнцем, обнажая гниющую плоть.   В нос ударил смрад разложения, и Хината едва смогла сдержать рвотный позыв, рефлекторно прикрыв рот ладошкой. Только сейчас она заметила, что сидит в центре ритуального круга, розовое свечение которого с каждым мгновением становилось всё ярче. И когда оно достигло пика, Дейлина Лайт присела на корточки рядом с дочерью, взяла её за подбородок и заглянула в, наполненные отчаянием и ужасом, голубые глаза.   — Ненавижу! — прошептала мать. Внезапно в её руке материализовался меч: Хината была готова поклясться, что всё это время он был у матери за спиной и мгновение спустя появился, словно из воздуха, оставив после себя медные искры. Дейлина резко взмахнула, хищно поблескивающей, сталью, а потом…   Время замедлило свой ход, и Хината словно раздвоилась. Одна её часть светящимся золотым призраком взметнулась к самому потолку над её собственным телом, чтобы в ужасе наблюдать за тем, как матовое чёрное лезвие тягуче прорывается к грудной клетке той её части, что замерла безвольной куклой пред ликом, стремящейся к ней, смерти. Девочка отчаянно метнулась назад, но невидимые цепи, удержали её на месте. Хината повторила попытку, но и она оказалась безуспешной. А затем… время возобновило свой естественный ход, и меч с противным свистящим звуком пронзил маленькую Лайт насквозь.   — Н-е-е-е-ет! — истошный детский вопль рассёк мёртвую тишину комнаты, вот только слышала его только Хинни. Она видела, как мать извлекает из её тела клинок, как кровь заливает резко погасший рисунок на полу, спустя миг полностью исчезнувший, а ещё Хината чувствовала острую боль в груди и то, как распадается её золотая оболочка на медленно угасающие частицы. Перед глазами поплыло, и тёмный силуэт матери, едва различимый в свете духовной «пыли» Хинаты, исказился, а затем утонул в обрушившемся, как сель, беспросветном мраке…   ***   — А ну-ка, девочка! Давай! Приходи в себя! — раздавшийся откуда-то сверху незнакомый женский голос ворвался в темноту, подобно брошенному в воду камню, рассёкшему её толщу до самого дна, и самым вопиющим образом вырвал Хинату из её затянувшегося кошмара, в котором она едва не потерялась во тьме окончательно.   Яркий свет опалил скованные тяжестью веки яростным пламенем, а лёгкие сдавило в стальной хватке так, будто чьи-то руки желали выжать всю влагу из двух губок одновременно.   Лайт конвульсивно дёрнулась, когда вода поднялась по горлу ко рту, но изменить положение тела сама не смогла, и если бы она сейчас была способна думать, то непременно бы посетовала на то, что даже в этом простом действии — перевернуться на бок — ей потребовалось помощь, которая не заставила себя ждать.    Резкий рывок в сторону отозвался в теле девушки болью, возжелавшей сорвать с её губ мучительный стон, но тот потонул в неприятном хлюпающем звуке, наконец, начавшей изливаться наружу влаги.   Несколько бесконечных мгновений ушло на то, чтобы дыхательные пути очистились полностью, и затем те же руки, что фиксировали дочь Дейлины в необходимой для «освобождения» позе, аккуратно опустили её обратно на спину, чуть приподняв голову.   — Дыши, девочка! Дыши! Сейчас станет легче! Ох, и тяжёленькая же ты у меня попалась!  Давненько у меня не было таких трудных «ныряльщиков»! Обычно я успеваю вытащить на берег тонущего до того, как тот наглотается столько воды! — медленно водя светящейся голубизной ладонью у Хинаты над лицом, приговаривала женщина, заклинанием снимая с её век неприятные ощущения тяжести и бьющего в них света. — Вот! Теперь попробуй  медленно открыть глаза!   Быстро сделать это не получилось бы при всём желании — тело Хинаты было скованно такой сильной слабостью, что, казалось, она не сможет пошевелить и пальцем, но сомкнутые веки всё же разомкнулись, и сквозь щёлку приоткрытых глаз полился свет полуденного солнца.    Картинка не сразу сформировалась перед затуманенным взором, но когда пелена спала, Хината смогла разглядеть над собой обеспокоенное женское лицо. Медноокая стражница морских глубин — сириона — смотрела пытливо и обеспокоено, тонкий алый рисунок, имитирующий брови, кривился над глазами, придавая, покрытому матовой серой чешуёй, лицу хмурости, а полные, будто напитавшиеся водой, губы были поджаты в «тонкую» линию.    — Тебе бы попить сейчас, девочка, но управлять, а тем более ткать пресную воду я не умею! Ведь я — дочь солёных чертогов и только их воды мне властны! — женщина сокрушённо покачала головой, однако продолжила чуть более воодушевлённо. — Но это ничего, деточка! Я уже подала сигнал о помощи и скоро за тобой придут твои старшие! Непременно придут, ты только потерпи! Ох, и натерпелась же ты, бедная! Не иначе край обрыва обрушился под ногами и утянул тебя следом, да только отчего же ты стояла так близко?    «Близко?»   Хината не стояла близко. Она должна была прыгнуть с разбега за синеровой механической птицей, обязанной спасти её отряд от провала в полевом тесте. Но магическая молния ударила о камень, снеся опору, выбранную для рывка! Вот как всё было!    Только слова застыли у Лайт на устах, когда вместе с возродившимся воспоминанием о случившемся, пришло осознание, что она не видела того, кто на неё напал, да и судя по словам сирионы, та не ощутила колебаний инородной магии, иначе не говорила бы о причине падения так уверенно.   О том, что девушка тонет, стражнице морских глубин сообщили его воды, гладь которых сначала была нарушена камнем, а потом и телом. Однако о том, что происходило за пределами моря до того, как «ныряльщица» погрузилась в его чертоги, его воды сообщить не могли.   «А если могли?» — эта мысль промелькнула в голове подобно вспыхнувшей искре, но сразу же потухла так и не запалив пламя для дальнейшего её развития. Хинате не хотелось думать, Хината слишком устала, чтобы думать. Неудавшаяся и закончившаяся просто ужасно гонка за «Вороном», растревоживший сознание кошмар, события которого стремительно стирались из памяти, и понимание того, что первый полевой тест наверняка уже ознаменовался полным провалом её команды, опустошили сознание Лайт настолько сильно, что если она начнёт сейчас анализировать все случившееся с ней события, то добьёт себя собственными думами окончательно.    Но сириона всё ещё ждала от девушки ответа, и ответом ей послужил пристыженный льдисто-голубой взор.   — Ну-ну! Не грусти, детка! В молодости свойственно совершать глупости, лишь бы итог их не был прискорбным! Тебе, к счастью, повезло! — стражница глубин мягко улыбнулась и легонько потрепала Хинату по плечу, приободряя. — И всё-таки мне интересно, кто за тобой придёт раньше!   Хината удивлённо посмотрела на свою спасительницу, не понимая, что та имеет ввиду. И та, в ответ на немой вопрос пояснила:   — Ты ведь невеста даэмона, девочка, и я не удивлюсь, если он явится сюда раньше кого-то из старших воителей!    На этих словах Лайт ощутимо передёрнуло, ибо, что будет с ней, а уж тем более с её спасительницей, если появится её «избранник», ведала одна лишь Богиня.