Этим утром Бруно опять выглядел на сорок лет, причем, очень непростые сорок. Или неплохие пятьдесят, если придерживаться оптимистичного взгляда на мир. Мирабель то и дело косилась на него, отмечая воспаленные глаза с полопавшимися сосудами — и синяки под ними, седину в черных волосах, чуть подрагивающие руки…
— Ты вообще за руль в состоянии сесть? — без обиняков спросила она, прикончив завтрак. Бруно кивнул, откладывая вилку в сторону.
— Мне нужно будет отлучится… минут на сорок. Час, максимум. Можешь погулять по городу, или, если хочешь, посидеть в номере — он все равно до полудня оплачен.
— Буду в номере, — Мирабель подперла голову кулаком, с подозрением разглядывая его. — Ты далеко собрался?
— Просто поброжу вокруг, воздухом подышу, — уклончиво отозвался Бруно, и она махнула рукой. Не хочет говорить — не надо, ей же проще.
— Ты, главное, в обморок не свались посреди улицы, — попросила Мирабель, допивая кофе с панелой. — А то я тут одна черт знает где. И водить не умею.
— Я женат на бессердечной женщине, какой кошмар, — беззлобно вздохнул Бруно и Мирабель в тон ему ответила:
— А я замужем за упырем. Мы квиты.
Вернувшись в номер, Мирабель сразу рухнула на кровать, раскинув руки и ноги. Железный обруч, стянувший грудь, слегка ослаб — а она и не задумывалась, как чужое присутствие выматывает, пока не оказалась одна и в тишине. Повернув голову на бок, она уставилась на свою руку, где под солнечным лучом весело поблескивало кольцо, и поморщилась. У нее было чувство, что на пальце висит голодная пиранья — кольцо ощущалось чем-то чужеродным и противным, постоянно мешалось, и раздражало ее до зубовного скрежета. Снять бы его и швырнуть… Так, стоп. Мирабель перекатилась на спину, не заботясь о том, что юбка смялась, и с силой потерла лицо, сдвинув очки на лоб. Злиться и психовать она будет потом, а сейчас все-таки нужно взять себя в руки. Она незаметно для себя задремала, и очнулась только когда Бруно опустил руку ей на плечо.
— Мирабель? Нам пора выдвигаться.
— Я не сплю, — пробормотала она, надевая очки — и, вскрикнув, подскочила на кровати. От утренней помятости не осталось и следа, Бруно снова выглядел молодым и полным сил. — Черт, как это у тебя получается?!
— Прогулки на свежем воздухе и здоровый образ жизни, — Бруно шутливо развел руками, и она недоверчиво прищурилась. — Что?
— Я серьезно, почему у тебя такой вид, словно мы почти ровесники? — Мирабель встала с кровати, в очередной раз проигнорировав протянутую ладонь. — Хотя утром ты мне в отцы годился.
— Скорее уж в дедушки, если учесть, сколько мне на самом деле, — Бруно пропустил ее вперед. — Я же говорил, мы питаемся эмоциями…
— Ты что, напугал до полусмерти какую-то бедную девушку или старушку? — Мирабель покосилась на него, и Бруно с серьезным видом закивал.
— Разумеется. У меня с собой в машине накладные вампирские клыки, черный плащ, и я продлеваю молодость, выпрыгивая из кустов перед случайными прохожими.
— Очень смешно. — Мирабель, поджав губы, зашагала к машине. Бруно со вздохом догнал ее.
— Мне нет смысла кого-то пугать. Вы, люди, все время что-то чувствуете, нужно просто знать парочку-другую мест, где больше всего эмоций.
— Например?
— Больницы, кладбища — но мне там не нравится, — Бруно говорил спокойно, словно они обсуждали меню в кафе. — Самое лучшее — концерты, фестивали, карнавалы; люди радуются, веселятся, чувства зашкаливают…
Мирабель передернуло — сразу представился фермер, который бродил по полю, небрежно срывая с кустов помидоры. Бруно, заметив это, осекся, после чего развел руками.
— Я уже не могу изменить свою природу. Даже когда мы просто идем по улице я впитываю чужие эмоции. Это как дыхание — невозможно перестать дышать, если ты жив.
— А… меня ты тоже… — Мирабель запнулась, пытаясь подобрать слово. Бруно, не дожидаясь продолжения, кивнул.
— Да. Извини. Это происходит само собой.
— Неприятно себя чувствовать арепой на тарелке, — буркнула Мирабель. Ей опять было неуютно — и так пришлось привыкать к мысли, что ее эмоции теперь на виду, так теперь еще и это. Она поежилась, когда Бруно сел рядом, и попыталась отодвинуться в сторону.
— Так. Давай проясним этот момент. Я не забираю все, что ты чувствуешь, и ты не арепа. — Бруно, откинувшись на спинку, строго взглянул на нее. — Проведу аналогию на пальцах: представь, что у меня пониженная температура тела. Если я рядом с людьми, у которых нормальная температура, мне тепло, если один — мне прохладно, но не смертельно. И люди, возле которых я нахожусь, не страдают от этого. Они даже не замечают меня, и не замечают, что я греюсь рядом с ними.
— Может, тебе шарфик связать? — огрызнулась Мирабель, но на душе все-таки стало немного легче.
— Свяжи. Зелененький, — согласился Бруно, заводя машину. — Узор может быть любым, я не привередливый.
Мирабель подавилась возмущением и отвернулась, сердито глядя в окно. Как-то не получалось у нее испытывать к этому человеку хоть что-то положительное. Она с мстительным удовольствием представила, как и правда свяжет ему шарф — даже зелененький, черт с ним, а потом затянет на шее. И бантиком завяжет.
— Меня пугает твое выражение лица, — проворчал Бруно, следя за ней краем глаза. — Я передумал, не надо мне никаких шарфов.
— Поздно, милый, — Мирабель сложила руки на груди и устроилась поудобнее. — Что я за жена, если не сделаю своему мужу подарок?
— Может, приурочишь его к годовщине нашего знакомства? — Бруно легко подхватил ее тон, и Мирабель помотала головой.
— Ну что ты! Настоящая любовь не привязана к датам, так что будет тебе подарочек… от чистого сердца.
— Мне тебя само небо послало! — Бруно театрально прижал руку к сердцу, пользуясь красным сигналом на светофоре, и Мирабель, не выдержав, все-таки улыбнулась. Вот только от следующей мысли моментально помрачнела.
— Ты специально это делаешь?
— Что именно? — Бруно непонимающе глянул на нее.
— Пытаешься меня рассмешить? Чтобы забрать мои эмоции? — Мирабель подергала ниточку, вылезшую из подола и полезла в сумочку за ножницами. Бруно покачал головой.
— Не надо делать из меня совсем уж бездушное существо. Я просто все еще надеюсь, что мы сможем обхитрить мою семью… и не поубивать друг друга в дороге.
Мирабель отрезала торчащую нитку и убрала ножницы обратно в сумочку.
— Слишком мало времени. Если бы хотя бы две недели…
— А еще лучше пять свиданий, поездка в Медельин на фестиваль цветов, двухместный люкс в лучшей гостинице, бутылка шампанского и розовые лепестки на кровати, — продолжил Бруно и пожал плечами. — Извини, в нашем случае это пять дней в моей машине, ночевки в мотелях и растворимый кофе на завтрак.
— И прачечная, — напомнила Мирабель, и он кивнул.
— Точно. Но это отличная прачечная.
— Ладно, все когда-нибудь бывает впервые, — философски отозвалась Мирабель. — В прачечную на свидание меня еще не водили.
— А куда водили? — ненавязчиво поинтересовался Бруно. — Прости за любопытство, но мне ведь тоже надо о тебе хоть что-то узнать, кроме имени.
— Да как обычно, в кино, в парк… однажды на футбольный матч, — Мирабель пожала плечами, и Бруно даже просиял.
— О! И кто выиграл?
— Да боже мой… Тебе точно надо подружиться с моим папой, это был его первый вопрос, когда я вернулась домой, — Мирабель хлопнула себя по лбу. — Какая разница, это было обычное «наш клуб против вашего» в субботний вечер. Но зато было весело, — добавила она ради справедливости. — Извини, у меня не настолько бурная жизнь, как у тебя.
— Такого, как у себя, я бы никому не пожелал, — серьезно сказал Бруно. Разговор утих сам собой, и Мирабель машинально вертела кольцо на пальце. Чуть потянула, почти снимая, снова надела, прокрутила… Единственный плюс этой железки на пальце — она отлично занимала руки, пока мысли блуждали где-то далеко. Она снова бросила взгляд на Бруно и вздрогнула, когда он, словно почувствовав, повернул голову, встречаясь с ней взглядом. Мирабель резко отвернулась и быстро, пока молчание не стало неловким, спросила:
— Далеко до этой твоей прачечной?
— К вечеру будем там. Предлагаю игру: вопрос за вопрос. Или можем и дальше слушать музыку. Выбор за тобой.
— Зачем тебе это? — Мирабель поерзала, чувствуя, как начинает покалывать ноги.
— Я уже сказал — хочу хоть что-то о тебе узнать. Я не полезу в личное, но хотя бы… любимый цвет?
— Бирюзовый. Чем ты занимаешься по жизни? — быстро задала свой вопрос Мирабель. — У тебя есть деньги, машина тоже в порядке и не разваливается на части…
Бруно с укоризной покосился на нее, но юлить не стал.
— В основном перебиваюсь ерундовыми заработками. Иногда доставляю посылки, нет, не смотри так — наркотики не перевожу. Пару раз нанимался в качестве рабочего на стройку — кстати, я отлично шпаклюю стены. Если вдруг затеете ремонт — обращайся.
— Как мне повезло, муж-упырь с золотыми руками. — Мирабель задумчиво покачалась на месте. — И что, на жизнь хватает?
— Нет, — с неохотой ответил Бруно. — Еще я пользуюсь своим даром и иногда делаю ставки на футбольные матчи. Но не слишком крупные, однажды уже сглупил — потом два года скрывался не только от семьи, но и от мафии. Во время больших фестивалей подрабатываю гадалкой, — добавил он с негромким смешком. Мирабель прищурилась, разглядывая его. Нет, кажется, тот предсказатель был ниже и более пухлым, но за десять лет память уже стерлась, да и видела она его совсем мельком…
— А во время этих фестивалей и карнавалов, — медленно произнесла Мирабель, продолжая сверлить его взглядом. — Ты давал настоящие предсказания, или просто вешал лапшу на уши?
— В основном второе, я ведь говорил, что людям правда не нужна, — Бруно сбросил скорость и свернул на обочину. — Почему ты об этом спрашиваешь?
— Ты был в Барранкилье десять лет назад? — Мирабель задержала дыхание. По всем законам жанра Бруно сейчас должен был ответить «да», и она удивилась, когда он покачал головой.
— Нет. Десять лет назад я был в Аргентине. Почти весь год. А что случилось десять лет назад?
— Мы договаривались не лезть в душу.
Бруно кивнул, но вместо того, чтобы двинуться дальше, вышел из машины. Мирабель, помедлив, последовала его примеру — поясницу уже ломило, и хотелось немного размяться. Бруно, не глядя в ее сторону, нагнулся, срывая какую-то травинку, и растер ее между пальцами. За спиной по шоссе проезжали машины, один раз с ревом промчал грузовик. Мирабель с тоской уставилась на траву, а потом, решившись, сбросила сандалии и прошлась босиком, чувствуя, как ступни покалывают мелкие камушки. Правда, воображение тут же нарисовало ржавый гвоздь или разбитую бутылку, на которую она обязательно наступит, и Мирабель поспешно обулась. Какое счастье, что обратно они с Антонио полетят на самолете — пара часов и уже будут дома…
— На карнавале мы заглянули к тамошнему предсказателю. Просто шутки ради, — она говорила тихо, почти себе под нос. — Втроем — я, папа и мама. Мне он предсказал будущее топ-модели, папе — головокружительный успех в бизнесе, а маме — еще двоих детей. Ну и долгую жизнь, конечно. Всем нам. Он вертел чашки с кофе, смотрел на ладони… ну, знаешь ведь, вся эта ваша мишура.
Бруно молчал, и только кивнул в ответ на ее слова. Мирабель качнулась с пятки на носок и обратно. Теперь придется до вечера ходить с грязными ногами, но хоть размялась.
— Буквально через пару дней мама умерла. Какой-то парень напился, взял отцовскую машину и не справился с управлением. Мама была педиатром, и знаешь, самое интересное? Скорее всего, он был у нее на приемах, она прописывала ему сиропы от кашля и жаропонижающее, он жил в том же районе…
Бруно, так же не проронив ни слова, положил ей руку на плечо. Мирабель раздраженно дернулась, пытаясь ее сбросить, но ладонь никуда не делась.
— Еще вопросы будут? — она зло прищурилась, и Бруно покачал головой.
— Мне жаль. Правда.
— Забудь. Просто… с того момента я недолюбливаю всех этих шарлатанов-предсказателей. И тут ты, со своими пророчествами, черти бы их взяли! — Мирабель отвернулась и зашагала обратно к машине. Помедлив, она забралась на заднее сидение и накрылась ветровкой. Ощущение было такое, словно она наизнанку вывернулась, и теперь так и осталась, с голыми нервами наружу. Боли не было — за десять лет отболело уже все, что могло, остались только злость и обида. И вечная дыра внутри, которую не заткнуть. Хлопнула дверь, заурчал мотор — Бруно прикрутил громкость музыки на минимум.
— Если я видел в чьем-то будущем что-то плохое, — негромко сказал он, — то я старался это как-то донести до человека. Предупредить. Никто не верит в свою смерть, пока она не подойдет совсем близко.
Мирабель молча отвернулась, уткнувшись носом в спинку сиденья.
Проснулась она от голода, и потому что машина остановилась. Очки, перекосившись, вдавились в голову — чудом не сломались, сейчас еще только этого не хватало для полного счастья. Мирабель приподнялась, повертела шеей, в которой что-то явно щелкнуло, и поняла, что выглядит так, как будто побывала у бегемота в желудке, покинув его естественным путем.
— В мотель? — негромко спросил Бруно и она помотала головой.
— Нет… а, хотя, да. Переоденусь — и в эту твою распрекрасную прачечную. А потом что-нибудь поесть. — Мирабель выбралась наружу, и встряхнула еще немного гудящей головой. Собственный приступ откровенности теперь казался глупым и ненужным — договаривались же, не лезть в душу, так могла бы и держать язык за зубами.
— Можно совместить, — Бруно открыл багажник, вытаскивая их сумки. — Пока вещи будут стираться, заглянем в кафе.
— А как же незабываемое и уникальное свидание в прачечной? — Мирабель, встряхнувшись, отобрала свою сумку. — Ради такого опыта могу и потерпеть.
— Постараюсь не разочаровать, — Бруно патетично прижал руку к груди и зашагал рядом с ней. Разобравшись с мотелем — не иначе как из милосердия сегодня он предложил взять два одноместных номера, — они добрались до прачечной. Кроме них, там сидела старушка, полностью поглощенная кроссвордом, и парочка парней, обсуждавших грядущий чемпионат мира. Мирабель направилась к свободной машинке, и потянулась к пачке стирального порошка, которую Бруно выхватил буквально у нее из-под носа.
— Эй! — она возмущенно вскинулась и осеклась — Бруно широко улыбался.
— Итак, mi bella Señorita, стиральный порошок какой марки вы предпочитаете в это время суток? — тоном заправского метрдотеля спросил он. — Для цветных вещей? Для белых? Альпийская свежесть или океанский бриз?
Мирабель, скрестив руки на груди, кусала губы, сдерживая улыбку. Черт его знает, каким он был карнавальным предсказателем, но актер из него вышел бы отличный.
— Могу предложить чудесный кондиционер для белья, — Бруно открутил крышечку, вдохнул и, раскашлявшись, поспешно закрутил ее обратно, сипло продолжив. — Изысканный аромат первоклассных химикатов урожая прошлого года…
Мирабель прижала ладонь ко рту, из последних сил удерживаясь от смеха. Почему-то вспомнился tío Феликс, то, как он всегда старался развеселить tía Хосефу, вызвать у нее улыбку… Бруно распахнул дверцу стиральной машины, изобразив театральный поклон, и Мирабель прорвало. Она хохотала до слез, зажимая рот руками, понимая, что на них сейчас все смотрят… но впервые за две недели она смеялась от души.
— Это худшее свидание в моей жизни, — пробормотала она, успокоившись, и пытаясь запихнуть вещи в барабан.
— Вот видишь, значит все следующие будут только лучше, — Бруно пожал плечами. — Закон жизни.
— Главное, дожить до них, — Мирабель захлопнула стиральную машинку и, убедившись, что стирка началась, обернулась к нему. — Теперь идем в кафе. Этот позор срочно надо чем-то заесть.
Утром Бруно в очередной раз умудрился ее огорошить. Вместо того, чтобы сесть за руль, он протянул ей ключи от машины. Мирабель непонимающе уставилась на них.
— Ты чего? Я же говорила, я…
— Не умеешь водить. Вот сейчас будешь учиться. На всякий случай.
— Зачем?! — Мирабель даже попятилась. — У меня все равно нет прав, я ничего не понимаю в…
— Затем, что, возможно, вам придется покидать Энканто вдвоем с Антонио, — терпеливо сказал Бруно, и заметив непонимание в ее глазах, развил мысль. — Думаешь, пешком до города добираться? С вещами в зубах?
— А… — Мирабель неуверенно подставила ладонь, и ключи упали на нее с тихим звяканьем. — А ты?
— Возможно, меня с вами уже не будет, — Бруно еле заметно дернул плечом, словно это было несущественной мелочью. — Поэтому давай, садись за руль.
— У тебя что, было видение? — Мирабель все еще медлила, боясь сесть на водительское место. Бруно, закатив глаза, сел на пассажирское сиденье, отрезав ей путь к отступлению.
— Иногда хватает простой логики, — проворчал он. — Смотри на это с позитивом: не надо оформлять развод, опять же, тебе останется моя машина и коллекция кассет и дисков Queen. Между прочим, на одной кассете у меня автограф Меркьюри, так что будешь богатенькой вдовой.
Мирабель не столько села, сколько шлепнулась за руль, испуганно глядя на Бруно. Тот, выдохнув сквозь зубы, взял ее руку, судорожно сжимавшую ключи, и поднес к замку зажигания.
— Я не говорю, что это обязательно случится. И вообще, не ты ли считаешь дни до конца нашего брака?
— Ну вот, сначала обнадежил, а теперь отыгрываешь назад, — Мирабель выдавила жалкую улыбку и провернула ключи. Машина ожила, и она тихонько застонала, зажмурив глаза. Этот день обещал быть очень долгим.
***
Бруно предупредил, что эта заправка — их последняя «цивилизованная» остановка, а дальше у них два-три часа поездки по непролазным дебрям в поисках Энканто. Мирабель вытерла мокрые ладони о штаны, чувствуя липкий страх внутри. Итак, они добрались до цели… Ну, ладно, почти добрались, но точно вышли на финишную прямую. Бруно вернулся в машину, на ходу засовывая во внутренний карман куртки два злаковых батончика. Пристегнувшись, он молча побарабанил пальцами по рулю, глядя на дорогу, уходящую в заросли.
— Мирабель. Последняя возможность повернуть назад, — негромко сказал он, отстукивая ритм мелодии. Мирабель поежилась, чувствуя вакуум в голове. Негромко играла старая песня, и мозг зацепился за строчку: «I ain't ready сrazy little thing called love». Она тоже не готова, но оставить Антонио в этом месте? Нет.
— Поехали, — горло пересохло, и у нее получилось какое-то карканье, но Мирабель упрямо вскинула подбородок. — Не для того я столько дней мучилась, чтобы сейчас сбежать.
Бруно кивнул и завел мотор. Ехали они молча, во многом из-за дороги — точнее сказать, полного ее отсутствия. С каждой секундой сердце у Мирабель колотилось все быстрее, пока в глазах не заплясали черные точки. Она зажмурилась, пережидая состояние дурноты, и вслепую нашарила бутылку воды в бардачке.
— Все будет хорошо, — сказал Бруно, вот только голос у него был сомневающимся. Мирабель, не открывая глаз, кивнула. Очень захотелось домой, обнять папу… Спохватившись, она вытащила телефон из сумки и нахмурилась: связи почти не было — одна полоска, и та норовила исчезнуть. Бруно понятливо остановился, и Мирабель, дождавшись, когда связь снова найдется, быстро набрала Агустина.
— Мирабу? Все хорошо? — в голосе папы слышалась тревога и напряжение, словно он был готов сорваться сию же секунду к ней на помощь. Мирабель улыбнулась и попыталась придать беззаботности своему тону.
— Да, просто… Мы подъезжаем к Энканто, и… кажется, связи не будет.
— Я поседею, — искренне отозвался Агустин. — И выкурю все сигареты в городе.
Мирабель издала слабый смешок, крепко сжимая телефон в руке.
— Ты, главное, верь в меня и в мой успех, ага?
— Доченька, я в тебя всегда верю и ни капельки не сомневаюсь. Береги себя, Мирабу, — вырвалось у него, и Мирабель кивнула, забыв о том, что это не видеосвязь.
— Обязательно. Люблю тебя, пап.
— И я тебя.
Выключив телефон, Мирабель спрятала его обратно в сумку, и на пару минут прижала ладони к лицу. Ощущение, что она добровольно лезет в пасть к аллигатору, усиливалось с каждой секундой. Машину тряхнуло на очередном камне, и Мирабель сжалась, представив, как будет ехать обратно… если то, что сказал Бруно, исполнится.
— Я оставлю машину на выходе из Энканто, — спокойно, словно они ехали по шоссе, сказал Бруно, вот только он ни на секунду не отводил глаз от дороги. — Ключи возьму с собой. Запасные лежат под козырьком — разобьешь стекло и достанешь. Думаю, обойдемся без сигнализации, — добавил он с усмешкой, но Мирабель только кивнула, слабо понимая, о чем он говорит. — Часть вещей, думаю, тебе лучше оставить здесь, вместе с документами. И помни — следи за тем, что ты говоришь, когда мы окажемся в Энканто.
— А еще за тем, что я чувствую и ем, — пробормотала она, передернувшись. Где-то глубоко внутри шевельнулось малодушное и трусливое желание повернуть назад, сбежать, поджав хвост, но она раздавила его, как червяка, выпавшего из яблока. Бруно на мгновение накрыл ее сжатые до боли пальцы ладонью и снова вернул руку на руль. Ладно, у нее хотя бы есть союзник. Мирабель заставила себя выпрямиться и внимательно смотреть на дорогу — если они будут возвращаться вдвоем с Антонио, от ее внимательности будет зависеть их жизнь.
Бруно свернул в сторону от крупного, похожего на чью-то огромную голову, валуна и Мирабель, нахмурившись, поняла, что на земле видны слабые следы — словно, здесь редко (очень редко) но ездят машины… Она нервно облизнула губы, вглядываясь вперед: кажется, они ехали к двум горам, чем-то похожим на букву V. Вряд ли бы она смогла найти это место в одиночку.
Мотор затих, когда до гор осталось совсем немного. Повернув голову, Мирабель увидела что Бруно вовсе не так спокоен, как пытался показать. Пальцы подрагивали на оплетке руля, а лицо казалось очень бледным, когда он обернулся.
— Я надеялся, что никогда сюда не вернусь, — он через силу улыбнулся и, наклонив голову, так что волосы закрыли лицо, отстегнул ремень и вышел наружу. Мирабель попыталась открыть дверь, но поняла, что руки словно превратились в две набитые ватой перчатки. Бруно распахнул дверь и помог ей выбраться — на этот раз она не стала игнорировать руку помощи.
— Ну что, любовь моя, ты готова к знакомству с нашей семьей? — спросил он, и Мирабель, сглотнув, сделала шаг вперед.
***
Альма сама себе не поверила, когда в голове словно звякнул невидимый колокольчик, но судя по тому, как резко выпрямилась Пепита и оскалился Камило — не только она почувствовала старого знакомого.
— Ох-хо-хо… а ведь еще даже не Рождество, — Камило жадно втягивал воздух, полуприкрыв глаза. — Наш милый tío Бруно решил вернуться в семью.
— Он не один, — шепнула Долорес, прикусив губу и глядя в пустоту распахнутыми глазами. После того, как остатки Мариано сгорели за их семейным ужином, она из кожи вон лезла, лишь бы вернуть себе расположение Альмы. — С ним… девушка?
— Чувствуете? — Пепита потерла ладони, и в воздухе запахло озоном. — Столько эмоций… ни капли сияния, но так вкусно чувствует!
— Спокойно, — Альма придержала ее за плечо. — Не торопи события, дорогая.
— Конечно, мадре, — Пепа, улыбнувшись, попыталась пригасить огонек, вспыхнувший в глубине глаз. Альма вышла из дома, останавливаясь у порога. Этот крысенок вернулся в Энканто — зачем? Что-то увидел в будущем, что-то такое, что пересилило его страх перед семьей Мадригаль? И что это за девушка? Но Пепа была права, от девчонки тянуло эмоциями, яркими и сочными. Да, свечи из нее не выйдет, но даже если просто замучить — получится очень питательно… Альма легко, словно перышко, отбросила лишние мысли, глядя на две фигурки, появившиеся на главной улице — ровной и прямой, как стрела, ведущей прямиком к Касите.
Вот и сам Бруно — выглядит неплохо. Совсем не похож на то полубезумное существо, корчащееся в стенах Каситы, говорящее на разные голоса и зовущее себя то Эрнандо, то Хорхе. Впрочем, с такой-то «батарейкой» рядом неудивительно. А девушка рядом с ним — Альма нахмурилась, отмечая смутные, еле уловимые знакомые черты. Кудрявые пышные волосы, круглые очки, упрямо поджатые губы — храбришься, девочка? Не поможет. Альма довольно кивнула сама себе, заметив, как девчонка судорожно вцепилась в руку Бруно. Боится, очень боится — выходит, он ей рассказал про них?
Бруно и его спутница остановились в паре метров от Каситы, и Альма улыбнулась, заметив, как дернулся его кадык. Тоже боится, крысенок паршивый.
— Так-так-так… — нараспев протянула она, ласково покачивая головой. — Неужто наша заблудшая овечка вернулась домой, позвякивая колокольчиком?
— Донья Мадригаль, — Бруно расправил плечи, глядя ей в глаза. Альма отметила, что он не отнял руки, напротив, теперь и сам сжал ладонь девчонки. — Позвольте представить вам мою жену, Мирабель Мадригаль.
