Ключ от всех оков

      Бруно понятия не имел, сколько они уже едут, только когда ночная темень сменилось солнечным светом он выключил фары. Остановился только раз, чтобы снять с Мирабель очки, пока они не сломались. Интуиция подсказывала держаться подальше от оживленных дорог — впрочем, ему бы и так хватило ума не соваться в людные места. На заднем сиденье его машины лежит девушка в окровавленных джинсах, у него самого на руках кровь, штаны в грязи… да еще и видок такой, что лучше застрелить — из жалости, или из соображений всеобщей безопасности.       Мирабель была жива — он чувствовал слабые отголоски ее боли, вспыхивающие ярче, когда машина проезжала через камни и ямы, и пил эту горечь, пытаясь заглушить голод. Уродливый, нечеловеческий голод, от которого мутилось в голове. Проселочные дороги были пустынными, только раз они проехали мимо велосипедиста, в корзине которого с гордым видом сидела курица, обозревая окрестности. Велосипедист приветливо звякнул им в след, и Бруно мигнул фарами.       Впереди замаячил указатель до очередного крохотного, потерянного на карте, городка, и Бруно остановился. Руки ощутимо дрожали, и одного взгляда на себя в зеркало заднего вида хватило, чтобы отвернуться. В волосах была седина, под глазами залегли синяки — он и выглядел близко к своему настоящему возрасту, и чувствовал себя так же. Бруно обернулся через плечо и, с трудом расстегнув ремень безопасности, выбрался из машины. Нужно было хоть немного привести себя в человеческий вид, чтобы не привлекать внимания. Привычка держать запасную одежду в багажнике в очередной раз сыграла ему на руку — теперь он хотя бы не выглядел как жертва мафиозных разборок. Бруно открыл заднюю дверцу и осторожно потряс Мирабель за плечо — та лишь застонала, сжимаясь в комок.       — Мирабель? Нужно переодеться, мы сейчас заедем в город. Мирабель? — он коснулся ее лба запястьем и поморщился — жар. Оставалось надеяться, что из-за еды Летты, а не потому что раны от когтей воспалились. — Давай, нужно снять джинсы.       — Не могу, — она приоткрыла один глаз, и тут же зажмурилась. — Мне плохо.       — Я знаю, — Бруно присел на корточки, не обращая внимания на прострелившую колени боль. — Но нужно переодеться, чтобы не привлекать внимания.       Она попыталась расстегнуть пуговицу на джинсах и, слабо застонав, бессильно уронила руки. Со второй попытки удалось разобраться с пуговицей, но на молнии она сдалась.       — Помоги, — Мирабель зажмурилась, и он заметил расползающийся по ее щекам лихорадочный румянец. Обойдя машину с другой стороны, он открыл дверцу, расстегивая ее джинсы — кровь пропитала одну штанину, на второй отпечатавшись бурыми пятнами, похожими на цветы, — и осторожно их стягивая. Ощущение déjà vu ударило в голову изнутри, и Бруно на секунду зажмурился. Это уже было, он уже видел это в своих беспорядочных видениях, которые приходили, как им заблагорассудится… Он опустил голову, разглядывая шрамы на ее бедре — бледно-розовые, но, кажется, не воспаленные. Бруно осторожно дотронулся до них, и Мирабель, дернувшись, зашипела сквозь зубы.       — Больно? — встревожено спросил он.       — Нет. Просто я не каждый день лежу без штанов перед мужчиной, которого знаю меньше месяца! — она подтянула ноги к себе и Бруно, успокоившись, снова нырнул в багажник. Вытащив старую рубашку и бутылку с остатками воды — пить ее уже не стоило, а вот смыть засохшую кровь сгодится, — он вернулся к Мирабель.       — Давай сюда ногу. Если больно, лучше скажи сразу, тогда сразу поедем в больницу, — предупредил он, потянув ее за лодыжку. Мирабель прерывисто вздохнула, отворачивая лицо к спинке сиденья — Бруно чувствовал ее смущение, смешанное с раздражением и досадой.       — Мне просто щекотно, — буркнула она. — И… не важно.       — Прости.       Бруно осторожно стер кровь, прощупывая шрамы — они не были горячими и не опухли… Наверное, это было хорошо? Сейчас он действительно жалел, что не разбирался в медицине. Бросив испачканную рубашку к окровавленным джинсам, Бруно достал из ее сумки платье и протянул его Мирабель.       — Извини, но блузка у тебя тоже грязная.       — Спасибо, — Мирабель, осторожно перебирая руками по сиденью, села и с сомнением покосилась на него. Бруно повернулся к ней спиной, разглядывая заросли каких-то кустов. — Все, я готова.       Он обернулся и забрал у нее грязную блузку. Мирабель выдавила слабую улыбку, нервно заправляя волосы за уши и передергивая плечами.       — Ты можешь включить печку? Холодно…       — Мирабель, тут 27 градусов… Сейчас, — Бруно снова вернулся к багажнику, надеясь, что не избавился от… Не избавился. Он вытащил старую, пропыленную зеленую руану, и пару раз энергично встряхнул ее. — Вот. Укройся.       — Спасибо, — Мирабель завернулась в нее и тихонько застонала, съеживаясь на заднем сиденье. — Это вообще что?       — Это, как меня убеждали, аутентичная руана, сотканная потомками чибча-муисков, и благословенная их богами, — Бруно наконец-то сел в машину. Мирабель красноречиво хмыкнула.       — Не хочу огорчать, но тебе лапшу на уши навесили.       — Зато тепло.       Мирабель кивнула и, кажется, задремала, и Бруно тронулся в путь. Через пятнадцать минут он уже заехал в городок, почти сразу натыкаясь на магазинчик «Все и сразу». От сонного продавца повеяло вялым любопытством — новое лицо, да еще и в таком маленьком городе, вызывало интерес.       — Надолго к нам? — спросил он, пробивая две бутылки воды и разогревая в микроволновке эмпанады, которые, если верить ценнику, были «домашними и свежими». Бруно качнул головой.       — Проездом… Аптека здесь есть?       — На соседней улице, только там вывеску сломали в прошлую пятницу. Ищите зеленую дверь с объявлением «Нужен уборщик», — продавец зевнул. — Хорошего дня.       — И вам. — Бруно вышел на залитые солнцем улицы, раздраженно щурясь. Следовало бы взять темные очки, но голова, гудящая от усталости и голода, отказывалась соображать. Купив жаропонижающие — от еды Летты-Травницы они вряд ли помогут, но ему хотелось верить в лучшее, — Бруно вернулся к машине.       Воздух внутри был раскаленным, несмотря на приоткрытые окна, но Мирабель все равно знобило. Бруно, покачав головой, осторожно дотронулся до ее щеки и она, вздрогнув, хрипло простонала: «Антонио… не надо»       — Это я, — Бруно дождался, пока она откроет глаза и протянул воду и таблетки.       — Это стрихнин? — в голосе Мирабель прорезалась слабая надежда, и он улыбнулся.       — Прости, весь раскупили. Это цианистый калий.       — О, ты знаешь, как сделать женщине приятное… — Мирабель, выдавив две таблетки из блистера, разжевала их, красноречиво кривясь, и запила водой.       — Есть будешь? — спросил он, и Мирабель передернуло.       — Не говори со мной про еду… — она снова улеглась, натягивая руану почти до ушей. Бруно осторожно поставил бутылку с водой рядом с ней и сел за руль. Боль пульсировала под веками, и яркое солнце только усиливало ее. Без аппетита прикончив эмпанады, которые казались резиновыми и безвкусными, он задумался.       По крайней мере, у него был готов план действий: отвезти Мирабель домой, к ее родной семье, и всеми правдами и неправдами убедить их убраться из Колумбии куда-нибудь подальше. Желательно, за океан, куда точно не доберется семья Мадригаль. Альма могла начать мстить — Камило ходил у нее в любимчиках, во всяком случае, так было до появления Антонио, и Бруно, к сожалению, хорошо представлял, что она может сделать с Мирабель… или с ее отцом, если уж на то пошло. Он глянул на атлас дорог Колумбии, прикидывая время и расстояние. Если не останавливаться, кроме как по необходимости, то за два дня он сможет добраться до Барранкильи… Бруно потер глаза и завел мотор.       Дорога бесконечной змеей вилась впереди, музыка тихо играла, отгоняя сонную одурь. Он по-прежнему выбирал проселочные и окольные пути, подальше от шоссе — отсутствие пробок было сейчас в плюс. Он прикинул, что к концу сегодняшнего дня они, если повезет, смогут добраться до Нейвы, а оттуда уже рукой подать до Ибаге, где есть аэропорт… Только вот, выдержит ли Мирабель в нынешнем состоянии перелет, пусть даже и такой короткий? Бруно допил свою воду, понимая, что дошел до предела. Он съехал в сторону от дороги, становясь в тень от деревьев и, закрыв глаза, опустил голову на скрещенные на руле руки. Хотя бы пятнадцать минут посидеть…       Его разбудил раскат грома, и Бруно, подпрыгнув на месте, лихорадочно заозирался — показалось, что семья все-таки догнала их, и Пепа уже стоит рядом… Раскат грома оказался лишь хлопнувшей дверцей, и Мирабель с виноватым видом глянула на него.       — Прости. Не хотела будить.       — Ничего, все равно уже надо ехать… — Бруно глянул на часы — он уснул, а вернее сказать, отключился на два часа. Это плохо, слишком много времени зря… Он растер лицо ладонями, понимая, что пальцы у него ледяные. Нужно было найти источник энергии, и очень быстро. Мирабель нахмурившись, подалась вперед, прижимаясь щекой к спинке его сидения.       — Бруно? Ты в порядке?       — В полном, — не задумываясь, соврал он. Мирабель, фыркнув, прищурилась и, протянув руку, повернула его лицом к себе. Судя по тихому: «Ох, черт…», она ему не поверила. — Все нормально.       — Сколько ты уже за рулем? — спросила она, дотрагиваясь до его щеки; ладонь у нее была обжигающе-горячей, или это так казалось, и Бруно с трудом удержался, чтобы не прижаться к ней, пытаясь согреться.       — Долго.       — Бруно… то, как ты выглядишь, оно связано с тем, что я тут сижу, а не валяюсь мертвой в Энканто? — тихо уточнила Мирабель, осторожно гладя его по скуле большим пальцем.       — Может быть. Немного. Совсем чуть-чуть, — врать было трудно, особенно сейчас, когда ее чувства расползались под кожей словно дурманящий яд.       — Нам надо остановиться. В смысле, добраться до мотеля, любого мотеля, и остановиться там до утра, — Мирабель убрала руку и с сомнением покосилась на свою ладонь. — Ты действительно такой холодный, или у меня жар так и не спадает?       — Оба варианта сразу, — Бруно потряс головой. — Сейчас, мы почти доехали. Еще три-четыре часа, и будем в Нейве. Ты сама как? — спохватился он. Мирабель вяло шевельнула плечом и вернула ему его же слова:       — Все нормально.       Бруно кивнул, заводя мотор. Ноги уже гудели от долгой езды, спину разламывало пополам… но хуже всего была пустота внутри и голод, который никакие эмпанады и арепы не смогли бы утолить. Мирабель дремала сзади, закутавшись в руану, но это уже не было горячечным дурманом — значит, завтра ей будет лучше. В город они въехали на закате, и из машины он выбрался, чувствуя себя старой развалиной, из которой песок сыпется. Мирабель, хоть и немного пошатывалась, выглядела гораздо лучше, чем утром.       — В болезни и в здравии, — пробормотал Бруно, протягивая ей руку, и Мирабель, слабо улыбнувшись, переплела их пальцы.       — В горе и в радости.       Мирабель точно было лучше — настолько, что она даже предложила заглянуть в кафе для перекуса. Бруно почти не ощущал вкуса риса с овощами, но Мирабель была довольна — и он осторожно вдыхал ее чувства, боясь переступить черту и забрать слишком много. Номер удалось снять без проблем — пусть и с одной кроватью. Бруно занес их вещи, пока Мирабель, даже не переодевшись, вытянулась на кровати.       — Давай ты первым в ванну, а потом уже я? — предложила она с закрытыми глазами. Бруно положил очки на прикроватную тумбочку и дотронулся до ее лба — жар спал. Хоть одна хорошая новость.       — Нет, я пойду… Воздухом подышу. — Мирабель, открыв глаза, села в кровати, и, нашарив очки, нацепила их, вглядываясь в его лицо.       — Хочешь, я устрою истерику? Ну, раз ты эмоциями питаешься… а у меня как раз состояние подходящее.       Искушение было сильным, но он только покачал головой — в своем нынешнем состоянии он мог только навредить. Администратор даже не удивился вопросу, где тут ближайший бар, и только понимающе уточнил: «Чемпионат?»       — Какой че… А, ну да. Уже разве 12 число? — Бруно потер висок, и администратор, дружелюбно посмеявшись, кивнул и посоветовал идти в ближайший «сразу за углом», пояснив, что там лучший телевизор на районе и цены нормальные.       В баре все было пропитано ажиотажем и азартом, и Бруно, забравшись в самый дальний угол, медленно и размерено дышал, как человек, вырвавшийся из душного города на морское побережье. На него почти не обращали внимания, все взгляды были прикованы к трансляции матча, и только какой-то хитрого вида мужчина, подсев за столик, заговорщицким шепотом поинтересовался, не желает ли он сделать ставку.       — А смысл? Сегодня выиграет Бразилия, — даже не задумываясь отозвался Бруно, и его собеседник, скривившись, растворился в толпе. Он досидел до конца матча — разумеется, предсказанного, и в отель вернулся уже в темноте. Мирабель спала, обнимая подушку, и Бруно ненадолго остановился в дверях ванной, разглядывая ее. Отмывшись от запахов бара — ядреная смесь сигаретного дыма, чужого пота и алкоголя, — он осторожно, чтобы не разбудить ее, лег в кровать. Мирабель, не просыпаясь, придвинулась к нему ближе и Бруно машинально обнял ее, чувствуя живое тепло, чувствуя пробивающиеся даже сквозь сон радость, спокойствие и нежность. Он прижался носом к ее макушке, не обращая внимания на щекочущие волосы, и заснул.

***

      Мирабель проснулась от ощущения чего-то теплого, лежащего у нее на животе. Вздрогнув, она распахнула глаза, сразу вспоминая, где она и что произошло. Это, наверное, самый колоссальный провал, который только можно представить. Ее брат остался среди Мадригалей, и, что хуже всего, он не хотел оттуда уходить, собираясь стать новым хозяином этой «деревни проклятых». Она сама чуть не умерла, и если бы не Бруно…       Бруно, который сейчас ее обнимал со спины, прижимаясь к ней всем телом. И если верить ощущениям, ему было гораздо лучше, чем вчера. Мирабель прерывисто вздохнула, старательно глядя на картину, висевшую напротив кровати. Без очков было не разобрать, что там нарисовано — не то цветущий куст, не то восстание Ктулху, но это помогало отвлечься от всего, что было ниже пояса. И от собственной реакции на происходящее.       Рука двинулась вверх по ее животу, почти прикоснувшись к груди, и Бруно тут же резко отодвинулся, шурша простынями.       — Ты уже проснулся? — осторожно спросила Мирабель, гипнотизируя взглядом картинку с цветущим Ктулху.       — М… да, можно так сказать, — судя по звукам, Бруно сел в кровати, и Мирабель повернулась к нему. Прищурившись, она вгляделась в его лицо — он действительно выглядел гораздо лучше, по сравнению со вчерашним днем, когда ей даже стало страшно, что он умрет прямо за рулем. Вздохнув, она тоже села, рассеянно пригладив взъерошенные со сна волосы.       — Я пыталась ее утопить в ведре с водой, — сказала Мирабель. Бруно непонимающе глянул на нее и тут же кивнул, сообразив, о чем речь. — А она горела. Прямо под водой. Я не знаю, может… святую воду надо было набирать? С другой стороны, церкви у вас там нет, а я никаким боком на святую деву не тяну, чтоб благословить…       — Я боюсь, даже Папа Римский бы не справился, — Бруно поскреб щеку. — Ты как?       — Не считая полного душевного раздрая… Нормально, — Мирабель пожала плечами. — Что теперь?       — Отвезу тебя домой, попытаюсь убедить вас с отцом улететь из Колумбии хоть на пару месяцев… куда-нибудь подальше, чтобы Альма не дотянулась. Желательно, за океан.       — Очень смешно. Антонио остался у них, мой tío Феликс все еще в тюрьме, и ты думаешь, мы с папой так легко махнем рукой и упорхнем? — Мирабель издала скрипучий смешок и зажмурилась. — Наверное, я то самое исключение, которое подтверждает правило.       — Ты о чем?       — Ты сказал, что твои предсказания всегда сбываются. Привет, я то самое несбывшееся предсказание, — она постучала себя ногтем по груди.       — Может, это произойдет в более… отдаленном будущем? — предположил Бруно, зачарованно глядя на то место, куда она себя стукнула, и Мирабель кашлянула. Вздрогнув, он быстро поднял голову, тут же прикипая взглядом к картине на стене.       — Ты в ванную первым или я? — Мирабель уставилась на собственные руки.       — Дамы вперед.       — Да, точно, я и забыла что ты кабальеро, — она прикусила язык и, откинув простыню, поднялась с кровати. Бруно торопливо отвернулся — так, что у него даже в шее что-то щелкнуло. Вчера, после его ухода, Мирабель переоделась в футболку, но на пижамные штаны ее сил уже не хватило. Одернув подол и натянув его вниз, она торопливо скрылась в ванной. Мысленно попросив саму себя не сходить с ума и не вести себя, как пятнадцатилетняя девочка на первом свидании, Мирабель забралась в душ, и, затаив дыхание, опустила голову, разглядывая ногу. Ну да, в ближайшее время про шорты придется забыть — розовые полосы от когтей тянулись наискось по бедру, от внутренней к внешней стороне. Она некстати вспомнила, как Бруно прикасался к этим шрамам, и постучалась головой о холодный кафель. Закручивая кран, она услышала тихое звяканье и, замерев, уставилась на кольцо, так и блестевшее на ее пальце. Неделю назад она была уверена, что отпилит себе руку ржавым ножом, лишь бы избавиться от этого ощущения, а потом просто… забыла? Нет. Привыкла.       Как же глупо, глупо и не вовремя. Мирабель встряхнула мокрыми волосами, заматывая их полотенцем, и сообразила, что сменную одежду не взяла. Пришлось снова натягивать ночную футболку, и выйдя из ванной, она почти сразу столкнулась взглядом с Бруно. Он уже не стал отворачиваться, и Мирабель остро пожалела, что очки так и остались на тумбочке возле лампы, и было не разобрать его выражение лица.       — Ванна свободна, — объявила она, с независимым видом идя к кровати. Бруно отрывисто кивнул и прошел мимо нее, закрывая дверь. Вот и славно. Она с тоской покосилась на последнюю чистую одежду, и покачала головой. Нужно было срочно найти прачечную — Мирабель улыбнулась, вспомнив их единственное и самое идиотское свидание, затем всхлипнула, и села на кровать, пряча лицо в ладонях. Если даже ей удастся уговорить папу и tía Хосефу уехать из страны — что было таким же вероятным, как встреча с живым бронтозавром посреди Боготы, — то что будет с Бруно? Она сомневалась, что семья Мадригаль махнет рукой на то, что он сделал и ласково скажет: «Мы тебя прощаем, живи, как тебе угодно». А его жизнь, как оказалось, была ей совсем не безразлична.       Плеск воды стих, и через пару секунд дверь ванной щелкнула. Мирабель поспешно положила руки на колени, сообразив, что так и не переоделась.       — Ну, наверное, кольцо надо вернуть, да? — с нарочитым смешком спросила она, не оборачиваясь к нему. — Как там правильно оформляют развод фиктивных браков?..       Бруно, промолчав, подошел к ней и сел за спину — Мирабель нервно втянула воздух сквозь зубы, когда он неожиданно прижался лбом к ее спине между лопаток.       — Я не понимаю, что ты чувствуешь. Я говорил, что у тебя очень яркие эмоции?.. Это как находиться в комнате, где одновременно работает с полсотни телевизоров, и еще где-то играет радио. Ты чувствуешь сразу все и одновременно. И это… оглушает, — тихо сказал он, и Мирабель зажмурилась.       — Добро пожаловать в мой мир, я тоже нихрена не понимаю, что я чувствую, — она притихла, стиснув пальцы до боли. — А… отвращения там же нет?       — Нет, — помолчав ответил Бруно. — Отвращения нет.       У нее перехватило дыхание, когда он медленно двинулся вверх по ее спине, замирая на кромке ворота футболки — щекочущее тепло разбегалось по позвоночнику от каждого его выдоха, сменившись дрожью, когда Бруно, отведя ее волосы в сторону, осторожно коснулся губами кожи чуть ниже затылка. Мирабель, судорожно выдохнув, подалась назад, чувствуя покалывание его щетины, впиваясь ногтями в собственные ладони, а Бруно продолжал ее целовать, нежно и невесомо скользя губами по коже. Мирабель схватила его за руку, крепко стискивая пальцы, и он замер.       — Остановиться?       — Нет, — выдохнула она, и положила его ладонь себе на талию. — Ты же… знаешь, что я чувствую.       — Знаю. Но уточнить никогда не бывает лишним, — пробормотал Бруно, ведя носом у нее по шее. Его ладонь скользнула под футболку, накрывая ее грудь, и Мирабель только прерывисто вздохнула, откидывая голову и выгибаясь к нему навстречу. Под закрытыми веками плавали радужные пятна, которые вспыхивали ярче с каждой секундой — так, что даже стало страшно, что ослепнет навсегда. Пятна вспыхнули совсем ярко, когда он осторожно прихватил кожу зубами.       — А говорил, что не кусаешься, — Мирабель, часто дыша, завела руку назад, обхватывая его за шею и зарываясь пальцами в темные волосы, в которых все еще мелькали седые пряди.       — Я соврал, — она повернула голову, глядя на Бруно — сейчас он был близко, так, что даже без очков она видела потемневшие от желания глаза. Он снова прижался губами к ее шее, чередуя поцелуи и покусывания до тех пор, пока у нее не вырвался долгий стон.       Мирабель развернулась к нему корпусом, целуя в губы — и это уже не было тем сухим, формальным поцелуем под змеиным взглядом Альмы, не было попыткой спасти жизнь. Он скользил ладонями по ее телу под футболкой, словно пытаясь запомнить ее на уровне осязания, отвечая на поцелуй, который становился все более требовательным и жадным.       В отличие от нее, Бруно про запасную одежду не забыл — и она сейчас была очень не рада этому. И особенно его любви к рубашкам с кучей пуговиц, которые так трудно расстегивать дрожащими пальцами. Мирабель почувствовала его ладони, скользнувшие по бедрам вверх и дернулась назад, сжимая ноги.       — Больно? — Бруно, моментально напрягшись, опустил голову, разглядывая ее шрам и снова проводя по нему кончиками пальцев, и Мирабель, зарычав от злости, дернула футболку, натягивая ее на колени — ткань угрожающе затрещала.       — Это что, долбанный медосмотр? Нет, не больно, просто… — она резко мотнула головой. Ну почему сейчас не вечер, или, еще лучше, ночь — в темноте гораздо проще… И ничего лишнего не видно. Бруно, тяжело вздохнув, опрокинул ее на спину, вытягиваясь над ней и упираясь локтями в кровать по обе стороны ее плеч.       — Так, давай-ка сразу проясним парочку вещей? — светским тоном предложил он. — Во-первых, меня они не смущают, и нет, это не потому что я извращенец с фетишем на шрамы. И все, что тут происходит — это не потому что я терзаюсь чувством вины… Хотя, конечно, оно тоже есть, но сейчас это не важно. И, во-вторых, кольцо ты, конечно, можешь хоть в мусор выкинуть, но с моей стороны это не было фикцией. Ты мне действительно нравишься, Мирабель.       Мирабель закатила глаза, борясь с желанием либо истерически расхохотаться, либо разрыдаться.       — И как давно? — выдавила она, так и не решив, что делать. Бруно слегка пожал плечами, разглядывая ее с улыбкой.       — Где-то в промежутке между покупкой колец и церемонией в Касите.       — А раньше сказать не мог? — возмутилась Мирабель, просунув руки между их телами и тщетно пытаясь расстегнуть его рубашку.       — Когда? От тебя постоянно фонило злостью и страхом на грани паники, и тут еще я должен был добавить? И как ты вообще себе это представляешь, сделать объявление за завтраком: «Моя ненавистная семейка, я тут по глупости привез к вам женщину, в которую действительно случайно влюбился, спасибо за внимание, всем приятного аппетита», так, что ли?       Мирабель сдавленно захихикала, прислоняясь лбом к его плечу. Ладонями она ощущала, как гулко стучит его сердце в груди, и, забыв про пуговицы, потянула наверх подол рубашки, выбившейся из-за пояса брюк, обводя спину и слегка царапая ногтями. Бруно запрокинул голову, блаженно прикрывая глаза и Мирабель, не удержавшись, коротко поцеловала его в горло.       — Значит, — пробормотала она, пока под кожей словно бегали пузырьки, как в стакане газировки. — Касита поэтому действительно меня приняла.       — Ага… Хоть я и переиначил обряд, — Бруно снова прижался к ее шее, водя подбородком по коже, так, что Мирабель встряхнуло от удовольствия. — Не стал тебя замыкать на свечу… Раз ты ее все равно должна была погасить.       — В смысле? — Мирабель, мотнув головой, попыталась сосредоточиться. То, что его нога была между ее бедер, этому никак не помогало.       — Вторая строка… — Бруно задохнулся, когда она потянула его за волосы, вынуждая поднять голову. — Там нужно было говорить «Этой свечой я разгоню мрак и выведу тебя к свету», но я подумал, мало ли, когда она потухнет, это на тебе как-то скажется…       — А на тебе? — Мирабель, сморгнув, приподнялась на локтях. — Ты сказал, что если не будет Каситы, не будет связи… А что произойдет с тобой?!       Бруно выбрал мастерский способ увильнуть от ответа, снова целуя ее, но Мирабель не собиралась сдаваться. Обхватив ногами его бедра, она дернулась, переворачивая его на спину и забираясь верхом — спасибо родителям за то, что записали в секцию танцев. Мирабель нависла над ним, строго глядя в глаза, и Бруно, сдавшись, ответил:       — Не знаю. Может, я рассыплюсь прахом, может, стану дряхлым стариком, а может буду жить дальше. В общем, да, надо было раньше сказать, но до сегодняшнего дня это ведь не было проблемой, — он приподнялся, опираясь на локти. — Так что я не могу обещать никаких «долго и счастливо».       Мирабель тихо чертыхнулась, растерянно глядя ему в лицо. Она и сама не думала ни о каких «долго и счастливо», черт, да они знакомы даже меньше месяца… Хотя Бруно уже ей нравился гораздо больше, чем Хосе, с которым она целый год встречалась. Сплошная головная боль с этим фиктивным браком — черта с два она в настоящий сунется в ближайшие лет десять, если не больше… Она прерывисто вздохнула и провела ладонью по его лицу, убирая прядь волос и останавливаясь на щеке. Бруно смотрел на нее напряженно — видимо, даже он с его хваленой способностью знать, что чувствует другой человек, сейчас был в замешательстве.       — Этой рукой… — голос у нее сел, и откашлявшись, она начала заново. — Этой рукой я приведу тебя в мой дом.       Бруно накрыл ее ладонь своей, неотрывно глядя в глаза, пока Мирабель продолжала.       — В самый темный час я стану тебе свечой и выведу к свету. Здесь и сейчас я называю тебя своим.       Никакой свечи не понадобилось, руку все равно словно прострелило разрядом тока — а потом их просто швырнуло друг к другу. Рубашка и ее футболка полетели в сторону, Мирабель была уверена, что сломает ноготь о застежку его джинсов, но сейчас все это казалось несущественными мелочами. Она крепко прижала его ладони к кровати, переплетя пальцы до боли, и наклонилась к его шее, осторожно прихватывая кожу зубами. Бруно дернулся всем телом и потрясенно уставился на нее широко распахнутыми глазами, в которых плясало веселье.       — Ну я же не говорила, что не кусаюсь, — Мирабель, довольно усмехнувшись, потерлась носом о его шею, делая то, что хотелось сделать еще в тот день, и поцеловала его во впадину между ключиц. Бруно слабо выругался, дергаясь под ней — учитывая их разницу, он бы мог легко вывернуться из ее захвата, но вместо этого просто наслаждался происходящим. Мирабель качнулась на нем, намеренно прижимаясь бедрами и короткая вспышка удовольствия прошила ее позвоночник. Она опустилась на него, привыкая к ощущениям, и качнулась, находя свой ритм, теряясь в его глазах — Бруно неотрывно смотрел на нее, и от его взгляда внутри мешались возбуждение и смущение. Под кожей пробегали колючие разряды — Мирабель была уверена, что еще немного, и она вспыхнет, как пресловутая свеча. С губ сорвался тихий вздох и она зажмурилась, пережидая яркую, ошеломительную вспышку оргазма.       — Позволь мне… — Бруно, не договорив, приподнялся, осторожно переворачивая их. Мирабель, тяжело дыша, прикрыла глаза. На второй раз ее не хватит, но просто чувствовать его прикосновения, его движения — это было приятно. Больше чем приятно — она глухо застонала, чуть запрокинув голову, и по спине прошла дрожь. Бруно обхватил ее лицо ладонями, и она открыла глаза, сразу сталкиваясь с ним взглядом, отчего внизу живота появился знакомый жар, побежавший по нервам. Мирабель чувствовала, как его движения становятся быстрее, глубже, и обхватила его ладонями за спину, мягко скользя по ней сверху вниз и обратно. Бруно застонал сквозь зубы, и, неожиданно улыбнувшись краем рта, прижался губами к ее губам. Мирабель была уверена, что нее остановилось сердце — и мир стал ослепительно белым.       Тяжело дыша, она вытянулась на кровати. Кровь грохотала в ушах словно барабаны на параде в День Независимости, и все, на что она сейчас была способна — это смотреть в потолок. Бруно лежал рядом, прислонившись лбом к ее виску, и она словно сквозь вату слышала его собственное дыхание.       — Это что было? — спросила Мирабель, когда в голове немного прояснилось.       — Можно не только забирать силу, но и отдавать, — Бруно обнял ее, уронив ладонь на плечо. — Особенно в такие моменты.       Мирабель, шевельнувшись, повернула к нему голову, упираясь лбом в лоб.       — Секс, если так посмотреть, это ведь чистые эмоции. Искренние, незамутненные, здесь невозможно притворяться и выдавать одно чувство за другое… и я просто разделил с тобой твои же собственные ощущения, — Бруно, поднял руку, нежно проведя пальцами по щеке. — Ты себе даже не представляешь, как ты красиво чувствуешь.       — Господи. Ты не просто упырь. Ты упырь-романтик, — Мирабель прикрыла глаза, наслаждаясь его теплом и тихим смехом. — Как же мне повезло.       Перед тем, как покинуть номер, она все-таки обернулась и посмотрела на картину: это оказался обычный домик, выкрашенный зеленой краской с какими-то кустами по бокам. Мирабель пожала плечами — все-таки, версия с цветущим Ктулху была гораздо интересней.       Бруно сразу предупредил ее, что нужно торопиться и ехать почти без остановок, и Мирабель великодушно предложила проехать часть пути за него.       — Только сразу говорю — это должно быть безлюдным и ровным участком! — тут же добавила она, и Бруно, кивнув, с радостью перебрался назад, оставляя ее за рулем. — Я не поняла, а ты что, не будешь сидеть рядом и контролировать? А если я ошибусь?       — Я в тебя верю, — отозвался он. Мирабель, сердито фыркнув, глянула в зеркало заднего вида и улыбнулась — Бруно завернулся в руану и теперь пытался с удобством устроиться на узком сиденье. Через полчаса он ее сменил, и Мирабель пересела на пассажирское место, поклявшись, что больше никогда не притронется к рулю.