У Чимина остекленел взгляд, пересохли губы, в данный момент он испытывал скованность, растерянность, смущение. Тысяча негативных эмоций стыда плескались внутри него. Как ему оправдаться? А можно ли вообще ему оправдываться в этой ситуации? Пак сжимает края толстовки в пальцах, опустив голову в раскаянии. Чонгук медленно подходит ближе, но не пересекает "лишнего" расстояния.
— Я жду твоего ответа, — голос Чонгука звучит довольно строго и серьезно. Признаться, Пак впервые слышит такой тон от парня.
Чимин не знает, что ему ответить. Более глупой и неловкой ситуации, казалось, представить и нельзя было — ан нет — можно. Эта ситуация нарисовалась прямо сейчас.
— Прости, — тихо проговаривает Пак, не поднимая головы.
Чонгук подходит еще ближе, на этот раз, оставляя между ними расстояние в три шага. Пак внутренне дергается от такого, но не отступает назад.
Чон поднимает его голову за подбородок, прикасаясь своими длинными пальцами.
Теперь Чимин, вдобавок к стыду, испытывает неловкость. Его щеки начинают гореть, сердце бешено стучится, но он старается не подавать виду, что "что-то не то".
— Оказывается, ты умеешь испытывать стыд? — Чон усмехается, придерживая парня за подбородок. Его глаза сейчас кажутся красивее обычного..это странно. — Я думал, ты всегда остришь своим языком.
Чимин, кажется, не моргает даже. Он пытается проглотить сухость во рту, ощущая в данный момент себя самым маленьким человеком на земле. Не то, чтобы между парнями была большая разница в росте — нет, просто само нынешнее положение заставляет внутреннее нутро сжаться, будто бы, до микроскопических размеров.
— Я, конечно, не давлю на тебя, — говорит спокойно Чон.
Да, конечно. По-твоему, ты сейчас не давишь?
— Но мне бы действительно хотелось знать причину, по которой ты был в
моей комнате. Мы же не
настолько близки, чтобы ты туда заходил без спроса, — Чонгук слабо улыбается.
Непонятно, что он испытывает по-настоящему внутри. Улыбка говорит, что он забавляется сейчас, но глаза... Как там говорилось? "Глаза — зеркало души"? Глаза Чонгука забавой явно не блещут в данный момент.
Странно.
Чимин поджимает губы, набирается смелости внутри и отбрасывает в сторону руку Чона, вызывая, тем самым, легкое удивление в глазах напротив.
— Не переходи границы, — Чимин поднимает указательный палец к глазам Чонгука и смотрит теперь не заискивающе, а с неким вызовом и серьезностью. — Я искал письмо,
которое принадлежит мне, в твоей комнате, ясно? Ничего не украл, если ты боишься. Все? Закончили на этом? — в голове возникает мысль, что, вероятно, Чонгук реально понятия не имеет ни о каком письме.
Пак уже проходит мимо парня, легко задевая его плечом, но реплика Чонгука догоняет его в спину будто неприятной, пропитанной ядом, стрелой:
— Все-таки, для тебя это письмо имеет какое-то значение?
Чимин замирает на месте, потом резко оборачивается:
— Так оно у тебя?!
— Естественно, у меня, — отвечает недовольно Чон. — Ты падал тогда в руках с этим письмом. Я заметил его. Забрал его домой, уже в комнате своей раскрыл.
Смешанные эмоции захлестывают с головой. Чимин одновременно испытывает и стыд, и злость, и замешательство, и еще чувство, будто его спалили за чем-то "не таким".
— Кто тебе давал право раскрывать чужие письма?
— Никто, — спокойно отвечает Чонгук, пожимая плечами. — Но, насколько я понял, ты упал в обморок из-за него. Мне просто..было интересно, что тебя так напугало.
— И..ты молчал об этом столько? — спрашивает Пак пересохшим голосом.
— Сколько «столько»? — Чон усмехается. — Сутки? Я планировал поспрашивать тебя об этом сегодня вечером. Но не знал, как правильно, чтобы ты не нервничал и не тревожился. Итак понял, что письмо это от человека, которому ты нравишься, но явно не от твоей второй половинки.
Забавно, как Чонгук говорит «второй половинки», а не «девушки». Допускает, что Пак может быть геем?
— Ну, теперь я все понял, — кивает Чонгук. По его лицу видно, как он немного тускнеет, но старается держать «марку» перед Чимином.
— Что ты понял? — устало спрашивает Пак, потирая переносицу.
— Всё, — Чонгук улыбается. Улыбка теперь точно наигранная. — Прости, что забрал то,
что принадлежит тебе, и ничего не сказал об этом. Больше такого не повторится, — Чонгук лезет в свой рюкзак, достаёт слегка помятый лист бумаги и передает в руки удивленному Чимину. — Но и ты, впредь, не лезь туда, куда не стоит. Еще раз увижу в своей комнате без разрешения — и я больше не буду таким благосклонным к тебе.
Тон парня звучит холодно, отстраненно и строго. Но глаза вновь выдают его внутреннее состояние. Он явно раздосадован чем-то.
Чем?
Теперь Пак испытывает что-то наподобие…хмм, тупости, кажется. Ощущение, что он нагадил на чужое хорошее отношение в свою сторону. И непонятно — вроде Чимин ожидал каких-то расспросов, выяснений, обеспокоенности…Но не встретил ничего из этого в человеке напротив. Он увидел разочарование?
— Ты, кажется, просто не так понял, — начинает Пак, сжимая в руках треклятое письмо.
— Погоди, — Чон взмахом руки в воздухе останавливает начатую речь. — Мы…не в тех отношениях, чтобы ты мне объяснял, что это, — издалека заходит парень. — Давай просто реально договоримся: я не лезу в твои дела, а ты — в мою комнату.
Чимину явно не нравится это положение. Он смотрит прямо в глаза, слегка ошарашено. Не этого он хотел. Он боялся, что Чонгук, найдя это письмо, сразу все поймёт, попадет под угрозу того сумасшедшего, захочет разобраться…и Пак поэтому не хотел, чтобы кто-то видел этот лист бумаги. Но
нынешняя картина, вставшая перед ним, оказалось, ударила намного сильнее куда-то внутрь, под ребра. Реакция Чонгука обескуражила и не понравилась Чимину. Лучше бы он начал расспросы… «Я все понял» нихрена не облегчает. Что ты понял? Что ты там, мать твою, понял? Что это любовники пишут? И Чимин им отвечает, считая эти письма чем-то сокровенным? Что ты, блять, там подумал?
— Да что такого в твоей комнате? — неожиданно аж для самого себя взрывается Пак. — Там даже нет ничего толком!
Чонгук поднимает одну бровь, не поняв нападки со стороны парня. Снова подходит близко. Его негативное настроение начинает витать в воздухе. Пак снова не отступает и даже не дергается, только губы поджимает, смотря прямо в глаза.
— У тебя вообще какое-то чувство такта есть? — задаёт риторический вопрос Чон. — Это
моя квартира, в которой я разрешил тебе пожить. Там, — не отводя взгляда от глаз Чимина, Чонгук указывает пальцем в сторону своей комнаты. —
Моя спальня. Имей хоть какую-то порядочность и не переходи
ты границ.
Громкий звук пощечины будто эхом отталкивается от стен. Чонгук расширяет глаза от удивления и испытывает жжение на левой щеке. Чимин смотрит, нахмурив брови, пока его ладонь слегка покалывает. Ударил он нормально так, с небольшой силой. Он раздражен. Его бесит вся сложившееся ситуация.
Чон поворачивает голову обратно и слишком быстрым движением заламывает руки Чимину. Он подводит парня к стене и тычет его лицом.
Пак лишь вскрикивает и пытается сопротивляться, но Чон, как назло, оказывается сильнее. Его цепкие пальцы крепко сдерживают руки Чимина.
— Да ты вообще охренел, я смотрю? — голос Чонгука сейчас звучит очень грубо. — Ты сам это все натворил, сам залез ко мне в комнату без разрешения, хотя мог просто открыть свой рот и задать вопрос про это чертово письмо. И сейчас ты еще ударил меня? — Чон прижимает Пака к стене еще сильнее, из-за чего тот снова вскрикивает от боли.
— Да меня выбесила твоя позиция! — почти рычит Чимин. — Ни слова не сказал мне, забрал письмо без разрешения. И, не зная всей ситуации, сделал в своей голове какие-то тупые выводы! — парень снова пробует дернуться, но Чонгук продолжает держать крепко.
— Ты послушай себя — это твои оправдания звучат максимально тупо, а не «мои выводы».
Чимин сжимает и разжимает челюсти, пытаясь прийти в себя. Злость настолько застелила его разум, что усилилась головная боль в задней части головы.
— Что, нечего больше сказать? — снова подает глубокий голос Чон. — Хоть бы извинился.
Пак набирается будто последних сил и вырывается из держащих его рук. Разворачивается и несильно отталкивает парня. В этот же момент раздаётся звонок мобильного телефона Чимина. Звонит Юнги. Чимин переводит взгляд на Чонгука, тот, стоя напротив, только ухмыляется и молча уходит к себе в комнату. Хлопает дверью так сильно, что Чимин вздрагивает от звука.
—
Что-то не видно этого твоего Чонгука.
«
Да вы заебали. Не мой он, ясно?!» — в сердцах кричит Чимин, но в жизни только молча двигается в свою спальню, тоже хлопнув дверью.
— Может, потому что он уже дома? — раздраженно выплевывает реплику Пак, присев обессилено на кровать. — Ты почему меня не предупредил?
—
В смысле? — в голосе Мина звучит лёгкое удивление. —
Я внимательно следил за главным входом в подъезд, его не было, клянусь тебе!
Чимин устало мычит и прикладывает руку к голове, сгорбившись.
—
Видимо, у этого дома есть какой-то запасной вход, — продолжает говорить Юнги, предполагая.
— Да..я забыл, — признается Чимин. — Чонгук упоминал, что у многих элитных многоквартирных домов есть запасные входы и выходы. Это делается для того, чтобы известных людей не могли преследовать до самой квартиры.
Воцаряется недолгое молчание.
— Что-то я слишком забывчивым стал, — нервно прыскает смешком парень.
—
Не вини себя, — успокаивает его Юнги. —
После такой травмы хорошо, что ты вообще память не потерял… И что, надеюсь, Чонгук не спалил тебя?
Чимин снова нервно прыскает смешком. Ему хочется самого себя ударить головой о стену за устроенную сцену в гостиной. Почему-то, прокручивая всю произошедшую ситуацию, только сейчас становится стыдно.
Это что вообще было?
— Спалил, — на выдохе произносит Чимин, откидываясь спиной на мягкую кровать.
Юнги молчит какое-то время, а потом вновь спрашивает:
—
Надеюсь, он не выгнал тебя?
— Нет, — снова выдыхает Пак. — Мы просто…поговорили, — парень решает умолчать, что только что чуть не произошла драка. — Вроде, все в порядке, письмо было у него, и он ни о чем не догадался. Но ощущения гадкие на душе. Вроде, я так и хотел, чтобы он ничего не понял. Но он, в итоге, понял всё по-другому, — пытается объяснить Чимин.
—
То есть? — не понимает инспектор.
— Скорее всего, он подумал, что это пишет мне такое мой любовник, — от произнесенного вслух хочется засмеяться, потому что причина выглядит максимально ебанутой. Это, видимо, и выбесило Пака. Он не хотел, чтобы Чонгук думал
такое. — Мне показалось, что он мог обидеться на меня…
—
За что? — продолжает задавать вопросы Мин.
— Не знаю, — спокойно отвечает Чимин. — По крайней мере, мне стало неприятно.
—
Ну ты же хотел, чтобы он ничего не знал. Вот он ничего и не знает.
— В этом и весь вопрос, — отвечает Чимин. — Вроде, случилось то, что я хотел, но, все равно, как-то…не этого я хотел. Не такой его догадки, то есть. Понимаешь?
—
Так, все-таки, он имеет для тебя какое-то значение? — спокойно спрашивает Юнги.
— Нет…
—
Тогда почему тебе важно, какие у него там догадки?
Чимин замолкает ненадолго, смотря в темный потолок, а потом произносит:
— Я не знаю.
Юнги беззлобно прыскает смешком:
—
Он тебе нравится.
Звучит, будто обухом по голове ударили. Мин говорит об этом так неожиданно и спокойно, что мир в какой-то момент останавливается вокруг Чимина. Он снова присаживается, сжимая телефон в своих руках.
— Нет.
—
Да, Чимин. Глупо это отрицать. Судя по твоим рассказам, он тебе небезразличен, как минимум. И не в плане дружбы.
— Нет, я тебе говорю.
—
Ты сейчас кого уверяешь? Меня или себя?
Чимин вновь замолкает. Не знает, что ответить. Такое странно слышать от посторонних людей. Такое иногда
страшно слышать…
—
В общем, я тебя ничему не заставляю верить, просто говорю, основываясь на личных наблюдениях. Ты разбирайся там со своими чувствами сам. Мне главное, чтобы ты был в безопасности, — проговаривает Юнги. —
Я работаю над тем, чтобы вычислить тачку, которая тебя сбила. Но, Чимин, надо будет приступить к более..прямым действиям. Через пару дней я заеду за тобой вновь, поговорим обо всем нормально, у меня есть парочка вариантов поимки твоего «поклонника».
Чимин, все еще прибывая в шоке от сказанной фразы Юнги, на автомате отвечает «хорошо», и они отключаются. Пак тупо смотрит перед собой, редко моргая. Он обрабатывает в голове все произошедшее снова и снова, как будто кто-то постоянно перематывает фильм на одну и ту же сцену. Он реально перешел все границы. Только сейчас это понимает. На что он вообще разозлился? Поступил себя снова как истеричка. Парень прикладывает две руки к лицу и трет глаза до цветных пятен перед ними. Как можно было так поступить с человеком, который, по сути, ничего плохого не сделал? Который приютил у себя. Который относится очень хорошо. Но после сегодняшнего дня теперь он действительно может послать Пака куда подальше.
Чимин перестает тереть глаза и вновь падает спиной на кровать. Подносит телефон к лицу, набирает единственного человека, с кем можно было бы посоветоваться и излить душу.
Отвечают спустя три гудка:
—
Да?
— Привет, Хо…ты занят? — услышав на фоне друга музыку, спрашивает Пак.
—
Не, я как раз отошел от бара на перекур. Что-то случилось? — звучит обеспокоенный тенор.
— Не особо, — уклончиво отвечает Чимин. — Мне очень нужен твой совет.
—
Я тебя слушаю.
— Не по телефону, — вновь уклончиво отвечает парень. — Можно завтра к тебе зайти?
—
Конечно, — настороженно говорит Чон. —
Прям заинтриговал меня, — хмыкает.
— Отлично, завтра вечером зайду тогда.
—
Буду ждать.
***
Джанин разбудила Чимина на следующий день в семь часов утра. Пак, не поняв такого прикола от судьбы, решил сонно поинтересоваться:
— Что-то случилось?
— Ох, нет, господин Пак, — девушка неловко кланяется в извинении. — Господин Чон передал мне сегодня новое лекарство с Японии. Простите, но его надо принимать ранним утром каждый день до еды. Идеальное время: с семи до девяти утра.
Чимин открывает полностью глаза, громко вздыхая.
— Я понял. Давайте я тогда приму его сейчас.
Джанин кивает, удаляется из комнаты на пару минут, а потом возвращается со стаканом воды и таблеткой в руке. Пак открывает вновь глаза, непонятно смотрит:
— Я собирался пойти за таблеткой сам, просто глаза ненадолго прикрыл…
— Мне не сложно, — улыбается домработница, протягивая все принесенное присевшему на кровати Чимину.
Таблетка выглядит небольшой, голубого оттенка. Парень быстро ее проглатывает, не почувствовав никакого вкуса на языке. Высушивает почти всю воду в стакане, а потом задаёт вопрос:
— Чонгук дома?
— Нет, — мотает головой Джанин. — Он ушел еще полчаса назад.
Так рано? Он всегда уходит так рано?
Чимин не задаёт этих вопросов, зато с языка вырывается другой:
— Джанин, скажите… А вы убираетесь в комнате Чонгука?
Девушка выдавливает нервную улыбку:
— Ну..да. А что?
— Нет, ничего, — Пак машет рукой в воздухе. — Простите, глупый вопрос. Видимо, моя голова еще плохо соображает, — Чимин прикладывает ладонь к своему лбу.
— Ой, да ничего страшного, — Джанин теперь искренне улыбается, легонько похлопывая парня по плечу. — Ложитесь спать дальше. Если что — для укола я вас разбужу.
Чимин отвечает ей благодарным взглядом и молчаливой улыбкой в ответ. Хочется снова самого себя прибить на месте со стыда. Он теперь тупые вопросы и посторонним людям задаёт… Зачем он вообще такое спросил?
Потому что не может успокоиться.
Вчерашний инцидент оставил ощутимый след в его голове. Он уснул глубокой ночью из-за того, что долго размышлял над сделанным. Пришел, в итоге, к выводу, что накинулся он на Чонгука за «просто так». Видимо, был в настолько скверном настроении, плюс на нервах, что не выдержал, и вылил весь негатив на ни в чем неповинного человека. Стыдно. Чимин натягивает одеяло до головы и падает обратно на подушку. Очень стыдно…
***
— Ты же понимаешь, что поступил себя как кретин? — Хосок отпивает глоток кофе из кружки.
— Понимаю, — хмуро отвечает Чимин.
По приходу к другу в квартиру, Пак не стал тянуть кота за яйца, взял и выложил все, что произошло вчера, и что теперь его что-то гложет внутри.
— Ты просто..сорвался на нем, — продолжает констатировать факты друг. — Выплеснул весь негатив.
— Ты закончил с убийством моего настроения? — парень переводит хмурый взгляд с чашки на друга. — Я итак понимаю, что ступил и поступил неправильно. Наехал на человека, который так по-доброму относится ко мне. Просто… — Чимин вертит головой в стороны и замолкает.
— Просто?… — подает голос Чон. — Просто «что»? Просто «я идиот»? Просто «я кретин, который наехал на человека, который мне нравится»?
Пак вновь поднимает ошарашенный взгляд:
— И ты туда же? Да не нравится он мне!
— В смысле и я? А кто еще так думает?
— Юнги.
— Блять, ну потому что это видно по тебе, — отвечает Хосок. — Даже посторонний человек тебе это сказал. А я, зная тебя много лет, могу только подтвердить.
Чимин закатывает глаза:
— Он. Мне. Не. Нравится.
— Он. Тебе. Нравится. — передразнив манеру речи друга, ответил Хосок, оставив чайную ложку в кружке в покое. — Ты же сам мне сказал, что ожидал другой реакции от него на письмо. «Другой» — это какой? Наоборот же хорошо, что он ничего не понял и ни о чем не знает.
— Да, но, — Пак шумно вздыхает. — Мне кажется, он теперь думает, что это пишет мне какой-то возлюбленный.
— И? — раздражается Чон. — Повторюсь — это тебе же и на руку.
— Да не хочу я, чтобы он так думал! — выплескивает в сердцах Пак, наконец, признав вслух причину своего раздражения.
— Вот именно, — Хосок спокойно хмыкает. — Он тебе нравится, дурак ты несусветный. Было бы похер на него — ты бы так сейчас не парился из-за этого и вчерашнюю истерику бы не устраивал.
Чимин обессилено опускает голову на руки.
— Да не может быть такого…
— Почему не может? — удивляется Хосок. — Наоборот же, неплохо. Он парень хороший, красивый, к тебе замечательно относится.
Чимин только тихо отвечает:
— Не нужно мне этого всего сейчас. Мне какой-то псих написывает все эти стремные письма, проникал в дом, совершил покушение, присылал угрозы. Вот сейчас портрет мой прислал и почти в любви признался, — парень поднимает голову. — Я не до конца всем доверяю. Чонгуку тоже. И испытывать сейчас какие-то чувства..вообще не время. К тому же, навряд ли это все взаимно будет…
У Хосока смягчается взгляд. Теперь он смотрит на друга с некоторым сожалением и печалью. Берет осторожно за руку:
— Мне искренне жаль тебя, Чимин-а. Если бы я как-то мог тебе помочь — непременно бы это сделал. И ты прав, что нельзя до конца всем доверять, и особенно Чонгуку. Но..и убегать от этих чувств тоже не вариант. Особенно, выплескивать их в виде негатива на вообще,
возможно, невиновного человека.
Чимин только молча слушает Хосока.
— Хочешь моего совета? Извинись перед ним. Если есть желание запереть свои чувства на замки и мучиться от этого, хотя бы человеку другому боль не причиняй своим поведением. А то есть в твоем характере такое — выпускать беспричинно иголки на тех, кто тебе дорог.
Хосок говорит все абсолютно спокойно и размеренно. Чимин его слушает и некую вину ощущает теперь перед всеми любимыми его людьми. Да, его характер довольно сложный. Иногда он сам себя корит за то, как поступает с окружающими его людьми. Порой, он бывает несдержан.
— Мне кажется, он не простит меня за такое.
— Если ты ему дорог как друг, он простит.
Чимин решает, что надо попробовать извиниться.
***
Чонгука нет дома в восемь часов вечера, потом и в девять, и в десять. Всё это время Чимин смотрит телевизор на большой плазме, сидя в гостиной. За окном уже давно опустилась темнота. Только яркие вывески ночного Сеула разбавляют всю атмосферу.
Пак уже сто раз успел подумать о том, где так долго пропадает Чон, а потом и о том, как бы ему правильнее извиниться за вчерашнее.
Но когда ровно в половину двенадцатого ночи слышно, как в замок вставляется ключ, а потом открывается дверь, Чимин будто забывает все заготовки, которые он репетировал в своих мыслях.
Чимин продолжает сидеть спиной к входной двери, теряя автоматически суть фильма, который идет по телевизору. Он не решается встать или, хотя бы, повернуться назад. Старается прислушиваться к шуму. Чонгук сначала снимает ботинки, потом вешает куртку, затем бросает ключи на полку.
А потом затихает.
Чимин напрягает слух, но никак не может понять, в какой части квартиры позади себя находится парень. Тот будто тупо замер. И по позвоночнику проходятся неприятные мурашки, потому что, ко всему прочему, вся квартира погружена в темноту. Лишь свет от экрана телевизора немного освещает пространство.
Пак уже хочет повернуться, но неожиданно Чонгук наклоняется над ним, схватив рукой за подбородок парня. Чон наклоняется ниже и впивается своими губами в Чимина так, как это делали Мэри Джейн и Человек-паук, когда тот спустился к ней на паутине, и они поцеловались «вверх-ногами». Пак расширяет глаза, застывая на месте. Он ощущает привкус алкоголя на своих губах. Чонгук, кажется, пил виски. И судя по тому, что творит сейчас — много виски. Чон целует властно, требовательно, кусает чужие губы, несмотря на то, что те не отвечают на поцелуй.
Пак вновь берет под контроль все эмоции, хоть и сделать в этот раз это было с трудом. Отталкивает Чонгука от себя и вскакивает с дивана. Продолжает смотреть с широко открытыми глазами, а потом задаёт весьма резонный вопрос:
— Ты че творишь?
Чонгук смотрит в ответ молча, в темноте его глаза кажутся совсем черными, сияющими будто. А Чимин понять до конца не может, что испытывает. Этот поступок произошел настолько спонтанно, что обескуражил Пака до невозможности. Но нельзя сказать, что ему не понравилось это…
— Еще раз спрашиваю: это что, мать твою, сейчас было? — грубо спрашивает Чимин, тяжело дыша.
Кажется, в эту ночь у него в сердце что-то проросло…
