***
— Держи, — Чонгук протягивает кофе. Пак отвечает слабое «спасибо» и берет в свои руки стаканчик с горячим напитком. Они уже около часа сидят в приемном отделении, куда доставили Юнги. Его оперируют в реанимации. Пока ничего путного, к сожалению, не сказали. В час ночи приемное отделение не такое полное посетителями. Им разрешили остаться только потому, что их друг на грани жизни и смерти. Поэтому они сидят в тихом коридоре одни, изредка наблюдая за проходящими мимо врачами. Хосок остался работать в клубе, так как он сегодня главный и единственный бармен, но попросил его держать в курсе всех событий. — Как это вообще все вышло... — выдыхает Чон, подавая голос. — Это же тот инспектор, я прав? Сил Чимина хватает лишь на то, чтобы кивнуть и отпить кофе. — Вы вместе были в клубе, или что? — продолжает задавать вопросы Чонгук. — Вместе, — отвечает Чимин. Поворачивает голову в сторону парня. Видит замешательство на его лице. Затем ставит стаканчик с кофе на пол, рядом с диванчиком. — Ты с ним... — Дурак, что ли? — прерывает Пак. — Я тебе в чувствах признался сегодня, не забыл? Чонгук осекается и внимательно смотрит в карие глаза напротив. — Что происходит?.. — спрашивает серьезно Чон. — Из-за "каких-то" причин ты не можешь быть со мной. Тебя чуть не убили прямо возле ебаного полицейского участка по непонятным причинам. Через буквально пару недель мы находим полуживого полицейского. Именно того, который, я так понимаю, ведет твое дело. Странно, не правда ли? — в пустом коридоре негромкие, но смелые слова парня звучат оглушающе громко. — Что, черт тебя дери, происходит? Не отводи глаза, — он мягко, но смело хватает парня за подбородок. — Тебя кто-то преследует? Ты должен денег? У Чимина учащается дыхание, он нежно убирает руку Чонгука от своего лица. Второй, в свою очередь, переплетает свои пальцы с пальцами парня. — Расскажи мне, — взгляд Чона смягчается, он заглядывает в чужие глаза чуть ли не с мольбой. — Я помогу. Пак смотрит на переплетенные руки, крепче сжимает чужую ладонь, набирает побольше воздуха в легкие. Я не уверен, надо ли ему знать. Но, с другой стороны, я чувствую, что он вызывает доверие. Возможно, он действительно мне поможет? Когда-нибудь я бы все равно ему точно все рассказал. Чимин долго собирается с мыслями, взвешивает на внутренней чаше весов, как именитая Фемида, выборы и причины. Пытается предугадать реакцию парня на то, что Пак собирается рассказать. Не может человек, который смотрит в глаза с огромной нежностью и не безразличием, который в самую сокровенную ночь в их жизни говорил о многом, касался и "гладил" глазами, но без похоти, врать... Ему можно верить. — Ну с преследованием ты попал в точку... — начинает Пак. У него от волнения начинают потеть руки, он хочет вынуть из-за этого свою ладонь из "замочка", но Чонгук только крепче и надежнее сжимает руку. Смотрит прямо в глаза, как бы говоря: "ну давай, доверься, я искренне хочу помочь тому, кто мне не безразличен". Чимин снова опускает взгляд на переплетенные пальцы, делает медленный вдох-выдох. И принимается объяснять все «от» и «до», не утаивая. Говорит открыто, честно смотря в глаза, редко сбавляя тон голоса, когда мимо проходят доктора. Чонгук не перебивает, слушает все внимательно, будто впитывая в себя все как губка. Только его эмоции на лице выдают все, о чем он думает. Сначала непонимание, шок, будто сильное потрясение, затем злость, недовольство... гнев. Идет ли Пак на риски, рассказывая обо всем Чонгуку? Вполне возможно. Но вечно скрывать это он не сможет. Увидеть сегодня Чона в клубе точно было знаком, толчком к действию. К действию, которое Пак сейчас и делает — все выкладывает. Честно, немного несмело, но выкладывает. Особенно, после того, как тот псих совершил покушение уже и на Юнги. А это был он, однозначно. Перешел к таким «предупреждениям», урод. И на самом деле это страшно. Пак теперь откровенно сильно боится за Хосока, за Лию, за себя. За Чонгука... Тот ненормальный действительно может убить. Как сегодня попытался это сделать с Юнги. Благо, что каким-то чудесным образом его успел обнаружить Хосок, который вообще не должен был отходить сегодня от бара, и позвал Чимина. Благодаря этому прибывшие парамедики констатировали, что у лежавшего без сознания мужчины ножевое глубокое ранение, но он еще дышит. — Поэтому я лишь хотел оградить тебя. Не потому что «в тебе что-то не так» и так далее. А потому что в моей жизни присутствует вот такая заноза. Заноза, которая доставляет мне охренительные неудобства и угрожает безопасности моих родных и близких, — подытоживает Пак и указывает головой в сторону реанимации. — Ты думаешь, что… — Уверен. Как и тогда меня сбили. Это все тот придурок. Он сейчас напал на Юнги, я тебя уверяю. Чонгук молчит и смотрит ошарашенным взглядом. А потом внезапно тянет Пака на себя, заключая в крепкие объятия. Чимин сначала теряется, не зная, как реагировать. А потом расслабляется, вдохнув носом запах в районе чужой шеи. Только сейчас парень понял, что даже в доме Чонгука пахнет также, им. Приятно, спокойно, надежно. Запах свежего леса и смородины. Кажется, на полке в душевой у Чона стоял тюбик с кремом после бритья с запахом смородины, а вот его гель для душа имеет запах хвои с мятой. Руки Чимина в ответ смыкаются вокруг чужой талии, он прикрывает глаза. — Дурак, — тихо шепчет Чон куда-то поверх Пака, вдыхая запах волос. — А ведь я думал, что не так. Пытался разгадать тебя и твои резкие перемены. А ты, оказывается, погряз в проблеме, да еще и отрекся от помощи всех почти что. Нельзя так, Чимин, ты подвергаешь себя опасности своей беспомощностью. Пак открывает красные глаза, но не отстраняется, а проговаривает тихо в чужую шею: — Я знаю... Прости меня, — почему-то именно сейчас парень чувствует, как на него сваливается огромная усталость. — Прости, что не говорил. Сам тоже пойми меня, мне страшно доверять людям в такой ситуации. Чонгук его мягко отстраняет от себя, берет двумя руками за лицо, гладит большими пальцами щеки и смотрит в кофейного цвета глаза. — Я тоже попадаю под твои подозрения? Чимин устало смотрит на парня, отвечая: — Попадал. Уже нет... Прости. — Перестань извиняться, — произносит Чон, снова поглаживая подушечками пальцев мягкую кожу чужих щек. — Я понимаю тебя. На твоем месте я бы тоже подозревал абсолютно каждого... Дошел бы до паранойи возможно. Твоя стойкость восхитительная. Получать такого рода письма и угрозы, стерпеть покушение на свою жизнь — как ты до сих пор в уме? Чимин утомленно улыбается: — Сам в шоке. Но видно, что Чонгуку не до улыбок. Поэтому Пак быстро возвращает настоящее выражение лица истощенного от всей этой ситуации человека. Чон убирает руки с чужого лица, оставляя после себя холод больничного коридора. Они молчат около минуты, и когда мимо проходит очередная медсестра, Чонгук снова подает голос. — И что же теперь? Пак откидывается затылком на спинку кожаного дивана и смотрит в белый потолок: — Я не знаю. Искренне. Он действительно не знает, что теперь делать дальше. Он обеспокоен состоянием Юнги. Обескуражен всей произошедшей ситуацией в целом. — Получается, в клубе был твой поклонник? — предполагает Чон. — Вероятно, так и есть, — вздыхает Чимин. — Значит, я не знаю, как он выглядит. Если бы там был Тэхён — все встало бы на свои места. Но его там не было. Выходит, что это не он... Чонгук молчит некоторое время, а потом говорит: — Я бы не стал его, все же, исключать из подозреваемых. В клубе не такое хорошее освещение, много людей, кто-как одет... Ты мог банально не заметить или не обратить внимание. — Ты же видел Тэхёна — такого все и всегда замечают. — Но он мог быть одет в неприметную одежду, надеть маску на лицо, в конце концов. — В том клубе строгий дресс-код. — Больше похоже на оправдания, — отвечает в итоге немного недовольно Чон. — Но хорошо, зерно логики в этом тоже есть, не стану отрицать, — поймав нахмуренный чужой взгляд, отвечает парень. — В конце концов, спроси свою сестру о том, где был Тэхён ночью. — Я не оправдываю его. Он мне сам не шибко-то и нравится, — бурчит Чимин, складывая руки на груди. — А спросить Лию о том, где был Тэхён — идея хорошая. Блин, в целом как-то странно все. Если Юнги выкарабкается, а он должен выкарабкаться, надо будет его обо всем расспросить. Чонгук только согласно мычит, смотрит сначала на кричащую красную вывеску "РЕАНИМАЦИЯ" над их головой, а потом переводит вопросительный взгляд на парня: — Почему странно? Чимин смотрит на него в ответ, проглатывает тяжелый и невидимый ком в горле, а потом сам тянется за объятиями. Чужие руки с радостью принимают его, прижимая к себе. — Почему мы нашли Юнги именно за пределами клуба, возле черного входа — вот, что странно, — шепчет он в шею. — Самое непримечательное и малолюдное место. Ничего странного. — Да Юнги бы никогда сам туда не вышел. Зачем это ему? Захотел покурить? Это можно и в клубе, либо выйти через главный вход. А та дверь... Видел, как далеко она находится? — Пак на секунду отстраняется, чтобы заглянуть в красивые глаза. — Видел. Длинные коридоры, по пути куча комнат, туалетов для персонала и даже гримерные. — Во-о-т, — тянет парень, снова падая в чужие объятия. — Смысл так париться и далеко идти? — Только если с кем-то из персонала за компанию. Чимин от сказанной реплики будто стекленеет. Он рассматривает сначала пол, будто в попытках что-то там найти, а затем полностью выбирается из объятий под немного недоуменный взгляд. — Из персонала?.. Чонгук изучающе рассматривает лицо Пака, потом до него будто доходят мысли Чимина: — Хосок? Пак дергается от имени, переводя слегка напряженный взгляд на своего… возлюбленного? Потом судорожно смеется. — Не-ет, — тянет он, продолжая нервно улыбаться. — Нет, Чонгук, — твердо звучит чужой голос и теперь на красивом лице нет и намека на улыбку. — Даже думать об этом не смей. Кто угодно, только не Хосок. Чонгук выгибает бровь: — Но он единственный, с кем Юнги в клубе мог… — Я сказал: нет! — вырывается грубый крик. Чимин шумно дышит и загнанно смотрит на парня. Тот, в свою очередь, поднимает от легкого шока брови, но ничего не говорит. Между ними воцаряется напряженная тишина, от которой в ушах начинает свистеть. Не Хосок. Нет. Не он. Никакого Хосока в этой истории в качестве убийцы-маньяка-преследователя быть не может. Чимин готов поклясться своей собственной кровью, что это не чертов Чон Хосок замешан во всем этом. Скорее это будет тот же Ким Тэхён с его идиотским характером, но никак не лучший друг. Двери реанимации резко открываются, разрушая напряженную тишину. Оттуда выходит усталый хирург, снимая с лица маску. Парни тут же поднимаются с места. — Живой. От единственного сказанного врачом слова плечи Чимина расслабленно опускаются. Внутри будто становится легче. — Ножевое ранение не задело никаких важных органов. Его будто ударили ножом наотмашь. Единственное — потерял много крови, но не сильно критично. Так что завтра мы его переведем в обычную палату. В сознание, скорее всего, придет тоже завтра. Так что на сегодня свободны, господа, — проговаривает мужчина в возрасте. — Ах да, у него также обнаружен тонкий след от удушья на шее. Больше похоже на след от шнура. Я так понимаю, это инспектор полиции? Мы увидели случайно его жетон, выпал с кармана. — Да, — отвечает Чимин. — А вы ему кем приходитесь? — Его друзья, — отвечает на этот раз Чон. — Тоже из полиции? — Нет, обычные... друзья, — проговаривает Пак. — Понятно. Завтра можете его навестить. Время посещения с одиннадцати утра до семи вечера, а с двух до трех обед. Парни лишь кивают, а потом доктор вновь удаляется в реанимационный «отсек», сказав напоследок, что «их другу просто повезло, что скорая приехала быстро». Чимин не знает как реагировать на сказанное. Естественно, он рад, но и жуткость от этой ситуации также оставляет след и мысль «а если бы не успели»… — Ты хочешь вернуться в дом к Лии с Тэхёном? — подаёт голос Чонгук, когда они выходят на крыльцо больницы. Все лестничные пролеты до этого они молчали. — Не особо, — честно признается парень. — Но и в свою каморку тем более не хочу. Так что выбирать не приходится. — Приходится, — отвечает Чон. Они оба останавливаются. — О, не надо, вдруг еще твоя девушка туда нагрянет? — Чимину важно было это сказать. Да, они уже и обнимались, и поговорили, но была же какая-то девушка в клубе? Была. — Кто? — Чонгук заглядывает ему в глаза с таким непониманием и возмущением, что Чимин на секунду теряется. — Ты про ту дуру в клубе? Боже… — Да не оскорбляй ты ее, я все понимаю… — Чимин, — прерывает его спокойным голосом Чонгук. — Ее по-другому назвать нельзя. Прилипла ко мне как банный лист. Мы с ней одногруппники, она увязалась за мной. Она, видите ли, хочет, как в тех самых дорамах — чтобы богатые держались вместе. Пак выгибает непонимающе бровь и ожидает продолжение. — Ее папаша какой-то там известный юрист, ну короче она из богатой семьи. Я, как ты знаешь, тоже, вот она и соединила дважды два, по ее мнению. Плюс, с ее слов, «я еще и красивый». Ну что ты смеешься, это правда! Она увязалась за мной, достала. Сегодня даже в клубе случайно столкнулись… Она хотела о чем-то поговорить со мной и сказала подходить под лестницу... Чимин вытирает выступившие от смеха слезы. Почему-то резко так на душе стало спокойно. Ему было важно, чтобы Юнги остался живым, и чтобы Чонгук оказался свободным. Бинго прям. Вечер «удался». Точнее, ночь. — А она ведь сказала, что «ожидает парня своего», — проговаривая это, Пак широко улыбается. А когда Чонгук на сказанное закатывает глаза и нецензурно выражается, ясно давая понять, кто та девушка и куда ей следует пойти, опять смеется. Чонгук, смотря на искренние положительные эмоции Чимина, тоже широко улыбается, а потом тихо посмеивается. И когда они оба успокаиваются, замолкают. Напряженно выдыхают. Пак рассматривает носки своих кроссовок, сцепив руки позади спины. Чонгук не стесняется рассматривать его в лунном свете, пока на фоне стрекочут какие-то громкие насекомые. — Давай, все-таки, ко мне. А завтра вместе заедем к Юнги. Чимин поднимает уставший взгляд и слабо улыбается: — Прости, мне надо, на самом деле, домой. Не хочу заставлять Лию потом переживать, плюс надо узнать, где был Тэхён этой ночью. — Не хотелось бы тебя отпускать туда, где обитает возможный придурок, — хмурится Чон. — Ну придурок он настоящий, а вот преследователь ли он — еще предстоит выяснить.***
В итоге Лия с озадаченными встречными вопросами "а зачем тебе это знать?", сказала, что Тэхён был дома. Чимина это не обрадовало, а вогнало в ступор. Это что же получается... не он? — Что-то вообще не клеится, — говорит Чонгук. — А Лия прям точно уверена, что он был дома? — Ты бы видел, насколько она уверена в этом, — отвечает Чимин. — Да и зачем ей врать... Они поднимаются на третий этаж больницы, идут прямиком в триста пятьдесят вторую палату. Негромко стучат, после чего заглядывают внутрь. — Заходите, — говорит Юнги, завидев двоих парней в проеме. Сотрудники полиции, узнав, что их коллега попал в плачевную ситуацию, где чуть не погиб, с утра заходили и приносили цветы, кучу цитрусовых, а кто-то даже воздушные шарики. — Надеюсь, вы без подарков? А то уже некуда медсестрам ставить горшки с цветами, — хрипло посмеивается инспектор. — Ну, мандаринки только купили, — улыбается Чимин, поставив пакет на тумбочку рядом с другими подаренными фруктами. — Не думал, что тебя в отдельную палату переведут. — Я тоже не думал, — проговаривает Мин. — Но у меня был старший инспектор с утра, распорядился перевести меня в отдельную палату. Чимин только удивленно мычит и присаживается на стул возле кровати. Юнги переводит настороженный взгляд на все еще ничего не сказавшего Чонгука. Затем снова смотрит на Пака. — Он все знает, — отвечает Чимин. Юнги только подозрительно сужает глаза. — Прости, Чонгук, а можно попросить тебя выйти? Ничего личного, мне нужно поговорить с Чимином, — звучит хриплый и глубокий голос Юнги. — Конечно, — хмыкает Чонгук. — Все хорошо, — говорит он уже сожалеющему взгляду Пака. Легонько хлопает парня по плечу и выходит за дверь. — Почему ты ему все рассказал? — сразу же озвучивает вопрос Юнги. — Давай я вообще тебе все объясню с самого начала, чтобы ты понял меня правильно... Чимин рассказывает все, начиная с того, как под лестницей он увидел одинокую девушку, а потом и столкнулся с Чонгуком. Объясняет в деталях, как к ним подбежал Хосок, позвал куда-то. — ...а там ты лежишь в крови. Я пытался тебя разбудить, тряс. Дыхание все еще было, но слабое. Мы вызвали "скорую", я и Чонгук поехали с тобой, а Хосок остался работать дальше. Ну и в больнице, пока тебя оперировали, мы и поговорили... Вот так и получается. Мин молчит какое-то время, переваривает все сказанное парнем, а потом разлепляет сухие губы и отвечает: — Меня уже "допросили" мои коллеги, но я сказал, что в клубе был один, без компании. Чтобы тебя не дернули вдруг. Тебе сейчас этот головняк ни к чему. — Спасибо, — удивленно отвечает Пак. — Но там же камеры... — Хосок сказал мне еще вчера, что камеры не работают уже около недели. Сегодня-завтра должны только починить. Не работают камеры. Это очень плохо. — Получается, мы не сможем узнать, кто это сделал с тобой... — Нет, — отвечает Юнги. — Но я выцепил занимательную деталь во время вчерашнего нападения. Чимин выгибает бровь и ожидает продолжения. — Помнишь ту девушку, что подошла ко мне? Ты еще специально нас наедине оставил... Пак только кивает. — Она предложила мне уединиться, ну и я, чего греха таить, согласился. Она повела меня в ту сторону, где начинался длинный коридор, который вел к черному входу, мы с ней прошли буквально "ничего", как она резко куда-то сорвалась под предлогом, что ей надо в уборную. Но попросила меня ждать. Я не понял этого, но ничего не заподозрил, — объясняет спокойно мужчина. — Только провожаю ее взглядом, как кто-то вешает на мою голову мешок. Ну, по крайней мере, ткань была похожа на это. Я хотел его сорвать, но меня ударили под дых, скрутили руки и затянули попутно какую-то веревку на шее. Корю себя за то, что не успел среагировать, я тупо растерялся... Чимин будто старается не дышать, пока слушает. Он легонько постукивает пальцами по подлокотнику стула и анализирует сказанное. Пока все больше похоже на то, что та девушка тоже в этом замешана. А ведь Пак очень смутно помнит ее лицо... — Дальше вывели на улицу. Я так и понял, что через черный вход. За все это время нападавший ни слова не произнес. Но я чувствовал, что он больше меня, выше, но несильно крепче. Я пнул его по ноге на ощупь, он только рыкнул от этого, и я понял, что ударил его ощутимо. Скорее всего, у него может быть синяк. За это он ударил меня сначала кулаком, а потом я почувствовал острую боль, которая буквально прошибла все тело. Я понял, что это нож. И знаешь что? — задал риторический вопрос Мин все тем же спокойным голосом. — Когда я уже начал терять сознание и в глазах мутнело, он бросил меня на землю, сдернул мешок с моей головы. Он был весь в черном, в капюшоне, балаклаве, черных солнечных очках. Наклонился ко мне, надавил рукой в перчатке на рану, из-за чего мне стало еще хуже. И сквозь будто толщу воды я услышал, как он сказал что-то на французском. Чимин шумно выдыхает, затем сглатывает сухость во рту. Жутко. Страшно. Не по себе. — На... Французском? Юнги кивает. — Получается, он знает французский? — будто бы убеждается вслух Пак, получая повторный кивок от лежащего мужчины. — Ну, мне так кажется. Вроде, он сказал несколько предложений практически без акцента. Я запомнил только последние пару слов, и то, не уверен, что смогу повторить их... Получается, тот ненормальный может разговаривать на французском?.. Но у Пака точно нет таких знакомых, кроме... Чимин бегает глазами по палате и его сердцебиение учащается. Он упирается локтями в колени и шумно вздыхает, устало протирая лицо. Не может быть такого... — Судя по твоей реакции, знакомый со знанием французского имеется? — предполагает тихим голосом Юнги. — Ага, — полушепотом отвечает Чимин, продолжая исследовать помещение перед собой. — Это Хосок. Юнги слегка расширяет сонные глаза от удивления. Сначала молчит около минуты, а потом решает спросить: — Ты уверен? Может, еще кто-то? Тэхён, Чонгук? — Тэхён не знает, иначе, как минимум, Лия бы мне за много лет сказала об этом. Плюс он был дома ночью. Чонгук был со мной вчера все время, насчет его познаний в языках не знаю. А вот у Хосока дедушка французский знает, даже, вроде, живет в Марселе. Он с детства с Хосоком на французском разговаривает, тот поэтому и знает язык хорошо... — Попроси Чонгука зайти, пожалуйста, — вдруг просит Мин. Чимин смотрит на него вопросительно, но молча встает и выглядывает из-за двери. Через минуту в палате снова стоят два парня. — Чонгук, скажи пожалуйста, — сразу произносит Юнги. — У тебя как дела с французским обстоят? Чон по просьбе Чимина присаживается на стул, попутно отвечая: — В старшей школе преподавали, но мало что помню оттуда, так, только общие фразы какие-то. Пак пересекается взглядом с Юнги, вертит головой в отрицательном жесте. Нет, не он. Не может быть. — А если я попробую озвучить фразу, сможешь перевести? — продолжает "допрос" инспектор. — Ну..давайте попробую, — немного сконфуженно отвечает парень, все еще не понимая, что здесь происходит. — Кхм, — откашливается мужчина. — Пардон сразу за корявость, на память говорю. J'irai jusqu'au... bout... — как-то так. Чонгук просит повторить еще раз, и Юнги более смело и быстро произносит слова, запинаясь только в самом конце. — Как я понимаю, что-то типа: "Я дойду до конца", — отвечает Чон. Мин только согласно мычит, пока по спине Чимина проходят мурашки. В такой ситуации, как была у Юнги ночью, эта фраза обретает смысл. Очень нагнетающий и угрожающий смысл. Не к добру... — Чимин сказал, что ты был вчера с ним, правильно? — Да, конечно. Меня и Хосок видел с ним, если вдруг что. Инспектор замолкает на какое-то время. — Значит, зацепку, все же, нашли? — спрашивает теперь Чимин. — Да. Преследователь знает французский язык и у него есть сообщник-девушка, — подытоживает Юнги.