Созависимость

Открыть глаза удается, почему-то, с очень большим трудом, и не с первого раза. Веки будто налиты свинцом, Пак часто моргает, пытаясь сфокусировать зрение, но его голова настолько сильно кружится, что обстановка перед глазами долго не может сложиться в одну картинку. А еще сильно тошнит. Если бы Чимину было суждено всю жизнь жить с такими ощущениями — он бы, без преувеличений, повесился. Потому что сейчас ему невыносимо плохо. Когда проходит, по ощущениям, пять часов, а на деле — тридцать минут, Чимин, наконец, более-менее свыкается со своим состоянием, и пытается «существовать» вместе с ним. Картинка перед глазами все еще немного плывет, но местность выстраивается в более четкие линии. Незнакомая местность. И только сейчас Чимин понимает, что лежит он на холодном полу. Руки оказываются связанными — Пак вяло дергает ими, и ощущает, как оба его запястья сдавливает какая-то железная херня. Парень пытается оттолкнуться от пола и медленно, с плывущей комнатой перед глазами, принимает сидячее положение. Он прикрывает глаза на какой-то миг, ощущая сильнейшую пульсацию в затылке, и глубоко вздыхает, пытаясь успокоить разбушевавшуюся тошноту. Такое ощущение, что ему не вкололи что-то внутрь организма, а дали по голове чем-то тяжелым. Симптомы схожи с тем, когда человек получает сотрясение мозга. Чимин открывает глаза. Он и вправду сидит на холодном полу какого-то… Подвала, что-ли. Пак впервые видит это место. Но здесь жутко сыро, холодно и довольно-таки тускло. Четыре стены, к одной из которых прикован парень, слева от него, в метрах трех, находится огромная железная дверь, тяжелая на вид, а на двух других стенах находятся почти у самого потолка небольшие прямоугольные "окна", если их так можно вообще назвать, с широкими решетками, пропускающие свет, и через которые еле видны зеленые верхушки деревьев. Свет. На улице день. Наступил уже следующий день? Или это все тот же? Из обихода в этой «темнице» нет буквально ничего. Пак выпрямляет затекшие и холодные ноги, посмотрев на свои кроссовки. Он все в такой же одежде, в которой и приходил в кабинет. Это как-то… Обнадеживает. Чимин хвалит себя, что он додумался обуться, когда ступил в чужое "логово", будто предчувствовал что-то. Парень вновь дергает руками, раздаётся звук удара довольно весомой цепи о землю. Чимин пытается заглянуть назад — посмотреть на свои руки. Это не наручники, а кандалы какие-то, ей богу. Цепь от них довольно длинная и тяжелая, закреплена к стене чуть выше его головы. Такую без специальных инструментов или ключа никогда не снимешь. Пак громко вздыхает и расслабляется настолько, насколько это вообще возможно в данной ситуации, пытаясь убрать чертову пульсацию в затылке. Интересно, что ему вкололи? Если он испытывает такие симптомы именно из-за инъекции, то, наверняка, там было какое-то сильное седативное. А ведь в крови Чимина находятся еще и те препараты, которые ему назначили в больнице. Стоит поблагодарить вселенную, наверное, за то, что он вообще жив, а не умер от несовместимости лекарств. Хотя сейчас — это последнее, о чем стоит беспокоиться. Его похитили. Наверняка, Тэхён. Пак стискивает зубы, ему хочется вмазать кулаком куда-нибудь, потому что он тупо все проебал. Было действительно опрометчиво идти буквально в логово возможного зверя. Чимин самоубийца, не иначе. Надо было, как минимум, быть постоянно на связи с Юнги или Чонгуком в процессе проверки кабинета. Так шанс был бы выше, что его уже бы вытащили отсюда. А так… Сколько Пак здесь? Сколько прошло часов или... Дней? Слегка поёрзав на месте, Чимин понимает, что и телефона у него нет. Тот выпал из рук, когда парню что-то вкололи. А затем, наверное, и разбили к чертям собачьим. Там же было огромное количество фотографий документов... Если это так — Пака будут искать долго. Если вообще найдут… Вдруг он уже не в Сеуле? Не в Южной Корее?.. Чимина эти мысли начинают вгонять в панику. Он старается глубоко дышать, дернув руки в «кандалах» довольно сильно, из-за чего теперь ощущает легкую боль на запястьях. Не хочется заранее приписывать себе место на кладбище, но обстоятельства вокруг «слегка» намекают, что шанс выбраться живым сравнялись со смертью пятьдесят-на-пятьдесят. С другой стороны… Не будет же Тэхён убивать? Да даже если это, все-таки, не Тэхён. "Кто бы ты ни был — я, все-таки, тебе нравился" — думает Пак, подразумевая, что даже полный придурок, испытывая сильные любовные чувства, убить не может. Может. Чимин вновь вспоминает историю Юнги про младшего брата и, он готов поклясться душой, что его сейчас вырвет от всплывших картинок в голове. Конечно, он не видел ничего вживую, но именно сейчас воображение решает нарисовать все сказанное Юнги. Нарисовать довольно красочно почти синий труп молодого парня, лежащего в лесополосе, истекающего кровью, с пятнадцатью дырками от кухонного ножа у себя в теле. Чимин моментально принимает положение сидя уже на коленях и нагибается в левую сторону от себя, закашлявшись и открыв рот. Рвать хочется, но получается с трудом. Желудок оказался полностью пустым. Значит ли это, что прошло, как минимум, больше одного дня нахождения здесь?.. Ведь утром дня "икс", до того, как проникнуть в кабинет, Пак успел закинуть в рот два бутерброда. Пак громко кашляет и вырвать удается только слюни и противную желчь, которая начинает горчить почти сразу же у корня языка. Чимин перестает дергаться в спазмах, принимает положение сидя уже ровнее, шумно дыша, и пытаясь прийти в себя. Голова просто нереально раскалывается.       — Эй? Чимин пробует что-то произнести. Голос немного хрипит, поэтому Пак прокашливается.       — Эй! Крик отталкивается от стен и уходит непонятно куда. Чимин не уверен, что его отсюда вообще кому-нибудь слышно. Если бы не решетки в стенах, которые подают в эту «темницу» небольшую долю света, парень бы подумал, что он находится глубоко под землей, в каком-нибудь склепе.       — Тут есть кто-нибудь?! — вновь кричит Пак, в конце закашливаясь от напряжения связок. Он приваливается спиной к холодной стене, ощущая ее шершавость и неровность через свой батник. Пак стучит пяткой кроссовка в пол несколько раз. Он смотрит по сторонам и не знает, куда ему крикнуть или постучать еще — он лишен свободы перемещений.       — Эй! Я очнулся! — предпринимает еще одну попытку докричаться. Но в ответ поступает лишь тишина. Это пугает больше всего сейчас. Просто… Тишина. Не слышно абсолютно никаких звуков — машин, людей, животных. Будто Пак заколочен в место посреди пустого леса. Чимин глубоко дышит ровно три раза, ощущая давящую головную боль. Будто его голову медленно сжимают в клешнях и вот-вот раздавят. От этих ощущений хочется просто отключиться. Но Пак не может позволить себе этого сделать. Как можно спать в такой ситуации?.. Еще около часа проходит за рассмотрением окружающей местности. Чимин, кажется, уже выучил каждый шершавый и неровный выступ на стенах. В сон его клонит все сильнее, а еще хочется пить. Его губы буквально засохли, даже то, что парень их облизывает, не помогает. Пак пробовал кричать еще, и еще, и еще... Но никто так и не отозвался, так и не пришел. Чертова дверь лишь мозолит глаза. Пак откидывает голову назад, прислоняясь к стене и прикрывает глаза. Ему так легче. Так, хотя бы, несильно ощущается эта головная боль. Чимин размеренно дышит, уже привыкнув к здешнему холоду, и ощущает, как все тело начинает расслабляться, обмякает. Это означает только одно — он засыпает…

***

Просыпается Чимин, в первую очередь, из-за большого желания справить нужду. Он открывает глаза, почувствовав, что находится все в том же положении, в котором и засыпал. Только вот вокруг теперь тьма кромешная. Парень ищет взглядом решетки на стенах, и понимает, что, по всей видимости, наступила глубокая ночь. Чимин двигает плечами, пытаясь хоть как-то размяться, ощущая, как его спина затекла. Зато он перестал испытывать головную боль и тошноту.       — Эй! — кричит Пак, начиная чувствовать легкую панику. Не то, чтобы он боялся темноты. Просто ее он боится именно здесь. В голом и холодном помещении, без единого лучика света, где могут, как вариант, водиться крысы или еще какие-нибудь мелкие насекомые.       — Я хочу в туалет! Эй! Чимин прикладывает все усилия, которые у него сейчас есть, и орет до такой степени, что, в какой-то момент, он закашливается. Пак надеется, что хотя бы сейчас ему ответят. Невозможно находиться в таком месте. Чимин резко осекается, услышав неожиданный щелчок. Он смотрит в темноте в ту сторону, где еще при свете дня он видел тяжелую и железную дверь. Парень будто задерживает дыхание и вжимается в стену позади себя. Весь запал смелости куда-то резко испаряется, оставляя после себя пыль в голове. Чимину, на самом деле, страшно. Днем ему казалось, что он настроен решительно по отношению к тому, кто его сюда вызволил, но сейчас… Дверь и вправду открывается. Чимин сидит полностью вжатым в стену, согнув в коленях обе ноги. Он сжимает и разжимает кулаки, наблюдая за тем, как некто открывает дверь шире, неспеша входит в помещение и останавливается напротив парня в двух метрах. Пак чувствует себя самым настоящим побитым щенком. Из-за приоткрытой двери внутрь проникает небольшое количество света. И его вполне достаточно, чтобы рассмотреть фигуру перед собой. Фигуру, снова одетую во все черное. Как описывал Юнги, когда такой же некто напал на него в клубе. Черные высокие ботинки на ногах, такого же цвета штаны, худи. На руках перчатки, на голове — капюшон, и, кажется, балаклава. Нет никаких определителей того, кто именно перед ним. Тэхён? Ну а кто же еще это может быть?..       — Где я?.. — нерешительно задает негромкий вопрос парень. Естественно, в ответ ему ничего не прилетает.       — Я в туалет хочу… Чимин сам от себя охреневает, когда слышит свой голос будто со стороны. Язык в этот раз пошёл вперед мозга и решил заговорить. Только вместо того, чтобы кричать проклятия и мольбы не убивать его, Пак выдает то, что у него крутится в голове тоже не в последнюю очередь. Он очень хочет в туалет. Стоящий напротив так и продолжает молчать, но только теперь его рука лезет в карман черного худи. Пак внимательно следит за действиями человека широко раскрытыми глазами. Чимин теперь уже ничего не говорит, пожалев, что он вообще открыл свой рот. Потому что если сейчас если этот некто напротив достанет нож… Но на свету показывается небольшой шприц. Чимин инстинктивно вжимается в стену еще сильнее, впиваясь затылком в твердую поверхность до неприятной боли.       — Нет, нет… Не надо… — начинает говорить Чимин, когда фигура делает шаг в его сторону. — Пожалуйста… Но человек непреклонен. Он надвигается на Пака, а тот, в свою очередь, пытается наотмашь ударить ногой в этого похитителя, выбить шприц из его руки в перчатке. Но невидимая личность резко обходит Чимина справа и быстрым движением хватает парня за волосы, наклоняет голову вбок, и буквально вонзает шприц в плоть. Чимин коротко вскрикивает, продолжает дергаться и пытается вырваться, но рука, держащая его за волосы, буквально до боли сдерживает и не дает сильно вывернуться в сторону. Парень бьет ногами в пол, но все просто... Бесполезно. Внутри плещется страх вперемешку с паникой. И пока Чимин часто дышит, и кричит, чтобы рядом стоящий сдох, вводимый в него препарат берет верх над Паком удивительно быстро.       — Что ты мне вколол?! — кричит на грани истерики Чимин, чувствуя, как голова вновь начинает кружиться. — Сука! Темный силуэт отходит от парня на три шага и начинает расплываться в глазах. Грубо говоря, теперь похитителей «двое».       — Это какой-то… — язык парня заплетается. — Это… Сказать Пак не может буквально ничего. Буквы просто не складываются в слова, язык размяк, и всё остальное тело — тоже. Чимин не может понять до конца, с чем сравнимы эти ощущения… Он никогда подобного не испытывал, несмотря на то, что даже после того, как его сбила машина, ему прописали сильные успокоительные. Сейчас состояние убийственно слабое, Пак даже успевает поразиться тому, как он все еще не отключается.       — Зачем?.. — собственный голос будто искажается. Когда сквозь мысленный туман Пак видит, что к нему подходит фигура в черном, он действительно пытается отбиваться, и ему кажется, что у него это получается, но со стороны он лишь как рыба, выбросившаяся на сушу. Без толку его попытки. Его тело настолько быстро и сильно ослабло от введенной инъекции, что он не может ничего поделать, даже когда его руки отстегивают. Затем его с легкостью поднимают, как какой-то мешок картошки. Чимин на все смотрит будто сквозь толщу воды. При этом, пока его куда-то ведут неизвестными путями, Пак не может даже взгляд ни на чем конкретном сконцентрировать. Он понимает, что он находится в чьем-то доме. Но все комнаты, по которым его ведут, будто меняют на глазах форму, то растягиваясь, то уменьшаясь. Он вертит головой в разные стороны, пытаясь прогнать галлюцинации. А когда он в очередной раз моргает, то, каким-то чудом, оказывается в самом настоящем туалете.       — Сам сможешь?.. Чимин слышит голос, но долетает он до ушей уж слишком искаженно. Поэтому Пак не может разобрать, чей он. Чимин пытается обернуться назад, на своего похитителя, но тот грубым рывком возвращает парня на место, повернув его голову в сторону унитаза.       — Еще раз повторяю, сам сможешь, нет?! — голос приобретает еще более грубые и угрожающие нотки. Пак разлепляет губы и отвечает короткое и тихое "да". Он чувствует, как его еще раз дергают за руку, чтобы он принял более устойчивую позицию на ногах. Чимин смотрит долго на белый унитаз, который окрашивается то в синий, то в зеленый. Пак вертит часто головой и жмурится. А когда открывает глаза — его ведет в сторону, и он выставляет руку, упираясь в стену выше унитаза, чтобы не потерять равновесие. Парень приспускает спортивные штаны с трусами, принимаясь справлять свою нужду. В его голове будто ураган творится. Он смотрит по сторонам и только сейчас понимает, что остался в туалете один. Но это ничего ему не дает. Комната сильно плывет перед глазами, окрашиваясь в разные цвета. Он сквозь пелену в глазах видит очертания небольшого зеркала на стене, раковины. Когда Чимин чувствует минимальное лишь физическое облегчение, он обратно надевает белье и штаны, все также упираясь рукой в стену. Затем он пальцем пытается нажать на кнопку и смыть, но пару раз промахивается мимо. А когда голову наполняет слишком громкий звук работающего унитаза, его руку грубо сдергивают со стены, схватив крепко вторую под локоть. Пак вновь предпринимает попытку вырваться или, хотя бы, ударить ногой по чужим ногам. Но в ответ получает удар в челюсть. Держащий его человек разбил ему губу. Чимин чувствует привкус железа во рту, совсем расслабляясь в чужих руках. Боль до него доходит чуть позже, видимо, из-за действия препарата. Поэтому обратно до подвала его уже буквально волочат. Из-за удара парень будто вспышки перед глазами видит часто, поэтому дорогу до подвала он снова не запомнил. Он чувствует, как его руки вновь заковывают в кандалы.       — Тэхён... — Пак пытается произносить членораздельно слова. — Это ведь... Ты? Пожалуйста... Отпусти... Человек вновь отходит от сидящего на холодном полу парня. Чимин смотрит на расплывающийся силуэт и пытается сказать что-то еще. Но фигура напротив не реагирует, а поворачивается в сторону двери. Пак облизывает кровавую от удара губу, испытывая боль в нижней челюсти. Парень надеется, что она у него не сломана после удара. Пак тоже переводит мутный взгляд в сторону двери и его глаза расширяются, когда он видит, как в подвал входит... Тэхён. Силуэт Кима тоже расплывается, но это точно он. Пак переводит взгляд обратно на стоящую рядом фигуру.       — Ты... Кто? — на выдохе произносит Чимин.       — Ну что тут у нас?.. Голос Тэхёна тоже звучит слишком искаженно в ушах Пака, отчего Чимин кривится, но продолжает смотреть то на одну фигуру, то на другую. Внутри он испытывает обескураженность, удивление, страх... Он был уверен, что похитителем является никто иной, как Ким Тэхён, но... Кто второй? Его помощник? Сообщник? Человек, который просто исполняет молча все приказы или кто-то... Знакомый? Чимин пропускает момент, когда Ким оказывается уже у него перед лицом. Тот одет в излюбленную бордовую рубашку и черные брюки. Как всегда. Он протягивает руку к лицу Пака, но тот резко дергает головой назад, уклоняясь от чужих пальцев и, прикладываясь головой о стенку позади. Тэхён противно ухмыляется:       — Сколько ты ему вколол? — слышится противно-искаженный голос. Чимин следит широко раскрытыми глазами за всеми действиями мужчины, чувствуя сильное головокружение. Но он противится тому, чтобы хоть на секунду прикрыть глаза.       — Сколько ты и сказал, — отвечает незнакомая фигура. Пак пытается дернуть головой и напрячь свой слух, чтобы разобрать и понять, кому принадлежит второй голос. Но он просто не может. Будто у него отключился какой-то рецептор в организме. От этого паника накрывает чуть больше прежнего. Чимин начинает еще чаще дышать, пытаясь хоть как-то сохранить спокойствие. Ким вновь протягивает руку, и в этот раз уже цепко хватает за подбородок, заставляя Чимина смотреть на него, запрокинув голову. Пак пытается вывернуться из такого захвата, но держат его очень крепко.       — Какой же ты красивый, — произносит Тэхён. Чимин сжимает кулаки, а потом резко выставляет до этого согнутую в колене ногу — и ударяет по ноге мужчины. Кажется, Пак потратил на это все свои силы, потому что в следующую секунду в его голове от резкого движения возникает вспышка боли. Тэхён разжимает его подбородок, громко вскрикнув. От легкой потери равновесия он делает пару шагов назад. Чимин смотрит мутным взглядом на его ногу, а потом неожиданно вспоминает, что Юнги тоже ударил в ногу нападавшего в тот роковой день. Может, там у Кима до сих пор синяк?..       — Ах ты, сучонок, еще брыкаться силы находишь? В следующий момент Тэхён подлетает к закованному парню и начинает наносить болезненные удары. Он бьет один раз в ту же нижнюю челюсть, из-за чего Пак слышит хруст. От сильного удара он влетает головой в стенку позади себя. Перед глазами теперь не то, что вспышки — а звездочки возникают. Чимин вновь ощущает сильный кровавый привкус во рту. Ким бьет кулаком в живот, парень вскрикивает и сворачивается, пытаясь подогнуть ноги в коленях. Тэхён не дает этого сделать, толкает Чимина вбок, на пол, и наносит удары в живот уже ногой. Пак даже не может прикрыться хоть как-то, ведь его руки закованы кандалами где-то на уровне поясницы.       — Стой, стой... Перебор! Ты убьешь его! Где-то на грани сознания Пак слышит голос. Удары прекращаются, Чимин сухо кашляет, выплевывая вязкую кровь изо рта куда-то на пол, возле головы. Он часто моргает, ощущая слезы в уголках глаз, и подвал начинает кружиться пуще прежнего в голове. Чимин пытается сделать хоть маленький вдох, но чувствует боль в животе и районе ребер. Боже, только бы не сломанные ребра...       — Выйди! — кричит Тэхён своему сообщнику. Пак сквозь полуприкрытые веки смотрит на туфли стоящего Кима.       — Но... Что ты собираешься делать?       — Выйди, я сказал! — рявкает мужчина. Чимин действительно находится на грани сознания, он более-менее привыкает к неровному дыханию, выплевывает новый сгусток крови изо рта, ощущая боль чуть-ли не во всем теле. Пак следит взглядом за вторыми ботинками, которые покидают данный подвал, не закрыв за собой дверь. Видимо, чтобы внутрь проникала хотя бы частичка искусственного света. Пак чувствует, как его вздергивают и переворачивают на спину, руки в цепях больно упираются в пол и подпирают поясницу. Чимин через муть видит, как собственные ноги разводятся в стороны с помощью чужих рук. И только когда Ким начинает своими ладонями ощупывать бедра и подниматься выше, до Пака доходит.       — Нет... — говорит Чимин, все еще ощущая привкус крови во рту. — Не делай этого... Адреналин и страх подскакивают к горлу. Его мозг все еще остается одурманенным препаратом, но появившиеся сильные чувства опасности заставляют голову начинать работать.       — Не надо! — Пак переходит на крик, распахнув широко свои глаза, когда Тэхён задирает его батник к шее. Парень вновь начинает брыкаться и извиваться под ногами Кима. Руки больно натягивают мощную цепь, а ногами Пак пытается бить наотмашь, попасть хоть куда-то.       — Заебал, — произносит мужчина, седлает чужие бедра и хватает Чимина за волосы. Он поднимает голову Пака и бьет в пол. Один раз. Чимин чувствует, как в голове будто что-то трескается, а сердце пропускает несколько ударов. Второй раз. Пак перестает дергать ногами, расслабляет кулаки и начинает жмуриться, только бы перестать видеть проклятые яркие звезды перед своими глазами. Третий раз. Чимин хочет отключиться и не испытывать боли. Оглушающей, громкой боли. Хочется отключиться и больше не проснуться. Тэхён оставляет его голову в покое, вновь переходя к ощупыванию чужого тела. Пак медленно моргает, смотрит на открытую дверь, видит спасительный желтый свет и начинающиеся лестницы, ведущие, видимо, внутрь дома. Парень чувствует, как противные горячие ладони снимают с него штаны вместе с трусами. Чимин старается размеренно дышать, чтобы не было хоть чуть-чуть больно в ребрах. Хотя под ребрами нещадно разбивается на множество мелких и особенно болезненных осколков его молодое и доброе сердце. Оно разбивается с каждым движением чужих ладоней по слегка оголенному телу. Пак не хочет смотреть туда. Настолько грязным он себя еще никогда не ощущал... Голова запредельно сильно кружится. Кажется, от ударов головой о твердый пол ситуация только усугубилась. Чимин искренне поражается тому, что он все еще находится в сознании. Хотя предпочел бы, честно, отключиться. Умереть. Прямо сейчас. Только бы не испытывать... Тэхён не церемонится и, уж тем более, не старается действовать нежно. Каждый его резкий и грубый толчок, сопровождаемый собственными рыками удовольствия, отбивается большим молотком в голове Чимина. Молотком, который разбивает не только сердце, но и все существование Чимина, как человека, в целом. Сегодняшняя ночь станет точкой. Неисправным концом, когда Пак умрет. Умрет морально и психологически. Если повезет — то и физически тоже. Пак все также смотрит на дверь, пока в уголках глаз вновь копятся слезы. И теперь это не только слезы боли, это слезы горя. Чимин горюет по старому себе, горюет по Чонгуку, которого, наверное, больше никогда не увидит, горюет по Юнги, по Лии... Пак чувствует, как чужие руки до синяков его трогают в тех местах, где позволено трогать только одному единственному... Чимин смаргивает слезы, молча кусает щеки изнутри до крови, а перед глазами возле двери воображение рисует того самого, единственного. Подсознание играет злую шутку, подкидывая в галлюцинациях Чонгука. Пак будто в действительности его видит, но понимает, что это мозг. Возможно, так действует введенная ему инъекция. Возможно, Чимин просто получил сотрясение мозга чуть-ли не последней степени... Но парень рад увидеть образ Чонгука хотя бы... Так. С последними толчками Чимин чувствует, как сознание, наконец-то, начинает его покидать. Это его немного радует. Перед тем, как закрыть глаза, возможно, навсегда, он одними губами шепчет возникшему силуэту Чонгука:       — Я люблю тебя...