Не море топит корабли

Эймонд стоял на палубе корабля, запрещая себе вглядываться в бирюзовые глубины слишком пристально. Неподалеку мрачной тенью крутился маленький Деймон, все еще дувшийся на весь мир за то, что ему не разрешили полететь на драконе вместе с Джоффри и Люцерисом. Ближе к корме, не отходя далеко от борта, болтались нездорово бледный Лейнор и его дружок Майлз. Если сыну Морского Змея и поручили не спускать с них глаз, он предпочел приглядывать за содержимым своего желудка, так что Эймонд почувствовал себя почти свободным. Солнце жгло глаз, в лицо бил ветер, но кто-то удосужился с утра поручить слугам принести в его комнату плащ вместе с завтраком — наконец, хоть какая-то защита от промозглого дыхания осени. — Я мог полететь на драконе, — наверное, в сотый раз пробубнил Деймон. — Я бы не упал. Мечта меня чувствует. — Да ну? — лениво поинтересовался Эймонд, чтобы хоть как-то скрасить затянувшееся ожидание. Деймон вздрогнул — не ждал, что кто-то отрегирует на его не предполагавшее ответа нытье, — но быстро собрался: — Да! — он хлопнул себя по груди. — Я ее чувствую. Вот здесь. Губы Эймонда натянулись в горькой ухмылке. О, он знал об этом предостаточно. Деймон понял его неправильно. — Ты не веришь? — возмутился он. — Это правда! У тебя просто нет дракона, вот ты и не понимаешь. Ты вообще точно Таргариен? Эймонд фыркнул. — Уж побольше, чем ты. — А вот и не больше! Эймонд медленно выдохнул. Кому и что он докажет, препираясь с клопом, который и говорить-то научился не так давно? Деймон, меж тем, погрузился в какие-то расчеты, сгибая и разгибая пальцы. — Если ты бастард короля Визериса, значит... Не говоря ни слова, Эймонд перешел к другому борту. Вдалеке все отчетливее вырисовывались очертания Королевской Гавани. Не раз и не два он наблюдал постепенно приближающуюся столицу, но впервые сердце заметалось в груди так, что, того и гляди, выскочит. Пришлось напомнить себе: "Это не твой город. Ты здесь чужой — ни родни, ни друзей". До смешного жалко, но единственным человеком в этом мире, который удосужился хотя бы изобразить, что ему небезразлична судьба одноглазого не пойми кого, был Люцерис Веларион. "Стронг", — поправился Эймонд. Бастард. Но слово потеряло прежнюю тяжесть — какое ему теперь дело, кто и за кем наследует Железный Трон? Деймон прав, он больше не Таргариен — по крайней мере, до тех пор, пока у него нет дракона. Вхагар не было на Дрифтмарке — она или на Драконьем Камне, или в Королевской Гавани. Драконья Яма для нее тесновата, но Эймонд не смог увернуться от едва ощутимого прикосновения надежды — легкого, как крылья стрекозы, мазнувшие по щеке. "Дракон", — подумал он, закрыв глаза. "Дракон". Когда корабль причалил, над их головами снова сгустились тучи, низкие и махровые. — Осенняя погода, — пробормотал Майлз, покосившись на посуровевшее небо, — переменчива, как женское сердце. — Тебе-то откуда знать? — фыркнул Лейнор, но осекся, заметив приближающегося отца. По очереди они спустились по трапу, Эймонд — после Деймона. Он предусмотрительно набросил на голову капюшон, пряча длинные серебристые волосы — незачем привлекать внимание раньше времени. Их встречали, впрочем, не с таким размахом, как обычно встречали родичей короля. Среди встречающих были Люцерис, Рейнис и один из Белых Плащей, а вот Джоффри Эймонд не заметил, как и кого-то из королевской семьи. — Где мои родители? — забеспокоился Деймон. — И где принцесса Рейнира? Почему они не пришли встречать? — И правда, почему твоя супруга не несется сломя голову в твои объятия? — с усмешкой шепнул Майлз, поддев Лейнора локтем. — Как я понял, Бейла сейчас почти не отходит от Рейны — та все еще не до конца оправилась после родов, — Люцерис попробовал привычным жестом подхватить Деймона на руки, но тот запротивился. — Матушка и Его Милость еще не в замке, а Джейс был чем-то занят, я сам его еще не видел. Эймонд нахмурился. Куда мог запропаститься целый король, да еще и в обществе его драгоценной сестрицы? Потом Люцерис обернулся к нему, и Эймонд вздрогнул — слишком привык, что прочие окружающие обращают на него внимание не больше, чем на призрака. — Нормально доплыли? Никому не поплохело? — На что ты намекаешь? — ощерился Эймонд. — На меня, — вздохнул Лейнор. — Он намекает на меня. Никакой солидарности в этом семействе. Фальшивее прозвучало бы только "и это мне говорит мой собственный сын". Эймонд скривил губы. — Ну пойдемте уже! — Деймон приплясывал он нетерпения. — Я хочу в замок. Я хочу... — Повидаться с отцом? — подсказала Рейнис, беря Морского Змея под руку. Деймон захлопнул рот. Как странно было снова очутиться в Королевской Гавани. Даже воздух здесь был знакомым — тяжелая смесь морской соли и тины, конского пота, человеческой грязи, печеного хлеба, жареного мяса — в лучшем случае, собачьего, — и пробивающегося из чьего-то сада цветочного аромата. Запах дома. Чем ближе становился Красный Замок, тем туже стягивался узел в груди. До них уже доносился звон сталкивающихся мечей тренировавшихся рыцарей, и громкие разговоры слуг, и истошное мярганье замковых котов, гоняющих крыс в свое удовольствие. Оказаться во дворе было все равно что вернуться в свои комнаты после изматывающе долгого путешествия. Но в случае Эймонда — только для того, чтобы обнаружить: там, в твое отсутствие, уже поселился кто-то другой. Он соскочил с лошади, вдыхая тяжелый предгрозовой воздух. — Погода портится и портится, — заметил Люцерис. — Надеюсь, матушка и Его Милость долетят назад без приключений. — А, полеты на драконах в грозу, — Эймонд подставил лицо ледяному ветру. — Звучит как замечательное занятие. "Нам с тобой следует об этом помнить." — Сразу видно, что ты никогда не летал в грозу, — буркнул Лейнор. "По тебе тоже не скажешь, что ты часто летаешь", — мысленно парировал Эймонд. Потом во дворе появился еще один человек в бирюзовой тунике с вышитыми на ней серебристыми морскими коньками. Уже приноровившись узнавать рейнириных щенков во взрослом обличии, Эймонд без труда определил в вышедшем мужчине Джекейриса. Заметив, кто направляется к ним, расшумевшийся было Деймон тут же притих и съежился. — Я не хотел, — протараторил он, еще прежде, чем его отец сказал хоть слово. — То есть, я хотел, но... — Мы поговорим об этом позже, — сказал Джекейрис, куда мягче, чем Эймонд ожидал. Потом повернулся к брату и улыбнулся. — Я уж думал, никогда тебя не увижу, Люк. Когда ты приезжал в последний раз? К именинам принца Эйгона? — Я занятой человек и очень люблю Дрифтмарк, — отшутился Люцерис под одобрительное хмыканье Морского Змея. — А где Джоффри? Уже побежал подавать прошение о вступлении в Королевскую Гвардию? — Веришь или нет, но почти так. Пошел искать Белого Гвардейца, который согласится с ним потренироваться. Джекейрис был одного роста со своим младшим братом или даже немного выше, но не таким мощным — Эймонд предпочел думать, что без труда одолел бы его в схватке. Взгляд Джекейриса упал на Эймонда. — О, а это, должно быть... — он не договорил, потому что Деймон затыкал пальцем в небо и все вскинули головы. Из непроницаемого полога туч вынырнул дракон — грозный желтый ящер с горящими глазами. Сиракс. Слуги и рыцари бросились врассыпную, освобождая ей место для посадки, и с сотрясшим землю рывком дракон приземлился, взвив вокруг себя песчаную бурю. Со спины Сиракс соскочила всадница, сжимая в руке что-то яркое и округлое — синее драконье яйцо с серебристыми прожилками. Эймонд опасно близко подошел к мысли, что прошлое осталось в прошлом, а в этом новом мире все по-другому. Но в тот момент, когда он увидел лицо Рейниры за завесой спутаных золотисто-серебряных волос, его захлестнула волна ненависти такой силы, что он пошатнулся. "Это ее вина, что я застрял здесь, в этом мире", — мысли загрохотали яростно, как молот о наковальню. "Это ее вина, что я умер. Ее и ее семь тысяч раз проклятого мужа". Никто во дворе его чувств не разделял, по крайней мере открыто. Когда-то Рейниру называли отрадой королевства, и, пускай теперь любимая девчушка короля Визериса превратилась в царственную корову, чей возраст, по прикидкам Эймонда, должен был подползать к четырем десяткам, ее встречали десятки лиц, озарившихся улыбками. — Матушка! — Люцерис подскочил к ней, точно забыв, что уже давно не мальчишка, цепляющийся за мамину юбку. Он выглядел таким обрадованным, что Эймонда передернуло. — Я так давно тебя не видел! Рейнира обняла его, привстав на цыпочки и зарывшись пальцами в лохматые темные кудри. — И правда. Тебе нужно чаще приезжать, Люк, — она отступила на шаг и с озорной улыбкой продемонстрировала драконье яйцо. — Мы с братом летали на Драконий Камень, чтобы выбрать яйца, которые положат в колыбели новорожденных. Как видишь, в полетах наперегонки он так ни разу и не смог меня обойти. — Что же тут удивительного? — рассмеялся Люцерис. — Мало кто может сравниться по скорости с Сиракс. Эймонд потер виски. От сладких трелей семейного воссоединения у него снова заболела голова. Рейнира обратила взгляд к небу. — И где же он? Верно, все же вознамерился вымокнуть под дождем. В этот миг замок сотряс чудовищный рев. Морской Змей нахмурился, Деймон пискнул и втянул голову в плечи. Рейнира вздохнула: — Никогда он не может обойтись без того, чтобы устроить представление. Но Эймонд едва ее услышал. Каждый нерв в его теле натянулся, как тетива лука. Рот наполнился вязкой слюной. "Дурак", — подумал он. "Какой же ты дурак". Но ничего не смог с собой поделать Низкие тучи разорвал громадный силуэт, очень знакомый Эймонду, слишком ему знакомый. Знакомый так хорошо, что он без труда мог воскресить в памяти каждое движение головы, каждый взмах хвоста, каждое вздрагивание лап, поддерживающих вес громоздкой туши. А сейчас ему и не нужно было — он видел все своим единственным глазом. Двор замка резко показался очень тесным, стоило посреди него приземлиться огромному дракону. Сиракс взмахнула крыльями и игриво зашипела, отползая подальше. Но Эймонд уже не мог смотреть ни на кого другого. Затаив дыхание, он шагнул вперед. Вхагар. Это была Вхагар. Исполинское древнее существо, бороздившее небеса над Семи Королевствами со времен Эйгона Завоевателя. Его дракон. Та, кого он выбрал, и та, кто выбрала его. Вхагар разинула бездонную пасть и клацнула зубами, складывая крылья. Эймонд сделал еще один шаг вперед. Поднял голову. И встретился взглядом с незнакомым человеком в короне, чьи длинные серебристые волосы трепетали на ветру.