Revenge

      Пульс ускоренно бил по перепонкам. Натягивая слетевший капюшон, Чимин прибавил шаг. Подгоняемый собственными мыслями, он нёсся, пытался сфокусировать взгляд на узкой, еле освещённой улице, но не справлялся. Тело приятно горело, разгоняя феромон. Пахучая железа сокращалась с бешеной скоростью, нагревалась, пока конечности контрастно холодило. Фантомное ощущение преследования не покидало голову, и омега перешёл на бег, силясь справиться с накатывающей паникой. Борясь с внутренним подозрением, он на секунду замедлился, поднимая помутневший взгляд вверх: как он и планировал, ни одной камеры, ни одной живой души, кроме тех, что скрылись в месте, куда он стремился. Чутьё подсказывало обернуться, будто кто-то стоял за тонкой спиной, но Пак отгонял противное чувство, стараясь насытить лёгкие кислородом.       Сбиваясь с шага, Чимин запустил ладонь в пряди белых волос, проскальзывая подушечками пальцев по взмокшему лбу. Звуки, казалось, стали громче, маленькие серьги-кольца постукивали в такт движению, лязгая в уличной тишине. Он сглотнул едва скопившуюся слюну в полностью сухом рту и всё же обернулся. Эфемерный след растворился, за спиной было пусто — никто не шёл за ним, никто не знал, что он здесь, хотя это было неважно. Омега понимал, что, даже если бы весь мир был в курсе его плана, он сделал бы то же самое.       Чимин резко свернул на соседнюю улицу. Снова и снова выворачивая в новый проулок, путая следы, старался добраться самым длинным и безопасным путём. Хотелось опереться на стену, остановиться, может, осесть на землю и насладиться всплывающими огоньками перед глазами, но впереди ждал человек, которого он так хотел наконец увидеть. Сбегая по разломанным бетонным ступеням вниз, он спускался вглубь заброшенного района, почти хвалил себя за ещё не свершённое, но уже ликовал. Исход для него вполне предрешённый.       Кровь бурлила в венах, подогреваемая принятой дозой. Омега буквально сочился силой и мог будто прощупать её в воздухе повсюду возле себя. Поясницу неприятно тянуло, но он понимал, что всё лишь из-за быстрого и неудобного шага. Подбираясь к искомому месту ближе, Чимин почувствовал слабый феромон троих, хотя, по его данным, они составляли лишь охрану, а запаха своей цели он никак не мог уловить.       Казалось, Пак должен был забыть, но он бы ни за что не позволил себе упустить хоть одну ноту этого самого прошлого, потерять эту нить. Аккуратно проходя вдоль заколоченного окна, Чимин вёл по сгнившим доскам пальцами, оставляя свой след. Медлил, пытался понять, кто именно внутри, знакомы ли ему эти люди, но что-то щёлкнуло в мозгу, будто это неважно: они все умрут сегодня, так что в действительности не имело значения то, что он их не знал.       Впиваясь в проржавевшую ручку, омега потянул на себя сбитую с углов дверь и невесомой тенью прошмыгнул внутрь. За столом сидело трое альф, и это выглядело так знакомо. Двигаясь вдоль стены, он пытался не привлекать к себе внимания, задерживал дыхание, слыша звук собственного сердечного ритма. Перед глазами плясали золотые круги, веки стремились закрыться, пока он пытался рассмотреть присутствующих: двоих брюнетов и одного блондина. На руках последнего крупные татуировки, почти не скрытые закатанным рукавом; те, что сидели напротив него, выглядели как братья — слегка вьющиеся волосы, крупные носы, оттеняющие похожие лица, и внушительные размеры, будто две горы мышц.       Чимин закусил пухлую губу, справляясь с накатывающей волной собственного удушающего феромона, что уже оповестил о его присутствии.       Крупный широкоплечий мужчина повёл носом, подобно зверю. Цепной реакцией, ершась, брат напрягся следом за ним, обращая внимание на тень, скрытую в поваленных досках при входе.       — Эй! — Альфа, заметивший Чимина самым первым, поднялся с ветхого стула и сделал пару шагов навстречу. — Посмотрите-ка, кто тут. Что, малыш, заблудился? — Он уже потянулся рукой, чтобы схватить омегу, забредшего так далеко, но Пак отскочил в сторону.       Невольно сжимая кулаки, Чимин вздёрнул подбородок, отбрасывая капюшон быстрым движением, показывая своё лицо. Стальные цветочные ноты придавали уверенности, он верил, что справится и в этот раз.       — А что же вас только трое?       Он обошёл альфу, преградившего ему дорогу, и двинулся к центру комнаты, подогреваемый интересом к сложившейся ситуации. Медленная походка, одно лёгкое движение за другим — он будто парил над прогнившим полом. Чимин презрительно обвёл взглядом замерших мужчин, проходя возле стола за их спинами. Он ждал, всё ещё удерживая клокочущий внутри феромон.       — А сколько тебе нужно? — хмыкнул светловолосый щуплый альфа, до сих пор не подававший голоса. — Кан, может, это к боссу?       Трое переглянулись, игнорируя кружащего хищной походкой омегу. Ни один из них не верил в возможную угрозу от маленького парня с точёным лицом. Стуча пальцем по столу, Кан, второй широкоплечий альфа, выпустил свой феромон, смотря сквозь движущуюся фигуру. Внутреннее напряжение отдавало в каждой ноте его запаха, он почти рычал от желания подавить неизвестного омегу, что с каждой секундой почему-то раздражал всё больше.       — О, альфа! — театрально вскрикнул Пак, сгибаясь в ломаном поклоне, падая на колени.       Усмехнувшись, тот, что первым обнаружил незваного гостя, вернулся к столу, перешагнув лежащего на полу Чимина. С противным скрипом придвинув стул, почти упираясь широкой грудью в столешницу, он наклонился ближе к остальным.       — Может, нам сообщить о нём, пока босс не приехал? Не нравится мне это.       — Да прекращай, Джиун, ты что, из-за сопливого омеги будешь тревожить его? — Замахнувшись, Кан отвесил брату подзатыльник и начал поворачиваться в сторону, где должен был распластаться подавленный омега.       Послышался громкий рокот: утробный, почти пугающий, пробуждающий волну мурашек по загривку. Звук, исходивший со стороны, казалось, слабого омеги, пробирал до костей.       — А это неприятно, когда тебя не воспринимают всерьёз… — улыбаясь, просипел Чимин, поднимаясь с пола. — Что ж, буду знать, что могу ранить вас своим пренебрежением.       — По-моему, кто-то нарывается, — щуплый альфа храбрился, отбрасывая внутреннюю тревогу, и смотрел прямо в чернеющие глаза парня, стоящего неподвижно, идеально выпрямив спину и подняв подбородок.       — Слушай, Сон, выкинь его отсюда, а. Нервирует.       Голос Джиуна, обращённый к единственному блондину среди альф, сбился. Он будто что-то предчувствовал, ведомый инстинктами, но сам не решался вступить на скользкий путь, отдавая бразды другому.       Лёгкая ухмылка на секунду коснулась пухлых губ Чимина, и, переводя взгляд с одного на другого, ведя вдоль комнаты, он аккуратно двинулся к поднявшемуся на ноги Сону. Подходя вплотную, прижимаясь к чужой груди, он опустил руки на узкие плечи альфы и потянулся к его уху.       — Да, Сон. Выброси меня отсюда. Попробуй прогнать, малыш, — прощупывая крепкие бицепсы аккуратными ладонями, Пак улыбался, глядя альфе прямо в глаза.       Чимин отошёл на два шага. Видя движение в свою сторону, сделал ещё несколько, освобождая себе место. Он смотрел будто через тюль, но цеплялся мутным взглядом за движущиеся фигуры. Чувствовал липкий чужой запах каждой клеткой тела, боролся с невыносимым желанием пригвоздить всех к полу, но игрался, позволяя вести.       Сон возник из ниоткуда. Напирая, он выпускал феромон, смешивая его с давящим ароматом, уже витавшим в воздухе, вероятно ожидая, что омега вновь повалится. Он приближался, оттеснял Чимина к стене, прислоняясь грудной клеткой к нему. Но в ответ не получал ни капли сопротивления — лишь позволение. Чимин знал, что его запах уже опоясывал альфу, видел, как заволакивался чужой взгляд. Это знакомая реакция, что до умопомрачения нравилась ему. Напористая уверенность должна была сходить на нет, в сбитом дыхании мужчины уже угадывалось очевидное желание открыть окно, впустить свежесть, пусть даже затхлость заброшенной улицы, но избавиться от неожиданных стальных табачно-цветочных нот, забивающих нюх.       Две ладони ударили в стену по бокам от точёного лица. Чимин облизал губы, с интересом наблюдая, как альфа начал ломаться. Шея пульсировала в сумасшедшем ритме, по артериям разгонялась горячая кровь, пока густой феромон пробирался в каждый уголок комнаты. Он вытянул руку, очерчивая пальцами кромку коротко подстриженных светлых волос Сона. Пряди плотной структуры буквально лоснились в тусклом свете, но Чимин наблюдал недолго, не в силах больше сдерживать себя. Медленно перебирая локоны, пробираясь всё дальше, он сомкнул ладонь на чужой макушке. Резким рывком притянув альфу ближе, он вынудил того нагнуться, поймав судорожный выдох на собственном лице. Он видел гримасу боли от своей хватки, пока свободная рука проскользнула под ткань объёмной толстовки.       Прикусив губу, всё ещё не отрывая взгляда от потерянных глаз, Чимин медленно высвободил из-за пазухи гладкий металл. Нож отдавал холодом на разгорячённом теле, и омегу неотвратимо вело от ощущения оружия на собственной коже. Он почти наслаждался, почти ломался под натиском будоражащих эмоций.       — Как думаешь, твои друзья обидятся, что всё внимание только для тебя? — Чимин коснулся кончиком носа чужого, теряясь в пространстве. — Нравится? Дыши поглубже, рекомендую сделать глубокий вдох.       — Что ты дел… ахг…       Распахнутые глаза и губы. Чимин держал волосы Сона мёртвой хваткой, вонзая тонкое лезвие под ключицу. Упивался тем, что тот не мог отвести взгляд, задыхаясь от режущей боли, пока за его спиной поднялись двое мужчин, не видя, что произошло, лишь отдалённо уловив странные звуки внутри маленькой комнаты.       — Я же сказал, вдохни глубже, — очередная усмешка, подкармливающая внутреннего зверя. Оттягивая голову Сона, Чимин повернул слабеющее в своих руках туловище к остальным, позволяя увидеть: — Заберёте?       Невесомым толчком он откинул альфу к ногам двоих, замерших на месте. Шок и сковывающий феромон не позволяли им сделать и шага, а Чимин шёл на опережение.       — Нож не вытаскивайте — сделаете хуже. Дам вам пару минут, можете уйти, — снисходительный тон, будто он и вправду отпустит тех, кто видел его лицо, кто наверняка предан хозяину, что войдёт в эту дверь с минуты на минуту.       Джиун кинулся вперёд, но словно вяз в топящем воздухе, сковывающем движения. Превозмогая давящее на организм естество омеги, он продирался ближе, в то время как Кан склонился над другом, зажимая рану.       Сильный удар затылком о стену, и, сжав горло, большие пальцы надавили на кадык. Чимин захрипел, но не прекратил улыбаться и облизываться. Он так долго этого ждал.       — Ты кто, блять, такой?! — прорычал альфа.       — Я… Пак Чимин. Жаль, да, что это знакомство вас не спасёт?       Сиплый смех прервался глухим ударом. Джиун с лёгкостью удерживал маленькое тело одной рукой. Он приподнял Чимина и приложил головой о стену второй раз, закипая от навязчивого голоса, пробирающего до мурашек. Аккуратные пальцы в ответ сомкнулись на крупном запястье, стискивая до белых следов, пережимая кровоток.       — Вы всегда так слабо управляете своей сущностью, м? — закатывая глаза от заканчивающегося воздуха, простонал Чимин. — Тоже мне альфы. Давай. Нажми сильнее, ваш единственный шанс — вырубить меня. Попробуй, куколка.       Он давил. Не прекращая борьбы, что только зародилась в танцующих тенях комнаты. Чимин тонул сам — сталь захлёстывала его с головой, туманя взгляд, заставляя моргать чаще, чтобы всё-таки увидеть искажённые лица ничего не понимающих альф. Заполняя комнату собой, он впивался в руку, всё ещё удерживающую его. Пробираясь глубокими царапинами ближе к венам, он был готов порвать их, вырвать, словно струны.       Где-то у противоположной стены послышался стон. Сон не справлялся с натиском феромона омеги, теряя сознание, балансируя на грани, пока кровь покидала его тело мелкими, но быстро сочащимися каплями сквозь тонкий холодный металл.       Пятна перед глазами заплясали с новой силой, когда омега мельком увидел, что двое уже склонились на коленях, не в силах бороться с его всеобъемлющей властью. Лишь Кан оставался на ногах, слабо дёргал головой в надежде сбросить омут, накинутый без предупреждения, но даже его хватка становилась слабее с каждой секундой.       Очередная пульсация, и, задыхаясь в собственном жаре, Чимин гулко сглотнул слюну, почти давясь. Он рокотал, жаждал окончательно разбить волю так не вовремя оказавшихся тут охранников. Кан истощённо отпустил руку и отшатнулся в сторону, припадая лбом к стене, медленно сползая по ней вниз, пока омега победоносно оглядывал помещение, слегка путаясь в ногах.       Он представлял, как займёт центральное место за столом, повернётся лицом ко входу и будет ждать, но недолго, ведь прождал уже достаточно и, наконец, здесь. Где-то вдалеке, в ночной тишине, послышался скрипучий звук протирающихся о разбитый асфальт шин. Только Чимин уже слабо улавливал внешние раздражители. Голова разрывалась. Дёргаясь, он попытался дышать, впуская в лёгкие собственный феромон, но вдохнул лишь стремительно приближающийся насыщенный чужой запах. Темнота медленно заслоняла и без того мутный взгляд. В попытке устоять омега споткнулся о скрюченного на коленях Кана и упал на него, перекатываясь на бок, подальше, уже теряя сознание от проникающего знакомого аромата.       Первая попытка проморгаться. Открыв один глаз, морщась, Чимин обнаружил себя сидящим в центре комнаты связанным.       — Куколка… — голос за спиной заставил волосы встать дыбом. — Давно не виделись. Я уже и забыл, что ты такой красивый.       Мужчина медленно обошёл омегу, оценивая скользким взглядом. Пак сидел на почти сломанном стуле, но, даже едва открыв глаза, уже излучал бесконечную уверенность.       — Мгм. Давно, — сводя челюсть, он говорил с натугой, нехотя, на пробу дёргая связанными руками. — Угадаешь, зачем я здесь?       — О, я знал, что ты придёшь. Рано или поздно должен был бы. Но, кажется, ты не в том положении, да, юный господин Пак?       Схватив пальцами подбородок омеги, мужчина упивался своей властью. Всё было так чертовски знакомо, всё это уже происходило где-то слишком далеко и давно, где-то в совершенно другой жизни, которая никак не пересекалась с жизнью этого Пак Чимина, что пришёл к этим людям сам.       — Не думал, что белые волосы тебе так сильно пойдут. Даже лучше. — Прохаживаясь вдоль тёмной комнаты, альфа стучал пальцами по разными поверхностям, не давая сконцентрироваться. — Всё такой же соблазнительный омега. Даже жаль, что я мало вкусил в прошлый раз. Пытался найти тебя, но ты как сквозь землю провалился.       — Поверь мне, я всегда в том положении, которое мне нужно, — прошипел Чимин, всё ещё пытаясь высвободить руки, игнорируя бо́льшую часть услышанного.       Тугой узел впивался в запястья, но Пак, казалось, был готов разорвать собственную кожу, лишь бы добраться до предпоследнего человека в этой порочной цепочке. Аккуратно поддевая плетение, он почти выковыривал себя из верёвок, наскоро навязанных охраной.       — А ты поднялся, как я посмотрю. Хоть вы и разлетелись кто куда, как мухи.       — Спасибо твоим родителям, кстати. Мы многого добились именно благодаря им.       Альфа скалился, получая удовольствие от такого «слабого» противника. Он явно верил, что стоял выше, что ему уже невозможно противостоять.       — Ублюдок, — выплюнул Чимин, незаметно высвобождая правую руку. — Ты не выйдешь отсюда, я тебе обещаю.       — Такой грозный… — ехидно прохрипел Сон, держась за уже перевязанную рану.       По комнате разлетелся гул смеха. Топящие голоса четырёх альф, их запахи — всё это так похоже. Каждая встреча с таким призраком давила болью, накрывала почти без шанса, и только очередная доза позволяла маневрировать на грани, возвращая себя в поток.       Мужчина подошёл ближе, попытался снова схватить омегу, потянувшись к загривку, но Чимин опередил его, хватаясь освобождёнными аккуратными пальцами за толстую руку.              — Только, блять, попробуй меня коснуться. — Убийственный взгляд улыбающихся глаз был направлен лишь на одного альфу, склонившегося к его лицу. Чимин видел каждую новую морщинку, мелкие следы от ран, полученных, вероятно, в далёком прошлом.       — Ну, ты же сам пришёл. Соскучился, куколка? Смотри, нас как раз четверо, тебе понравится. А там, глядишь, закончим — передашь папе привет.       Мужчину, казалось, не смущала рука, крепко сжимающая его собственную. Он веселился, видя перед собой лишь мальчишку, который пробрался сюда, надеясь забрать своё.       Чистая вера в победу — то, что горело в головах обоих.       Рыча, не выдерживая натиска гнетущей злости и уязвлённости, Чимин отпружинил, отталкивая стул назад, врезаясь в альфу, цепляясь пальцами за плотный воротник его рубашки. Кусок верёвки болтался на второй руке, и мужчина схватился за него, потянув вниз.       — Я чувствую твой запах. — Альфа наклонился к уху, оттягивая левую руку омеги к полу за верёвку, и, глубоко вдохнув, грязно прошептал, уверенный в своей силе: — Он изменился, но ты всё ещё лишь омега, куколка.       Взревев, Чимин с силой отпихнул мужчину, валясь на него сверху. Оседлав чужие бёдра, вцепился в шею, чувствуя, как обжигающие мерзкие пальцы схватились за его талию.       — Я знал, что ты всё помнишь. Жаль, зрители другие, да?       — Заткнись, заткнись. — Обезумевше, не поддаваясь на бьющий в нос феромон альфы, что отдавал возбуждением, Пак давил на грузную шею, не в силах сомкнуть пальцы.       — Джон бы очень хотел увидеть тебя таким.       Толстые руки опоясали тело, прижимая к себе, чтобы отбросить омегу в сторону. В попытке отдышаться Чимин привстал, опираясь на согнутую в локте руку, оставаясь лежать на боку. Его взгляд метался, омега судорожно цеплялся за сбитые силуэты, пытался сориентироваться, но чужие слова нещадно давили, выворачивая память.       — Думаешь, напомнив, спасёшься, м, Чон Хисон? — Сплюнув вязкую слюну на пол, Чимин начал подниматься на ноги.       — Он спрашивал о тебе. Каждый раз, куколка, все первые года, пока не покинул Корею, — альфа медленно приближался, давая время на осознание своих слов. — Ему так понравилось, как, впрочем, всем нам.       — Вот и передашь привет двоим, — прошипел Чимин, двигаясь навстречу.       — Ты знал, что это Джон нашёл твоих родителей, красотка? А потом мы увидели тебя.       — Замолчи. — Шаг за шагом, каждый из которых отдавал фантомной болью, сводящей нутро, Чимин подходил ближе.       — Такой сладкий омега с сильным запахом, — альфа тянул слова, закатывая глаза в наслаждении. — Избалованный, залюбленный. Маленькая, богатая куколка.       Последняя фраза выбила из колеи, в очередной раз отбрасывая на двенадцать лет назад. Чужой феромон забил нос, пробиваясь через тяжёлый омежий запах. Теряя опору, Чимин рухнул на четвереньки, пытаясь совладать с собой, судорожно глотая холодный воздух, сквозняком тянувшийся по полу с улицы. Виски сдавило. Он не мог понять — это от нахлынувших воспоминаний, забытых эмоций, прошлой жизни или это альфа, что почему-то стал таким сильным. Хватаясь за голову, Чимин отполз к стене.       Вспышка света. Чужая речь слышалась еле связной. Лишь пара слов попадала в воспалённый мозг: «Куколка», «Смотри, ты же не хочешь так же, как они», «Твой отец бы гордился тобой, куколка». Из глаз потекли слёзы, переносицу сдавило спазмом. Перед глазами старый дом. Волна удушающей памяти накрыла с головой.       Той ночью мучили кошмары. Очнувшись от очередной погони, омега сел на кровати. В попытке отдышаться он сминал пальцами края одеяла, отгонял от себя остатки дрянного сна.       На первом этаже послышался шум. Кажется, разбилась ваза. Он недолго боролся с собой, раздумывая, стоило ли спуститься. Кошмар всё ещё не отпускал из своих лап, но он уже надел мягкие тапки и подошёл к двери.       Раздался выстрел. Секундное замешательство, но он уже повернул дверную ручку. Сердце бешено колотилось. Ужас во сне, страх за дверью. Шестнадцатилетний подросток, так любимый жизнью, вкушающий все её плоды, стоял и боялся сделать шаг в коридор. Что-то с тяжёлым звуком упало на пол, вдалеке стал различим топот по ступеням, и дыхание перехватило.       Так и не успев открыть дверь, омега отшатнулся, когда кто-то распахнул её за него. Почти упав на пол, он не сумел сфокусировать взгляд на крупной фигуре.       Его тащили вниз по ступеням, не заботясь о том, чтобы он оставался на ногах. Если мальчик не поспевал, то прокатывался коленями по углам лестницы, задевая металлические стыки. Он кричал, пытался понять, кто удерживал его за ворот мягкой пижамы, но ответа не получал. Хватаясь руками за чужое запястье, он царапал ногтями кожу, пытался выбраться, пока не оказался на первом этаже.       Словно игрушку, его отшвырнули в центр гостиной, на грязный пол. Над ним нависало трое альф. Ни одно из лиц не было знакомым.       — Смотри, какая куколка нам досталась, — пошло ухмыляясь, просипел тот, что притащил его вниз.       Омега поднял взгляд, попытался разглядеть хоть одного из мужчин, но пелена перед глазами не давала этого сделать. Весь дом был будто наполнен феромоном, сбивающим с ног, заставляющим подчиниться.       Трое альф возвышались над ним, когда четвёртый вышел из кухни.       Борясь с приступом тошноты, откидывая картинки другого Пак Чимина подальше, омега слепо поднялся. Не различая пути, действуя на инстинктах. Подобно животному он продирался к чужому сердцебиению по запаху. Топил помещение в себе.       Под пальцами разлилось тепло. Отдалённо чувствуя в кулаке прядь кудрявых волос, Чимин откинул клок в сторону, сжимая ладонь на чьей-то коже. Горячая жидкость текла по рукам, катилась градом по предплечью, попадая в локтевую ямку. Хлюпающие звуки били по слуху, запах вокруг менялся, преображался полностью на его собственный, изгоняя инородный. Шея пульсировала, следом за ней дрожала каждая мышца. Среди оглушающего ритма он не услышал рвущегося треска. Слабый феромон другого мужчины вёл его в противоположный угол.       Крупный, низкорослый альфа перевернул подростка на живот и, резко сдёрнув пижамные штаны, раздвинул его ноги, всё ещё прижимая к полу.       — Пожалуйста… Пожалуйста, не надо. — Он цеплялся маленькими пальчиками за паркет. Мелкие занозы впивались под ногти, но он не замечал этого за гранью новой боли.       Омега чувствовал, как лапали его ягодицы, как остальные подошли ближе и оставляли горячие следы своих рук на его нежной коже. Спальная рубашка отлетела в угол вслед за штанами. Из глаз потоком лились слёзы, пока грубая рука засаживала внутрь пальцы, царапая тонкую слизистую.       — Ну же, ты же омега. Где твоя смазка, куколка? Такой красивый омежка, расслабься. Смотри, ты же не хочешь так же? — Тот, кого пару раз назвали Джоном, намотал тёмные волосы на руку и поднял голову подростка, позволяя ему разглядеть произошедшее.       Пол липкий от луж крови, двое «спящих» мужчин.       Короткие ногти впились в шею. Где-то между пальцев манила чужая пахучая железа. Хотелось добраться до неё — заглушить, погасить, навсегда заставить «замолчать» раздражающий запах. Сзади схватили сильные руки, но Чимин не видел нападавшего, как и свою жертву. Омега рычал, но гортанный звук казался не своим. Ведя носом, он наткнулся на чужую щёку, измазанную в чём-то мокром. Тело в его руках слабело, лишь груз за спиной напоминал, что он ещё не закончил. Кто-то висел на плечах, а перед глазами по-прежнему светились красно-золотые огни, закрывая обзор.       Всё ещё прижимая подбородок омеги к полу, альфа наклонился к уху и, глубоко вдохнув, грязно прошептал:       — Я чувствую твой запах.       Он упёрся коленом в поясницу, с силой надавливая, заставляя выгнуться и вскрикнуть.       Мужчины переговаривались, но ребёнок не различал слов. В его нутро яростно вбивалась чужая ладонь, явно подготавливая к чему-то большему, к чему-то худшему. Он скулил, всё ещё тихо умолял прекратить, пока его снова не пригвоздили щекой к полу. Один из альф подошёл ближе, отвлекаясь от вида сзади, и присел на корточки возле головы омеги.       — Ну что, куколка. Знаешь, кто мы?       — Нет… Нет… пожалуйста… хватит, — голос срывался на крик, слёзы безудержным потоком стремились вниз, перемешиваясь с вытекающей изо рта полоской слюны. Он не мог контролировать свою истерику.       — Мы хорошо проведём время, куколка, — мужчина хмыкнул и провёл грязными пальцами вдоль губ, вторгаясь фалангами внутрь, нажимая на язык.       Отбрасывая тело, Чимин рвано двигался к стене, куда его манил последний оставшийся в комнате запах. Споткнувшись о что-то большое, он почти упал. Живот обдало жаром. В голову бился лишь единственный феромон, манящий его, как огонь — мотылька. Красная пелена всё ещё стояла перед глазами, когда сквозь шум бегущей по венам крови пробился до ужаса знакомый голос откуда-то снизу.       — Ты всё равно его не достанешь. Он даже не в Корее.       Голос Хисона был узнаваем. Из тысячи похожих Чимин узнал бы его так же, как голоса остальных. Альфа хрипел, подавался назад, отползая. Его белая рубашка была запятнана кровью, а запах налился самыми яркими из возможных нот.       — Он захочет вернуться, когда узнает всё, — голос казался чужим, будто слова вылетали не из его рта. Омега приближался к мужчине, нависая тенью.       — Ты еле двигаешься, Пак, — нагло, почти провоцируя, мужчина издевался.       Падая на колени, Чимин полз дальше, морщась от того, как джинсы пропитывались горячей жидкостью. Очередная вспышка боли прострелила спину. Низ живота скрутило, будто множество игл впились в органы, разум — будто в тисках. Цепляя ладонями старый пол, он двигался всё ближе, сокращая расстояние между собой и скривившимся альфой.       Новая вспышка заставила согнуться, вжаться лицом в доски.       Он чувствовал, как в него без устали толкался чей-то член. Время потеряло счёт. Подросток протянул свою ладонь вперёд, пытаясь схватиться за, казалось, тёплые пальцы папы. Две пары рук сжимали тонкую талию, а по бёдрам текла кровь. Она грязно смешивалась с омежьей смазкой, пока толчки нарастали снова и снова, выбивая последние крохи дыхания.       Омега больше не сопротивлялся, он умирал каждую секунду, не надеясь встретить рассвет. Лёжа подобно кукле, он задерживал дыхание, замирал, пытался окоченеть, лишь бы всё кончилось. Лишь бы его убили вслед за его семьёй и закончили эту пытку.       — Маленькая, богатенькая куколка. Думаешь, вы можете всё, да? Тебе же нравится — такой влажный. — Вторгаясь глубже, Джон как будто хотел услышать реакцию. Он потянулся вперёд и схватился за щёки мальчика, сжимая их. — Посмотри на меня, куколка. Нравится? Ну-у-у же. — Рукой он размазал по лицу остатки слюны и слёз, слегка морщась. — Вы такие бляди, так любите подставляться альфам.       Омегу прокрутили очередной раз, укладывая сверху на одного из альф. Он уже не пытался считать, это не успокаивало.       Пока в его повреждённое тело входило два члена — Джона и Хисона, он не отрывал взгляда от безжизненно распахнутых глаз своего отца, захлёбываясь новой болью.       Плачущий рык. Омега, отталкиваясь, одним рывком настиг зажатого в углу альфу, душа его собственным феромоном. До исступления боясь проиграть, сдаться, не отдать должное тому мальчишке, что погиб на холодном полу огромного дома, Чимин наклонился к шее, вдыхая жалкие остатки замершего гормона Хисона.       Зубы сомкнулись на взбухшей пахучей железе, отдающей адской горечью на мокром языке. Треск — на губах расплескалась чужая кровь вперемешку со своей, от сорванной тонкой кожи. Дышать всё сложнее. Открыв рот, Чимин впустил спасительный кислород.       Не в силах захлопнуть окровавленную пасть, он впился очередным укусом — костный хруст потерялся в шуме грубого крика. Руки беспорядочно наносили жалящие удары, пока слабеющие крупные кулаки били его под рёбра. Жар обуял омегу, кажущегося таким крошечным на грузном теле альфы, бьющегося в конвульсиях, истекающего кровью.       Взгляд медленно прояснялся. Шум в ушах отступал, и Чимин услышал нарастающий крик. Если бы не заложенность, будто перепонки наглухо заткнуты, он бы потянулся руками, чтобы оградить себя от ужасающего звука, оглушающего насквозь. Глубокий вдох. Сталь, цветы ванили, табачные ноты и кровавый след феромона. Приходя в себя, Чимин наконец осознал, что рот всё ещё распахнут, а протяжный гулкий крик, выдернувший из наваждения, — его собственный.       Пытаясь проморгаться, он подтянул руки выше, осматривая маленькие пальцы и заляпанное красным серебряное кольцо на мизинце. Вокруг истерзанные тела, горячий воздух, пропитанный смертью. Куртки нет, толстовка насквозь в крови. Саднящие раны — следы чужой защиты — отдавали тупой болью. Ощупывая живот, Чимин чувствовал покалывание, мышцы одеревенели. Медленно вставая на ноги, он несколько раз рухнул, задевая вывихнутую ногу Хисона, которому это уже было неважно. Замерев на коленях, Пак потянулся ближе к исполосованному, разодранному лицу и, заглянув в застывшие глаза, выплюнул в чужой искорёженный рот:       — Ну что, куколка, кажется, ты, блять, наигрался.       Отпихнув почти безликий труп, омега аккуратно пытался встать, упираясь ладонями в пол. Находя опору, он карабкался, хватаясь за стену. Не оглядываясь ни на секунду, окутанный распространяющимся теплом, он вышел за дверь, не заботясь о том, чтобы плотно закрыть её.       Каждый шаг отдавал тупой болью — колени подгибались, ноги отказывались нести вперёд. Череда лестниц, по которым Чимин спускался некоторое время назад, бесила до невозможности. Сбитые раны по всему телу тянули, выбивая последние силы из ослабевшего омеги. Действие наркотика иссякло с последними вспышками бешеного адреналина, взбудоражившего сознание.       Опираясь на проржавевший, местами обломанный поручень, Чимин карабкался вверх по ступеням, буквально протаскивая собственное тело всё дальше. Ободранная кожа на пальцах противно цеплялась за покрошившуюся сталь, но до нервных окончаний почти не долетали отголоски этой боли. Тяжело выдыхая, он почти пыхтел от натуги, стараясь вытащить себя из места, подарившего ещё один шанс на спасение. Задев носком разрушенный край лестницы, Чимин споткнулся и крепче вцепился ладонью в перекладину. Сбито прошипев, он осел на землю почти на самой вершине.       — Агх… — грудь вздымалась под напористыми вздохами. — Ещё немного…       Подняв взгляд в небо, омега на секунду залюбовался свободным и тёмным куполом. Огни отдалённых никогда не спящих районов не позволяли рассмотреть остатки звёзд, но он, казалось, мог придумать их себе сам. Ночная прохлада окутала взмокшее тело: Чимин сидел на узкой ступени, прислонившись затылком к поручню, согнув ноги в коленях. Запустив пальцы в волосы, он устало откинул назад слипшиеся, лишь местами белые, пряди и, не поднимаясь, прополз оставшуюся часть лестницы, пачкая руки в городской пыли.       В глубине горизонта расплескался рассвет. Чимин брёл непозволительно долго, ни капли не боясь встретить кого-то по пути. Всё такой же точный маршрут, заученный до скрипа; сворачивая на последнюю крохотную улицу, он близился к центральным районам.       В нос ударил призрачный запах. «Я что, сошёл с ума?» — подумал он, принюхиваясь, однако сочащийся из собственных открытых ран феромон уже не давал пробиться другому аромату. Но, словно реагируя на знакомого альфу, пульс вновь участился. Дыхание ускорилось, обрывками пуская кислород в лёгкие. Внизу живота свернулся тугой узел, сковывающий и без того сбитые движения ног. Падая на промёрзшую землю, омега просипел от боли, сворачиваясь на асфальте.       Кожу облепила испарина, сердечный гул заглушал порывы ветра: Чимин лежал на земле, объятый режущим чувством в пояснице и животе. Каждая клетка горела, отзываясь на фантомный запах лесной листвы в смеси с нагретой на солнце древесной коры и телесными переливами амбры. Перекатившись, он встал на колени в попытке подняться, превозмогая растекающуюся прерывистой болью течку.       Чимин падал. Из раза в раз, встречая сбитыми коленями асфальт, но вставал без оглядки, не надеясь найти чью-то помощь. Переулки пусты, лишь раздражающий волнующий запах, что преследовал уже несколько проулков и казался наваждением.       В конце улицы забрезжил подсвеченный дом. Согнувшись, не в силах больше контролировать собственное тело, Чимин ускорился, но в действительности с трудом переставлял ноги, волочась к заветной цели. Не заметив стык в дорожной кладке, он споткнулся, заваливаясь на бок и обессиленно укладываясь на спину.       — Почему сейчас!       Кулаки ударили в бетонную крошку. Сдирая мягкую кожу, Чимин в очередной раз сел, цепляясь за землю в попытке подтянуться.       Лишь мысли о мягкой, тёплой постели помогали двигаться дальше. Не видя дороги, он брёл, шатаясь из стороны в сторону. Насквозь мокрая толстовка неприятно липла к телу. Уже подходя к главному входу, не стесняясь камер, намереваясь позже попросить подчистить записи с домофонной камеры, Чимин привалился к зданию. Кровавый след отпечатался на светлой стене, пока он проползал ближе к кодовому замку, чтобы наконец попасть внутрь. Прокряхтев, омега потянул дверь на себя и, вваливаясь в парадную, на секунду обернулся, натыкаясь взглядом на призрачную фигуру вдалеке.       — Ты абсолютно сумасшедший. Видишь идиотского альфу прямо сейчас, — пробормотал он себе под нос, скрываясь в темноте.       Грудь вздымалась под тяжёлым дыханием. Колени жгло, наверняка джинсы были порваны безвозвратно. Пройдя через разъехавшиеся двери лифта, Чимин схватился за золотой поручень, находя в нём опору. Хотелось осесть на пол, но он держался, хотя боль казалась невыносимой. Живот стягивало, каждая рана саднила, привлекая внимание к себе, разрывая мелкой дрожью. Почти вываливаясь из лифта под раздражающий сигнал, Чимин сбито пытался ввести код.       — С-сука, — прошипел он, промахиваясь, когда индикатор загорелся красным, — давай же, блять.       С третьей попытки попав по маленьким кнопкам, Пак открыл замок своей квартиры и рухнул прямо за порогом. Не останавливаясь, он карабкался по коридору, цепляя ногтями паркет. Всё тело отзывалось тупой болью, почти ломалось под её натиском. В голове пульсировала лишь одна мысль — «избавиться». Прекратить исступление, миновать это ощущение. Поднявшись, он снова согнулся пополам, не в силах держать спину прямо.       — Да блять! — На глазах выступили слёзы.       Шкрябая плечом стену, он медленно шёл к гостиной. Перед ним маячила красным дверь кабинета. Скорее, лишь бы всё кончилось, только бы притупить это ужасное чувство.       Пошатываясь, Чимин прошёл к столу, почти падая на него. Судорожно нащупывая ручку, потянул ящик, заныривая ладонью внутрь, пытаясь нашарить железную коробку. Лязганье металла — омега пытался удержать равновесие и вместе с тем не уронить злополучный ланч-бокс. Тиски сжимались, провоцируя яркий, разрывающий фейерверк боли внизу живота. Хватаясь сбитыми пальцами за крышку, он откинул её вверх, почти выронив содержимое на пол. Прерывисто вдыхая спёртый воздух, Пак пытался выудить хоть одну ампулу, но руки не слушались, стекло выскальзывало из вспотевших ладоней. Звон — по полу растёкся едкий наркотик. Чертыхаясь, теряя самообладание, Чимин рухнул на колени, дёрнувшись к разбитым сосудам. Лёгкие стянуло от огня по всему телу, неосознанно он хотел схватиться за осколки, не боясь пораниться, но отдёрнул руки, приходя в себя.       Коробка всё также сиротливо стояла раскрытой на углу стола, и, потянувшись вверх, Чимин поддел её, притягивая к себе. Скрестив ноги, усаживаясь в позе лотоса, он ковырялся внутри, доставая целую ампулу с запечатанным шприцем. Глаза снова заволакивало туманом, сфокусироваться было всё сложнее, но он уже снял с себя окровавленную толстовку, отбросив её подальше, и стянул бицепс тугим жгутом. Зубами высвобождая тонкую иглу, держа шприц в одной руке, а наркотик — в другой, он набрал и после ввёл раствор в тонкую, взбухшую вену и откинулся назад, ударяясь затылком об пол.       Наконец-то было тепло. Конечности горячило, пока сердце заходилось бешеным ритмом, а на шее собиралась холодная испарина. Боль медленно отступала под натиском золотых кругов, заполняющих сознание. Перевернувшись на живот, не обращая внимания на впивающееся в обнажённую грудь мелкое стекло, Чимин полз, не утруждая себя очередным подъёмом.       Втискиваясь за стеклянную перегородку душа, он устало потянулся в последний раз, чтобы включить воду и смыть с себя следы чужой борьбы. Воспоминаний о произошедшем почти не было — всё как в дымке, но Чимин знал, что они догонят его позже, когда он придёт в себя. Стараясь не смотреть вглубь ванной комнаты, чтобы не столкнуться со своим уничтоженным отражением, он шипел от капель, попадающих на открытые раны. Лёжа на мокрой холодной плитке, пытаясь не подставлять лицо под тёплые струи воды, он оглаживал своё истерзанное тело, пытаясь очиститься. Медленно боль отпускала, сменяясь мягкой потерей чувствительности: конечности будто обмотаны ватой, во рту вязкость, но в голове — бардак и зарождающаяся злость. Найдя в себе силы, чтобы встать на ноги, Чимин, шатаясь, вышел из душа, набрасывая на плечи всегда висящий в ванной чистый махровый халат. Выходя, боковым зрением он уловил себя в запотевшем стекле, противно морщась.       — Ты…       Еле наступая на правую ногу, прихрамывая, Чимин приблизился к отражению. Он коснулся кончиками пальцев своей щеки в зеркале и прошипел:       — Всё-таки отвратительный.       Сгрызая остатки сухой кожи с нижней губы, слизывая проступившую кровь, омега неотрывно следил за собой. Грудь наливалась тяжёлым дыханием, вздохи проскальзывали всё чаще.       — Соберись, блять… Ещё один раз, и ты забудешь это всё.       Не находя ответа, не услышав подтверждений, так необходимых именно сейчас, он смягчил взгляд, но в голове оглушающе зазвучали чужие фразы и то самое одно единственное слово, разрушающее до основания. Слово, которое невозможно выбросить из памяти. Глубоко выдыхая, Чимин опёрся на зеркало — послышался хруст. По отражению поползла паутина трещин, разделяя лицо на десятки частей, а по ребру ладони заструилась тонкая линия свежей крови.       Красная жидкость стекала по пальцам, мелко капала на белую плитку и кусочки развалившегося зеркала, но Чимин игнорировал, без страха ступая на россыпь стекла, выходя из ванной. Внутренности снова полыхали, в голове разгорался пожар. Войдя в кабинет, он остановился почти сразу. Последних сил хватило лишь на то, чтобы громко захлопнуть дверь. Взгляд скользил по комнате: широкий заваленный стол, скрупулёзно собранная доска сбоку от него, огромный современный принтер с другой стороны, мусор валялся повсюду — Тэхён больше не заходил внутрь. Медленно подходя к столу, он облокотился бедром на угол и впечатался в развешенные фотографии.       Дыхание сбилось: перед глазами две нетронутых фотокарточки, и одного из этих мужчин уже нет в живых. Чем дольше он смотрел на вторую, тем больше закипал, злился.       — Слабак, — хмыкнул он сам про себя. — Ты расслабился, Чимин.       Прокручивая в мыслях последний месяц, даже чуть больше, он вспоминал только то, как распалял своё внимание на дурацкий спор, лишь бы что-то доказать, но отклонился от действительно важного. Червь самобичевания прогрызался слишком глубоко, надавливая на сокровенное, заставляя испытывать отвращение. Среди всех картин был только один альфа, что отвлёк его, заставил переключиться.       — Так было нужно, да?! Чтобы сейчас почти проебаться!       Резко развернувшись, Пак скинул всё со стола, отшвыривая в сторону.       «Паршивая омежья сущность. Так хотелось, да? Так надо было! Надо было, блять, выстегнуть альфу, доказать, что все как один!» — билось в голове, окончательно выжигая выстроенное спокойствие.       Упав на пол, Чимин потянулся к валяющемуся под грудой бумаг маркеру, нашарив его, сразу открыл колпачок и поднялся на ноги. Он подошёл к доске и замер. В одной руке сжимая почти высохший фломастер, второй прижался к доске, комкая углы фотографии Хисона. Неожиданно сильный удар сердца выбил из равновесия, и, отшатнувшись на пару шагов назад, он потерянно огляделся, пытаясь понять, в чём дело. Боль уже отступила под действием дозы, но что-то было не так. Хватаясь за живот, он громко дышал ртом, когда почувствовал сокращение мышц и мокрую холодность между ног.       — Блять.       Стараясь утихомирить разогнавшийся пульс, он взревел, ощущая, как тягучая смазка выделялась из него, пачкая бёдра.       Рывком привалившись к стене, прошкрябав щекой доску, прислонившись вплотную, он скрипуче царапал маркером по чужому сытому лицу и шептал что-то несвязное. От стен кабинета отбивалось лишь тихое «ненавижу», «я найду». По шее скатилась капля пота, испарина сковала всё тело. Срывая фотографию, Чимин в напряжении потянул её в разные стороны, разрывая: один сгиб, второй — мелкие клочья бумаги разлетелись по полу, пока омега заводился.       Течка набирала обороты, несмотря на то что Чимин отчаянно пытался заглушить её. Шатко приближаясь к пустому столу, он судорожно искал телефон, то и дело оборачиваясь на доску, кидая быстрые взгляды на последнюю чистую фотографию. Разрывая ногой груды мусора и документов, он трясся, цепляясь за последние связные мысли. Отпихнув обнажённой ступнёй ноутбук, наконец увидел покоцанную кнопочную трубку и, подняв, сразу набрал номер, возвращаясь к стене под размеренные гудки.       — Чимин?       — Найди его, Хёнсу.       — Что у тебя с голосом? — тон в динамике звучал обеспокоенно.       — Найди, блять, его! Он не в Корее, найди!       — Тише, ты в порядке?       — Я на дружеской встрече, я не понимаю?! Сделай что-нибудь! За что я плачу? Взломай счета, ткни носом в то, что будет с его вложениями после того, как эта гниль сдохла! Работай, Хёнсу, твою ма… Агрх… — громкий рык прервал фразу, когда новая вспышка течки накрыла омегу, заставляя скрючиться.       — Чимин, прекрати орать и объясни нормально! Мне вызвать скорую?       — Себе, блять, вызови. Я… Чёрт! — Ударив кулаком в стену, он свернул доску на пол, задевая угол рукой. — …Я не буду бегать за ним по всему свету, он должен вернуться.       Отбрасывая телефон, Чимин гневно пнул повалившуюся бережно собранную пробковую конструкцию, пробивая в центре дыру. Натянутые нити оборвались, кнопки впились в мягкую кожу ступни. Присев на корточки, он поднял отвалившуюся фотографию Джона и скомкал её в карман своего халата.       Пак нервно кусал губы и отходил к центру кабинета, оглядывая зародившийся бардак. Опустевший стол, след от удара на стене с отпечатком крови от порезанной ладони.       — Мне не нужен кабинет, чтобы найти тебя. — Пальцами сжимая карман, формируя содержимое в мятый ком, он вышел за дверь, погружаясь в темноту гостиной.       Снимая халат, Чимин прошёл в комнату и отбросил его в угол. Минуя очередную дверь, со скрипом наступая на оставшиеся нетронутыми куски зеркала, он подошёл к ванне, стоящей отдельно напротив душевой, и включил воду. «Смыть». Чувствуя, как новые и новые порции смазки выливались мелкими каплями, он, не ощущая и толики возбуждения благодаря наркотику, улавливал только омерзение к самому себе. Плюхаясь в едва набранную воду, он не собирался прикасаться к своему телу, рассчитывая, что всё смоется так. Окуная обе руки, упираясь ими в дно, он сгорбился, впервые всхлипнув.       Горячие солёные слёзы стекали вниз, заставляли снова чувствовать свою никчёмность. Опрокидываясь на спинку ванны, он тяжело выдохнул, наконец не чувствуя грязных омежьих следов на себе. Вода с шумом лилась из крана, пока Чимин ловил новые круги перед глазами.       — Нахер это всё. Нахер спор.       В памяти снова всплыл Мин Юнги: скучающий взгляд и касание длинных пальцев на ещё не повреждённой ладони. Непрошенная, издевательская забота, которой альфа был так полон, явно стараясь вывести его из равновесия, и феромон, похоже, почти способный противостоять даже его собственному.       Закрывая веки, уложив руки на бортики, Чимин отдавался последнему приходу, наконец успокоившись. Одеревеневшие мышцы расслаблялись под паром от горячей воды, смотреть вокруг не хотелось. В темноте сомкнутых глаз рождался другой мир, где он чувствовал свою непоколебимость. Слегка пугаясь промелькнувшей красноты под веками, он на секунду окунулся в сменяющиеся картинки этой ночи, где такая же пелена полностью заслонила зрение, заставляя двигаться на голых инстинктах. Пар клубился внутри ванной, пока омега пытался надышаться, снова войти в транс под гул своего организма.       Насухо вытеревшись, уже в комнате Чимин потянул из шкафа штанину свободных джинсов с заранее продетым в шлёвки ремнём, неосторожно вывалив всё содержимое на пол. Руки тряслись, а в глазах двоилось, его накрывало снова и снова. Каждый шорох отдавал по воспалённому мозгу, усиленно разбиваясь о тишину.       Послышался стук. Продираясь сквозь собственноручно созданный вакуум, Чимин вышел в прихожую, слепо шагая в темноте. Он не спешил открывать, хотя почти точно знал, кто стоял за дверью, но этот запах, преследовавший его почти всю ночь, возможно, лишь очередная игра разума.       Припав к двери, он не смотрел в глазок, лишь попытался принюхаться, чтобы снова погрузиться в сумасшествие, будучи точно уверенным в источнике шума.       — Эй, Пак! Это Шуга. Я знаю… давай открывай, и я пойду.       Стук повторился, и Чимин, усмехнувшись, развернулся, и, пошатываясь, шагнул вглубь большой квартиры. Схватив с полки пистолет, он облизнулся и спрятал его за спиной под пояс штанов.       Собираясь с силами, реагируя на расползающийся возле входа феромон, он тихо заклокотал, вбирая в себя запах. Вдоль позвоночника собрался холодный пот, а пробежавшие по конечностям мурашки заставили дёрнуться. Потянувшись к ручке, почти нажав, он сбился, промахиваясь. Было тихо, казалось, что время замерло, или это чувствовал только Чимин, борющийся с омегой внутри себя.       Резко распахнув дверь, Чимин схватил Юнги за плечи и втащил в квартиру, сбито хватаясь за ручку, чтобы сразу закрыть дверь и вжать альфу в неё спиной.       — Что за хрень?! Ты что творишь?       Что-то пролетело по коридору, шуршаще прокатываясь по полу, но Чимин смотрел лишь на растерянного мужчину перед собой, опустив руки.       Закусывая щёки, испуская тяжёлые вздохи, Пак тонул в аромате теплоты древесины с нотками амбры. Он старался смотреть прямо в глаза, но взгляд медленно заслоняла дымка, ослепляя, пока град холодного пота стекал по горячей спине. Юнги молчал, оглядывая тусклую прихожую и замершего омегу, но феромон Чимина вторгался в пространство, вытесняя всё постороннее.       Собственные слова будто не могли вырваться из мягкого рта, Пак слышал лишь обрывки фраз Юнги, чувствовал, как сам что-то говорил, но абсолютно не контролировал больше своё тело и мысли. Видя движение губ, пытался разглядеть, прочитать хотя бы так, но перед глазами то и дело пульсировала чернота, вызывая лёгкие конвульсии.       Альфа отчаянно пытался покинуть квартиру, пока Чимин отодвинулся от него, слегка открыв пространство, но внезапно вернувшееся зрение зацепилось за попытку распахнуть дверь. Одним слитным движением Пак настиг Юнги и приставил к затылку пистолет, надавливая на голову.       «Этот альфа помешал тебе. Не смей оставить это просто так.»       Снова проваливаясь в пустоту, Чимин чувствовал лишь, как холодный металл двигался вместе с телом напротив. Омега что-то говорил, они оба, но внутри разливалась буря, заставляющая унизить, уничтожить человека, который слишком много времени забрал на себя. Во рту скопилась кровь, сочащаяся из прокушенной слизистой, и он, не думая, наклонился к уже стоящему на коленях альфе, рвано лизнув его лицо, зная, что два феромона уже слились в ограниченном пространстве, что его — доминировал, и собственная кровь лишь ускорит чужую сломленность. Даже обычная доза сводила альф с ума, заставляя подчиниться, а сейчас его запах уже должен был добраться до всех нервных окончаний, действуя как спусковой механизм.       Волна возбуждения прокатилась от самого горла, заставляя гулко сглотнуть слюну, и расплылась в паху. Чувствуя дрожь по всему телу, Чимин упивался таким податливым альфой перед собой. Удерживая пистолет, упирающийся в лоб Юнги, омега перебирал мягкие длинные волосы мужчины, хватая грубее, чтобы притянуть его ближе.       Температура тела явно поднималась, казалось, что прихожая слишком холодная, почти пробирающая сквозняком. В пах упёрлось чужое лицо, и Чимин чувствовал бешенное желание взять Юнги прямо сейчас — знал, что тот не будет сопротивляться, захочет сам, полностью отдавшись феромону омеги и нависшей над головой угрозе.       — Давай, не заставляй меня самого расстёгивать ремень, поторопись.       Те самые пальцы, бережно обтиравшие руки Чимина сколько-то дней назад, были сконцентрированы на ширинке возвышающегося омеги. Кровь прилила к длинному члену, скрытому под плотной тканью, — там, где была прижата щека Юнги.       — Я, кажется, не держу твои руки. Ты же знаешь, что делать, да, Альфа?       Ведомый чужим желанием, поглощённый ядрёной смесью запахов, Юнги потянул расстёгнутые джинсы вниз, обнажая омегу, вдыхая цветочно-табачный запах полной грудью. Подняв взгляд, он столкнулся с мутными чёрными глазами Чимина и обхватил рукой основание, медленно прощупывая тонкую кожу. Альфа не противился, двигался дальше сам, отчётливо слыша тяжёлые вздохи сверху. Колени больно упирались в жёсткий пол, но Юнги хотел лишь окутать собой омегу, не продавить, не обездвижить, а окружить, отдать, заполнить собственным запахом, отвечая на возбуждённый феромон.       Чимина вело от аккуратных прикосновений. Ворвавшись, альфа «выбил» его из жизни и сейчас стоял на коленях, проводя сжатой ладонью по налитому члену, не обращая внимания на пистолет, прижатый ко лбу.       — Не играй со мной, Шуга, — теряясь в стоне, прошептал Чимин, не зная, что именно имел в виду.       Удерживая стояк в одной руке, Юнги, закрыв глаза, потянулся губами ближе, приоткрыв рот, и тягуче обхватил головку, смачивая её слюной. Пак всё ещё комкал в кулаке его волосы, но не давил, не пытался перенять инициативу. Проходясь полными губами по всей длине, Юнги очертил каждую выпуклость на члене омеги, искренне желая принести удовольствие, насыщаясь захлёстывающим запахом. Бережно облизывая уздечку, он сминал рукой мошонку, вырывая из груди Чимина приглушённый скулёж.       Медлительность, не присущая происходящему, не раздражала. Выныривая из вакуума, Чимин посмотрел вниз: сжатые веки, иногда подрагивающий ряд ресниц, старательно вылизывающий его член альфа, почти поменявший вектор его интересов. Задрав голову, Пак уловил остатки чужого аромата, жадно вдыхая последние ноты, пытаясь насытиться ароматом Юнги, сам не понимая, почему.       Два феромона, один гасивший другой без борьбы, без столкновения, словно один просто отдался во власть другого, признавая. Простонав, Чимин вернул внимание альфе, восторженно наблюдая, как тот впивался в его член, впуская почти весь в свой рот, давясь слюнями, но не отвлекаясь. Повинуясь секундному порыву, Пак выпутал руку из чужих волос и провёл кончиками пальцев по скуле Юнги. Словно не ожидая подобного, тот отодвинулся, выпуская плоть из своего рта и приземляясь на собственные пятки.       Движение ладони остановилось на середине возбуждённого члена Чимина. Бросив непонимающий взгляд, Юнги столкнулся с потерянной нежностью в глазах омеги. Пак смотрел сверху, будто пытался найти ответ, понять — это настоящее или же всё лишь собственное давление, мнимая победа. Дёрнув головой, отбрасывая секундное замешательство, Юнги потянулся ближе, погружая половину длины в рот, обводя языком мелкую россыпь вен, отдаваясь во власть удушающего феромона омеги. Он хотел этого сам, минуя любую отвлекающую мысль.       — Не нужно. — Чимин попытался отстраниться, на секунду приходя в себя, ощущая неправильность, думая, что сам приблизил себя к тем, кого ненавидел всем сердцем, но Юнги напирал, вбирая всё больше, повинуясь натиску.       Альфа почти агрессивно сжимал основание члена, насаживаясь ртом, почти доставая до горла, выуживая сдавленные стоны, подводя теряющего контроль омегу к краю. Плотный язык кружил по нежной головке, задевая края, надавливая на натянутую уздечку. Он обхватил губами столько, сколько мог, пытаясь снова услышать сладкий звук, ласкающий слух.       Хрупкая, но крепкая рука вновь впилась в макушку, стискивая волосы. Чимин дрожал, и Юнги мог почувствовать это, припав ладонями к обнажённым бёдрам, найдя в них опору, заглатывая длину без помощи рук. Длинный член омеги упирался в нёбо, заставлял его закашляться, но не отстраниться, давиться, но не останавливаться.       Чимин горел. Всем нутром ощущая влажность в паху, он больше не источал глушащий феромон, отдаваясь такому неправильному порыву. Он размеренно толкался в раскрытое горло, теряя силы под расплывающейся нежностью. Если альфа и боялся, он ни секунды не показал этого. Легко отбросив похоть на задний план, он «заботился» каждым чёртовым движением языка, дарил наслаждение, не сравнимое ни с одним до, но Чимин понимал, что всё лишь потому, что он сам затопил его своей силой. На самом деле в этой мягкости не было ни капли честности, лишь навязанная эмоция, что претила здравому смыслу.       Юнги обвёл кончиками пальцев пульсирующую вену, тянущуюся к головке, размашисто проходясь языком по стояку, и ощутил, как Чимин сжал кулак, с силой оттягивая голову назад. Вторая рука омеги, держащая пистолет почти бессильно, была откинута в сторону. В рот Мина нетерпеливо толкался член — сбито, отчасти резко, и альфа давал, что мог, чтобы насытить омегу в самом уязвимом состоянии. Сжав ладони на чужих ногах, оставляя белёсые следы от собственных пальцев, он принимал, чувствуя, как в уголках рта скопилась слюна, стремящаяся вниз по подбородку.       — Господи… Юнги…       Чимин простонал, проникая глубже, отрывисто собирая влагу, выбиваясь из раскрытого рта. Яйца, казалось, налились свинцом, подтянувшись вверх, и, скованный истомой, Пак проскулил последний раз.       Отбрасывая наваждение, Юнги чувствовал, как близок сумасшедший парень, каждой клеточкой ощущая его приближающийся оргазм. Воздух спирало от жара, но ослепляющего феромона больше не было. Отрывая одну руку от нежной кожи ног омеги, он схватился за основание члена, проводя вдоль, но сам отдалялся, опираясь на пятки, садясь на корточки. Так близко, но так далеко. Чимин дёрганно кончал, рвано выпуская тонкие струи, но альфа не принял ни одну, наблюдая, как прозрачно-белые капли окропили его колени, пока Чимин гулко стонал, выпуская из рук чёрные волосы.       Теряясь в опустевшем воздухе прихожей, Юнги отклонился назад, падая на задницу. Переводя взгляд, он заметил, как пушка, что недавно прижималась к его голове, болталась в руке поодаль. В смятении наблюдая за расслабленным, но твёрдо стоящим на ногах Чимином, он встал, прожигая его взглядом.       — Ты ужасен, Пак. — Сплюнув на пол, Юнги обтёр уголки рта ребром ладони и двинулся вперёд.       Он напирал, и расслабленный до предела Чимин не мог дать отпор, чувствуя сконцентрированную пульсацию течки в животе. Отступая, омега почти напоролся на узкий комод, выронив пистолет, когда почувствовал удар по щеке. Чужая ладонь очертила скулу, выбивая остатки нормальности, прожигая нежную кожу ярким огнём. Юнги развернулся и решительно покинул квартиру, выход из которой казался ему недосягаемым ранее. Он ушёл.       Дверь хлопнула, и Чимин остался один. Тяжело посмеиваясь, он упал на колени, больше не в силах сдерживаться. Он смеялся, но по щекам текли предательские слёзы. Хватаясь за голову, пропуская сквозь пальцы волосы, он закричал не стесняясь, не боясь вырвать соседей из сна. Тонкий, надрывный крик оглушал. Где-то в темноте разрушенной квартиры зазвонил телефон, но Чимин оседал ниже, не обращая внимания.       — Не такой, да… Не такой… Нахуя ты вообще пришёл, Мин Юнги?! — он кричал на дверь, будто за ней кто-то до сих пор был. Феромон альфы всё ещё стоял в носу, путая разум.       Сворачиваясь на полу, Чимин подтянул ноги к груди в надежде ослабить боль. Щека полыхала от оставленного удара, и всё, о чём он мог думать, — это внезапно появившийся альфа.       — Ты, блять, такой же. Сука.