Волчья пасть

      В автобусе они провели три часа, устроившись сзади на слитом сидении, в самом конце автобуса. В салоне играла приятная ненавязчивая музыка, пассажиры смотрели в окна и молчали. А Мишель все эти три часа рассказывала, как круто в Петрозаводске, как много там парков и аттракционов, а бургеры в Маке — объедение. Лиля сидела и не понимала, как так получилось, что за четыре года жизни там, она лишь изредка прогуливалась по парку и набережной, ей нечего было вспомнить. Хотя, что говорить, в Петрозаводске у неё и друзей не было. Так, мальчики пытались пообщаться, но каждый раз пропадали и обрывали все контакты. С девчонками у Лили не ладилось, хотя она пыталась — не было у них общих интересов, да и Лиля была слишком замкнутой, делала первый шаг, а потом всегда останавливалась в страхе быть осмеянной. Кроме Лизы, которая выступала инициатором общения, Лиля за все годы и не нашла себе друзей. Боялась быть навязчивой, быть непринятой. Каждый раз.              — И там такая огромная качеля, когда ты в неё садишься, тебя закрепляют ремнями, чтобы ты не свалилась, но бля-я, один раз, когда я ещё пиздючкой была, я туда села сразу после большого хотдога и колы, и я обблевала всё-ё, тупо всё-ё и все-ех… — делилась весело Мишель.              На них сразу оглянулась пожилая женщина, раскрыв широко глаза в ужасе, и Лиля хотела было извиниться за шум, как Мишель высунула язык и сымитировала рвотные позывы, схватившись за живот. Женщина покачала головой и возмущённо повернулась обратно, ничего не сказав, видимо, глубоко оскорблённая и потерянная от такого бесстыдства. Лиля разделяла её ошеломлённость — Мишель была не от мира сего точно. Лиза на это представление лишь несдержанно засмеялась, как обычно — под нос тихо, порывами дыхания, прикрыв глаза стыдливо. Им с Лилей такое было чуждо, но интересно. Мишель словно была главной героиней в каком-то подростковом сериале! Сколько же восхищения, пусть и скрытого, она вызывала у Лили своей смелостью. Почему она была такой открытой, такой вольной, такой… нормальной?              Лиля могла с лёгкостью понять даже Евсеева — все знали, что его отец сильно пил, до такой степени, что чуть было не убил свою жену, а Паша того поколотил и выгнал. Слухи ходили, что мама Паши, тётя Света, потом мужа приняла всё равно. И ходил Паша разукрашенный, все молчали в школе, как в воду опущенные. Лаура Альбертовна пыталась до его родителей достучаться, но было без толку. Что от Паши ожидать, если папа был алкаш, а мама выбирала мужа вместо ребёнка? Ничего. А Власова? Дура дурой, но и её мать Лиля видела пару раз — та была как Милена на двадцать лет старше, такой же громкой, хабалистой и истеричной. Директор валерьянки напастись не мог после её визитов в школу. Как с такой жить-то?.. Да даже Гену взять! Гена без родителей рос, сирота, всю жизнь с бабушкой, которая в нём души не чаяла, поэтому он такой мягкий и неприспособленный к жестокому социуму. Они, Лиза, Лиля — они все страдали от проблем в семье, на них на всех был некий отпечаток травмы поколений, который они, наверное, были прокляты передать своим отпрыскам. Они все были либо сломлены и замкнуты, либо сломлены и озлоблены.              Мишель была другой. Мишель улыбалась во весь рот, но не как Власова — напоказ, она просто была такой. Мишель огрызалась и бесновалась, но не от обиды или ненависти, как тот же Евсеев. Нет, Евсеев после каждого своего гнилого слова поджимался в ожидании наказания, наученный отцом. А Мишель просто чувствовала, что может так. У Мишель был этот стержень внутри, а Лиля гадала, откуда. Почему его не было у других? Почему даже у Лизы его не было?              А потом Лиля встретила отца Мишель, и всё встало на места. Всё неожиданно стало ясно. Тот выглядел, без приукрашиваний, устрашающе: высоченный под два метра, широкий, бородатый, у какого-то бандитского джипа, в тёмных очках и полностью чёрной одежде. Он говорил с кем-то по кнопочному телефону, держа во второй руке смартфон, и, кажется, ругался, но, увидев их троих у отъезжающего автобуса, переменился. Мужчина помахал им рукой с самым доброжелательным выражением лица, которое Лиля видела у людей его подобия и комплекции, отчего стало даже более жутко. Лиза, разделив её ощущения, отшатнулась, шагнула назад по инерции, сжав лямки рюкзака, а Лиля застыла в немом испуге, напряжённая донельзя. Мишель сорвалась с места, бросив сумку, и кинулась к нему на шею, крича:              — Батя! — и тот захохотал, поднял её над землёй, закружив.              — Куда ты лезешь, мартышка, я уроню тебя щас! Уроню, вымахала-то!              Будто никого больше и не было вокруг, да даже в мире, потому что они были счастливы видеть друг друга. Потому что отец должен так радоваться, когда видит своего ребёнка. Потому что это было нормальным для нормальных людей. И Лиля, и Лиза синхронно отвернулись в разные стороны, и Лиля не была уверена, не могла быть, но подумала — они проживали одинаковые эмоции в этот момент? Лизе было так же больно? Это было завистью в лучшем проявлении, потому что не имело за собой плохих мыслей о Мишель, но имелось чувство досады. Снова. Почему у Мишель был хороший отец, а у них нет? Отец Лили в лучшем случае бы спросил, как у неё дела, и включил бы радио, не слушая её. Лиля сморгнула слёзы, утёрла те ладонью торопливо.              Лиза рядом с ней вдруг шмыгнула носом, и Лиля встревоженно, испуганно повернулась к ней, но та не подала виду, что расстроилась. Лиза была уже в порядке — поправила короткие волосы, на выдохе размяла устало плечи, глядя перед собой тяжёлым взором. Так и говорила — обидно, досадно, но ладно. Переживаниями она делиться не умела, и Лиля принимала эту её черту беспрекословно.              — Чего вы застыли?! — Мишель подбежала, схватив свою сумку, и потащила их к машине, знакомиться. Лиля шла на ватных ногах, и чем ближе подходила, тем страшнее ей становилось от того, насколько мужчина был массивным. Она не была уверена, что сможет жить в одном доме с ним долго, возможно, она уедет уже завтра. — Это мой папа, Саид, — представила Мишель их, махнув в сторону того, — а это Лиля и Лиза.              — Приятно познакомиться, — Саид взял Лилю за ладонь, накрыв ту своей второй, сжал мягко, отпустив, и Лиля покраснела густо, пробубнив ответное приветствие. Галантно. Вроде бы даже не стрёмно. Когда Саид потянулся за тем же к Лизе, Лиза резко перехватила его за руку, сжав ту в крепком рукопожатии, не проявляя ни единой эмоции, и тот улыбнулся. — Хватка борца.              — Айкидо. — кивнула сухо та. — Чёрный пояс.              Лиля это как-то упустила. Она не задавала Лизе много вопросов, не знала таких подробностей, и сейчас была удивлена не меньше Мишель и её отца. Значит, тогда, когда Кристина напала на неё, Лизе не просто повезло? Она увернулась.              — Молодцом, — поджал губы в одобрении Саид, и кивнул на свой джип. — щас домой приедем, отдохнёте, а потом Микуша вам город покажет.              — Не зови меня Микуша! — пихнула того в плечо Мишель, сморщив нос насмешливо. — Фу-у, позор…              — Как тебя звать-то тогда? Мишка? — потрепал ту по волосам мужчина, растрепав всю причёску, — Мишаня?              — Мишель Саидовна, будьте добры. — пожурила она, и они засмеялись.              — Как мама?              — За бабулей ухаживает, всё нормально.              — Школа как?              — Кончилась, так-то! Я экзамены сдала уже, в Москву скоро.              — Москва это правильно, это хорошо. Нечего с матерью в этом селе тухнуть. Чё у тебя там, академия циркачей?              — Школа каскадёров!              Лиля нехотя слушала их диалог, умирая внутри, когда поймала взгляд Лизы на себе, так и кричавший о раздражении, и вздохнула тяжело. Они буквально общались глазами. Лиза приподняла намекающе брови, дескать, такие дела, и Лиля согласно потупилась. Ни одна из них ранее даже не наблюдала таких безобидно близких отношений с родителями, и обеим было некомфортно, неясно, что с этим делать. Но они обе так же понимали, что проблема была в них, а не в Мишель и её отце. И от этого становилось ещё хуже. Саид пытался разговорить их по пути до их дома, но ни Лиля, ни Лиза не были настроены на общение, а потому вскоре все замолчали.              Секретом психического здоровья было счастливое детство. То, чего они никак не могли дать себе сами, чего они не могли восполнить, и горечь осознания доводила до слёз.       

***

      Когда Мишель сказала о том, что у неё дома была огромная комната, она не солгала — пусть дом и не был коттеджем, у её отца был красивый сад, вышла встречать их приятная женщина, явно не её мать, но она обняла Мишель и поприветствовала их с Лизой тепло, провожая внутрь. Женщину звали Ясмин. Они прошли по длинному коридору, Ясмин предложила им выпить чаю, остановившись у кухни, но Лиза резковато отказалась, не дав Лиле ответить, и повисла неудобная тишина. Их вовремя перехватила Мишель, крикнув, что они наелись чипсами, и завела их в свою спальню, раскинув руки в стороны.              — Та-да-а, — заулыбалась она, и тут же кинулась в сторону проектора, — Вот он, родненький, я же говорила… Короче, он смотрит прямо вот в экран, но экран развернуть надо, это ночью, потом… И типа, просто тупо ноут подключить, и будет кинотеатр, щас ещё попкорн купим, приготовим сами. И вот, — Мишель бросилась в противоположный угол, дотянулась легко, при своих ста семидесяти сантиметрах роста, до верхушки шифоньера, и достала оттуда три коробки с настольными играми. — будем рубиться. А ещё у меня ПиЭс есть, но старенькая!              Лиля и Лиза успели только рюкзаки скинуть у двери, прошлись по комнате, действительно вместительной, до дивана у стены. Мишель уже зарылась с головой куда-то в шкаф, вытащила оттуда спальные мешки, демонстрируя им их места для сна. И, отсчитав два, достала третий.              — Придёт ещё кто-то? — удивилась Лиля.              — Ага, — хмыкнула Мишель, — я. Не будете же вы вдвоём тусоваться, пока я знать не знаю, что у вас там. Может, вы будете шалить без меня, а? — хохотнула она. Лиля смутилась, глянув на Лизу растерянно, а Лиза в подозрении сощурилась.              — А надо с тобой?              Мишель опешила лишь на пару секунд, а потом подлетела к ним, рухнув между ними, и откинулась на спинку дивана, улыбаясь хитро.              — Можем ещё в бутылочку играть. — сказала она невпопад. И в этом ощущалась нервозность, так же как и в том, что она неотрывно глядела на Лизу, которая с непроницаемым выражением лица повернулась к ней, явно не одобряя предложение.              — Нас же трое. — не поняла её Лиля.              — Давай сразу в дурака на раздевание? — окрысилась ожидаемо Лиза, отчего-то очень злая.              — Лиз, подумай хорошо, я картежница та ещё. — непривычно спокойно отозвалась Мишель, подмигнув. А затем, подумав, добавила с глуповатой смешинкой, — Но я бы поддалась.              Лиза фыркнула, её щёки вспыхнули, и она усмехнулась, явно осуждая Мишель, но при этом смягчившись. Лиля почувствовала себя неловко, так неловко, как подруга на свидании или пятое колесо, поэтому принялась разглядывать белые, исписанные баллончиком краски, стены. На тех были разноцветные надписи и рожицы, которые рисовала, судя по всему, сама Мишель. Довольно стильно и мило. Отражало и суть Мишель.              — А что вы своим сказали такого, что вас отпустили?              — Правду. — невозмутимо солгала Лиза, и только Лиля поняла, что это ложь, ведь Инга ни за что не отпустила бы Лизу одну. Лиза ей давно рассказывала, что, когда она остригла свои длинные волосы в девятом классе, мама игнорировала её неделю. А когда Лиза набила на шее татуировку в шестнадцать лет годом позже — Ингу забрали на карете скорой помощи с сердечным приступом, и они не общались целый месяц. Месяц блаженства, как сказала Лиза, хотя по ней было видно, что ей это далось трудно. Маму Лиза любила.              — Ничего. — призналась Лиля.              — Ничего? — вскинула брови Мишель. — А тебя не будут искать…              — Нет. — пожала плечами она. — Артур и не заметит.              — Думаю, он позвонит…              — Я телефон выключила. Включу в Питкяранте. — закрылась совсем Лиля, отстранившись, чтобы дать понять — продолжать тему не стоило.              Лиза ободряюще опустила руку на её колено, потрепала то, остановившись, и Лиля автоматически кинула взгляд в сторону Мишель, которая практически лежала на диване между ними, скатившись по спинке. Мишель сосредоточенно смотрела на ладонь Лизы, но, будто почувствовав на себе внимание, вскинула взор на Лилю, тут же улыбнувшись, и рывком поднялась с места, тем самым отцепив Лизу от её колена.              — Ну, давайте перекусим в городе? Переоденьтесь, если что, я вот не буду, так пойду. Давайте. — выскочила за дверь она, хлопнув той.              Лиля неловко, виновато сжалась. Казалось, она была каким-то буфером между ними двумя, который не давал Мишель приблизиться к Лизе, и они обе реагировали на это по-разному. Она была частью какой-то игры в кошки-мышки, но и это было бы лучше, чем остаться в зоне досягаемости Кристины.              Кристина. Как она там? Лиля могла быть по-настоящему спокойна за Артура, за то, что он не беспокоится, но когда Кристина поймёт, что её нет в городе, она ведь поднимет панику. Она ведь будет искать. Она будет злиться. Ей не будет всё равно.       

***

      — Ты была в Петрозаводске раньше?              — Не-а, мы с мамкой в Одинцово к родственникам катались, в Царское село ездили. А в ПТЗ мать ни ногой, не знаю, почему. Говорит, плохие воспоминания.              — Так ты и в Москве, и в Питере была, Лиз?              — Ну, громко сказано, на самом деле…              Лиля шла между ними, вновь как какой-то громоотвод в случае внезапного скачка напряжения, не ощущая особой вовлечённости в разговор, будто говорить без Лили друг с другом им было тяжко. Сама она оглядывалась по сторонам, любопытно рассматривая различные аттракционы, отрывала сладкую вату, таявшую на языке, наслаждаясь тёплой погодой. В Петрозаводске, достаточно большом городе по сравнению с Питкярантой, Лиля спокойно могла гулять в коротком платье, не переживая за свою сохранность. Ей вообще было спокойно! Это дорогого стоило — у неё в последний месяц стали выпадать волосы и шелушиться кожа, что было не особо приятным бонусом к стрессу.              — Лилька, — издевательски протянула Лиза, кивнув в сторону ворот с кассой, прямо у горок. — а ты по росту-то пройдёшь? Гляди, метр двадцать, мне кажется, не дотянешь…              — Ха-ха, — закатила глаза Лиля, — я полтора метра ровно.              — Да? По тебе не скажешь… — хмыкнула та, измерив её ладонью над макушкой и проведя себе у плеча.              Первым аттракционом, который они посетили, стала ладья — огромная “лодка”, которая раскручивалась на триста шестьдесят градусов, в которой орала матом даже Лиза, её крики были несравнимы с полными ужаса молитвами Лили, которой казалось, что они все там и умрут, прямо на месте. Одна лишь Мишель веселилась, болтая ногами и задирая руки вверх, хохоча. Не зря она идёт в школу каскадёров.              Затем, выйдя оттуда с растрёпанными в хлам волосами, помятые, дрожащие, они под предводительством Мишель двинулись к “Башне”, где их поднимало на пятьдесят метров, довольно медленно, вверх, а затем резко опускало вниз, провоцируя дикий крик со всех сторон. На горках им с Лизой было так же страшно, но не критично, не до такой степени, чтобы отступать — не хотелось сдавать позиции, тем более, там же была страховка. Которую, как Лиля надеялась, было не сорвать.              Выйдя с горок на негнущихся ногах, Лиля привалилась к заборчику, боясь рухнуть на асфальт от перевозбуждения организма — слишком много впечатлений, шума, скоростей. Её тело будто перестраивалось заново, собираясь изнутри по кусочкам, её всю потряхивало, и она восполняла водный баланс, присосавшись к бутылке. Но опыт был даже приятным. Необычным. Лиза вскоре оказалась рядом, менее испуганная, но в состоянии лёгкого шока.              — Классно же было! Пиздец, меня аж колбасит, а давайте на “Торнадо”, а? Чтобы кишки через рот полезли! — гоготала Мишель, глядя на их бледные физиономии.              — Ты нас переоцениваешь. — выдавила Лиля, прихлёбывая минералку.              — И на “Тайфун” успеем!              — Иди нахуй. — не церемонясь, рявкнула в лицо той Лиза, вырвав у Лили бутылку и выхлебав половину воды за раз.              — Лиз, а, Лиза, я-то думала, ты крепче! Чёрный пояс по айкидо, коне-ечно!              — На айкидо тебя не кидают на полсотни метров вверх. — прошипела Лиза, и, когда Лиля потянулась за минералкой, она вылила ту себе на голову, не позволив. Лиля на это судорожно вздохнула, уперев ладони в подрагивающие колени, и обречённо оглянулась в поисках ларьков с напитками.              Вскоре они нашли фудкорт. Мишель верно сказала — плотно есть перед аттракционами не стоило, иначе она бы заблевала всё и всех, как Мишель в своей истории. Это навряд ли запомнилось бы кому-то как “крутая поездка в ПТЗ”. Лилю аж передёрнуло.              Они взяли по бургеру и большой газировке, сели за дальним столиком на летнике, под деревянным навесом. Стояла потрясающая погода, вокруг было свежо и радостно, люди гуляли семьями, они были беззаботно свободны. У Лили оставалась ещё пара тысяч, которые она стащила у Артура — лучше их прогулять, чем пробухать. Он и не заметил, скорее всего, ни пропажу денег, ни её самой. Всё было хорошо.       

***

      — И что значит это “Повешенный”? — нахмурилась Лиза, сложив руки на груди. Антураж комнаты Мишель лишь добавлял атмосферы: растеленная на полу чёрная скатерть со звёздами, зажжённые вокруг них красные свечи, не хватало ещё белого дыма и драматичной музыки. — Жути гонишь?              — Лиз, ну, это же по сочетаниям, — Мишель взмахнула второй картой перед лицом Лизы. — смотри, это Повешенный и Влюблённые, а Влюблённые — хорошая карта. Повешенный, кстати, тоже неплохая.              — Так и…              — Это значит, что ты жертвуешь чем-то ради любви и нуждаешься в чьей-то помощи, — тут Мишель присвистнула, — в чьей-то любовной помощи…              — Бред. — вскинулась та. — Говорила же, брехня эти гадания. Мне матери одна цыганка нагадала, что у неё будет сын. В итоге?              — В итоге, Елисей, не спорь с картами. — съязвила Мишель.              Они провели две предыдущих ночи практически идентично, но не за гаданиями, а за настольными играми и за просмотром сериалов. Сериала — Эйфории. Мишель всё не могла перестать шутить, что одна из главных героинь, та, что тёмненькая латина, копия Власовой в чужом теле. Мозгов ни-ни, понтов дохуя, а характер — дерьмо. Лиля так не думала, точнее, не полностью. Ей всё казалось сложнее.              — Один из наиболее скрытых признаков абьюза — невозможность осознания того, что то, что с вами происходит — неправильно, неприемлемо и не любовь. — услышала тогда Лиля, и этот идеальный голос с экрана вернул её обратно домой. И кровь в ушах застучала, а к щекам прилил жар, даже дышать стало тяжелее. Лиза, словно почувствовав её волнение, неожиданно взяла её за руку, но тут же отпустила, вместо этого похлопав её по ладони утешающе.              — Хочу такую шубу, — сказала, витая в своих мыслях, Мишель. — всегда хотела шубу…              Лиля вынырнула из чертогов разума, приняла позу поудобнее, вытянув ноги на полу. Глянув на неё, Мишель вся подобралась, заулыбалась, как чеширская кошечка, сощурилась хитро. Колода заиграла у неё в руках плавно, карты таро сменяли одна другую, пока Мишель не остановилась, не подглядывая, и не вытащила две первых. Она явно горела этим делом, раз так ловко управлялась! Лиля в знаки судьбы верила. Хотела верить — так жить легче.              — Ну, что там? — нетерпеливо поинтересовалась Лиля, улыбнувшись той любопытно.              — Ничего. — серьёзно ответила Мишель, уставившись на карты немигающим взором. — Не знаю, просто… Слушай, давай ещё раз?              — Да что там? — занервничала не на шутку Лиля, и тогда Мишель нехотя повернула таро к ней лицом. — Повешенный… — пробормотала Лиля тихо, — это же не плохая карта? Ты говорила сама, ты же…              — А вторая — Смерть, — кивнула неловко Мишель. — и в сочетании они значат… Короче, — она активно жестикулировала, щёлкала пальцами, в поисках нужных слов, и в конце концов сказала. — предвещает насилие, абьюз, ну, ты поняла. Может, они про то, что уже случилось? Может, я не так расклад сделала…              — Ты чё несёшь? — ощетинилась Лиза.              — Да не, я не это имею в виду, — смутилась Мишель из-за чрезмерной грубости. Лиза в последнее время и правда много срывалась на Мишель на ровном месте, неясно, почему. — типа, карты могли просто тебя считать, а не то, что в будущем будет, понимаешь? — обратилась она мягко к Лиле. — Давай ещё раз.              Но не хотелось. Смерть и Повешенный звучали неутешительно, даже не так, звучали ужасающе, как что-то накликающее беду. Лиля вяло покачала головой, поднялась с места, сама не своя.              — Да таро это хуйня, — попыталась успокоить её Лиза, — в это верят только долбаёбы!              — Приятно. — пробубнила Мишель еле слышно, задувая свечи. Но Лиле было не до их разборок, её мелко трясло, глаза слезились, и она поспешила в уборную, где и заперлась, опустившись на прохладный бортик ванной. Это вроде бы такая… мелочь. Но Лиля верила в свои сны, верила в случайные знаки, она верила в зодиаки и даже в таро, конечно же. Поэтому это глубоко её потрясло, и, чувствуя, что Мишель сказала не всё, Лиля не выдержала и полезла в свой телефон.       

“Повешенный и Смерть”

Всё о картах таро…

Самые худшие комбинации…

Всё, что нужно знать о карте Повешенный…

Сочетание карт Повешенный и Смерть…

             Найдя нужную ссылку, Лиля перешла на сайт и, игнорируя то и дело мелькающие уведомления об устаревших сообщениях и звонках, вчиталась.              Очень трудный выход из ситуации.       Силы растрачиваются впустую.       Тяжелая потеря.       Ошибки, за которые ты платишь.       Опасность насилия.       Кто-то навязывает свою волю.       Вероятность ранней смерти.              — Блять. — выдохнула в истерике Лиля, сжав телефон в дрожащей ладони, когда тот снова запищал, и, в попытке смахнуть уведомление, она случайно зашла в переписку. Она увидела двадцать новых сообщений в инстаграме, высказывающихся о ней нелестным образом, и паника осела ещё глубже в груди.              От: Bolsheshyma       ты где сука шляешься?       ты башкой не думаешь вообще?       у тебя мозги есть или я все вытрахала?       ты куда делась блять??       арчи тут нахуй с ума сходит       ты лучше мне ответь сука              Лиля выронила телефон и тот с громким хлопком опустился на кафель, благо, чехол и защитное стекло предотвратили возможную трещину. Боже, почему она была такой трусихой? Лиля, подняв телефон трясущимися руками, увидела запрос на видеозвонок — вероятно, Кристина заметила, что она прочитала сообщения — и тут же поспешила отключить всё снова. Нет, она не готова ни слышать, ни видеть, ни читать Кристину. У неё от одного её никнейма и иконки аватарки начинался мандраж, а от настоящего разговора её наверное охватит паническая атака.       

***

      Весь следующий день, позавтракав за одним столом с семьёй Мишель, совершенно нормальной счастливой семьёй, кстати, Лиля провалялась в своём спальном мешке на полу. Завернулась, как в кокон, и лежала, пока к ней не пришла Лиза, тыча ей в лицо экраном своего смартфона, где отображалась реклама местного заведения. От этого у Лили загорелись глаза, печаль схлынула в мгновение. Целый вечер они втроём провели в квест-центре по Гарри Поттеру. Сначала они просто бродили по тому, разглядывая аутентичную мебель и предметы, вроде стены с надписью “Платформа 9¾” и стеллажа с летающими мётлами. А затем они определились по факультетам с помощью распределяющей шляпы. Лизе выпал Слизерин, Мишель — Когтевран, а Лиле её любимый Гриффиндор. Лиза не возмущалась особенно, не стала спорить с жутким голосом из динамиков и надела соответствующую мантию.       — Алохомора, — важно проговорила Лиля, двинув палочкой, но дверь в первый зал, конечно, не поддалась.       Они приступили к выполнению заданий, и самым первым стал поиск письма от Дамблдора, в котором говорилось, что тот-чьё-имя-нельзя-называть проклял всю школу, и теперь им надо снять заклятие. Ну, не круто ли?! Они быстро отыскали следующую подсказку, и так, нить за нитью, добрались до кабинета зельеваренья, где им предстояло сварить нечто особенное.       — Это же зелье удачи, надо смешать сок морского лука, чабрец и скорлупу! — возмутилась Лиля. — Я точно помню!              — Как это ты за все одиннадцать классов нихуя элементарных азов химии не помнишь, а тут запомнила рецепт зелья удачи? — сощурилась Лиза. — Какой нахуй чабрец, там клевер нужен, на удачу же!              — Назови хотя бы трёх старост!              — Альбус Дамблдор, Минерва МакГонаггл, — Лиза запнулась, поджав губы. — и Волдемор.              — Ха! — ткнула её пальцем Лиля, — Тогда он был Том Реддл.              — Это одно и то же!              — Нет. — бросив чабрец в чугунок, настояла Лиля. Из чугунка повалил искусственный жёлтый пар, и Лиля самодовольно сложила руки на груди.              — Охренеть. — только и смогла сказать Мишель.              Всё это время, весь квест, Лилю не отпускал дикий восторг, и Лиза, несмотря на свою напыщенную сдержанность, была так же рада и временами даже позволяла себе восторжённые вдохи. Мишель, правда, не совсем всё понимала в силу сильной контекстуальности заданий, но ей было весело от того, как Лиля ругалась с Лизой из-за разных мнений или тем более подходов к заданиям. Они выполнили всё, и в награду им подарили по фотографии в газете, совсем как в фильме, и коробку конфет “Берти Боттс”. С уточнением, что на вкус они лучше и без характерных сюрпризов!       По возвращении, Лиля и девочки, не ужиная, по очереди приняли душ и завалились спать без разговоров в наилучшем расположении духа. Это был идеальный день.