Лилии тоже плачут

Весь особняк поглотила гробовая тишина и кажется только в одной комнате витала жизнь. Хотя даже жизнью это назвать тяжело. Лишь оболочка от былого солнца. Комната была невероятно большой и такой... холодной, пустой, не смотря на наличие роскошной мебели и летнего времени года, что было в самом разгаре и своем лучшем проявлении о котором мечтали бы дети и влюблённые подростки, что романтизируют прогулки в жару, танцы под тёплым дождём и всякие прогулки. Но ничему из этого не было места рядом с этой девушкой. Прямо по середине комнаты стоял диван, развернутый "спиной" к двери и "лицом" к панорамным окнам-дверям, что, открывшись, выведут её в сад, где сейчас ветер щекотал сочные листья деревьев с кислыми красными плодами всеми любимой вишни; колышется невысокая трава и на солнце от жары вянут листья кроваво-красных роз. В гробовой тишине комнаты слышно чириканье птиц, словно вот они рядом и протяни руку, одна из них обязательно прилетит тебе в ладонь. Вид из окна был поразительно нежный и тёплый, но как бы она не хотела, она не позволит себе выйти не то что туда, а из комнаты вообще. Потому девушка с волосами цвета карамели, что небрежной струёй рассыпались по спине и плечам, прижимает к груди колени, кладя на них голову, смотря своими золотыми глазами на вид, при этом прислушиваясь ко всем звукам, вскоре прикрывая веки с пушистыми ресницами. Её фигура была какой-то болезнено худой. Выпирающие рёбра, позвонки, ключицы и ребра грудной клетки; колени и локти у неё были какими-то угловатыми, даже можно сказать острыми. Кожа её оставалась всё такой же бледной, с россыпью маленьких родинок, редких веснушек и старых шрамов, что со временем потускнели и сгладились. Одета сейчас она была в белое летнее платьице на бретельках из приятной, атласной ткани, что струилась по телу словно вода. Босые ноги от длительного холода покрылись мелкими красно-фиолетовыми пятнышками. В особняке было всегда холодно и этот холод чаще всего тянул именно по ногам. Рядом с ней на длинном диване лежал корсет на крючках, что она небрежно сняла как только вернулась в свою комнату. Прямо перед диваном, недалеко от края в который забилась девушка, стоял небольшой столик на одной единственной ножке по центру, что была украшена резьбой и покрыта лаком. На круглой столешнице цвета тёмного шоколада на блюдце стояла фарфоровая изящная и расписная чашка в которой был уже давно налит ароматный чай. Правда от аромата осталось одно слово и сейчас он холодный и горький, ведь момент прошёл и сейчас это не то, что хотелось бы вообще пить. Высота потолка намного больше двух метров. Стены имели однотонный, бежевый цвет. На окнах висели плотные шторы и тоненькие, изящные, с разными узорами тюли, что были чуть короче самих штор. Пол был выложен плиткой. Она была отполирована чуть ли не до блеска и скрипа словно тарелка. Единственным атрибутом, что перекрывал её холод, был ковёр. Огромный, но не такой тёплый как пожалуй хотелось бы и был он прямо под кроватью. Огромная двухместная кровать стояла у стены по правую сторону прижимаясь к ней изголовьем. На ней был чёрный комплект постельного белья потому ничего не выбивалось из общего контекста. По обе стороны кровати были тумбы, под уровень самого матрасса, на них не стояло ничего, а так же углы был как видно сглажены и обрезаны специально. Так же по правую сторону от двери, прижатым к стене был шкаф с вещами, что как ни странно был почти пуст, порой дверцы могли открываться сами по себе. С левой же стороны были книги. Много книг и так же много шкафов, штуки так 4 точно. Они поставлены в 2 ряда и между ними у окна был стол со светильником. Пожалуй, на этом список заканчивается и ничего более здесь не присутствует, как бы это не было прискорбно или же удивительно. За своей спиной девушка услышала скрип двери. Тихий и почти не слышный. Она не оборачивается и ничего не говорит, она уже знает кто это мог быть. Ведь более, никто кроме него не бывает рядом с ней и даже не приходит в эту часть особняка, которую по предостережению Достоевского стали обходить стороной, даже не спрашивая почему. -..Ты опять оставила чай не тронутым.? Мария. - от его голоса по коже незаметно пробегают мурашки. Он звучал так вроде бы и далеко, но расходился на расстоянии вытянутой руки. Стоит только её протянуть. Но она лишь открывает глаза, смотря на представшего перед ней мужчину, чьи волосы отросли ниже плеч и лопаток и чья голова была в белоснежных лентах бинта. -Не хочу... - выдаёт спустя пару секунд молчания девушка, отводя взгляд в окно, целеустремлённо смотря в каждый прозрачный прямоугольник стекла. -А чего же ты тогда хочешь? - он всегда идёт на уступки. Такой покладистый для неё... но при этом такой же требовательный и жадный. Он начинает медленно обходить диван, скользя пальцами по шелковой обшивке мебели. Ужа рядом с ней он протягивает руку на которой отсуцвует перчатка к её все ещё тёплой щеке, смазано проводя большим пальцем по скуле и цепляя уголок бледных губ. Его глаза спокойные как и выражение лица с мягкой полуулыбкой. Она отводит вгзляд от окна, смотря на Ивана своими кукольными глазами и приоткрывая губы что бы начать говорить. Но не слова не вылетело из её уст как их накрыли чужие, точно такие же бледные но более тёплые, влажные и гладкие. Без ранок, следов зубов и поотгрызаной кожи. На лице не дрогнула ни одна мышца, это было чем-то обычным и считалось чем-то повседневным между ними, как например пожелать доброго утра или поздороватся, чего они собственно никогда не делали. Или просто не считали нужным тратить на это силы. Поцедуй не был углублён, это было легкое прикосновение, не более. Его цепкие пальцы отпустили её подбородок и мужчина выровнялся, а девушка всё же заговорила. -Я хочу выйти от сюда. -голос безцветный, но кажется только что в нём была нотка требовательности. -Ты ведь знаешь, что нельзя. - он парирует её "утверждение", отворачиваясь от неё к столику, где проворачивает чашку на блюдце. - там опасно. Тот мир для тебя опасен и ты не должна покидать этот. Иначе с тобой случится.. беда. - на последнем слове шуршание фарфора прекратилось и он застыл, ожидая её ответа и смотря в свое отражение в чашке. -Я знаю но... ты ведь будешь рядом. Чего мне тогда боятся? - она наклоняет голову в бок, совсем по птичьи, после чего тяеетмя своей хрупкой и худенькой ручкой к мужской ладони, что расслабленно висела, беря его за ладонь и ложась на диван, придавливая тазом ненависный корсет. Гончаров словно и не слышит её, молчит, но за руку берёт, не сильно сжимая эти холодные, тонкие пальцы. -Хочешь я привезу тебе новую книгу? Или... тебе нарвать цветов в вазу? Я могу принести печенье. - тысяча и одно предложение, но это все всего лишь отговорки, чтобы отмахнутся от неё, не исполняя её единственного желания. В его приоритете держать её. Чтобы она была рядом, оберегаемая им в его постороеной специально для неё золотой клетке. Он даст ей все что угодно, всё что она захочет но только... не то, чего она искрене желает и чего хочет. Хочешь выйти на улицу? - Нет, ты хочешь прочитать новую купленную книгу, что отвечает всем твоим интересам. Хочешь выйти из этой комнвты? - Ты что, хочешь, чтобы с тобой что-то случилось? . Я разочарован. Самое страшное, что она могла услышать из его уст в свой адресс. Хоть малейший намёк на его реальное недовольство или её косяк, её уже трясёт и она мишом бросает всё, придимаясь к нему словно раненый зверёк прильнув в плотную и зарываясь в его грудь, ожидая, когда её окутает родной и кдинственный источник тепла. За столько лет, она научилась с этим мирится и приняла правила этой игры под названием жизнь. -Можно мне вон тех красных? Они выглядят очень красиво.. а ещё... ты сможешь принести их?.. те что и в прошлый раз. Эти слова он ловит словно воздух и на его губвх появляется улыбка, взгляд смягчается. Мужчина поворачивается, смотря на лежащую девушку и протягивает к ней свободную руку, убирая с лица за ушки пряди волос. -Конечно Мария. Я принесу тебе букет самых ароматных роз и твое любимое печенье.. - она его слушает, принимает и отвечает именно то, что он хочет слышать. Его это несказанно радует, а её заставляет снова томно вздохнуть, греясь о чужую ладонь. -Ты сегодня придёшь? -вопрос невинный, но с подтектом для них двоих. -Да.. сегодня, да. - наклоняясь, он целует её щёку. Пальцы проскользили от плеча и вниз по бокам, талии но не дальше таза. Отстраняясь, он придерживается некоторое время с ней зрительного контакта, после чего забирает чашку и медленно покидает комнату, пока девушка лежащая на диване сворачивается в комок на холодной обшивке, грустно смотря в окно и, кажется, пуская маленькую слезу, которую после сразу впитывает ткань. . . . . . . . . . ->