***
Голод — худшее чувство, что может испытывать человек. Он убивает медленно и мучительно. Разрушая не только тело, но и разум. Бедняки, борются с ним всю жизнь, эти люди, никогда не знавшие сытой жизни, рождаются с этим чувством и умирают с ним же. Я же, не будучи простой крестьянской девицей, привыкла к трехразовым плотным трапезам, и совсем не знала, какого это, когда тело начинает болеть и содрогаться в непонятной дрожи, требуя, чтоб в организм попала хоть маковая росинка. «Какая глупость, — думала я, бродя по комнате, словно неприкаянный дух. — лишь день я ничего не ела, а уже чуть ли не умираю.» Голова разрывалась не только мыслями о голоде, но и об умершем короле. Особой скорби в сердце моем не было, я знала его лишь день, после чего он отдал Неведомому душу. Заживо разлагающийся, уже не способный самостоятельно ходить и с трудом разговаривающий, его смерть, была лишь вопросом времени. Но я знала, отцу и матушке, почивший король был дорог, и я даже предположить не могла, что станется с принцессой, когда она узнает обо всем произошедшем. С трудом и раздражением, я стянула с себя наряд, что так и не увидел свет, и забралась под теплое одеяло, что с радостью приняло меня в свои объятия, укрывая от мира, и давая погрузиться, в безрадостные думы. Мне срочно нужно было бежать из дворца. Пока, эти люди не причинили мне серьезного вреда, но то было лишь пока. Они могут убить меня в любую минуту, в любое мгновение, если стану неудобна. А вдруг они уже убили мою служанку? Или, что еще хуже, подвергли страшным пыткам? То, что мы разошлись в ссоре, теперь камнем легло на мою душу. А если бедняжка так и умерла с обидой? Звала ли она меня в свои последние мгновения? Быть может проклинала? А вдруг до сих пор жива и молит о спасении? Лучший исход для нее, если Эгги пока просто держат в темнице, не причиняя боли. Уж лучше напуганная и живая, чем мертвая и злая. Я никак не могла взять в толк, почему матушка так и не прибыла в Королевскую Гавань. Может ее перелеты с Драконьего Камня до столицы и обратно, плохо сказались на малыше в утробе и потому она решила повременить с возвращением? Разум, одолевали и куда более мрачные мысли, но я старалась пресекать их на корню, полностью фокусируя внимание на способах моего побега. Способы эти, конечно, также не радовали меня. Тайный ход, был сломан, и я могла бы попробовать починить его, но с моими скудными познаниями в этой науке, я вряд ли могла сотворить хоть что-то путное. Еще, можно было попробовать выбраться через окно, как я когда-то сделала на Драконьем Камне, главное вовремя хвататься за выступы из стен и крепко стоять на карнизе. Правда и тут были свои сложности. Дворец на острове был меньше, и покои мои, находились куда ниже, чем в Королевской Гавани. Я, конечно, была смелой, но не безумной, чтобы пытаться спуститься на землю, с высоты птичьего полета. Даже если подготовить хорошую страховку, все равно, шанс того, что я сорвусь слишком велик. Ну и последний вариант, заключался в подкупе стражника. Хотя, это будет также нелегко, как если бы я решила оседлать Балериона Черного Ужаса. Белые рыцари — слыли своей непоколебимой верностью и не сокрушаемой честью. Единственное, что вселяло в этот план хоть какую-то надежду, так это то, что предательство истинной наследницы, эти люди, совершили из корысти, а не из-за своих политических взглядов. К голодной и злой девочке, сон совсем не шел, и я сползла с постели, разминаясь, и бесцельно бродя по комнате, в отчаянной попытке измотать себя посильнее и упасть без сил. Из распахнутого окна, на меня дул холодный ветер. Он разносил по моим комнатам свежий, пахнущий листвой и землей воздух. Я оперлась руками о подоконник, высовывая из окна голову и подставляя лицо под потоки воздуха. Еще вчера, ветер также путал мои волосы, но я была не запертой в покоях девицей, а всадницей свирепого дракона. Я пролетала верхом на Аногар, над этими хлипкими домиками, что сейчас горели тысячей огоньков, и мне даже казалось, что звуки всеобщего веселья, проникают и в мою опочивальню. Город жил, пока его миролюбивый хранитель, был уже мертв. Никто об этом даже не подозревал. Колокола не прозвонили. В септах не молились за душу покойного. По всей стране не были спущены флаги и объявлен траур. Горожане, не рвали на себе волосы с горя, и не плакали, вспоминая короля. — Тихая сегодня ночь! — не без иронии, громко произнесла я, отходя от окна. Ноги мои холодились под каменными плитами пола. Я прижалась спиной к дубовой двери. Поковыряла ее ноготком, ожидая ответа моего охранника. — Прошу меня простить, миледи, но мне запретили с вами разговаривать. — раздался голос за дверью: тихий и неуверенный. Я была готова поклясться собственным драконом, что произнося эти слова, он озирался по сторонам, словно нашкодивший ребенок. Я тут же узнала в безликом собеседнике своего вчерашнего белого рыцаря — Уиллиса Фелла. Разочарование, хлестко ударило меня в поддых. Юноша, показался мне славным воином и достойным человеком, но оказался полной противоположностью. — Ох, сир, я вас помню, вы вчера провожали меня. — задумчиво накручивая прядь волос на палец, изрекла я. — Помниться, я также обещала предстать в более подобающем виде, прошу меня простить, не вышло. Понимаете ли, — уже изменившимся на сталь тоном продолжила я. — мой двоюродный брат, узурпирует трон моей сестры, а меня заперли в покоях, и сейчас, чуть-чуть не до нарядов. — ответа не последовало, и я уж было собиралась вновь лечь в постель, как тот же неуверенный голос промямлил: — Лучше поскорей согласитесь на предложение сира Отто. Поверьте, куда благоприятней будет, если вы сделаете это по собственной воле. — Что вы имеете в виду? — взволновано вопросила я, но сир Уиллис уже смолк. Ярость в этот момент, кажется, взбурлила в моей крови с такой силой, с какой не кипела никогда прежде. Мне хотелось накричать на предателя-рыцаря. Выбить разделяющую нас дверь, и заколоть этого выродка его же мечом, обмотать голову белым плащом, и хорошенько ударить о ступеньки. Ублюдок, не был достоин своего звания, и символа чести, что ему даровал король. Раньше, я удивлялась, сколь порочны простые люди, да разве могут быть они другими, когда власть полностью прогнила. Борясь с сильнейшим желанием накричать на сира Уиллиса, я сделала несколько глубоких вдохов и выдохов и пожелав сволочине доброй ночи, забралась под одеяло. Сон, как и ожидалось — не шел. Я проворочалась почти до утра; волновалась за бабушку. Поначалу, я надеялась, что она смогла улизнуть, но зная Рейнис — она, как и я, ни за что не бросила бы своего дракона. А судя по тому, что рев Мелейс, еще не содрогал стены дворца — бабушка была в столице, и возможно, находилась в еще более плачевном состоянии чем я. Отсутствие еды и недосып, сильно ударили по изнеженному организму. Понимая, что дальше будет только хуже, я решила, что с побегом нужно поторопиться. Перво-наперво, я подготовила удобную «экипировку». Пришлось немного подправить одно из висящих в шкафу платьев, но благо это жертва не сильно ранила мое хрупкое сердце. Я укоротила его почти до голени и вырезала целую кучу ненужных юбок, что придавали наряду пышности. В этом нелегком деле, мне очень помог кинжал, что я так удачно смогла вернуть. Платьишко конечно выглядело теперь не очень, но зато, было очень удобным. Быстро погрязневшие волосы, я убрала в пучок, заколов его простой шпилькой, благо хоть из резать не пришлось. После ночной беседы с рыцарем, вариант с подкупом, отпал сам собой. Юноша безусловно сочувствует мне, но не настолько, чтобы рисковать жизнью ради моего спасения. Мало того, он может донести о моих просьбах деснице, и меня из этих уютных покоев, могут отправить вместо, что славится сыростью и крысами. Таким образом, мне оставалось либо приложить все силы, и починить тайный ход, или прыгать из окна.***
Многочасовые попытки починить механизм, не увенчались успехом. Чего я только не делала: и гладила стену, пыталась оторвать от нее кирпичи, продавить их, плакала, просила, умоляла и кричала. Как и ожидалось, все было без толку. Единственным выходом осталось — окно. С подрагивающими от страха и предвкушения руками, я стянула с кровати простыни и одеяла, выпотрошила гардероб, и даже чулки пустила в расход. План был таков: я сбрасываю свою тряпичную лестницу на следующий этаж, перелажу в окно, и уже оттуда, спокойно, покидаю дворец. Но благо, моему плану было не суждено сбыться, ибо стоило мне лишь начать связывать ткань между собой, как за дверью послышалась возня, звуки борьбы и чей-то приглушенный вскрик. Я вскочила на ноги, до боли в ладони сжимая кинжал, и принимая боевую стойку. Однако, весь мой боевой настрой, сошел на нет, стоило мне увидеть вошедших через со скрипом открывшиеся двери. — Бабушка! — воскликнула я, переступая через разбросанные вокруг пестрые тряпки. — Милостивые Боги! — Рейнис приняла меня в свои крепкие объятия. Я прижалась к ней, не в силах поверить, что она в порядке. Стоит передо мной: живая и здоровая. — Принцесса, нам нужно поторопиться. — произнес рыцарь, вошедший вслед за бабушкой. — Да-да. — Рейнис кивнула, а незнакомец, передал ей старый, едва не разваливающийся плащ. Бабушка встряхнула его от пыли, и накинула на мои плечи. — Ничего не бойся. — прошептала она целуя меня в лоб. — Все обязательно будет хорошо. — волосы цвета серебра, скрыл грязный капюшон.***
Улицы, были заполнены людьми, которых стражники повытаскивали пинками из лишь богам известных таверн, борделей и домов. Матери крепко держали на руках маленьких детей, и сжимали ладошки ребят постарше. Мужчины вступали в короткие перебранки, сталкивались и кричали на женщин, что неудачно попадали под руку. Находились и достойные мужи, оберегавшие более слабых, помогающих им подняться. Немощные, напуганные старики, опасливо жались друг другу, стараясь избежать копыт коней стражи, и тяжелых ударов, как и от других бедняков, так и от рыцарей, что направляли толпу неизвестно куда. Оглушительно звенели колокола, извещая всю столицу о том, что произошло нечто важное. Рейнис, крепко взяла меня под руку, не позволяя потоку разлучить нас. Рыцарь за ее спиной, принимал все удары на себя, защищая своих господ, и следя, чтобы мы не исчезли из поля зрения. Принцесса о чем-то тихо переговаривалась с нашим спасителем, и из-за шума толпы, я не могла понять, о чем они, но после того, как Рейнис громко воскликнула: — Я не оставлю Мелейс! — поняла, разговор о наших драконах. — Если проберемся к Драконьему Логову… — попыталась изложить свой план бабушка, но рыцарь грубо прервал ее: — Нет. Вас ожидают. Не пройдете через ворота. — кто-то пихнул меня прямо под ребра, и я зашипев от боли, сильней прижалась к Рейнис. Теперь я могла лучше слышать, о чем они толкуют. — Вы должны попасть к реке и найти корабль. Прежде чем они узнают, что вы сбежали. — я уж было хотела возразить, но тут мы оказались на перекрестке, с остальных улиц, хлынули люди, гонимые ужасом и стражниками. Рыцарь попытался увести нас, но куда бы мы не поддались, отовсюду лезли бедняки. — Бабушка! — закричала я, когда женщина на мгновение выпустила мою руку и затерялась в толпе, но спустя мгновение, она сумела найти меня, и ухватив крепче прежнего, упрямо зашагала вперед. — Они ведут нас прямиком к Драконьему Логову. — прошептала Рейнис наклонившись к моему уху. Я не стала ей отвечать, молча ликуя, и совсем позабыв, о рыцаре, что пытался нас спасти.***
— Жители Королевской Гавани! — раздался громогласный голос. — Сегодня самый мрачный из дней. — кто-то снова толкнул меня, и я едва не упала, но Рейнис успела вовремя меня поймать. До боли сжимая мою руку, она пробиралась ближе к стене, туда, где страже было меньше всего. — Всеми любимый король — Визерис Миролюбивый, скончался. — я споткнулась, шпилька выпуталась из моих волос, и со звоном упала на пол. Толпа загудела услышав печальную весть, и совсем не обратила внимание на девчушку, чьи волосы призрачным серебром рассыпались по плечам. Стараясь не привлекать внимания, я сильней натянула капюшон, моля богов о том, чтобы никто нас не заметил. — Но это и самый радостный из дней. — лишь сейчас я смогла рассмотреть говорившего. Отто Хайтауэр, собственной персоной. Еще в самом начале его речи, голос показался мне смутно знакомым, но теперь, я точно убедилась, этот крысеныш, уверено отыгрывал свою роль, в этом ублюдкском спектакле. Когда-то давно, мне довелось увидеть выступление уличного театра. Будучи одиннадцатилетней девочкой, я выбралась из комнаты, и под покровом ночи, пробралась в город. И вот что я могу сказать, даже те уроды, с грязным гримом и костюмами, отыгрывали лучше, чем этот напыщенный индюк, что скачет так, будто ему подпалили зад. Сосредоточившись на деснице, я совсем позабыла о его любимых родственничках. Вот сучка королева, вся такая обеспокоенная, будто все что здесь происходит, творится не с ее позволения. А вот ее несчастная дочь Хелейна, наверное единственный человек из этой шайки кого мне действительно жаль. Ситуация казалась ей действительно отвратительной. Каждый раз, когда она бросала взгляд на своего деда, то морщилась и хмурилась, устремляя взор на брата своего — Эймонда; будто вопрошая: «И ты считаешь, что это правильно?» Эймонд иногда кидал на нее суровый взгляд, значение которого я не понимала. Печаль и боль, от того, что все так обернулось, захлестнули меня. Я слишком поверила в него. Действительно подумала, что мерзавец, который оскорблял моих братьев, сбил с ног и украл дорогую сердцу вещь, вспомнит о чести в важный момент. Он слишком ненавидит мою семью. И сегодня, он заявил: «Я враг.» — Когда душа покинула его тело, он прошептал свою последнюю волю: его первенец-сын, Эйгон, должен стать его преемником. — меня едва не стошнило от этих слов. А вот Отто, не сумел сдержать гордой улыбки. Зазвучали трубы, раздался топот золотых плащей. По команде, они все как один, одновременно достали мечи, и подняли их ввысь. — Вам выдались великое счастье и привилегия лицезреть это своими глазами. — уж для кого как. Для меня, было величайшим позором видеть это, слышать восторженный шепот, и не иметь возможности отрубить всем этим предателям головы. — Это новое начало для нашего города и нашего государства! Новый король поведет нас дальше. — я еле сдержала смех. Эйгон? Пьяница Эйгон, поведет вас дальше? Да в нашу последнюю встречу, он едва на ногах стоял и шутил про сиськи. Ну просто эталон хорошего правителя. Однако в этот раз, к счастью Отто, Эйгон стоял вполне твердо. Он поднялся по ступеням, склонил голову перед матерью, что благословила его и поцеловала в лоб. Септон (к моему удивлению, не верховный), помазал его чело святыми елями. Посмотреть коронацию до конца, мне не удалось. Ведь Рейнис сжала мою руку, а когда я посмотрела на нее, кивнула в сторону прохода в подземелье, что так удачно осталось без стражи. Наша авантюра по проникновению в Драконье Логово, была опасной и сумасбродной, но все же, мы сумели пробраться в подземелье незамеченными. Пока за нашими спинами люди восхваляли нового «короля», бабушка излагала свой план по побегу: «Найди Аногар, но даже не думай взлетать, твой дракончик еще слишком юн, крепкие своды выдержат. Постарайся пробраться до нас с Мелейс. Если не выйдет тихонечко, поднимай шум, жги любого на своем пути, но доберись до меня.» — пылко изрекла женщина, путаясь в словах, и в какой-то беспомощности цепляясь за мое одеяние. Я прекрасно понимала, будь Рейнис одна, то не переживала бы так, но тут была ее кровь, последняя память о бедной Лейне, и Почти Королева, не могла дать мне сгинуть в тылу предателей. «Будь осторожна» — до последнего не отпуская произнесла Рейнис, и быстро замельтешила в противоположную сторону. Я ненадолго замерла в нерешительности, будто дитя, заплутавшее в огромном замке. Мысли муравьишками пробегали в моей голове. Я задавала вопросы, ответы на которых не знала, а если и знала, то не хотела верить в такой исход. Как я могла быть столь слепа ко всему? Как обида к Джейсу, могла настолько оглушить разум? Как я только решилась на все то, что сотворила? Как все могло привести к такому? И почему, все происходящее ощущается как страшный сон? Я в лохмотьях, пробираюсь по грязному подземелью, надеясь, что никто не застанет меня тут. Руки, тут же натянули на голову плащ, скрывая серебряные волосы, что выдали бы меня, стоило бы какому-нибудь стражнику застать меня разгуливающей как ни в чем не бывало, а так, хотя бы, появилась возможность солгать о том, что я просто заблудилась. Тело изнывало от ударов, что мне нанесли неосторожные, напуганные и гонимые такими же ударами люди. Желудок сводило лишь от одной мысли о еде. А от страха и непонимания трусило так, словно я попала в пургу холодной зимой. Кажется, осознание глобальности сложившейся ситуации таки настигало меня, дышало в спину огромной волной, и я не знала, сумею ли справиться с ней. До логова Аногар, я к счастью, добралась незамеченной.***
Моя девочка, как и в прошлый раз, сладко спала. А хотя, чем ей еще было заниматься в этот мрачном месте. Живя на Драконьем Камне, она могла полетать в любой момент, как ей захочется, размяться, порвать пару овечек (или хозяев этих самых овечек), а тут, было слишком тесно. Слишком тесно для ее ярости. Слишком тесно для необузданного характера и желания убивать. Не зная, в каком она расположении духа, я подходила осторожно, но не так будто подкрадываюсь, а спокойно, приветствуя и с какой-то стороны преклоняясь пред ее силой. В такие моменты, я не была ее хозяйкой, а лишь другом, что отдает дань уважения, благодарит, за оказанную и еще не оказанную помощь. Заслушав мои приближающиеся шаги, Аногар распахнула глаза. Я была на грани срыва, и если бы Аногар решила выкинуть что-нибудь эдакое, то я скорей всего осела бы на пол и зарыдала. Видимо чувствуя, что держусь я из последних сил, она лишь внимательно оглядела меня, и опустила морду на кровавого цвета лапища. Вся дрожа, я цеплялась за ремни седла, с трудом взбираясь. Руки вновь окрасились кровью, когда я потрепала любимицу по шее, на что она лишь фыркнула, выпуская из ноздрей клубы дыма. Это стало последней каплей, и сжав до побелевших костяшек вожжи, я заплакала. Слезы, жгучим ручьем обожгли мои щеки. Я поняла еще одну страшную вещь. Детство кончилось. Осознание заставило меня всю сжаться. Сгорбиться. Оно впилось в душу стальным клинком, и застряло там как заноза. Все, что я совершала, я оправдывала детскими шалостями, теперь же, за любой мой поступок, мне предстояло нести серьезную ответственность. Ответственность, к которой избалованная девушка была не готова. — Ñuha sȳz. — хлопая дракона по шее, и рыдая шептала я. Ненависть к себе огнем жгла меня изнутри. Жалкая! Слабая! Мерзкая! Трусиха! Ничтожество! Шептали языки пламени, лаская, и лелея страхи. Останься с нами! Сдайся же! Обнажи свою истинную суть! Они плясали, извивались, опаляли мои руки, пытаясь затянуть в этот безумный вихрь из огня и крови. Кости трещали под их запалом. Камни плавились. Крики обрывались, создавая свою собственную: безумную песнь. Из седьмого пекла моего же сознания, меня вывел тихий вздох Аногар, который перерос в утробное шипение. Она будто погрузилась в такие же думы, и готовилась спалить, как и свои страхи, так и все это место дотла. «Верно. Обуздай страх, или сгори в огне своего безумия» — промелькнула в голове крамольная мысль. И руки будто сами потянулись и стянули с головы ветхий капюшон. «Заяви! Обуздай! Забери!» — билось волнами в сознании. И я следовала этим наставлениям. Убогие завязочки разошлись, и плащ спал с моих плеч. Пусть наряд был не столь красив. Но даже в нем я чувствовала, что сильнее всех. Сильнее предательницы Алисенты. И Отто, что с рождения не знал чести, и словно мышь выискивал угол потеплее. Сильней безвольной Хелейны. Пьяницы и труса Эйгона. И что было куда важнее лично для меня — сильнее Эймонда. Сейчас, он стоял там — наверху. Совершенно беззащитный. Без своей всемогущей огнедышащей Вхагар. Без полного облачения в доспехи и даже без меча. И реши я сейчас выбраться из логовища и поджарить их как рыбу на костре, никто бы и пикнуть не успел. — Rȳbagon bē. Īlon'll jiōragon hen. Ȳdra daor gūrogon hen ēva nyke order ao naejot. Jikagon. Olvie lyka. — уже уверенно сказала я, расправляя плечи и готовясь покинуть это гиблое место, полное мерзких лжецов, с ликами святых. Аногар послушно, хоть и немного неуклюже, проковыляла к выходу, сначала я даже испугалась, что вот она заупрямиться, и мы останемся здесь, но все же, Аногар не была пташкой с подрезанными крыльями, вперед ее вели ветра свободы. Ветра, что она сполна ощущала не раз.***
Путь до Рейнис, оказался куда проще. Я перестала обращать внимание на ком, что застрял в горле, на то, как мелко дрожат руки, и как беспокойно кусаю губы. Перестала замечать, как бегут мурашки по телу, а с уст в любой момент готов сорваться приказ «дракарис». К счастью, обошлось без жертв, видимо все были слишком заняты коронацией Эйгона Говнюка, так что оставили это место без особой защиты. Дурачье, наверное, подумало, что мы под присмотром, а если и убежим, то явно не сунемся в самый клубок змей. А уж о крестьянах они не переживали. Если уж и забредет какой дурак, так его тут же, спалят разбуженные ящеры. А уж если и «повезло» одному из многочисленных бастардов, моих необремененных узами брака или верности родичей, попытать счастье и поддаться желанию обзавестись собственным дракончиком, то в Драконьем Логове, обитали лишь оседланные драконы, и смельчаков этих, ждала та же судьба, что и простого крестьянина. Рейнис закрепляла цепи на седле, когда Аногар снося своими крыльями небольшие камни, замерла в проходе убежища Мелейс. — Хвала Семерым, — то ли пораженно, то ли счастливо, произнесла Рейнис. — Милая, пристегнись хорошенько к седлу, и ничего не бойся, а главное, выполняй каждый приказ, что я отдам. Поняла? — сбрасывая приступ сентиментальности, вопросила женщина. Я кивнула, не желая тратить бесценное время. И она довольно хмыкнула, натягивая перчатки. Бабушка не стала бы подвергать меня опасности. Она никогда не поступилась бы моей жизнью. И защитила бы, даже если б пришлось закрывать собственным телом. Я предполагала, что она найдет способ выбраться без лишнего шума. Но, судя по всему, ситуация допекла не только меня, но и Рейнис, от чего женщина как можно крепче перехватила вожжи, и прижавшись к Мелейс всем телом, воскликнула: — Sōvegon bē!