Холод этих стен

      Я сидела в кресле, тупо уставившись на пламя в камине. Как бы служанки не пытались прогреть мои комнаты, я всегда оставляла окна на распашку, словно тепло могло удушить меня; лентой обвязаться вокруг моей шеи, и удавить, в нежности шелковых простыней и мягких перин.       Последние несколько дней, я мало спала. Меня постоянно била дрожь, и за дверьми моих покоев было шумно, а когда я выглядывала в окно, то видела пребывающие в Красный Замок караваны и гостей. Каждый раз, при виде этого зрелища, мой желудок скручивался в тугой узел, и к глазам подступали слезы, ведь все это, было подготовкой к моей свадьбе.       Свадьба. Это слово, стало неприятным на вкус, когда я слышала его, то непроизвольно морщилась, словно мейстеры, снова налепили мне пиявок на бледную кожу, пытаясь избавить от лихорадки или мигрени.       Я устало потерла виски. Вот смеху то, Сейра Таргариен, сама дочь Джехейриса, не смогла взять себе нескольких мужей, хотя очень этого хотела, и вот тут я, скоро снова пойдет под венец, за мужчину, который собрался терроризировать мою семью, и взял меня в заложники.       Эймонду я конечно не стала рассказывать о том, что я уже замужем. Не представляю, чтобы он со мной сделал, да и новость эта, тут же расползлась бы по всему континенту, нанесла бы вред репутации Джекейриса, и разозлила бы Бейлу, а я уж знаю, на что способна моя сестрица в гневе. — Миледи, вам стоит обогреться, на улице вон какой холод, говорят, что зима близко. — Произнесла одна из моих новоиспеченных служанок, накидывая мне на плечи теплую шаль. Эта хрупкая девчушка, высокого роста, с курчавыми волосами темно-русого цвета, большими зелеными глазами, которые всегда смотрели растерянно, была единственным теплым человеком, которого я видела за последние несколько дней.       Невзгоды, словно обходили ее стороной, и она была укрыта от них теплым плащом; ведь пока каждый переживал какие-то трудности, связанные с мыслями о предстоящей войне и беспокойстве о родных, эта девочка, словно не замечала ничего кругом, и я даже забеспокоилась, не слабоумная ли она? Как можно быть столь спокойной, когда вокруг назревает такая буря? Хотя, может в своей наивности, ей и пережить это проще, ведь мои то мысли и сводят меня с ума.       Ночами, я не могла уснуть в беспокойствах за родных. Мне снился задыхающийся собственной кровью Джекейрис, чье тело медленно падало во мглу, и Люцерис, которого разрывал огромный дракон, мелькающий среди туч. Снилась и сгорающая в пламени дракона, мама, и отец, чья кожа пузырилась от вскипающей под ней кровью. И крики, бесконечные крики. Эти крики будили меня, словно слышала я их наяву, они словно паутинкой окутали мой разум. И бесконечно, бесконечно напоминают о том, сколь я беспомощна, что я никого не смогу спасти. Жалкая, и самоуверенная дура, которая сведет всю свою семью в могилу. — Миледи, почему вы плачете? — Обеспокоенная служанка, села на колени у моего кресла, положив свои ладони на подлокотник, и внимательно вглядываясь в мое лицо.       Я и сама не заметила, как слезы покатились из покрасневших глаз, и оставляя за собой соленый след, двинулись ко впалым щекам, и потрескавшимся и потерявшим привычный розовый оттенок, губам. — Неважно, Анна, принеси мне теплого чаю с лимонными пироженными. — Промямлила я, утирая слезы с щек, и Анна тут же вскочила на ноги, бросившись выполнять приказ. Девочка, видя мой мрачный настрой, всегда старалась порадовать меня, даже если это было выполнение простых взбалмошных просьб.       Я с любопытством наблюдала за тем, как Анна выбегает за дверь, цепляя взглядом все что находилось за пределами моих покоев, которые я успела изучить вдоль и поперек.       Мой взор уловил, парочку снующих мимо моих дверей пажей, и взгляды удивленных служанок, а также блеск доспехов, которые принадлежали сторожившим мня Белым Плащам. Их было целых двое, в одном, я узнала сира Уиллиса и все лишь потому, что рыцарь зыркнул на меня, как делал это и в тот день, когда мы встретились в первый раз.       Мне хотелось рассмотреть побольше, я даже чуть наклонилась вперед, впитывая в себя частички той жизни, от которой была теперь отрезана, но двери быстро закрылись, и я услышала, как снова задвигается засов.

***

      Затащить меня в септу, оказалась для служанок непростым испытанием, сначала я отказывалась надевать свадебное платья, умываться, да и как либо приводить себя в порядок. — Моя Леди, вы ведь понимаете, что если не пойдете под венец добровольно, то вас потащат, а если и не сумеют, то не вы пойдете к септону, а он придет к вам. Вам не избежать свадьбы, так постарайтесь выглядеть достойно. — Прошептала мне на ухо Анна, когда я в очередной раз, отбросила от себя ее руки.       Я глянула на нее злым взглядом, но вовремя опомнилась. Анна была права. Эймонд не даст ускользнуть из его пальцев, и как бы я не противилась, момент когда септон свяжет нас узами брака, неизбежен. — Хорошо. — Прошептала я. И в этот момент, мою грудь сковала такая боль, что дыхание сперло. Показалось, словно я предала все во что верила. Каждого из новых и старых Богов. Пред лицом предстали образы дорогих мне людей, осуждающе качающих головами. Джекейрис, смотрящий на меня с отвращением, и отец, чей клинок прижимается к моей шее, и шепот стали «Мне не нужна дочь предатель.»       Анна нежно взяла меня под локоть, поднимая мое худощавое тело с кровати, умыла, подвела к большому зеркалу.       Свадебное платье, было очень красивым и дорогим, когда я выходила замуж за Джейса, то на нас обоих, была грубая роба, с красным подолом и неудобный головной убор, который тисками стискивал мои виски, но я была так счастлива, что мне было плевать во что я одета, главное, что рядом был человек, от чьих глаз, я не могла оторвать взора.       Шелк заскользил по коже, каждая новая юбка, словно придавливала меня к земле, как камни на крыльях пташки, не дающие ей улететь. — Миледи, вы просто восхитительно выглядите, уверена, вы справитесь с этим испытанием так, как и подобает благородной даме. — Говорила Анна, подвязывая длинный лоскут батиста к моему платью, и мне так отчаянно хотелось ей верить.

***

      Я покинула свои покои, пребывая в блеске и золоте. Мои серебряные волосы собрали в прелестную прическу: челку зачесали назад, а две пряди по бокам, собрали в косы, в которые вплели золотые ленты, и обвили их вокруг головы.       Платье было на вид легким, расшитым золотыми нитями, длинные рукава из батиста, опускались до самого пола, вырез был глубоким, со спущенными плечами.       Весь образ, показывал меня как хрупкую, утонченную леди. Всю жизнь, я бежала от этого, ненавидела, когда люди видели во мне лишь слабую девочку, и вот сегодня, такой я предстану перед всем двором. — Вот я исполнила свое обещание, Сир Уиллис. — Произнесла я, когда рыцари, сопровождали меня к дворцовой септе. Уиллис неловко отвел взгляд, и склонил голову, вызвав у меня горькую усмешку.       Ноги, казалось стали ватными, и я чувствовала, как слабость одолевает мое тело. Впервые за несколько дней плена, я покинула покои, и увиденное, меня не радовало. Все также мрачно и печально, ни проблеска радости, лишь чувство безысходности в каждом камне, вложенного в стены этого дворца.       Было очень холодно. Шел дождь, и когда мы проходили мимо окон в коридорах, на мои обнаженные плечи, капали небольшие капли, словно слезы, словно небо плакало по мне.

***

      Старый септон, что-то говорил своим скрипучим. Я стояла напротив Эймонда, даже несмотря на него, разглядывая плиты под ногами. В темной септе, пахло чем-то сладким, словно сдобными булочками. Помимо нас троих, в септе, были преклонившие колено пред Эйгоном, лорды, и королевская семья. — Миледи, вы должны произнести клятву. — Сказал растерянный септон. Видимо, я ушла в себя, и не заметила, как он окончил свою болтовню. — Ох… прошу прощения… — Промямлила я. Сделала глубокий вдох, облизнула пересохшие губы. — Отец, Кузнец, Воин, Мать, Дева, Старица, Неведомый… — Говорила я в унисон с Эймондом, чувствуя, как перед глазами медленно все плывет, а желудок скручивается в болезненном спазме. — Я — ее, и она моя. — Сказал Эймонд спокойно, словно женился по сто раз на дню. Мне бы хотелось рассмеяться своей шутке, да вот только сил не было. — Я… — Язык словно окаменел, не в силах произнести то, что нужно было. — Я… — Вторая попытка не увенчалась успехом, пальцы нервно теребили нежную ткань платья. Нос защипало в преддверии слез. Соленая влага подступила к глазам. — Я — его, и он мой. — Произнесла я с третей попытке.       Сердце заболело так, что захотелось кричать. Я повернула голову к гостям, и на мгновение, мне показалось, что среди них стоит Джекейрис. Смотрит на меня своими нежными глазами, осуждающе, смотрит, как на предателя. Я открыла было рот, желая объясниться, но фантом пропал, и взгляд встретился с десятками парами ничего не понимающих глаз.       Я повернула голову к Эймонду, сделала глубокий вдох, прежде чем посмотреть ему в лицо. — Этим… — Голос сорвался, с губ слетел первый тихий всхлип. — Этим поцелуем я клянусь тебе в любви и признаю тебя моим лордом и мужем. — Слова, дались мне сложней всего на свете, даже седлание Аногар, было не столь сложным. Даже смотреть на то, как Бейла ворковала с Джекейрисом, не приносило мне столько страданий. Эти слова, кинжалом вошли в мое сердце, тем самым, с красивой ручкой, который остался на Драконьем Камне, с остальными, дорогими сердцу вещами. — Этим поцелуем я клянусь тебе в любви и признаю тебя моей леди и женой. — Ровно произнес Эймонд, его лицо не выражало ничего, хотя, в единственном целом глазу, читалось ликование.       Он наклонился, обхватив мои щеки своими бледными ладонями, длинные пальцы огладили кожу, прежде чем его тонкие губы, коснулись моих в поцелуе.