Холод этих стен

— Что ты сегодня устроила? — грубо спросил Эймонд, садясь на край моей постели. Я не ответила, лишь сильней укуталась в одеяло, словно стараясь, раствориться в мягкости гусиного пуха. Представить, что я где угодно, только не в одной комнате с этим ублюдком. — Я спрошу тебя еще раз. Что ты сегодня устроила? Ты что одичала в край? — А если и одичала, тебе то какое дело? Для тебя ведь, важно только то, чтобы я просто находилась рядом, и не важно в каком состоянии! — Воскликнула я, садясь в постели, и закипая от ярости. — Что ты несешь? — Голос Эймонда также сорвался на крик. Я увидела, как вздулись вены на его шее. Словно мне таки удалось доконать его в край. Он хотел, чтобы я была той же дерзкой веселушкой, которой была в начале знакомства. Непокорной. Раздражающей его до глубины души и живой, словно само пламя. Но заместо этого, я была просто вредной и агрессивной. — А что, это разве не так? Если бы тебя хоть немного заботили мои чувства, разве была бы я тут, с тобой? Ты прекрасно знаешь, что я тебя просто ненавижу! — Звук хлесткой пощечины, эхом отразился от стен. Моя голова дернулась от удара, и я почувствовала покалывание, которое скоро переросло в боль. Я никогда всерьез не думала, что он может ударить меня. Да, он мог пригрозить, но чтобы влепить мне пощечину из-за такой мелочи… — Какого… — Я прижала ладонь к щеке, и уж было хотела вновь накинуться на него с криками, но столкнувшись с его холодным взглядом, тут же смолкла. — Веди себя так, как подобает Леди. Ты теперь моя жена, не позорь себя перед прислугой. — Холодно сказал он, а затем нагнулся к моей шеи, опалив ее своим дыханием. — Помни хорошенько, что я еще добр к тебе, и не зли меня понапрасну, мое терпение не железное. — Он оставил на моей коже короткий поцелуй, прежде чем его руки скользнули к моей талии, сжав ее через ткань ночной сорочки.       Я не стала сопротивляться, посчитав, что сейчас будет идеальный момент для моей просьбы. Эймонд чувствовал себя виноватым за то, что ударил меня, но скорей бы умер, чем признал это. Так что он просто решил подластиться ко мне. А я решила воспользоваться его пусть и забитой, но все же совестью. — Пожалуйста, я хочу выйти на улицу. — Прошептала я, когда он оттянул ворот моей сорочки. — Он усмехнулся, снова поцеловал, но уже чуть ниже. Эймонд не задавал вопросов, не просил ничего взамен, он знал, что я сама что-то предложу. — Я клянусь, что больше не буду вести себя как дикарка, пожалуйста, только одна прогулка. — Голос мой сорвался. Мне было так стыдно умолять. Так стыдно просить врага о такой мелочи. Отец бы очень во мне разочаровался. Но жить так, я больше не могла. Мне нужен был свежий воздух. Я хотела ощутить траву, у себя под ногами. Увидеть порхающих бабочек и снующих по земле муравьев.       Я сходила с ума в этом месте. Словно все вокруг, пролетало мимо меня. Словно меня, замуровали в проклятых стенах этого замка. — Хорошо. — Только и ответил Эймонд. Я не ожидала, что он так быстро сдастся, но была рада. Я не стала задавать вопросов о том, когда случится прогулка и тд., слишком опасаясь того, что устав от моей болтовни, он передумает.       Эймонд оставил на моей шее еще пару поцелуев и отстал, лег рядом, на его законное, как моего мужа, место, и раскинул руки, смотря в потолок.       Меньше всего, мне хотелось спать с ним в одной постели, но мало-помалу, я к этому привыкла. По крайней мере, он не заходил дальше коротких поцелуев.

***

      Мне нравилось просыпаться одной. Часто я вскакивала посреди ночи, пока Эймонд спал рядом. Он не замечал моих пробуждений, утомленный тяжелым днем. Я никогда не спрашивала как проходят его будни, мне не хотелось, чтобы он думал, будто мне не безразлично.       Сидя в постели, я могла до получаса, наблюдать за тем, как он спит, представляя, как я душу его подушкой, и выкалываю второй глаз, отправляя это как подарок матушке.       Но все это были лишь мечты, на деле, это Эймонд, мог сделать со мной, все что угодно. — Моя Леди, ваш завтрак. — Голос Анны был тихим и затравленным. После того моего срыва, она стала бояться меня. Больше не обнимала, не шутила, лишь украдкой заглядывала в глаза, и неловко переминалась с ноги на ноги, ожидая очередного приказа. — Спасибо. — Коротко ответила я, вытирая лицо махровым полотенцем. Я хотела извиниться перед Анной, мне было так жаль, что я накричала на нее. Девочка была хрупкой и нежной и не заслуживала того, чтобы на нее срывалась взбалмошная девица. — Анна… Прости меня, пожалуйста, мне не стоило делать того… что я сделала. — Извинения, всегда давались мне тяжело, а уж извинения перед прислугой так тем более. — Миледи… — Лицо Анны просияло, она улыбнулась и поклонилась мне. — Не стоит извиняться, я совсем на вас не в обиде.       В ответ, я лишь коротко кивнула, желая как можно скорей, замять, эту нелепую ситуацию, и мои еще более нелепые извинения.

***

      Я сидела смотря в окно, на пролетающие мимо тучи. День был облачный, в воздухе витал запах дождя, и все же, он был чуть теплее чем прошлые, слышалось коротко чириканье птиц, и все даже казалось не так плохо. — Миледи! Миледи скорей одевайтесь! — Воскликнула вбежавшая, и споткнувшаяся о ковёр Анна. Бедняжка запыхалась, раскраснелась и с трудом перевела дух. — Анна, что такое? Случилось что ли чего? — Обеспокоено вопросила я, поднимаясь из кресла и подходя к девчушке. — Принц Эймонд, сказал, что хочет погулять с вами по Богороще! — Ответила служанка вцепившись в мои предплечья и улыбаясь. С моих губ сорвался радостный смешок, который перерос в смех. — Боги! Какое счастье! — Я крепко обняла Анну, и мы как две умалишенные хохотали, прыгая на месте. Никто ещё так искренне не радовался за меня как Анна. Вроде такая мелочь, всего лишь прогулка, а столько счастья.

***

      Анна нарядила меня так, словно на дворе была зима. В своих приступах, я постоянно жаловалась на холод, и бедняжка, буквально сводила с ума портних, требуя, чтобы они переделали мне гардероб. Белошвейки, снимая мерки, смотрели на меня как на безумную. Погода была еще тёплой, а я тут в меха кутаюсь.       Но к сожалению, ни теплые наряды, ни одеяла, не спасали меня от холода. Последний раз, когда мне было тепло, так это в день нашей с Эймондом свадьбы, и то, мне казалось, что я горю, а не греюсь.       Я чихнула, меховой воротник защекотал нос. — Миледи, вы случаем не заболели? — Обеспокоено спросила Анна, касаясь моего лба, я покачала головой, и окинула себя критичным взглядом. Пресвятые Боги, на мне был зеленый наряд.       Его прислал лично Эймонд, сказал, что хочет, чтобы я вышла к нему в этом платье. Я сначала отказалась, и Анне снова пришлось уговаривать меня, словно я была маленьким ребёнком.       Я была ей очень благодарна, уж не знаю, чтобы я делала без ее заботы.

***

      Богороща встретил меня редким щебетанием птиц и шелестом травы. Ни стрекота кузнечиков, ни снующих мимо пчелок. Абсолютное затишье.       Я сделала пару шагов по белой щебенке, она захрустела под ногами, и это был самый сладкий звук за прошедшие несколько дней. Я была на улице. Я шла по земле, наслаждалась видом цветов и деревьев. Могла вдохнуть полной грудью, почувствовать запах влажной после дождей земли.       Под чардревом, стоял Эймонд, он сразу услышал мое приближение, вздрогнул, оглянулся, лишь когда я оказалась совсем близко. Увидев на мне присланный им наряд, он довольно хмыкнул, но более злорадствовать не стал, и вновь отвернулся к «плачущему» древу.       Я не стала заводить с ним беседу, подошла к близрастущему кусту роз, и вдохнула их сладкий медовый аромат. Раньше, я не была большой любительницей цветов, не понимала ценности этих прекрасных созданий. Я считала, что Леди, которые восхищаются очередным, подаренным кавалером, букетиком, настоящие дуры, ведь сами по себе, цветы, не представляют никакой ценности, они быстро вянут и практического толку от них никакого.       Но проведя некоторое время взаперти, я научилась ценить любое проявление жизни. Каменные стены моих покоев, были не способны заменить красоты прелестного, раскрывшегося бутона, а масла, которые служанки наносили на мою кожу и волосы после ванны, не могли сравниться с несрезанной розой.       Подул ветерок, легкий, совсем не холодный. Поток воздуха, словно обнял меня, оставил поцелуи на щеках, как то, делала матушка, в моменты, когда мне было плохо. — Тебе нравятся розы? — Спросил подошедший Эймонд, он не касался меня, словно боялся нарушить мой покой.       Я не знала, что стоит ответить. Раньше, они мне не нравились, но сейчас… Вроде бы да. Или все-таки нет?       Мысли как-то путались. Слова не могли сложиться во что-то цельное. Мешало какое-то шуршание. Нет, не шуршание — шепот. Я не различала слов. Сначала один, потом десятки, сотни голосов, раздались вокруг. — Не знаю… — Тихо ответила я. Слово вылетевшее из моего рта, прозвучало как всхлип, словно я была потерянным малышом, и горстка незнакомцев, спрашивали кто я.       Я стала незнакомкой, для себя самой.       Голоса шептали и шептали. Заболели виски. Эймонд бросил на меня обеспокоенный взгляд.       Голоса закричали. Они кричали в унисон, но даже когда они слились в единую песнь, я не поняла, чего они от меня хотели.       Было больно. Я закрыла уши руками, словно это хоть как-то могло помочь, щеки обожгли первые слезы.       Эймонд смотрел на меня в шоке, не зная, что стоит делать. Ну конечно, я ведь разрыдалась ни с того ни с сего, после простого вопроса о розах.       Он взял меня за предплечье, осторожно повернул лицом к себе, словно опасаясь, что я могу кинуться на него, и обнял.       Я всхлипнула. Мне было больно и страшно. Я хотела чтобы голоса исчезли. Я хотела покоя. — Тише. — Прошептал Эймонд, прижимая меня к своей груди, и поглаживая по волосам. Я обняла его в ответ, крепко вцепилась ногтями в кожаный дублет. Я пыталась думать о чем угодно, кроме снедающего меня безумия.       Об объятиях. О нежности касаний. О тепле утешающих слов, которые он шептал мне на ухо. Об Эймонде.