Холод этих стен

      В затылке ныло, кожа горела, и когда я села в постели, то неприятно защипала. Желая понять в чем же дело, я коснулась ноющих участков, и почувствовала под подушечками пальцев плотную корку заживающей ранки.       Комната в которой я очнулась, была мне неизвестна. Отодвинув зеленый полог кровати, я поднялась, и принялась осматривать незнакомое место.       Страшно не было. Я так устала от однообразия своих покоев, что была только рада хоть как-то сменить обстановку. Судя по всему, опасность мне здесь не грозила, да и с чего бы? Дела у "зеленых" шли отлично, и желай они причинить мне какой-то вред, то заперли бы где похуже.       Находилась я в круглой башне. Всюду горели свечи, а в камине ревело пламя, вздымая свои длинные языки так высоко, словно желало дотянуться до небес. Вещей было немного. Широкая кровать с прикроватными тумбочками по бокам, сундук, шкаф, пара кресел, стол с несколькими стульями, всего одно окно, небольшое с решетками. Когда я посмотрела в него, то поняла, что нахожусь многим выше своих прежних комнат, отвернута от улиц столицы и смотрю на залив Черноводной.       Море сегодня было беспокойным, и я видела как волны крупными валунами прибивались к берегу. "Бабушка любила море." - подумалось мне, глядя на темные, вспенивающиеся воды. Словно сама природа гневалась и оплакивала смерть Рейнис.       Мне вспомнилось, как однажды, когда мне только исполнилось шесть, и я шаловливым ребенком подкралась к Мелейс, то была поймана бабушкой, в тот самый миг, когда моя пухлая ладошка, почти коснулась морды дракона. Благо Мелейс, была столь старой и ленивой, что не проснулась еще тогда, когда я только подошла к ней, а быть может, она почувствовала мою связь с Рейнис, сколь я дорога ее подруге, и решила, мол опасности я не представляю.       Тем не менее, в решающий момент, руки бабушки взяли меня под мышки и отодвинули от Мелейс, и после долгого выговора, я вереща и смеясь, сидела в седле прикованная цепями и хлопала в ладоши, ожидая, когда поднимусь в небо.       А бабушка сидела позади, и все что-то говорила, но я была столь возбуждена, что совершенно не обращала внимания на ее слова.       Когда Мелейс взмыла в небо, я завизжала изо всех сил, так, что аж в горле засаднило. Я распростерла ветру свои объятия, и в тот миг, мне казалось, что мое маленькое сердечко, было способно полюбить весь мир.       Рейнис лишь подогревала мой восторг, резко спикируя вниз, и также резко взлетая к облакам, а в завершении, направив Мелейс прямо в морскую пучину.       Я помнила, как заложило уши, и вода тут же заполнила рукава моего наряда, а волосы, словно щупальца кальмара закружили вокруг. Солнечный свет пробивался сквозь водную гладь, и я видела расплывающихся в ужасе рыбок.       Все это заняло лишь пару мгновений, но оставило неизгладимое впечатление, и когда мы сошли на берег, и я была передана в объятия беспокойно щебечущей Рейниры, которая совсем не слушала моего восторженного рассказа (этого я в прочем не замечала), а лишь внимательно оглядывала на предмет ран.       В ту ночь, бабушка зашла пожелать мне спокойной ночи, и после короткого поцелуя в лоб, щелкнула по носу и сказала: "Ты дитя огня и моря, так что не слушай никого и ничего не бойся. - Слова ее звучали столь уверено, что я поняла: она и сама живет так.- Не сожалей ни о чем, девочка моя. Сожаления отравляют жизнь."       Возможно, если б я послушала ее совета, то и все сложилось бы иначе. В любом случае, я знала одно, бабушка не жалела, о том как умерла, не пыталась бежать, и наоборот, с боевым кличем рвалась в самое пекло. Уж такой она была. - Миледи, вы ведь простудитесь... - Тихо, словно боясь меня напугать, прошептала Анна, накинув на мои плечи теплую шерстяную шаль.       Я молча приняла ее, плотнее закуталась, и незаметно утерла пару слезинок. - Анна, что произошло? Где я?       Девушка взглянула на меня как-то жалостливо и усадив в кресло, да налив чаю, объяснила: - Вы рассудок едва не потеряли, все шептали что-то невнятное, кричали, царапали и бились головой о стену, только стражники вас и смогли удержать, и тогда вы и вовсе чувств лишились. Потом уж к вам и мейстер пришел, дал вон кучу баночек, - она кивнула в сторону прикроватной тумбочки, на которой лежало флакончиков так семь. - и сказал давать вам во время еды. Потом уж и принц Эймонд явился, чуть не зашиб меня, на стражу ругался, мол, что мы такие бесполезные и не можем справиться с единственной поставленной для нас задачей, что шкуру спустит коль такое еще раз случится. А затем приказал перенести ваши вещи в восточную башню. Мейстер сказал, что нельзя вашу душу тревожить; король ведь головы стольких людей на пики водрузил, а голову Мелейс так и вовсе над старыми воротами повесил. А такое зрелище, уж согласитесь, не для леди совсем. Ох, а что это вы такая бледненькая, миледи, все ли хорошо?       Я только хотела ответить, да вот к горлу подкатила тошнота, и отвернувшись в сторону, и сгорбившись, я опорожнила желудок. - Ох! - Анна тут же подскочила, и пока я думала будто умираю, сходила за слугами, чтоб те убрали, и за водой с тряпочкой, чтоб утереть мое лицо.       Не прошло и трех минут, как я, уже сидела на постели, тяжело дыша, и чувствуя, как меня бьет озноб, а Анна, беспокойно перебирала баночки и скляночки, пытаясь упомнить, что и как мейстер говорил принимать. - Какая я совершенная дура! Мейстер ведь сказал, что расстраивать вас нельзя, да я возьми и про все эти ужасы расскажи, неудивительно, что вам так поплохело.       Я покачала головой, и плотней укуталась в шаль. Меня уж точно мутило не от ее рассказа, быть может от болезни разума и усталости тела, но никак не от такой глупости. - Тут нет твоей вины, молю, продолжай, что было дальше? - Прошептала я хрипло. Анна покачала головой, и дала мне ложечку какого-то горько-сладкого снадобья с привкусом мяты. - Прошу, неизвестность делает мне куда хуже кровавых подробностей; да и ты сама должна знать о бойне, которую я устроила в Драконьем Логове.       Анна вздрогнула, подумала с пару секунд, и все же решила удовлетворить мое любопытство. -Вы спали почти пять дней, иногда просыпались, ели, пили лекарство, хотели даже с постели подняться, но только садились, как вас начинало тошнить и вы лишались чувств. Днем приходил мейстер, спрашивал, как вы, а вечером принц. Со мною он не говорил, лишь гнал меня вон, и сидел у вашей постели где-то с треть часа, и уходил. -Как умерла Рейнис? Что с ее телом? Мою бабушку уже похоронили? Сделали ли это по обычаю Таргариенов или Веларионов? - Стоило мне услышать об Эймонде, как тему захотелось переменить, что я тут же и сделала, да и что стало с моей бедно бабушкой в действительности было куда важней.       Я лишилась дара речи. Принцессу Рейнис, любимое и единственное дитя леди Джоселин и принца Эймона. Всадница старого и сильного дракона Мелейс. Жена Морского Змея, была оставлена словно ненужный мусор и даже останки ее не были преданы ни огню ни морю. - Миледи, не кручиньтесь только, наш король тоже не ушел без ран. Его дракон столь пострадал, что также остался на поле битвы. Брат мой, который хвала Богам вернулся из этого ада на земле, говорил, что видел, как Эйгона несут на носилках, ребра у него торчали прямо из тела. Весь обгоревший настолько, что железо доспеха его, вплавилось в тело, и он все стонал от боли. - За то, что он сделал, это малая плата. - Только и сказала я, заползая в постель и обнимая себя за колени. - Злость отравляет нашу душу, миледи. - сказала Анна с доброй улыбкой смотря на меня, и немного погодя, ушла, пожелав мне спокойной ночи.       Я с головой укрылась одеялом, обдумывая ее слова. Нет, то что они сделали со мной и моими любимыми, простить нельзя.       По кране мере, в моей истерзанной душе, на это сил не осталось.