Холод этих стен

      Звук волн навевал воспоминания о недавно пережитых временах, которые теперь казались такими далекими. Совсем недавно, я, покрывала лицо Джекейриса отчаянными и полными душевных терзаний поцелуями, и также неподалеку лежала утомленная Аногар. Но теперь, все было иначе.       В ту ночь, несмотря на прохладу и печаль, мне было хорошо. Рядом был он. А значит, мне еще было ради чего дышать. Было на что опереться и в чем найти ласку. Плеск воды ласкал слух, а песок приятно укутывал наши тела.       Теперь, я чувствовала лишь дуновение ветра, который приносили с собой волны. И слышала тихий шелест юбок.       Взгляд мой уперся в беспокойное море. Где-то в этих водах, и нашло свой покой тело моего Джекейриса. Где-то там, на глубине, им кормятся рыбки и моллюски. Море — приняло его как истинного Велариона и упокоило его так, как подобает.       Я присела на валун и неловко затеребила в руках торчащий из-под рукава кусочек ниточки. Черный — был цветом моего дома, мне надлежало носить его с почетом, но для меня, это был символ боли и скорби. После смертей дорогих мне людей — только этот цвет и устраивал мой вкус. Черное пятно среди блеклых цветов этого мира. Напоминание о том, что раньше, в мире еще существовали краски, а также и того, что навряд ли эта слепящая глаза яркость, вернется в мою жизнь.       По щеке покатилась слеза, упав на озябшие ладони. Соленая, теплая капелька чуть согрела их, и вновь водоворот воспоминаний унес меня в дни полные счастья и нежности.       Стоял холодный солнечный день, сидя на песчаном пляже, я пыталась запечатлеть углем Аногар, но, как назло, ничего не выходило, и я лишь хмурилась, и становилась лишь задумчивей, в попытке исправить это недоразумение. Это обстоятельство, заставило забыть меня про мир вокруг, от того, душа, чуть не улетела в пятки, когда мои пальцы накрыли чужие ладони и Его голова оказалась на моем плече. — И чего это ты такая хмурая? — Услышала я заботливый голос, который не раз меня утешал в трудную минуту.       Вместо ответа, я молча приподняла неудачный эскиз и он внимательно уставившись в него высказал свой вердикт: — Ты устала от этого рисунка, как бы странно это не звучало. Отложи его и вернись позже, когда забудешь обо всех его недостатках.       Я кивнула, соглашаясь с его словами, и запрятала неудавшийся набросок в сумку вместе с углем, перепачканные же пальцы, я, как всегда, рассеяно вытерла о ткань платья и повернув к Джекейрису лицо, тут же покраснела от той близости, в которой находилась от него; желая скрыть собственные чувства, я тут же выдала: — От тебя пасет драконом. — Юноша рассмеялся и потрепал меня по волосам отходя на шаг назад. — Ты, как всегда, олицетворение слова кокетство.       Мне стало неловко, и я поднялась на ноги, желая, как можно скорей ретироваться, но он загородил проход, и взял мои руки в свои, от чего я почувствовала, как покалывают пальцы, а щеки, краснеют пуще прежнего. От волнения, дыхание стало прерывистым и тяжелым, словно воздух вокруг разрядился, и нас вот-вот должна была ударить молния. — Я не хотел тебя обидеть. Прошу, не уходи. — Сказал он целуя мои ладони, и смотря на меня тем самым взглядом, перед которым я всегда чувствовала слабость.       Конечно же, я никуда не ушла, и так и осталась стоять перед ним, прижимаясь лбом к его лбу, и слушая нежный голос и ласковые слова. — Аерона, нам пора возвращаться, дождь начинается. — Сказала мама, положив руку мне на плечо. Неожиданность ее появления, заставило меня вздрогнуть, но не более. Я кивнула и встала, как вдруг внимание мое привлекла маленькая ракушка. По форме, она напоминала цветок, с оборванными лепестками белого цвета.       Я подняла ее и прижала к груди. Я ошибалась, думая, что Джекейрис навек остался в глухой никому не известной могиле, к которой даже нельзя принести цветов. Нет. Вот его цветы. Это маленькие, морские, колючие цветы. Морем, он не будет забыт.

***

       Вновь я стояла на этом берегу. Не могу даже вспомнить, сколько раз, Аногар приземлялась на эти пески, и сколько часов, я, неподвижно стояла вглядываясь в водную гладь. — Ты проводишь тут слишком много времени. — Произнес голос за моей спиной. Я вздрогнула. Обычно, Люк выступал молчаливым стражем. — — Тебя мама надоумила? — Я взрослый мальчик, Аерона. — Послышался немного резковатый ответ. Люцерис не подходил близко, держался на расстоянии, словно опасаясь, что сделай он лишний шаг в сторону ко мне, то я с безумным восклицанием брошусь в морскую пучину. Казалось, он более всех уверен в моем безумии. — Конечно. — Ты ведь заешь, что мы тебя ни в чем не виним? — Да. — Тогда прекрати разводить драму. Ты же сильная. Я знаю. И ты нужна сейчас маме. Она потеряла двоих детей, а третий пропал, и судьба Визериса до сих пор не ясна. Она сходит с ума, Аерона. — Он смолк, видя, что я никак не реагирую на его слова, а затем подошел, и грубым рывком развернул лицом к себе. — Да приди ты уже в себя! Его больше нет, и волны, не прибьют его тело к берегу. Хватит стоять тут проливая никому не нужные слезы и жалея себя! — Заорал он, и силой встряхнул меня. — Аерона, мы нуждаемся в тебе. В девочке с дерзким характером, которая огрызалась на все трудности, и хитрила как могла, пытаясь сделать все по ее хотению. Такая дочь нужна сейчас королеве. — Ты прекрасно знаешь, что я никогда такой не была. — Прошептала я, дернув плечами. — Ты прекрасно знаешь, что я упорно притворялась. Я трусиха, Люк. — Ты дура. — Коротко ответил он, и я, чуть не заскулила от боли, когда его пальцы, сильней впились в мою кожу. — Согласилась бы трусиха на тайный брак? А оседлала бы трусиха кровожадную тварь, которая порой не против полакомиться даже своей хозяйкой? Или, быть может, трусиха бы отправилась в Штормовой Предел отдавать письмо старому бесчестному хрену? Ты не трусиха. Поэтому возьми себя в руки, и сделай уже хоть что-то, помимо самобичевания. — Наконец, его пальцы разжались. — Мы все тоскуем по Джекейрису, и всем нам трудно, но мы идем дальше, и тебе, нельзя оставаться в стороне. Докажи, что ты можешь удивить, Рони, докажи, что ты стоишь того, чтобы зваться драконом. — Катись к черту. — Я сбросила с себя его руки, и подойдя к Аногар, ловко взобралась в седло. Короткая команда, и вот, я уже среди облаков. Люк скоро последует за мной. Он всегда сопровождает меня. Первое время, этим занималась мама, но вскоре, перекинула эту обязанность на моего брата, ведь королева не может часами сидеть на берегу моря, ожидая непонятно чего. Возможно, скоро я надоем и Люку, и он перекинет меня Бейле, а та еще кому. Надеюсь только, что в конце все этой цепи, меня оставят в покое, и я смогу делать то что угодно мне.       Ну и глупая мечта для дракона в цепях.

***

      Дрова потрескивали в камине. Это был очередной тихий вечер, который я проводила в покоях матери. Она с любовью смотрела на меня, иногда поглаживая по руке. — Мама, а о чем ты мечтала, когда тебе было столько же, сколько и мне? — спросила я, подняв на нее взгляд. — Я… — она на миг задумалась, словно разыскивая в шкафу старый, давно отложенный свиток. — Ох… Да и не вспомню уже… ах, да. О полетах на драконах, да сладостях. Глупо. Стоило мне выйти замуж, и все эти грезы вылетели из головы. — Печально. — Это жизнь, моя милая, что-то мы теряем, а что-то обретаем. Я лишилась детских мечтаний, но обрела любящих малышей, которые, взирали на меня наивными глазами, и цепляясь за мои юбки, делали первые неуверенные шаги. Это дорогого стоит. Особенно, когда эти пухлощекие детишки вырастают, берут в руки мечи, и умирают на войне.       Я хмыкнула в ответ. Я много чего потеряла, и ничего не обрела. Разве можно считать обретенным то, что изначально считалось твоим?       Конечно, я не стала делиться с матерью такими безрадостными мыслями. — Если родиться мальчик, то я назову его Джекейрис, а если девочка, то Рейнира. — Тихо молвила я. На губах королевы заиграла меланхоличная улыбка. — Прекрасные имена, моя милая.       На этом разговор и закончился, хотя тем было хоть отбавляй, но портить момент разговорами о войне не хотелось. Хотелось, чтобы все плохое осталось где-то за порогом. И чтобы со всем этим плохим, разбирался кто-то другой.