Новенький

Первым порывом Ибо было поехать к Сяо Чжаню. Провести у него ночь и не отходить от него больше никогда. Ибо выбежал на холодный воздух, задыхаясь от чувств. Ночь была тихая и морозная. Низкое черное небо смотрело на Ибо поблескивающими звездами. Он набрал полную грудь воздуха и остервенело громко закричал, выплескивая всю свою горечь на это унылое поселение – его поселение, где он полюбил Сяо Чжаня, и откуда ему почему-то нужно было уезжать. Воздуха в легких не хватало, он хотел выплюнуть их вместе с этим криком, вдалеке залаяли одинокие собаки. Он выдохся, устало сел на ступеньки и заплакал. Весь груз ожидания, копившийся в нем все это время, хлынул вместе с горячими слезами. Ибо сидел согнувшись и дрожа. К нему сзади подошел отец, присел на холодные ступени и похлопал его по плечу. – Я же предупреждал, сынок. Ибо сжимал ладонями лицо, не в силах остановиться. Он глушил рыдания и выдавил кое-как: – Поздно предупредил. Я влюбился в него в первый день. Отец замер, осмысливая услышанное, пока у Ибо безжизненно сжималось сердце. – В него? Это парень? – переспросил он. В ответ услышал только тихие всхлипы сына, который не понял, что только что так бестолково открылся отцу. – Кто он, Ибо? Я его знаю? – осторожно спросил мужчина. Ибо покачал головой, немного поворачивая лицо в сторону папы. – Какая разница? Мы все равно уезжаем. – Это Сяо Чжань? – еще более мягко спросил отец. При упоминании имени любимого поток слез стал еще сильнее, Ибо сжался, его плечи подрагивали от тихих слез. Он почувствовал, как на его плечо легла папина рука. Отец похлопал его по спине. Эта ночь была сложна для них обоих, и услышанное нужно было еще осознать и принять, но сейчас господин Ван сидел на ступенях рядом со своим взрослым сыном, уязвимым из-за молодости, скрывающим все это время свою природу, искренне переживающим первую любовь. Отцу было больно вместе с ним. Ибо, который никогда никому не показывал свою слабость, вдруг оказался таким ранимым. – Он знает? – отец не пытался выпытать у него подробности, он хотел быть в курсе серьезности происходящего. – Знает. – Он… Это взаимно? – Я не буду об этом говорить, хорошо? – Только пойми, сынок, твое место в Пекине. У тебя впереди целая жизнь. А он… сделал свой выбор. Его место тут. Ван Ибо не поворачиваясь сипло спросил: – Сколько у нас времени? – До конца недели. Ибо вытер ладонями остатки слез, выдохнул. Его грудная клетка еще сокращалась от недавних слез. Он встал и, не говоря больше ни слова, пошел обратно в дом. Отец остался сидеть на ступенях. Возможно, ему нужно было время, чтобы осознать произошедшее. Наверное, нужно было написать сообщение Сяо Чжаню. Ибо взял в руки телефон и отложил его обратно. Было поздно, учитель либо спал, либо готовился к занятиям. Никому не будет лучше, если они оба будут знать об этом всю ночь. Ибо залез под одеяло, не раздеваясь, и стал ждать завтрашний день. Утро выдалось на удивление облачное. Из серых плотных облаков сыпал мелкий снег. Видимо, вчерашний вечер готовил их к снегопаду. Ван Ибо не смотрел на себя в зеркало. Но его глаза и нос были опухшими и красными от слез. Отвратительное зрелище. “Интересно, – подумал про себя Ибо. – Таким я ему тоже понравлюсь?” Он хмыкнул. “Конечно, понравлюсь, куда он денется”. Одно угнетало, не хотелось портить ему настроение. Познакомились на свою голову, теперь приходилось проходить через неизбежное. Сегодня утром горечь этой новости улеглась в душе Ибо, осталось равнодушное принятие. До тех пор, пока он не увидит Сяо Чжаня, конечно. Ибо медлил, он оттягивал поездку в школу, как мог, хотя проснулся задолго до будильника. Чжан Мэйцзин при виде друга выпрямился и встревоженно посмотрел в его лицо. Ибо вошел практически со звонком. Он не оборачивался, но знал, что Сяо Чжань придет позже. Иначе и быть не могло, наверное, стоило заехать к нему и сказать все сразу, но он не мог. На немой вопрос Мэйцзина Ибо ожидаемо промолчал. Уткнулся в свою тетрадь и пытался сосредоточиться на знаниях. О них в последнее время он думал меньше всего. Прозвенел оглушительный звонок, и в класс зашел Сяо Чжань. Ибо прикрыл глаза, чувствуя, как ком больно давит на горло, и к глазам вновь подступают слезы. Он услышал ясный голос учителя: – Доброе утро, ребята. Как ваше настроение? Такое привычное приветствие, как каждый день до этого. Почему казалось, что так будет всегда? Ван Ибо поднял свой взгляд, учитель все еще улыбаясь посмотрел на своего любимого ученика. Наверное, он выглядел слишком паршиво, он забыл спросить у Мэйцзина, а тот так тихо сидел рядом, что ничего не сказал. Сяо Чжань поймал невыносимо тусклый взгляд и все понял. Он замолчал на мучительные несколько секунд, пытаясь найти воздух, чтобы вздохнуть. Ибо поджал губы в печальной улыбке, и Сяо Чжань опустил взгляд, немного задыхаясь. Наверное, нужно было остаться дома. Но учитель оказался бы здесь один на один с пустым местом за партой Ибо, а ведь он еще не уехал, и можно было видеть друг друга даже в таком уязвимом состоянии. Наверняка Сяо Чжаня не учили преподавать в таких условиях, но он был чуточку закаленным, поэтому хоть и с трудом, но продолжил свое занятие. Голос его был задумчивым, слова рождались с трудом. Учитель смотрел на учеников, чтобы зацепиться за настоящее, чтобы не сбиться в мысли о гнетущем будущем. Ибо с трудом высидел этот урок, хотя он не то чтобы слушал, о чем говорил его лаоши, он, скорее, впитывал в себя этот голос, плохо понимая, что слышит его едва ли не в последний раз. Они встретятся, это было ясно. Но когда? Этот класс должен был выпуститься только через полтора года, Ибо должен был учиться в Пекине и потом поступать туда, куда захочет. Но любое место, куда бы он мог поступить, было далеко от этого края земли. Сяо Чжань кое-как со звонком закончил урок и, плохо скрывая, взглядом позвал за собой новенького. Ибо встал. Мэйцзин тяжело вздохнул, провожая взглядом учителя и ученика. В коридоре было шумно, они молча пошли дальше, ища место, где им никто не помешает говорить. Сяо Чжань все-таки не выдержал и просто остановился с вопросом “Когда?”, глядя на своего ученика. – В конце недели. Ибо сдерживал слезы, пытаясь увидеть в Сяо Чжане хоть каплю мужества, которая нужна была ему самому. Но тот махнул рукой и зажмурился, в глазах блеснули слезы. Он не мог выдавить ни слова, и видно было, как его губы подрагивают. Он посмотрел на ученика. На родного мальчика, который плакал всю ночь, переваривая эту новость в одиночку. – Все будет хорошо, Ибо. Ты мне веришь? Ибо не верил, но улыбнулся; улыбка вышла кривой, он пальцами тихо коснулся руки учителя. – Да. – Придешь ко мне сегодня? Ибо кивнул. Сяо Чжань с любовью разглядывал родное лицо. Говорить дальше было невыносимо. Такие вещи нужно было обсуждать вместе, в теплых объятиях друг друга, там, где их никто не увидит и не осудит. Здесь, в тесном потоке школьников на втором этаже, было тяжело сдерживать чувства, которые отражались в слезящихся глазах. Ван Ибо вернулся в класс и улегся на свою парту, закрываясь от одноклассников и пытаясь впитать рукавами слезы, которые привычно потекли из глаз. Когда-нибудь они пройдут через это. Этот этап останется позади, и они не будут о нем вспоминать, наверное, никогда. – Я буду скучать по тебе, друг, – тихо прошептал ему Мэйцзин. Он был слишком странным и многие вещи понимал раньше других. Ибо кивнул, не поднимаясь. Для Мэйцзина этого было достаточно. * * * В конце концов все должно было закончиться. Их приезд сюда был неизбежным чудом для Ибо и спасением для Сяо Чжаня. Если бы Ибо спросили, прошел бы он через это еще раз, он бы не сомневаясь ответил: тысячу раз “да”. Он бы прошел через это расставание, только чтобы состоялась их первая встреча. Теплый кабинет, незнакомые школьники, среди которых притаились его будущие друзья, и солнечный учитель, который улыбаясь вручил ему свое сердце. Неделя была несоразмерно быстрой по сравнению с тем временем, что им предстояло жить по отдельности. Когда Ибо приехал к Сяо Чжаню домой, они так и не смогли успокоить друг друга ни в одном вопросе. Ибо рассказал, как он признался вчера отцу, сказал, что эту неделю его вряд ли кто-нибудь будет осуждать, спрашивать или ограничивать в передвижениях. Собираться в дорогу их семья будет в выходные дни, и помогать в этом будет вся часть. Ибо был свободен. Но это время, ограниченные часы закончились так быстро, что они не успели толком ни о чем поговорить. Мама ничего не знала. Ибо понял это, когда приехал после школы домой, а она привычно попыталась остановить его, заводя старую песню о личной жизни Сяо Чжаня. Это было даже удивительно. Папа ничего не рассказал, сохранил это втайне от мамы. Они не виделись после разговора, но что-то подсказывало Ибо, что это останется между ними. Сяо Чжань не боялся. Новость о том, что господин Ван знает о них, не очень расстроила его. Осталось слишком мало времени, чтобы отрицать очевидное, и он отпускал Ибо домой только переодеться и переночевать. Они не пытались обмануть себя и прожить эту неделю так, будто их впереди не ждет разлука. Поэтому каждый вечер после школы проходил в разговорах. Ибо лежал в объятиях Сяо Чжаня и расспрашивал его обо всем, что тот мог рассказать. Он покатался на Ао. Это было в четверг. Когда он особенно грустный пришел после школы. Сяо Чжань разделял его чувства, он просто вывел лошадку и передал поводья в руки Ибо. – Ты должен это сделать. Иначе она не простит. Только не плачь, все лошади это чувствуют. – Давно хотел спросить, это нормально, что я столько реву? – Я точно не тот, кто будет тебя осуждать. Если мы устроим соревнования, то, боюсь, я выйду из него победителем. – Мокрым победителем. Ты плачешь по ночам? – Я плакал пять минут назад, пока ты не пришел. Ибо обнял Сяо Чжаня и на удивление рассмеялся. Шутки про слезы были единственным способом не плакать. Ао дала о себе знать, и Ибо прижался к ней лбом, почесывая ее шею. – Я буду скучать по тебе, красотка. Позже, дома, на кухне, подогнув под себя одну ногу, Ибо слушал рассуждения Сяо Чжаня о важности выбора профессии. О том, какая ответственность лежит перед ним на всю будущую жизнь. Ибо с улыбкой слушал любимого учителя, попивая горячий зеленый чай. Не было ничего лучше, чем сидеть на этой маленькой кухоньке, смотреть в серьезные глаза взрослого лаоши, который к своим двадцати шести годам сделал свой выбор по всем фронтам. В пятницу они поняли, что ничего не успели. Они не занимались сексом, у них не было необходимых сил, ожидание разлуки выматывало их. Ни Ибо, ни Сяо Чжань не заикались об этом, хотя отец с подозрением провожал Ибо из дома каждый раз, когда он сбегал к Сяо Чжаню. Каждый день учитель ждал, что господин Ван наведается к нему и будет спрашивать за все его грехи, но этого не происходило. Наверное, рассуждал Ибо, он не считал, что между ними есть что-то по-настоящему серьезное. Наверное, он не до конца верил, что Ибо имел в виду ту самую любовь, что бывает между влюбленными. В пятницу вечером Ибо сидел на кресле возле Сяо Чжаня, проходил игру на телефоне, пока его учитель проверял многочисленные тесты. – Я знаю, я говорил, Ибо, – обернулся к нему Сяо Чжань, потирая глаза. – Я доучу их. Это мой класс. Он задумчиво завис, припоминая: – Если честно на меня спихнули его, как только я приехал сюда. Ужасно было… я такой молодой, понятия не имел, что делать. Они ведь и учились кошмарно. Кое-как поступили в старшую школу и забили на все. Сейчас их учеба наладилась, но ты же знаешь, что я должен? Ибо оторвался от игры и посмотрел в глаза уставшему парню. – Конечно. Так же как я должен ехать в Пекин с семьей. – Да. У меня ощущение, что мы где-то накосячили по срокам. – Как будто должны были познакомиться только через пару лет? – Я бы не вынес этого… – Поэтому я здесь. Приехал заранее. Ты все? – Я закончил. Ибо поднялся с места: – Полежим немного, да я пойду. – Надо только не заснуть. – Я тебе не дам, ты о чем? Сяо Чжань засмеялся, они зашли в спальню и плюхнулись на кровать. Ибо привычно сгреб Сяо Чжаня в объятия и прошептал куда-то в шею: – Не используй без меня презервативы, ладно? – Эй, Ибо… – Сяо Чжань взволнованно взял в руки его лицо и заглянул в глаза. – Ты чего? Как я могу использовать их без тебя? Ты же не думаешь…? – Я не знаю… я не перестал тебя ревновать. К тебе толпами ходят женщины. Целых полтора года… – он уткнулся в шею и замолчал, глухо дыша. Он не мог даже осознать масштабность этого срока. Сяо Чжань улыбнулся своим мыслям. – Эй, растущий организм. Я дождусь твоего совершеннолетия и тогда использую презервативы по назначению, а пока могу передать их тебе. Ты ведь едешь в Пекин… Ибо вынырнул из укрытия и сердито уставился на Сяо Чжаня. – Заткнись. Честно. Я понял, я дурак. Я никогда. И мне никто не нужен. – Мне тоже, Ибо. Только ты. – Обещаешь? Сяо Чжань засмеялся: – Клянусь. Мягкие поглаживания все же переросли в поцелуи. Шея, губы, щеки, все было заласкано учителем. Он целовал своего парня, не сдерживаясь, проходясь языком, прикусывая. Так, чтобы не было следов. Ибо был расслаблен, его член медленно наливался силой. Они не планировали и не задумывались об этом, но их тела и уставшее сознание сделали свое дело. Сяо Чжань стянул с него футболку, прижался мягкими губами к соскам, прикусил маленькие горошины, лизнул их языком и спустился ниже, целуя ребра, под которыми гулко билось его любимое сердце. Ибо был тонким, белокожим, нежным, если зацеловать его. Совсем не такой, как в школе. Местный лидер, завоевавший уважение за какой-то первый месяц пребывания в школе. Сейчас этот сильный мальчик лежал и подрагивал от мягких губ учителя, который спускался все ниже к его члену. Он дразнил. Сяо Чжань приспустил штаны и пустил струйку слюны на чувствительную головку, большим пальцем растер ее. Ибо тихо зашипел, вплетая пальцы в волосы Сяо Чжаня. – Может, мы напоследок сделаем это еще раз? – тонко поинтересовался учитель, говоря в член, как в микрофон. – Сделаем что? – кое-как ответил потекший Ибо. – Я сяду сверху, что-нибудь придумаем. Нужно только твое согласие. – Блять, Сяо Чжань, я согласен, где подписать? – Плохой мальчишка опять ругается. Сяо Чжань насадился ртом на член Ван Ибо. – Чжань-гээ, – он с трудом сдерживал себя и толкнулся бедрами. Сяо Чжань опустил голову ниже, принимая в себя на всю длину, пропуская до самой глотки. Такой сильный мальчик, так несдержанно двигал бедрами, но учитель поднялся, оставив член без внимания. Он медленно стянул с себя свитер, в котором постоянно грелся дома, лег на Ибо и потерся о его обнаженную кожу. Ибо помог стащить с него брюки и обхватил руками мягкую задницу. Пролез под белье, указательным пальцем пробираясь к сжатому входу. Сяо Чжань зашипел, пытаясь насадиться на пальцы. Этот вечер плавно перетекал в ночь, парни забыли о времени, пока целовались, и Ибо растягивал своего непослушного учителя, который спешил, торопил Ибо и пренебрегал подготовкой. Заниматься сексом в домике Сяо Чжаня было более комфортно, чем на узкой кровати в неизвестной гостинице. Крики Сяо Чжаня могла услышать разве что Ао, поэтому учитель не сдерживался и хрипло стонал каждый раз, когда опускался на член сходящего с ума Ибо. Тело двадцатишестилетнего Сяо Чжаня было идеально стройным и гибким. Ибо сжимал пальцами его бедра, он так хотел его, царапал его кожу. Сяо Чжань склонился над ним и, не прекращая двигаться, мокро поцеловал и прошептал в губы: – Хочу, чтобы ты не забыл, как хорошо тебе было со мной. Ибо прижал к себе своего лаоши. – Разве тебя можно забыть? Обещай, что мы будем вместе. Что настанет такой день, когда мы будем жить вместе, и мне никогда не надо будет от тебя уходить. – Пока ты этого хочешь, Ибо. Ван Ибо в ответ перевернул Сяо Чжаня на спину и нежно вошел в него. – Спорим, я никогда не перехочу? Сяо Чжань был готов смеяться и плакать, он хотел кончить, потому что Ибо начал активно попадать по чувствительной точке, и его потряхивало от наслаждения, от силы Ибо и его уверенности. Ван Ибо вложил свои пальцы в рот Сяо Чжаня, тот мыча смочил их, и Ибо обхватил мокрыми пальцами член Сяо Чжаня. Они двигались в унисон, вместе и кончили. Сначала от активных действий вскрикнул учитель, затем вслед за ним излился его взрослый ученик. Обессиленный, мокрый Ван Ибо снял с себя презерватив, своей футболкой обтер живот Сяо Чжаня и прилег рядом. Они хотели перевести дыхание, полежать буквально несколько минут, но, утомленные сексом и тревогами, заснули впервые таким крепким сном, что проспали утро следующего дня. Ибо никогда так сладко не просыпался. Было светло, он был укрыт одеялом, и рядом с ним лежал обнаженный Сяо Чжань. Его теплая кожа соприкасалась с кожей Ибо, его хотелось гладить и целовать, сонного, заспанного. Ибо потянулся и поцеловал обнаженное плечо, выглядывающее из-под одеяла. От мягкого поцелуя проснулся Сяо Чжань. Он сфокусировался на Ибо, и счастливая улыбка вдруг сменилась тревогой. – Мы проспали? Надо в школу? Ибо улыбнулся: – Сегодня суббота. Тебе никуда не нужно. А мне только домой. – Ты не ночевал дома? Бо-ди! Твой отец меня убьет! Сяо Чжань не на шутку разволновался, он поднялся в кровати, совсем голый, слегка прикрытый одеялом. Ибо засмеялся: – Разве такое чудо можно убить? Ты, скорее, жертва совращения. – Он мне не поверит. – Чжань-гэ… Ты придешь меня провожать? – Хочешь, чтобы я разрыдался при всех? Конечно приду. Он поцеловал Ибо и выбрался из теплой кровати. – Пойдем завтракать, и иди домой. Помоги родителям собраться. Ибо пошел. Он оставил Сяо Чжаня дома, и, возможно, до завтра, потому что сборы всегда проходили долго. Он не боялся идти домой, что могли сделать родители, если все случилось давно и до их переезда? В квартире царила суматоха. Коробки, вещи, не собранные и не отсортированные. Ибо ненавидел это, но это была часть их обыденной жизни. Мама на кухне разбирала посуду, когда услышала вошедшего сына. Она молча поприветствовала его, разглядывая. Ибо пожал плечами. Скорее всего, отец в общих чертах рассказал ей о чем-то, потому что мать не спросила ничего, только посмотрела на своего сына, убеждаясь, что он действительно где-то был и, судя по всему, ни о чем не жалел. Что ж. – Мы тут собираемся. Поможешь? Ибо кивнул. – Я за этим и пришел. Вот так просто. Она показала на коробки, и Ибо пошел помогать. В воскресенье утром все было готово. Ибо задумчиво разглядывал свою бывшую уже комнату, голую без его вещей. На самом деле он просто не решался выйти и подпустить мысль, что где-то там готовится к разлуке его Сяо Чжань. Они не виделись вчера, они увидятся сегодня, чтобы разъехаться на неопределенный срок. Ибо медлил. Не специально, но картинки того, что было в этой комнате, в этой квартире, в этом поселении, непрошено лезли в его голову. Он болезненно сглотнул. В комнату заглянул отец. – Все готово, пошли. Там твои друзья пришли попрощаться. Ибо кивнул. На улице было светло, хоть и рано. Январское солнце нещадно слепило глаза. Он привык, но от яркого света глаза начинали слезиться. Возле машины рядом с мамой стояли Мэйцзин и Ю-Ю, они бодро болтали, но, когда Ибо вышел из дома, они резко замолчали, и Ю-Ю, всхлипнув, прижалась к своему парню. Ибо весело улыбнулся, на всякий случай смотря по сторонам. Но никого больше не было видно, и скорее всего это было даже хорошо. Он обнял Ю-Ю и сказал ей приглядывать за Мэйцзином. Тот как-то расклеился вслед за старостой и потянулся обнять Ибо. – Ты мой единственный друг здесь. Почему ты уезжаешь? Благодаря тебе я теперь с Юмин… – Я-то тут причем? – улыбнулся Ибо. – Она говорит, что влюбилась в меня после того, как я подружился с тобой. Типа ты крутой. А я говорю ей, что ты странный, поэтому мы и дружим. Все трое засмеялись. Ибо по-доброму обнимал их, все печально молчали из-за расставания. Родители убирали последние вещи, Юмин с Чжан Мэйцзином отходили в сторонку, чтобы не мешать им. – Ну что, едем? – с надеждой спросил отец. Ибо растерянно переступил с ноги на ногу. Он не видел никого, но не верил, что он не пришел. Ребята тоже смотрели по сторонам, никого не было видно. И только вдалеке возле ближайшего дома виднелся силуэт. Темная фигура, практически слившаяся с забором. Человек сидел на земле. Ибо выдохнул и не чувствуя ног, как тонущий корабль двинулся к этому маяку. Фигура не двигалась и, когда Ибо подошел к ней, он увидел своего Сяо Чжаня, который сидел на земле, его лицо упиралось в ладони, и плечи дрожали от слез. – Чжань-гэ. Сяо Чжань. Иди ко мне, почему ты тут сидишь? Ибо сел рядом с ним, чтобы посмотреть в любимые глаза. – Без шапки, давно сидишь? Лицо Сяо Чжаня размывалось, потому что из глаз Ибо текли слезы. Он поднял его лицо к себе. Щеки были мокрые, нос и глаза красные. – Я не могу, Ибо. Почему ты уезжаешь? Я не смогу без тебя. Ибо прижал к себе всхлипывающего Сяо Чжаня, его самого трясло от слез. Ничего не возможно было сделать. Обрубить, уехать, принять. Кто придумал эти правила? Сяо Чжань выдохнул и посмотрел на своего ученика. – Когда-нибудь будет полегче, и нам не надо будет никуда уезжать, да? – Да, Сяо Чжань. – И ты останешься со мной, Ибо? – Навсегда. – Я тебя люблю, мой мальчик. – Я тоже тебя люблю, лаоши. Ибо поцеловал его в губы. Никто ранним утром не видел этого прощания. Родители возле машины тактично отвернулись, да и не видно было ничего, слишком размыто. Ю-Ю плакала, уткнувшись в плечо Мэйцзина. А Ибо целовал Сяо Чжаня. – Иди, Ибо. Тебя все ждут, – Сяо Чжань нежно гладил его лицо, стирая слезинки, которые только прибавлялись. – Такой взрослый. Такой мой. Спасибо, что приехал сюда ко мне. Ибо всхлипывал, понимая, что сердце никогда не перестанет болеть. – Иди, Ибо. Мы увидимся с тобой позже. Я обещаю. Только это и соленый поцелуй привели Ибо в чувства. Он должен был уехать. Сегодня это было неизбежно. Но Сяо Чжань обещал, значит, они увидятся вновь. Учитель так и не подошел ближе. Ибо свинцовыми ногами делал шаги в сторону машины. Он боялся оборачиваться и видеть родное лицо Сяо Чжаня, такое же заплаканное, как у Ибо. Все-таки в этом они были равны. Ибо кивнул друзьям, даже не пытаясь скрыть свое состояние. Они выглядели немногим лучше. Ибо молча сел в машину. Один взгляд, и темная фигурка подняла руку, прощаясь. Сердце болезненно сжалось. Родители сели в машину. Взгляд Ибо приклеился к темному силуэту, который не двигался, пока они не скрылись из виду. Дальше можно было не жить. Ибо согнулся над своими коленями, закрываясь от всего мира, и в таком состоянии просидел в пути до ночи. Он уехал от Сяо Чжаня.