***
Мэл провел беспокойную ночь в своей каюте, совершенно не чувствуя себя счастливым. Действия Ривер, желание в её глазах прошлой ночью всколыхнули слишком много того, о чём ему не хотелось бы думать. Мысли о Буке и о чертовой войне с воспоминанием о его ладони на её талии, её взгляде на его губы… Промелькнула крохотная мысль — черт, неужели всё так плохо? — перед тем как в его воображении всплыли картины реакции Саймона, холодного неодобрения Зои, мерзких комментариев Джейна… И хотя он не хотел бы специально думать об этом — ко всему этому добавлялось не ушедшее из памяти воспоминание об Инаре. Размышляя о последних нескольких месяцах, он мог признать, что, возможно, это было вполне предсказуемо. Ривер любила «читать» других, но это не делало её саму нечитаемой. Каждая минута, проведенная ею в его компании говорила сама за себя. Даже Джейн заметил это! Впрочем, думал Мэл, он мог утешить себя мыслью, что если кто-то и замечает вожделение лучше всех, так это Джейн. Так и не сумев заснуть, он поднялся со своей смятой постели, смутно надеясь, что их ночной договор «не вспоминать» будет соблюдаться. Впрочем, он был достаточно умен, чтобы понимать, что он не будет исполнен. Направляясь к камбузу, чтобы перекусить, благодаря некоторой перемене температур на корабле, он обнаружил, что шлюз «Серенити» не закрыт так, как должен был быть на ночь. Он подошел к открытым дверям грузового отсека максимально незаметно, как ему казалось, и взглянул на солнце, поднимающееся над высокой травой, покачивающейся на легком ветру. Впрочем, это как раз его мало волновало, потому что он видел только Ривер. Она танцует. Он прекрасно знал, как она грациозна, знал, как легко она может двигаться, замечал её внезапные быстрые повороты, точные жесты. Но он никогда не видел, чтобы они были именно такими — средоточием красоты. Выражением чувств настолько сильных, что он кажется самому себе шпионом, прячущимся в тени корабля. Именно в этот момент солнце поднялось над горизонтом с яркой вспышкой, которая захватила Ривер в свои объятия, окутывала её, заключая в колыбель пламени. Мэл знал, что ему следует уйти, что он вторгается во что-то, чем нельзя делиться. Её платье — прозрачное, тонкое, лучи солнца проходящие сквозь него совсем не оставляли иллюзий. Каждое её движение, их порывистость, говорило о том, что она чувствует себя в безопасности, в безопасности — никто не увидит. Она не подавала виду, знает ли она о его присутствии, ни разу не запнулась и не остановилась. И что-то заставило его остаться на месте, смотреть на неё, и он позволил себе увлечься — линиями её тела, её движениями. И, наблюдая за ней, он забыл, забыл, что он не должен быть здесь, что не имеет на это права. Забыл, что она — часть его команды, израненная в душе девушка. Он видел только Ривер — и то, что она творила перед ним в этом пространстве, обрамленном восходом солнца. Наконец, её танец закончился, солнце больше не поднималось, и мгновение девушка стояла молча и неподвижно, глядя на пустынное поле перед собой. К тому времени как она обернется — его уже не будет.***
Только через несколько часов, когда он уже вывел корабль на орбиту, и она поднялась на мостик, чтобы взять на себя управление полетом, он снова увидел её. Он вздрогнул, потому что она просто появилась внезапно позади него, склонилась над его плечом так, что он почувствовал щекотку её волос на своей шее. — Мэл, — прошептала она ему на ухо, касаясь его только своими мягкими волосами. — Хотела сказать. Я танцевала для тебя. Она села на свое место прежде, чем он успел среагировать. Выражение её лица было настолько безмятежным, что он невольно задался вопросом — не послышалось ли ему. Проблема в том, что он уже начал надеяться, что это не так.