По собственному следу

      — Отпусти меня, — еле слышно шепчет Кэнди и опять теряет сознание.       — Скоро ты выберешься, — шепчу я и продолжаю гладить по волосам, пытаясь дать ей так хоть какую-то надежду. Она слышит меня, я знаю.       Светлые кудри Кэнди сильно запутались и похожи на ужасно старую, высохшую солому. Сама она вся в земле, под ногтями черная грязь. Одежда порвана, а на ногах огромные царапины.       — Мама, — хрипло шепчет Кэнди, не открывая глаз. — Я люблю тебя, мама.       Сердце сжимается, я совершенно не понимаю, что мне делать. Как правильно реагировать? Нужно ли что-то ответить? Так и не решив, что делать, я лишь продолжаю гладить ее по голове.       — Я пойду в балтиморский колледж, как ты и хочешь, мам, — Кэнди облизывает пересохшие губы и выставляет руку вперед, как будто пытается поймать кого-то. — Только давай погуляем в парке, мам? Как раньше. Просто погуляем.       Закрытые веки начали дергаться, а по ее щеке скатилась одинокая слеза. На меня накатывает дикая печаль, от обиды за Кэнди хочется выть, но позволить себе такую слабость сейчас не могу. Позже, когда всех спасу, обязательно поплачу. Может быть.       — Люк, — она продолжает хрипло бормотать. — Мой принц, вернись ко мне. Не уходи, пожалуйста, — все тело Кэнди начинает бить мелкая дрожь. — Я же так сильно люблю тебя, пожалуйста, вернись.       По моим щекам начинают стекать слезы. Желание прямо сейчас взять Кэнди за руки и потащить из этой пещеры неимоверно, но я даже не шевелюсь этого сделать. Потратить все силы на то, чтобы вытащить ее и вернуться в Мир Грез не входит в мои планы. Так я не спасу остальных друзей. Жертвовать остальными ради спасения одной только Кэнди неправильно…       — Отпусти меня, — Кэнди распахивает глаза и смотрит на меня обезумевшим от страха глазами. — Отпусти! — ее голос срывается на крик, а пальцы буквально впиваются в собственные ноги. — Зачем я тебе?! Ты чудовище!       Я убираю руку от ее волос и встаю с колен. Не могу больше тут находиться. Надо думать, как вытащить Кэнди отсюда. Или дать ей возможность сбежать самой, ведь хоть какие-то силы у нее есть. Значит, их должно хватить на то, чтобы выбраться самой. В сознание она ведь приходит. И, видимо, достаточно часто. Но почему она не смогла выбраться в те периоды, когда Писадейра ведет уроки математики?       — Убей меня уже! Прекрати издеваться, — Кэнди заливается истеричным смехом, крича все громче. — Я знаю, ты хочешь этого! Так сделай уже наконец! — смех разносится по небольшой пещере еще какое-то время, пока не сменяется всхлипами, перерастающими в плач. — Я хочу умереть. Боже, как же я хочу умереть.       Я больше не могу этого выдерживать, поэтому буквально выбегаю из пристанища Писадейры. Уверенность в том, что крики Кэнди будут преследовать меня еще несколько ярдов, разбивается о суровую реальность: на улице их не слышно. Совсем. Вокруг лишь треск сверчков и шелест листьев. Но почему?       — Да что за проклятый город, — бормочу себе под нос и пинаю ствол дерева.       Из-за того, что я не сконцентрировалась, нога пролетает в ствол, от чего я начинаю только злиться. В голове роится миллион вопросов, но все они сводятся к двум основным: почему Кэнди не может сбежать от Писадейры, когда она в школе, и почему ее крики не слышно буквально в двух шагах от нее?       Единственное место, где я могу найти ответы на свои вопросы — антикварная лавка миссис Хилл. Она, конечно, рассказывала мне про Писадейру, но я совершенно не верила в это в тот момент, поэтому слушала ее вполуха. А теперь мне надо не только спасти Кэнди, но и изгнать Писадейру из этого мира, чтобы она больше никого не похитила. И не довела до такого безумия, как мою подругу.       Мы с Дереком шли со школы и обсуждали планы на будущее. Неудивительно, что он хотел пойти по стопам отца и закончить полицейскую академию. То, с какой уверенностью он убеждает меня, что будет лучшим копом в США, заставляет меня лишь искренне смеяться. Наверное, в первый раз с момента пропажи Кэнди.       Мы всеми силами старались избегать эту тему. Пропажа Кэнди была для меня удивительно болезненной. Может, потому что друзья постоянно рассказывали, какая она была веселая и жизнерадостная. А может, потому что она стала моей первой подругой в этом чертовом городе. Была милой и дружелюбной, пусть и немного надоедливой.       — А кем хотела быть Кэнди? — спрашиваю я и сразу же прикусываю язык. Ну зачем я спросила? Мысленно бью себя по лбу за свою же глупость.       — Актрисой, — Дерек пожал плечами, будто его совсем не волнует, что Кэнди нет с нами, но грусть в его голосе все говорила сама за себя. — А ее мама все время говорила, что она должна быть адвокатом. Они даже ругались из-за этого постоянно.       Мы замолчали, каждый обдумывая что-то свое. Все мои мысли крутились вокруг того, что жизнь — ужасно несправедливая штука, раз обошлась так с Кэнди.       — Как ты думаешь, ее найдут? — спрашиваю я, пиная камешек, чтобы не пересечься взглядом с Дереком.       — Мне хочется в это верить, — он тяжело вздохнул. — Я слышал, как отец говорит миссис Нельсон, что шансов мало.       — А есть подозреваемые? — я поднимаю печальный взгляд на Дерека.       — Нет, — как-то обреченно бросил он, но тут же продолжил. — Он допросил всех, кого мог. Даже до местной банды добрался, но у них у всех алиби.       Всю оставшуюся дорогу до дома я расспрашивала его о банде, но Дерек лишь отмахивался и говорил, что это не мое дело и что он сам мало, что про нее знает.       — Черт, Драконы! — восклицаю я и бегу к полицейскому участку.       Уверенность, что Никсон сейчас допрашивает кого-то из Драконов, преследует меня всю дорогу. Так же, как и удивление тому, что я решаю нестись и слушать о чем они будут говорить. Нельзя сказать, что мы были очень близки, но и совсем чужими людьми они для меня не являются. В конце концов, Майкл же уговорил помочь их искать нам Бобби. Хоть результатов это и не принесло…       Уже около участка я понимаю в очередной раз, насколько больше возможностей мне дает моя бестелесность. Реальная Сара уже задыхалась бы от такого расстояния бегом, а я же не чувствую совершенно никакой усталости. Глубоко вдохнув полной грудью, я обхожу все здание участка, вслушиваясь в звуки, исходящие из него. Неудивительно, что ничего я так и не слышу.       — Тупица, — я останавливаюсь около небольших окон с решетками и бью себя по лбу. — Как я вообще могла подумать, что допросная будет около улицы.       Не задумываясь ни на секунду, я делаю глубокий вдох и прохожу сквозь стену. Оказавшись в одной из камер, по моей коже идет мороз. Не представляю, что бы чувствовала, если бы оказалась здесь хоть раз в жизни. Слабое лунное освещение никак не добавляет хоть какого-то маломальского уюта.       Прислушавшись, я обращаю внимание на беззаботный свист, раздающийся откуда-то из соседней камеры. В поисках источника звука, я выхожу их камеры и иду по узкому коридору, в котором так же не было света. Попытки не врезаться в стену или решетку не очень удачны: тут целый лабиринт из камер. Тут и со светом трудно ориентироваться, я уверена, а в кромешной темноте еще хуже.       Остановившись около нужной, как мне кажется, камеры, я вглядываюсь и жалею, что у призрака нет возможности видеть в темноте, как у кошки. Мужчина, лежащий на каком-то подобии кровати, полностью расслаблен и слегка покачивал свисающей ногой. Одной рукой он что-то подкидывал в воздух и ловил прямо на лету, продолжая без конца насвистывать какую-то одну ему известную мелодию.       Желание зайти внутрь и все-таки узнать кто же так спокойно лежит здесь, я быстро отметаю и иду обратно. Конечно, сейчас я ведома только своим любопытством, но тратить свои силы понапрасну не хочется. И так прошла сквозь стену и придется еще проходить в допросную. На удивление быстро нахожу нужное мне помещение и вновь прислушиваюсь.       — Не делайте из меня дебила, — достаточно грубо произносит шериф и, кажется, бьет кулаками по столу.       Мысленно радуюсь тому, что я пришла не просто так, и кого-то все-таки допрашивают. А учитывая интонацию Никсона старшего, там точно кто-то из Черных Драконов. Поэтому я больше не задумываюсь и прохожу сквозь дверь.       В нос сразу бьет запах какой-то сырости и табака. Единственная лампочка, висящая над столом, еле-еле светит, но это уже лучше, чем совсем ничего. Благодаря хоть какому-то освещению мне удается рассмотреть двух мужчин. Никсон стоит, оперевшись руками в стол, в глазах у него читается если не просто злость, то чистая ярость. Он просто сверлит взглядом своего собеседника, которого это, кажется, совсем не волнует.       Аарон Хилл расслабленно сидит, закинув ногу на ногу и тряся зажигалкой. Прикурив, он делает первую затяжку, прикрыв глаза. Видно, что шерифа такое поведение только сильнее раздражает, но Аарона это как будто совершенно не заботит.       — А мы этого и не делаем, ты сам с этим прекрасно справляешься, — он тихо смеется, поднимая взгляд на шерифа.       — Хватит играть со мной, Хилл. Говори, где девчонка, пока я не посадил всех твоих парней, — мистер Никсон злобно выплевывает эту фразу и достает сигарету.       — А есть основания, шериф? — Аарон ухмыльнулся и выдохнул дым к потолку, от чего лампочка начинает слегка покачиваться.       — Поверь, я найду.       — Поэтому ты держишь Вишню здесь уже вторые сутки? Ищешь хоть что-то на него? Как жаль, что ты сам понимаешь, что оснований нет, а значит скоро придется его отпустить, — он лишь посмеивается, наблюдая, как шериф сжимает руки в кулаки, — Так я могу идти?       — Можешь, — Никсон лишь махнул рукой, принимая свое поражение.       — И кстати, выпусти Вишню, я залог принес, — Аарон лишь посмеивается и выходит из допросной.       Я пользуюсь случаем и выхожу следом за ним, пока дверь не закрылась. Несколько минут ожидания в холле вместе с Хиллом, чтобы не тратить свою энергию, и вот Вишня выходит к нам. Они молча кивнули друг другу и вышли из отделения полиции. Мне не остается ничего больше, кроме как выскользнуть следом.       — Я не буду вытаскивать тебя вечно, — Аарон протягивает другу сигарету.       — Я бы и сам вышел завтра-послезавтра, — Вишня хмыкнул и прикурил. — У него ничего на меня нет. А драка в баре — слишком мелко, чтобы посадить меня надолго.       Понимаю, что делать мне тут больше нечего и, не дожидаясь конца разговора, ухожу. Следующая локация по плану на посещение — лавка миссис Хилл. Надеюсь, она не будет пытаться избить меня веником, когда увидит левитирующие книги.       Когда я подхожу к лавке, город уже проснулся. Кто-то спешит на работу, кто-то в школу, кто-то отводит ребенка в детский сад. Тут и там слышны сигналы машины и как пешеходы ругаются на нерадивых водителей. Типичное утро в Сентфоре. Тихий и мирный городок, где люди тихо ненавидят друг друга.       Осмотрев вывеску, я вижу, что до открытия еще несколько часов, и тихо радуюсь этому. Конечно, посетителей тут и так почти нет, но так мне намного спокойнее. Точно случайно кто-то не зайдет, и мне будет проще вынести нужную мне книгу хотя бы за угол, чтобы ночью спокойно ее прочитать.       Попытка пройти сквозь закрытую дверь разбилась в первые же секунды. Я больно бьюсь о стекло и не понимаю, что произошло. Упираюсь руками в стекло и чувствую, что упираюсь в них. Ужасно непривычное ощущение вводит меня в полнейший шок. Как? Почему я не могу проникнуть внутрь?       Осев на асфальт и уперевшись спиной в стену, я начинаю вспоминать. По всем углам комнат были развешаны пучки какой-то травы, а сама миссис Хилл каждый день проходила по всему магазину с какими-то благовониями, что-то бормоча себе под нос.       — Черт, ну неужели это правда работает? — вздыхаю я и затылком упираюсь в стену. — И как тогда мне попасть внутрь? Ждать любезного приглашения? — я начинаю думать и нервно постукивать пальцами по асфальту, надеясь, что никто на меня не наступит. — Да кто вообще будет звать в гости призрака?       Поняв, что смысла ждать чего-то нет, я встаю и бесцельно бреду по улочкам. Как проникнуть в лавку миссис Хилл я совершенно не представляю, да и это сейчас неважно. Главная проблема на сегодня — вытащить Кэнди из плена.       В попытке придумать хоть какой-то план действий, я не замечаю, как захожу в парк. Бесцельно брожу по каменным дорожкам, разглядывая все вокруг. До чудесного леса в Мире Грез ему, бесспорно, очень далеко, но что-то чарующее здесь тоже есть. Тишина, нарушаемая редким пением птиц, умиротворяет.       Свернув с одной из дорожек, я оказываюсь в лесу и медленно следую меж деревьев, стараясь обогнуть каждый створ или торчащий корень. Тратить энергию больше нельзя, сегодня надо сделать все, чтобы спасти Кэнди. Надо отвлечь Писадейру на себя, но как?       Из омута собственных мыслей меня вытягивает какой-то странный звук, совершенно выбивающийся из окружающей меня атмосферы. Ведомая своим любопытством в очередной раз, я иду в поисках источника, который точно находится не так далеко от меня. Картина, которая мне открылась, стала для меня совершенно… неожиданной.       В глубине леса, куда вряд ли зайдет кто-то случайно, оперевшись спиной на один из стволов, я вижу Итана, который стоит со спущенными до колен джинсами и затуманенным взглядом смотрит на Люка, располагавшегося перед ним на коленях.       Ошеломленная, я не могу сдвинуться с места и лишь молча, боясь лишний раз вздохнуть, наблюдаю. Как будто кто-то может меня улышать. Где-то в подсознании голос кричит, что мне надо уйти, но я не могу. Слишком прекрасная картина передо мной, чтобы так быстро уйти.       То, с какой жадностью, с какой страстью, Люк заглатывает член практически до основания, заставило бы меня покраснеть, будь у меня телесная оболочка. Итан же перебирает меж пальцев его светлые волосы и лишь слабо, едва слышно постанывает.       — Я не должна быть здесь, — шепчу я, но не нахожу в себе сил даже отвернуться.       — Быстрее, — произнес Итан, подаваясь бедрами навстречу.       В его интонации нет просьбы, это настоящий приказ. Мне очень хочется, чтобы Люк сейчас ослушался, чтобы я увидела, что в таком случае сделает Итан. Но, к моему сожалению, Люк немного ускоряется, подняв взгляд на своего партнера. Стоны стали чуть громче, Итан прикрывает глаза и оттягивает от себя Люка за волосы. В этот момент Люк начинает медленно проводить по члену рукой, за что тут же получает звонкую пощечину.       — Я же сказал, без рук, — процедил Итан сквозь зубы и грубо притянул голову Люка обратно.       Держа его за волосы, Итан начинает грубо насаживать Люка на член, тихо постанывая. Спустя несколько секунд, он толкнулся, кажется, прямо в горло и заставляет Люка так замереть. Итан сдавленно стонет и отпускает голову Люка, но лишь на мгновение.       Практически сразу, он слегка наклоняется и притягивает его к себе за подбородок. Итан целует Люка. Жадно, но одновременно с этим с какой-то нежностью проводит пальцами по щеке. Люк же глухо стонет, забираясь рукой под рубашку Итана.       — Теперь мне точно пора, — произношу я и наконец убегаю от этого места.       В голове шумит, а сердце бешено колотится, но я не позволяю себе остановиться ни на секунду. Восхищение от увиденного медленно сменяется стыдом из-за того, что я не пересилила себя и не ушла сразу же после того, как увидела, чем они занимаются.       Продолжая мысленно ругать и ненавидеть себя, я выхожу обратно на дорожку и медленно бреду к выходу из парка. Даже не понимаю, зачем я вообще иду сюда, пока не слышу это… Отчетливо, как совсем недавно слышала стоны Итана.       Детский плач. В голове сразу вспыхивают картинки с воспоминанием, как мы гуляем со Стефани по парку и слышим этот самый плач. Надрывный, но не очень громкий. Реальная я остановит Стефани и быстро уведет ее из парка, но что если не дать себе этого сделать?       Не придумав ничего лучше, я сажусь в ближайших к исходящему звуку кустам и запасаюсь горсткой камней. Конечно, оставлять на своем же теле синяки не хочется, но другого выбора нет. Мне надо дать Стефани найти источник плача.       К счастью, ждать приходится не так долго. А, может, я просто уже привыкаю достаточно долго сидеть и ничего не делать. Жаль, я не умею проматывать время вперед, ведь ждать появление цирка мне придется два месяца. Не возвращаться же на это время в Мир Грез.       Наблюдать за реальной собой и Стефани приятно. Наши отношения только начинают завязываться, по-моему, на сегодняшний день мы лишь раз поцеловались на крыше, но искры между нами уже во всю витают. Реальная я то и дело пытается как бы случайно коснуться ладони Стеф, глупо улыбается и то и дело, что стреляет глазами.       — Черт, я не думала, что выгляжу настолько глупо, — стыдливо отвожу взгляд.       Дождаться прогулки себя и Стефи было намного проще, чем дождаться, пока мы услышим плач. Может, я просто не могу абстрагироваться от стыда за саму себя, а может что-то другое. Не хочу об этом сейчас думать.       Эти двадцать минут тянутся бесконечно долго, но, слава Фавну, не вечно. Вот Стефани вскакивает и начинает обеспокоенно смотреть по сторонам, пытаясь найти, кто плачет. Она начинает делать первые шаги в сторону леса, а реальная я хватает ее за руку, тихо шепча, что это не их дело, и им надо уходить. Что ж, пора.       Попадать по реальной себе не хочется, ведь я прекрасно понимаю, что Сара — нытик и еще неделю будет всем жаловаться на свои синяки. Кидаю первый камень в ноги, пытаясь отвлечь себя от Стефани, но это не приносит никакого успеха. Делаю глубокий вдох и кидаю следующий камень себе в бедро. В этот раз удачно.       Сара шипит и выпускает руку Стефани из мертвой хватки. Пока реальная я оглядывается в поисках своего обидчика, Стеф уже бежит в чащу леса. Я же не теряю ни минуты и бегу следом. Реальная Сара же присоединяется к нам намного позже. Уверена, все это время она пыталась призвать Стефани к здравому смыслу, лишь крича ей вслед.       Мы останавливаемся около заброшенного колодца, сокрытого от окружающих кустами, кронами близко растущих друг к другу деревьям и мхом. К моему удивлению, Стефани смело подходит к колодцу и заглядывает в него. Сомнений нет, ребенок плачет именно оттуда, но она задумывается. Скорее всего, принимает решение, стоит ли туда лезть.       Я сразу же вспоминаю, как реальной мне монахиня рассказывает о Писаде Эйре, которая что-то украла. Пазл в моей голове быстро складывается. Не могу же я быть единственным призраком в этом чертовом городе. Если Писадейра потеряла ребенка, то и Кэнди она украла исходя из больных материнских чувств. Все логично: она брошена матерю, а Писадейра просто не умеет заботиться о детях, ведь судьба с ней распорядилась просто ужасно и максимально исковеркала ее сущность после смерти.       Замечаю приближающуюся себя к Стефани и понимаю, что действовать надо быстро. Если сейчас я могу потревожить что-то, что связано с Писадейрой и чем она дорожит, то у Кэнди, чисто теоретически, должно появиться какое-то время, чтобы выбраться.       — Только бы все получилось, — шепчу я сама себе и подхожу к Стефани впритык.       Решение принимается быстро. Никакого времени на обдумывание плана и того, что я буду делать дальше и как спасать Стефани. Лишь надеюсь, что она выживет. Глубокий вдох, и я просто толкаю Стефани в колодец.