The darkness will soon take us all...

Все началось с того, что моя мать умерла. Да, так просто, но с другой стороны больно. Но не суть, и вот, я осталась со своим отцом-трудоголиком, которому на мать было с самого начало все равно. Это было видно по его поведению везде и всегда: На семейных праздниках он ее почти не целовал, не обнимал или не обращал должного внимания как муж к жене; на совместных наших ужинах единственное, что говорило и разрушало напряженную тишину - это телевизор, который рассказывал новости дня. А само напряжение между ними... я его очень сильно чувствовала, когда была рядом с ними двумя. Это было просто невыносимо терпеть. Они даже спали на разных кроватях! Всегда! Мать у меня была обычным продавцом продуктового магазина, рабочий день у нее был с девяти утра до восьми вечера. А отец менеджер по продажам удаленно, у него рабочий день был всегда в его кабинете. И он очень громко ругался на меня, когда я его отвлекала от работы. Ведь заходить было запрещено, отвлекать его было запрещено, звонить ему тоже было запрещено... все способы контакта с ним были запрещены в его рабочее время. С одной стороны я понимаю, что буду этим отвлекать, но с другой стороны... это перебор, отец... А вообще, я думаю, что их любовь выжила из себя все соки, уже как много лет. И единственное ,что их держало, это общий ребенок. То есть я.  Хотя, я помню, как мы дурачились всей семьей, когда я была маленькой. Как я била папу подушками, а он меня в ответ, естественно мне поддаваясь... Я помню, как один раз я так сильно ударила папу подушкой, что та порвалась, а все перья разлетелись в разные стороны. Никто меня не ругал, мы лишь посмеялись, а отец обнял меня и мать, поцеловав обеих в щечку. Вот тогда он нас любил... По настоящему любил. Я помню мамин звонкий смех, который невозможно забыть, ведь он был каким-то особенным что-ли... Я помню ее мягкую улыбку на лице, когда я могла провиниться. Я помню, как после такой улыбки она меня гладила по голове и обнимала, а на ушко говорила слова поддержки и называла «чудом», «солнышком», «зайкой»... Нет... я всё-же по ней скучаю... очень...сильно скучаю...но плакать по этому не могу больше. Слез не осталось. Слезы все вытекли в первый месяц после её смерти. Вот тогда меня накрыло. Вот тогда я поняла, что этого человека я больше не увижу, я его больше не обниму и никогда не услышу его смех. Этот человек был для меня почти всем. Помню как я днями и ночами напролёт пыталась справиться со своими эмоциями, а получалось лишь одно и тоже: отошла от очерной истерики - порисовала - послушала музыку - под эту музыку вспомнились воспоминания с матерью и сново истерика. И так по кругу. И так весь месяц... Раньше, когда я у самой себя спрашивала: «а что будет, если моя мать умрет?», мой ответ был с детской уверенностью одним и тем же: «умрет, да умрет. В моем сердце она будет всегда. Да и к тому же, это случится не скоро...». И это случилось, и слишком скоро. На столько «скоро», что я не ожидала сама.     Я думала, что получится еще спасти ее. Но было слишком поздно... Отец отошел быстро от ее смерти, даже складывалось ощущение, что ему и с самого начала было насрать. Всегда, когда я приходила к нему в кабинет, после очередной истерики, ответ был один и тот же: - Джесс, ты видишь, что я занят? - голос звучал холодно и агрессивно. После этого вопроса, я всегда закрывала дверь и уходила обратно к себе в комнату. С такой «хорошей» поддержкой я справилась со своим состояние спустя месяц. И только тогда я начала чувствовать себя лучше. Словно моя душа, это была комната, в которую не попадали лучи солнца, из-за темных штор. Но когда я выпустила себя из тяжелых оков печали, грусти и боли, я впустила в «свою комнату» яркие лучи света и открыла окно впустив свежий воздух. А сделав первый вздох, я почувствовала себя сново живой. Спустя минут двадцать такого легкого состояния, я пошла в ванную, приводить себя в порядок внешне, раз внутренне, мне теперь более менее хорошо... Папа не заметил, как изменилось мое эмоциональное состояние за этот месяц. А если бы следил, то составлял бы график и смотрел, как меняется мое настроение каждую секунду. Но увы, он составляет графики лишь по своей работе. Понятие «родная дочь» у него размытое. В один из дней он зашел в мою комнату, пока я рисовала и была в своих мыслях, кинул мне на пол пару чемоданов и сказал. - собирай вещи. мы переезжаем. - Ч...что? - в этот момент внутри сново появилась трещина. Как переезжаем? В квартире, в которой мы жили с самого моего рождения, где все напоминает о маме... а... точно... тут все напоминает отцу о маме... может он просто держит маску безразличия, а на самом деле ему больно? Хах, детский сад, Джесс.. Если бы ему было больно, значит он бы скучал, а это значит, что он твою мать любил хотя бы как-то...а в последние пару месяцев перед ее смертью, он свою любовь вообще не показывал. - Хорошо. - так же пусто и спокойно ответила я отцу, опустив голову. - А куда мы переезжаем? - Увидишь. - ответил он на вопрос и покинул комнату, так как ему кто-то позвонил. Тяжело вздохнув, я с болью в сердце и дрожащими руками, начала собирать все вещи. Больно покидать это место, ведь я к нему привязалась, я в нем родилась и прожила всю свою жизнь. Некоторые вещи, которые пренадлежали матери, я складывала аккуратно и очень бережно, чтобы не повредить. Ведь, если мы уедем от сюда, где все напоминает о ней, туда где ее не было и не будет никогда, нужно сделать так, чтобы воспоминания о ней оставались навсегда. Например... вот это пастельное зеленое платье, юбка которого была в крупный горошек, а крой ее был в виде полусолнца. Оно мне напоминает каждую субботу, когда я была маленькой. Долгожданный выходной у мамы и папы. А мы собираемся пойти прогуляться по парку, поесть мороженное...и моя мамочка одевает всегда это платье. Не важно в какую погоду. Если дождь, то сверху плащ. Если ветер, то пальто... Вспомнив об этом, я поднялась и посмотрела в зеркало, прислонив платье к своему телу, смотрела - идет оно мне или нет. Но всю мою настальгию разрушил отец, который резко зашел в комнату и начал чуть-ли не орать на меня. - Я не понимаю, почему ты еще не собрала все свои шмотки?! Прошло уже полтора часа, а я все жду тебя. - я опустила взгляд вниз, и прикусила нижнюю губу. Мне хотелось ему нагрубить в ответ, но получить за это я не хотела. - Тебе осталось двадцать минут, не успеешь - остальные твои тряпки я просто выкину в мусорку, поняла? - я слабо кивнула и проводила отца взглядом из комнаты. Ах! Как же он меня бесит! - ну что-ж... спидран... - сказала грустно я самой себе и начала собирать вещи намного быстрее, чем до этого. В этот раз, они уже были сложены не аккуратно, а некоторые просто скомканы. Как и сказал мне отец, через двадцать минут он зашел. Вот жук, словно сидел и высчитывал время специально. А я в руки взяла два чемодана и покатила их по полу на колесиках, при этом слушая речь отца. - Ты поедешь раньше меня, я еще здесь задержусь на пару дней, мне нужно с работой договориться. Квартира у тебя 403, ключи возьмешь у Лизы. - сказал он, и выпроводил меня из квартиры. - А у какой... - я резко развернулась, но дверь закрылась прямо перед моим носом. - ...Лизы...? - «вот же падла вы, мистер Грегори.» - подумала я и спустилась вниз. Там меня уже ждала машина, которая отвезет меня в тот городишка под названием Нокфелл. Ехать до туда часов 5. Ну или вкратце: «хороший способ отсидеть себе жопу на все сто процентов». Ну чтож...я надеюсь, что городишка будет веселым и меня ждем много разных историй. - с этими словами в пол голоса, я посмотрела на свой старый дом и села в машину...