MHА: Soulmate

      Закусив губу, проверила свой телефон, который показывал, что был заряжен практически полностью. Новостное оповещение, которое пришло с тихим пиликаньем, быстро прочла. — Суюки, — окликнула подруга, сев напротив. — Угу, — тут же убрала телефон. — Ты правда не передумала? — выдохнула и достала бутылку с водой, чтобы немного отпить. — Неа. — Может хотя бы на следующей станции выйдешь? Город хотя бы, — ткнула в окно подруга, где среди деревьев стали появляться зачатки «цивилизации», точнее одно- и двухэтажные дома. — Там сегодня фестиваль проводится, — устало прикрыла глаза, прислонившись виском к стеклу в поезду. Обычно, я спокойно переносила поездки в любом транспорте, но в последнее время быстро убаюкивало, — Неудобно. А ещё шумно и многолюдно. — Ты ведь сама понимаешь, что это глупая затея? — Я не понимаю. Я знаю. Вряд ли после этого Энджи станет обо мне думать хуже. Ибо хуже некуда. И я ведь говорила, что уже пыталась с ним поговорить, но он меня игнорирует, а если не понимает словом, буду объяснять делом. То есть, — почесала висок, — Ты ведь знаешь, я его люблю, но со стеной отношения строить проще.       Нужная мне станция была следующей от этого города. Сакура пыталась привести аргументы разума, но никогда бы не назвала себя рациональным или логичным человеком. Я понимала, что сейчас поступаю также, как и Энджи, но я правда не знала, как ещё привлечь внимания. — Сакура, мне уже пора выходить, — кивнула в сторону выхода и встала, подхватив свой рюкзак. — Суюки, — выдохнула подруга, — Давай я с тобой пойду? Опасно одной девушка так путешествовать. — Всё будет хорошо, езжай дальше, тем более, что я за подруга, которая может сорвать встречу с бабушкой и дедушкой? Они ведь скучали и вы не виделись почти год. Не забудь передать им привет, — широко улыбнувшись, махнула рукой и спрыгнула на станцию, на которой больше никого не было. Отошла на безопасное расстояние и помахала рукой. Сакура, как я была уверена, снова вдохнёт, а после пробормочет, что я совсем не думаю о своём поведении и поступках. И я была полностью с ней согласна.       Моей целью была небольшая деревья, как раз рядом со станцией, пройти надо было минут пятнадцать. Недалеко было море, а ещё прекрасные зелёные поля, которые словно сверкали в лучах утреннего солнца. И вся эта красота за много километров от родного дома. В рюкзаке только документы, фотокамера, телефон, деньги, пластыри с антисептиком и бутылка воды. Точно, ещё на всякий случай кофта. Словно этого могло хватить на маленькое путешествие, ибо всё это брала с собой даже если шла в кофейню за молочным коктейлем и кусочком десерта.       Мда. Тодороки Суюки, девятнадцать лет. Уже год замужем за прогероем номер два, но ума так и не набралась, как того желали родители. Сомневаюсь, что были хоть какие-то подвижки в преодолении инфантильности.       Дойдя до деревни, недовольно отметила, что снова голодна. Хорошо, что заранее узнала, где можно было поесть. И через пару минут уже сидела в раменной, сразу заказав две порции. Когда был готов первый рамен, мне пришло сообщение от любимого, на 99,99 процента, мужа. «Буду с восьми до восьми пятнадцати»       На самом деле эта привычка писать, когда он приедет домой удивляла только первую неделю. После это умиляло, а затем я понимала, когда можно готовить ужин или когда возвращаться домой.       Но сейчас мне было больше интересно услышал ли мои слова про поездку? Энджи, вернувшись вчера вечером домой, сразу отправился тренироваться. Пыталась узнать, когда сможет поговорить со мной, но колотя грушу, сообщил, что могу говорить и он слушает. Вроде слушал. Ну или удачно вставлял различные слова согласия навроде «Да» или «Угу». Отправила привычный смайлик, чтобы знал, что точно прочла. После того, как поела, наконец-то отправилась гулять по окрестностям.

***

      Одной из любимых историй моей матери было то, что у неё были сложные роды, а ещё одновременно с ними шёл град. В начале сентября. И ровно с моим появлением на этот свет, этот самый град закончился, отчего она считала, что всё это было предзнаменование моей «великой» жизни. Конечно я себя таковой не считала, не считая одной маленькой особенности, как попадать в малые проценты.       По статистике, в мире десять-тринадцать процентов левшей. Я туда прекрасно вписалась. Из всех пар-соулмейтов в мире, только пятнадцать процентов имеют разницу в возрасте более трёх лет. Из этих пятнадцати, около восьми тех, у кого разница в возрасте больше десяти лет. И, чтобы добить список достижений, попала ещё в двадцатку процентов беспричудных. Возможно, было ещё что-нибудь, но я об этом не знала или позабыла.       С моим мужем Энджи, нас отделяют целых двенадцать лет жизни. Наверно, будь мне тридцать, а ему сорок два в начале нашего знакомства, было бы проще. Но метка, проявившаяся в виде рисунка чёрно-огненного кольца на левом безымянном пальце, решила иначе. Появилась аккурат на моё трёхлетие, как и должна была, а благодаря родителям была внесена в общую базу. Уже через неделю соулмейт знакомился со мной. Мне три, а Энджи перешёл в первый класс старшей школы, став студентом Юэй. Конечно я этой встречи не помнила и мысленно до сих пор надеялась, что не пускала слюни и просто не вела себя глупее обычного. Зато Тодороки практически всю мою жизнь был со мной рядом.       Конечно, когда была совсем маленькой, он не принимал участия, но следил, чтобы у меня всё было, когда начал работу прогероя, а вместе с тем и зарабатывать. Со мной он не встречался, ограничиваясь отправленными подарками и посылками время от времени. После помог с поступлением в одну из лучших школ, поддержав родителей в том, что у меня должно превосходное образование. К тому моменту он был подающим надежды прогероем. Казалось, он всё время работал и тренировался, чтобы стать лучше, но и обо мне не забывал. К тому моменту мне уже стукнуло двенадцать и я перешла в среднюю школу, до которой Энджи иногда провожал во время утренних патрулирований. И если ребята в первый день пробовали задирать по поводу того, что я беспричудная, то на второй они взирали снизу на моего соулмейта, с которым я прощалась и желала спокойного дня. И попробуй задирать хоть по какому-то поводу, когда рядом гора Тодороки. Также он и обедал со мной, когда узнал, что в мой рацион входят только завтраки и поздние ужины, на грани того, что это можно было бы назвать ночным перекусом.       Что было забавно, иногда он помогал с домашней работой, во всяком случае, в физике разбирался лучше родителей, а я перестала отвлекаться на просмотры документалок (ибо один фильм это мало и смотрела, пока не вспоминала, что через пару часов мне уже в школу). Также, я знала, что могу обратиться за помощью, даже если было порой очень неловко от этого, а иной раз спасло жизнь, когда заблудившись, забрела в неблагополучный район. Нашла неприятности, но Энджи успел вовремя, а я подумала, что впервые правильно сделала, что предупредила. Ибо старалась обычно этого не делать, потому что родители бы только ругались.       Но не могла сказать, что и каких-то минусов не было. К напоминаниям о здоровом питании я привыкла. Привыкла, что мне могут велеть не ходить в те или иные районы, просто потому что там может что-то случиться или отшиваются подозрительные личности. Иногда, Тодороки правда пересекал черту. Например, контролировал различные мои «подозрительные» знакомства.       Какие-то моменты я не знала к чему относить. Например, когда в пятнадцать хотела устроиться на подработку. Родители порадовались зачаткам моей сознательности, но Энджи был против этой затеи. Напомнил, что и так учусь кое-как, выдал денег и велел искать хобби или увлечение на будущее. Чем работа от этого отличалась, я не совсем поняла. И тем менее, когда мама с папой говорили, что мне не стоит искать новое хобби, потому что я снова его заброшу, Тодороки в этом меня полностью поддерживал. Пожимал плечами и говорил, что просто не нашла чего-то «своего». И слушал каждый раз, что из хобби вновь пробую.       Словом, во многом Энджи был скорее третьим родителем, нежели соулмейтом. Да и сложно быть на равных, когда ты только учишься читать, не знаешь что такое фотосинтез, а он прогерой, который много трудится, чтобы его признали.       О том, что всё-таки Энджи мой соулмейт, вспомнила, когда на ужине, в честь моего семнадцатилетия, родители сказали о том не против ранней свадьбы, в восемнадцать, а не в двадцать, чему очень удивилась. Тодороки не стал сразу соглашаться, а спросил у меня, когда мы были наедине в саду. Остановил качели, на которых до этого раскачивалась, присел напротив на одно колено и спросил, напомнив, что имею право отказаться. — А что ты думаешь? — Хочешь спихнуть ответственность на меня? — задумчиво на меня посмотрел, а я подумала, что даже в такой полутьме хорошо видно бирюзовые глаза мужчины. — Скорее не хочу навязываться, — смотрит на меня задумчиво, а после выдохнул. — Я был бы рад, если бы ты переехала ко мне, — слова почему-то меня смутили. Возможно, дело было в том, что я считала, что всегда приношу неприятности и даже предложение родителей больше похоже было на способ избавления от меня же.       А после снова задумалась, не зная, как правильно реагировать. Пожениться. Вроде да, соулмейты, о чём говорили одинаковые метки. Я могла спокойно назвать Энджи близким человеком, но воспринимала я его как брата/второго отца/дядю. В общем, как угодно, но только не как парня. Точнее не как мужчину, всё-таки Энджи не очень похож на «парня». Наверно, в силу своей какой-то детской наивности, я не могла принимать наши отношения, как романтические (и не важно, что понятия не имела "а что такое"). Например, поцелуи. Энджи целовал в щёку или макушку, что иронично, но без шуток, по праздникам, когда вручал подарки. Я в основном целовала в качестве благодарности или, когда была очень радостная. И пожалуй это всегда выглядело забавно, один раз пыталась встать на носочки, а мужчина, увидев мои попытки, сам наклонился. В другие разы то залезала на что-нибудь, то тянула вниз за руку или за низы рубашек или кофт.       И всё-таки, в саду дала согласие. Странное «надо», которое решил мой разум. Поэтому, пока я готовилась к экзаменам, Энджи с моими родителями готовились к свадьбе, которая состоялась через неделю после моего выпускного. Тут стоит признаться, что я просто проспала эти дни, настолько устав и когда мне напомнили, что «завтра свадьба» пыталась вспомнить у кого и можно ли под каким-то предлогом отказаться идти.       И заламывая пальцы рук, смотрела на своё отражение. Всё, что я знала о свадьбе: европейский стиль, я-невеста, жених-Энджи, платье выбирала сама, будут родители, будут другие члены семей, будет Сакура со своей семьёй и будут друзья и коллеги Энджи. И больше ничего. Точно, ещё наряд выбрала сама с украшениями, точнее с подругой. Даже мама увидела только, когда помогала собираться, правда в день покупки наряда, долго уточняла у моей подруги «приличное ли» и не «дешёвка ли какая-то».       И в этом самом платье, с причёской и макияжем осталась одна в комнате, где меня собирали. Перевела взгляд на окно. Всего лишь второй этаж, туфли на небольшом каблуке можно было снять, а платье было достаточно удобное: в меру пышная юбка, чуть ниже колен, без какого либо воротника, но красивым лифом, а также рукавами-фонарями, которые начинались ниже плеч. На шее болталась подвеска в виде сердца, из эпоксидной смолы с бирюзовыми и малиновыми цветами и серебряными блёстками, результат одного из многочисленных хобби. Причём сделала таких два, другой отдала Тодороки как раз четырнадцатого февраля. Принял, а через пару дней, с удивлением, и подавившись чаем, смотрела новости. На фоне заметила Старателя, который поправлял ленточку от подвески в металлическую часть костюма, на руке. После, на мой вопрос неужели он носит подвеску с собой, ответил, что да. Оказывается, у него там «кармашек», в который он мог положить украшение, зная, что оно не потеряется и не пострадает от его пламени. Удивительно, но приятно, тем более, что заметила, что даже носил подвеску с собой. Надевал на шею, правда оставляя под одеждой, или на запястье наматывал. Иногда, когда задумывался, начинал тереть "сердце". И сама начала повторять этот жест, но обычно, когда вопрос был «натворить или нет».       Не натворить, поняла, когда услышала стук в дверь. Перевела взгляд на ногу, которую уже поставила на подоконник. Снова постучались. — С-секунду! — быстро обулась и убедилась, что выгляжу прилично, — Можно.       С удивлением посмотрела на Энджи. Прикрыл за собой дверь. Выдохнув от напряжение, молча наблюдала за мужчиной, пока он меня оглядывал. — Это да или нет? У меня сейчас сердце выпрыгнет из груди. — Выглядишь красивее обычного. Волнуешься? — коснулся моей щеки и мягко погладил большим пальцем. — Пока не решила, — смутилась от его слов насчёт красивее, мысленно понадеявшись, что это не значит, что обычно выгляжу плохо, — То есть, я знаю, что если ты приложил к этому силы, то всё пройдёт хорошо. Просто, это разве немного не странно? Непривычно. И мне, кажется, что я выгляжу смешно или нелепо.       Вместо ответа, положил другую руку мне на талию и наклонился, поцеловав. В губы. Немного колючий, а сам Энджи был словно насторожен. А у меня всё из головы вылетело. Есть я, есть Энджи. А после Тодороки с таким же невозмутимым видом поправил мою помаду, которая смазалась. — И всё-таки ты слишком сегодня бледная, — хмурится, — Если плохо себя чувствуешь, то я могу всё отменить, — пыталась вспомнить, как говорить. — Н-нет. Всё хорошо, эм, просто устала, пока собирались.       Всю свадьбу я была рыбой-прилипалой, стараясь не отходить от Тодороки. Точнее Энджи, ведь теперь я тоже Тодороки. Учитывая количество народа, мне правда было с Энджи проще. Или могла ненадолго сбежать на балкончик с Сакурой. Хоть и выматывающим, но это действительно праздник, даже упрёков от родителей было совсем немного. Но чуть больше, когда уже вечером, ко мне подошла мама. Отвела в сторонку и практически на ухо сказала, чтобы после праздника не натворила глупостей. С недоумением посмотрела на неё, пытаясь вспомнить, что именно будет после праздника. А когда до меня дошло, мою красноту вряд ли скрыла косметика. — Чёрт, — протянула под нос, а подошедший муж только покосился и взял за руку, когда хотела закусить палец. Конечно тут же события возможной ночи нарисовались в голове. А ведь даже на небольшом каблуке доставала макушкой мужчине до подмышек. Про разницу в ширине плеч и говорить нечего. Две меня или даже больше. Махнёт рукой и собьёт на раз. Но всегда был осторожен, ворча, что никак не вырасту и не окрепну. Постоянно падала и ударялась, синяки, как назло проявлялись очень легко.       В какой-то момент, Энджи предложил отправиться домой, напомнив, что утром рано вставать. Кивнула, не сумев что-то сказать. Зато в своей голове кричала от волнения. И странное осознание, что у меня теперь новый дом. Большой дом в традиционном стиле, где только мы вдвоём. До этого Энджи жил в квартире, а сам дом восстанавливал, спрашивая и у меня чего хочу. Он обживался уже пару недель, а я была только несколько раз в гостях, а прошлым вечером перевезли мои вещи.       Отправившись в ванную, смыла макияж, хотя возможно это был грим, после чего вернулась в спальню. Шумно выдохнув, упала на кровать, ощущая, как ноги начали ныть. Сев, стала вытаскивать шпильки из волос и то остальную половину мне было уже лень вынимать. И вздрогнула, ощутив, как стали помогать с выниманием шпилек. — Знаешь, для такого большого человека, ты правда можешь до удивительного тихо ходить. — Просто ты слишком задумалась, — довольная зажмурилась, когда вытащил последнюю. И пискнула, и застонала, когда аккуратно надавил пальцами, массируя. Прошёлся кончиками пальцев по шее, отчего вздрогнула. Сел рядом, лицом ко мне. Задумчив, но расслаблен, а я склонила голову на бок в любопытстве. Вновь погладил меня по щеке. — Я хорошо себя вела? — Что? — удивился моему вопросу, а ещё мне показалось, что смутила его. — Ну, — покраснела, — Просто вдруг что-то такое сделала, что тебе не понравилось. Я бы не хотела тебя позорить перед твоими знакомыми или семьёй. — Учитывая, что это наш с тобой праздник, ты вправе делать то, что хотела, — Энджи подвинулся ближе и поцеловал в лоб, медленно спускаясь с поцелуями ниже, по виску, щеке и к губам.       Даже с моим полным отсутствием опыта, могла сказать, что Тодороки был очень аккуратен. Стянул с меня платье, целуя уже в шею. А я просто не понимала, как реагировать. Было только волнение, от которого сжала в руках рукава рубашки Энджи. — Ложись спать. — Ч-что? Подожди, а., — закусила губу, ощущая удушающее смущение, — Прости, я не знаю, что делать, - укрыл одеялом. — Не в этом дело, ты слишком боишься. К тому же, ты тоже устала, а завтра рано вставать. Ложись спать. — А ты? — В душ схожу. — Разве ты не только что оттуда? — с удивлением склонила голову набок. Но умные мысли, как всегда приходят последними, — С-спокойной ночи, — плюхнулась на кровать, услышав тихое фырканье и ощутила, как потрепали по голове. Энджи вернулся вскоре, улёгшись рядом. После выдохнул, повернулся ко мне и осторожно обнял, положив руку на живот. Почти невесомый поцелуй в макушку и зарылся лицом в мои волосы, так и уснув.       А с утра мы уже отправились заграницу. Целые две недели наедине, три страны. Утром пыталась вновь извиниться, а Энджи буркнул, что всё в порядке, что меня конечно не успокоило. Но обо всём позабыла, когда прибыли в Прагу, о которой давно мечтала. За ней был Рим, а после и Лондон. А Энджи порадовал ещё и тем, что посетим музеи и галереи, которые хотела. Также давал время на то, чтобы могла сделать различные фото, ворча, точнее мне казалось, что смущался, когда хотела его сфотографировать.       Такой поездке я была искренне рада, не только потому что это исполнение одних из многих моих желаний, но и потому что это давало время привыкнуть к новому статусу и новой ступени отношений. Во всяком случае, перестала вздрагивать от поцелуев в губы. В Риме и вовсе сама тянулась. И в том же Риме всё-таки случилась брачная ночь. Энджи снова был мягким и ласковым, следя, чтобы не испытывала малейшего сомнения или страха. На утро даже уточнил не болит что-то. А там вскоре и домой вернулись.       Конечно я не старалась строить каких-то иллюзий по поводу «замужней» жизни. Скорее пыталась привыкнуть, что возвращаться нужно «Домой», что нужно самой делать домашние дела, без напоминания от мамы. И что забавно, без этих напоминаний и криков того, что забыла убраться, стало проще заниматься домашними делами. Да и делала так, как считала удобнее и правильнее.       А также привыкла жить с Энджи, всё-таки жизнь в отелях совершенно другое. Привыкла к его тренировкам, привыкла, что любит есть именно дома. Также новый статус давал приходить к Энджи в больницу, если оказывался ранен в серьёзных битвах, что к счастью случалось очень редко. К волнению не привыкнешь, но понимала, что ему не нужны были мои истерики. Так, изредка ворчала, пытаясь сдержать слёзы.       И спустя пару месяцев после свадьбы, когда привычно провожала на работу, впервые смогла сказать, что люблю. Тодороки удивлённо посмотрел на меня, но поцеловал в ответ. А мне стало важно об этом напоминать, особенно если Энджи по работе не приходил домой ночью, или вовсе уезжал на несколько дней «куда-то» и мог не отвечать и не звонить по несколько дней. Если бы не хобби в виде фотографий, а также подруги с семьёй, то я бы наверно не знала, как справиться с волнением. Обнаружила в себе очередной «минус», о котором мне рассказала Сакура. Прежде, в этой семейной жизни, я не понимала, что что-то не так с той едой, что я готовила. Энджи съедал абсолютно всё, благодарил, а после, если был не занят и никуда не спешил, мыл посуду. Только подруга спрашивала куда делась соль и куда столько острого. И не важно, что я не добавляла ничего острого. Родители, приехавшие на обед, прокомментировали точно также, даже без моего вопроса, как им. Тем же вечером внимательно следила за Энджи, надеясь уловить признаки того, что ему не нравится.        — Почему ты это ешь? Не вкусно же, — карри. И вновь получился острым. — Ты старалась, — с одной стороны обидно, что не сказал, а с другой он действительно ценил то, что делала. — Хоть бы сказал, что что-то не так, — выдохнула, уткнувшись лбом в стол, — Всегда же говорил. Я буду учиться лучше готовить. А ты мне говори, что и как, но только честно. — Хорошо.       И сдержал слово, отчего действительно научилась готовить.       Я думала, что всё было хорошо. Дома порядок, еда вкусная, говорить тоже есть вроде о чём, в выходные, если есть желание, гуляем или ходим куда-нибудь вдвоём. Или даже просто сидели в саду, где были установлены качели. В сексе, как мне казалось, тоже. Во всяком случае Энджи научил, что нужно говорить, если что-то не нравится, что нравится или высказываться о своих желаниях (хотя всё это вроде как относилось вообще ко всему в наших отношениях). И привыкла, что у Энджи вроде, как высокое либидо. А я, когда окончательно привыкла, даже порадовалась этому.       Поэтому к тому, что в какой-то момент муж начал меня не то игнорировать, не то избегать, не знала как относиться. Стал чуть больше молчать. Стал приходить позже, уходил также рано. А у меня возникло ощущение, что старался быть дома только тогда, когда сплю. А я начала насторожено смотрела на метку-кольцо из чёрно-красного огненного узора. Может они похожи, но не одинаковы, как должны быть?       Попытки поговорить с Энджи, чтобы понять причину некого холода, ни к чему не приводили, говорил мне, что всё в порядке. И у меня возникло ощущение, что со стеной проще разговаривать, от неё хотя бы эхо могло разнестись. Затем, грусть от непонимания прошла, на смену ей пришла минутная злость, которая решила, что нужно отдохнуть от дома, города и проблем. Решив, что мы взрослые (точнее, что я теперь тоже взрослая) и в целом могу делать, что захочу, предупредила Энджи, оставила записку на всякий случай и свалила.       Гуляя по песчаному берегу, который встретил тёплым ветерком и сверканием воды, сделала несколько фото и проверила время. Энджи, наверно уже вернулся домой. Скорее всего, прищурился, что не встречаю его и начнёт обходить каждую комнату в безумно большом доме, а также сад. После мысли сменились на то, чтобы хотела бы съездить куда-нибудь с Энджи. Пару часов всего, не так уж и много, как я успела узнать за время супружеской жизни. Относительную тишину нарушил телефонный звонок. «Энджи» и фото того, как сложив руки на груди, спал. В моей любимой чёрной водолазке. Прикусила губу и приняла вызов, надеясь, что голос не дрогнет предательски. — Где ты? — едва сдерживает рычание, а я набрала полные лёгкие воздуха, стараясь говорить спокойно, чтобы не удариться в истерику. — Гуляю, — получилось. — Это не ответ где ты. — На набережной. — Суюки, я помню, что у тебя проблемы с географией, поэтому напомню на всякий случай, что Япония это островное государство. Какая набережная? — Красивая. Заката жду. — Значит запад, — пробормотал тот, — Пляж предназначен для плавания или он дикий? — М, дикий. Ты хочешь угадать где я? — карта у него под рукой или всё-таки выучил её наизусть, как и все закоулки городов, где работает? — Я не гадаю, я узнаю. На каком расстоянии ближайший населённый пункт? — Ну, до деревни полчаса с небольшим моего прогулочного шага. — Что есть вокруг? Из природы, какие-то памятники, другие достопримечательности. — К пляжу нужно спуститься по небольшому склону. Выше от него поле. О, я ещё тут видела лаванду. Из памятников… Ничего такого. Но очень хорошая раменная, её бы записала в маршрут для туристов. — Есть горячие источники? — Нет. — Рисовые поля? — Где-то очень далеко, — махнула в сторону, хотя мужчина точно этого не видел. — По возможности не уходи никуда и не влипай в неприятности в течение часа.       Села на горячий песок, разувшись. Тёплая вода касалась ног, а горизонт окрашивался в огненные цвета. Прошло около сорока минут, прежде чем послышался скрип шагов по песку, а после мужчина уселся почти вплотную ко мне, обняв. — Чёрт, маленькая, не пропадай так больше, — расставил ноги по бокам от меня. Слабо улыбнулась, ощутив знакомое тепло. Так он обнимал очень редко, а для меня это было высшим проявлением заботы. И самым любимым, когда находишься под защитой. А в холодные дни очень тепло. — А ты обещаешь меня больше не игнорировать? — Я тебя не игнорировал. — Уходил до того, как проснусь, приходил очень поздно. Если бы не одежда в стирке, а также не просыпалась по ночам, решила бы, что тебя дома и вовсе не бывает. — Я правда тебя не игнорировал. Старался только ограничить. — Зачем? — вскинула бровь и кое-как повернулась, обхватив ногами мужчину за пояс. — Тебе больно? — Чего? — Энджи выдохнул, явно думая, как мне объяснить. — Я схожу с ума рядом с тобой. От твоего аромата и прикосновений, твоих взглядов и слов. Но у меня не всегда выходит держать себя в руках, отчего у тебя куча синяков.       На какие-то секунды забыла, что нужно дышать и моргать, настолько удивилась. — То есть, — медленно начала, — Вся эта ситуация из-за синяков на моём теле, оставленных во время секса? О которых вспоминаю только если вижу? И которые я не могу отличить от тех, которые получила, где-нибудь споткнувшись или врезавшись во что-нибудь? Я с тобой поговорить пыталась! Та я уже столько напридумала! Что у тебя проблемы на работе, что устал от меня, что ты предал свои принципы и решил или уже изменил! Или что набрала вес, а тебе я нравлюсь худой, или… Или!.., — уже задыхаться начала и шумно шмыгнула носом, отчего Тодороки растерялся, погладив меня по волосам. — Проблемы с работы никогда не повлияют на наши отношения. Никогда не устану от тебя, напротив, нравится, что рядом с тобой происходит что-то забавное и хорошее. Никогда не думал и не подумаю об измене, у меня уже не стоит на других и мне не нужен кто-то другой, — слова странные, но улыбнулась им, — И я всё ещё считаю, что ты слишком маленькая и худая.       Всё-таки расплакалась. Укорила себя за то, что вот так сбежала, но с другой стороны иначе бы и не сказал такие вещи. — Ты завтра уделишь мне час? Не больше, возможно даже меньше. — Хорошо, — тут же успокоилась, пока Энджи продолжал ворчать, — Маленький манипулятор. Куда хочешь пойти? Или что поделать? — Мы с тобой идём на УЗИ, — вскинула руки, будто нет занятия интереснее. — УЗИ, излишняя эмоциональность, плаксивость, а также куча сладостей с персиком, которых у нас дома не водилось. Ты беременна? — Анализы говорят да, но всё равно нужно УЗИ пройти. Вчера не смогла, аппарат сломался. — Хорошо, завтра вместе сходим. А теперь домой. Тебе нужно хорошо поесть и лечь вовремя спать. — Ты опять включил режим папочки, — надула губы, пока Энджи вставал, придерживая меня за бёдра. Приобняла его за шею. — Сама сказала, что есть шанс, что через несколько месяцев им стану. — Вот и отключай на время этот режим. — А режим беспокойного мужа?       Вечером дома Энджи отказал мне в сексе, сказав, что без разрешения врача не станет меня трогать в интимном плане. За это был легонько покусан за руку, прежде чем перехватил меня под грудью и прижал к себе, не давая выбраться. Посмотрела на свои руки. На левой была татуировка-кольцо, которая нас связала, а на правой светлое кольцо, показывающее, что я девушка замужняя.       Даже если люди связаны душой, не значит, что в быту у них всё просто. Проблем хватает. Недомолвки, приводящие к нелепым ситуациям. Где-то не сходимся во мнении. Но в который раз радуюсь, что именно Тодороки Энджи моя судьба, мало кто на его месте меня выдержал бы, как и многие другие не выдержали бы его.