Из Тьмы

      Попасть в город было почти до нелепого просто. Всего-то несколько километров до ближайшей станции, где одного его помятого вида и более-менее правдивой истории о нападении Гримм на одинокого путника оказалось достаточно, чтобы седовласая смотрительница тут же начала на чём свет стоит клясть дармоедов-Охотников, и даже выблеванный Жоном обратно бутерброд, показавшийся на вкус не лучше бумаги, был списан на пережитый им стресс.       «Разве это не печально, Жон?» — Отстраненно думал он. Потому что Арк был не уверен, что к его случаю было применимо «пережитый».       Руины, подземелье и древний вампир… всё это не в какой-то там заполненной Гримм глуши, но буквально под самыми столичными стенами.       Вейл встретил Жона морем ночных огней и шумом автомобилей, свет фар которых то и дело рассекал тени на асфальте тротуара, по которому брёл юноша. Свет этот не вызывал у него той же инстинктивной реакции, что солнечный, но всё равно раз за разом заставлял его замирать, когда он понимал, что на секунду оказывался выставлен на обозрение всем и каждому, кто только мог бы в этот момент на него смотреть.       Конечно, таких людей было совсем немного — улицы ночного города были куда менее оживленны, чем представлял себе Жон, и если бы не нависающие громады многоэтажек по сторонам он почти был способен представить, что находиться не в столице королевства, но всё ещё в своём родном Анселе, небольшом городке почти на самой окраине обитаемых земель.       Ещё совсем недавно Жон дождаться не мог оказаться в большом городе, неподалёку от которого располагаясь лучшая Академия Охотников в мире. Теперь… он понятия не имел, что ему делать. Ещё никогда в своей жизни Жон не чувствовал себя настолько потерянно.       Даже вампир… призрак вампира? Доставшиеся ему воспоминания вампира, как она сама утверждала? Или, быть может, просто некая неведомая тварь, какой-то Гримм, только утверждающий будто является вампиром чтобы сбить Жона с толка? Он не знал и не имел возможности проверить, да и про разумных Гримм никогда не слышал, но намного ли это страннее вампиров?       Как бы то ни было, но после того как они достигли города, Катарина стала подозрительно молчалива, уделяя куда больше внимания окружающей архитектуре, чем самому Жону, то и дело останавливая абсолютно нечитаемый взгляд своих алых глаз на взирающей на них с ночного неба Луне.       Жон не знал, как относиться к этому. С одной стороны, он был благодарен за то, что древнее чудовище на некоторое время оставило его в покое, но с другой это означало что он остался наедине со своими мыслями, в которых сейчас не водилось ничего хорошего.       — Какой сейчас год? — Прервала молчание вампир.       Жон медленно кивнул и ответил. Ему и самому было интересно, как долго она провела в своём саркофаге и как вообще в нём оказалась.       Услышав дату, Катарина едва заметно нахмурилась.       — Что случилось с Луной?       — С Луной? — Непонимающе моргнул Жон и поднял взгляд на ночное светило, мерцающее хвостом из парящих обломков, похожим на замершую во времени вспышку феерверка. Иными словами, Луна выглядела совершенно обычно. — А что с ней?       — Она расколота. Но для тебя это привычное зрелище, не так ли? — Ровным тоном произнесла Катарина.       Жон нахмурился.       — Разуме- погоди. Ты хочешь сказать, в твоё время?.. Ну конечно! — Осенило его. — Модель в твоей гробнице! Но Луна была такой всегда, во всяком случае… эм, я так думаю?       — Ты так думаешь? — Едва заметно приподняла бровь вампир.       Парень неловко улыбнулся и, посмеиваясь, потянулся рукой к затылку.       — Я, эм, наверное, был не самым прилежным учеником в школе. Но я бы наверняка знал о чём-то настолько… большом! — Нашелся он с подходящим словом.       — …С этим Миром что-то не так.       — Должно быть, для тебя это тоже было странно? Проснуться в совершенно незнакомом времени?       — В некоторой степени, — признала вампир. — Достаточно, чтобы я решила дать тебе своей Крови. Но я не это имела в виду. Видишь ли, Жон, для сородичей нормально время от времени впадать в долгий Сон, когда Гримм внутри нас становиться слишком силён, чтобы его можно было сдержать одной силой воли.       Гримм внутри?..       — Погоди, ты сказала-       — Но Мир изменился куда сильнее, чем должен был. Ты говоришь, из-за Гримм существует всего четыре Королевства?       — Да?       — Это странно. Гримм всегда были проблемой, но они существовали с начала времён, задолго до того, как Братья сотворили первого человека. Но как примитивный инструмент разрушения может угрожать человечеству — венцу Их творения? — Кажется, вполне искренне недоумевала она.       — Ты веришь в Братьев? Я помню, там были две статуи, но разве это не Бог Фавнов?       — Верю ли я в Братьев? — Удивленно посмотрела она на Жона. — В той же степени, как ты можешь верить в землю под твоими ногами или в небо над головой. Это не вопрос веры, Жон, и то, что ты относишься к нему как к таковому — суть ещё одна странность этого времени.       Итак, она в добавок ко всему ещё и религиозна. Просто великолепно.              — Призраки были редки, но не настолько, чтобы кому-то могло прийти в голову сомневаться в их существовании. Сородичи сторонятся Солнца, но каждый ребёнок был с детства приучен бояться ночной Тьмы. Иными словами, Жон, — заключила она, — ты либо феноменально невежественен, либо в Мире изменилось нечто большее, чем просто Луна.       Они продолжили идти в молчании, пока Жон не повёл плечами, словно поёжился, хотя прохладный ночной воздух мало его беспокоил. Он уже почти привык к холоду.       — Раз я вампир, значит ли это что я должен, ну… пить кровь? — Задал он вопрос, ответа на который боялся больше всего.       По понятным причинам Жон никогда раньше не имел дел с настоящими вампирами, но он смотрел достаточно фильмов чтобы знать пару-тройку стереотипов об этих кровососах.       — Скажи мне, как ты себя чувствуешь? — Улыбнулась Катарина.       — Ходячим трупом, — скаламбурил Жон.       Его признание, впрочем, не было от этого менее правдиво. Он чувствовал себя… плохо. Его кожа казалась стянутой и сухой, глаза зудели потому что он то и дело забывал моргать, а горло было словно сжато невидимой удавкой, не мешающей разговаривать, но напоминающей о себе каждую секунду, каждое мгновение. Сначала Жон надеялся что это пройдёт, как обычно проходит со временем иное недомогание, но симптомы, казалось, становились лишь сильнее. Возможные причины беспокоили его в куда большей степени, чем Жон старался показать.       Мимо прошла небольшая компания молодых людей, пёстро одетых и громко хохочущих чему-то своему. Он сам не заметил как остановился, провожая их взглядом, пока не почувствовал выступившие клыки и даже тогда с трудом смог оторвать от удаляющихся фигур взгляд, и с ещё большим — убедить себя игнорировать запах, где к алкоголю и поту примешивалось и ещё что-то, что-то… манящее. На секунду он готов был поклясться, что может разобрать учащенное биение их сердец, барабанным боем отдающее в его ушах. Каждого из них в отдельности.       Жон попытался представить, какого это, когда твои клыки пронзают чужую кожу, когда горячая кровь смачивает твоё агонизирующее горло, наполняет твоё холодное тело покинувшим его теплом…       Парень содрогнулся и даже сам не мог понять, от отвращения ли к самому себе или же от предвкушения, что уже, право, само по себе было омерзительно.       — Тебе повезло больше, чем иным птенцам. Ты выпил мою Кровь и её сила ещё не прошла, но это лишь дело одной ночи. На счастье, перед тобой целый город добычи.       — Я не стану этого делать, — твердо заявил Жон. — Я не такой, как ты.       Вампир только слабо улыбнулась.       — Многие поначалу так говорят. Считают, что они сильнее Проклятия. Некоторым даже удаётся продержаться то того момента, когда их кожа не начинает покрываться трупными пятнами, изо рта не станет смердеть как из свежей могилы, а-       — Хватит.       — А Гримм внутри растёт больше и сильнее с каждой минутой. Пока ты не потеряешь над ним контроль, и не набросишься на первого встречного, будь то друг, враг или самый родной тебе человек.       Жон остановился и упрямо поджал губы.       Он не хотел верить ей. Не хотел верить, потому что это означало, что он не только не сможет поступить в Бикон, даже если там каким-то чудом всё ещё согласятся принять его, но и даже вернуться домой в Ансель.       Но… но это ведь всё ещё он, Жон! Он всё ещё был самим собой. Эта мысль несколько успокоила юношу.       — У тебя здесь знакомые?       — Что? — Удивился Жон. — В Вейле?       — Ты так стремился попасть в этот город что я решила, ты живёшь здесь.       — Нет, я… я собирался поступить в Бикон. Стать Охотником. Теперь даже не знаю. Вернусь домой? — Высказал он свою последнюю надежду и тут же пожалел об этом.       Катарина мгновенно оказалась прямо напротив, на одном уровне с его глазами, буквально повиснув для этого над землей.       — И что ты им скажешь? Здравствуйте, я теперь живой мертвец, не поделитесь ли своей кровью?       — А что если и так? — С вызовом бросил Жон. — Это лучше, чем… чем!       И они примут его. Они сами так сказали.       — Может и так, — к удивлению парня не стала настаивать вампирша. — Но тем хуже для всех вас. Ты больше не смертный, Жон. Ты чудовище, хищник, Проклятый вечно существовать в тени и жаждать человеческой крови. Я видела подобное множество раз, Жон. У этой истории никогда не было счастливого конца.       — Ну и что ты предлагаешь?!       — Для начала — найди убежище. Надежное место, где ты сможешь переждать день никем не обнаруженный.       Жон вспомнил парочку старых видеоигр.       — Гроб? — Неуверенно предложил он.       — Необязательно. Любое место подойдет, пока в нём тебе не страшно Солнце. Можешь просто вырыть канаву поглубже и засыпать себя землёй, если уверен что до заката никакая псина тебя не откапает.       Слова вампира напомнили Жону, что он больше не нуждается в таких необязательных вещах как, скажем, дыхание.       — Что-то ещё чего я должен бояться кроме света и огня? — Спросил он, раздраженно жестикулируя. — Чеснок? Бегущая вода? Серебро? Осиновый кол в сердце?       — Чеснок противен, но сам по себе безвреден. Бегущая вода тебя никак не остановит. Серебро опасно, но не так как огонь. Кол в сердце тебя не убьёт, но ты не сможешь пошевелиться, пока твоё сердце не восстановится. В моё время это часто использовали в качестве наказания или казни — пронзали мечом и оставляли на открытом месте дожидаться рассвета. Вампир всё видит и слышит, но может лишь бессильно ожидать, пока Солнце не подарит ему окончательную смерть, не в силах даже закричать когда его тело сгорает в прах. Можешь себе представить?       Жон не мог.       — Должно быть, это ужасно.       — На самом деле весьма забавно, если горишь не ты, разумеется, — наклонила голову набок Катарина, мило улыбаясь.       «Верно. Древнее чудовище», — напомнил сам себе Жон.       Парень набрал в грудь воздуха для ответа, но стоило ему только вдохнуть, как его вновь тряхнуло от наводнивших нос запахов.       — У тебя остаётся не так много времени.       Жон стиснул зубы.       Он не верил ей. Не был обязан принимать все её слова за чистую монету. В конце концов он убил её, по её же собственным словам. Что, если она просто хочет отомстить? …Но если её слова всё же правдивы, ему бы не хотелось убедиться в этом в самый последний момент.       «Мне нужны деньги», — решил Жон. Потом он снимет номер и попробует сделать что-нибудь со всё сильнее гложущим его чувством голода.       — Мне нужны деньги, — шепотом повторил он.       Беловолосая вампирша пожала плечами.       — Я говорила взять золото с собой. Всё равно оно теперь принадлежит тебе.       — Ну извини что в тот момент мне было немного не до этого!       — На твоё счастье, у меня есть идея, — как ни в чём не бывало закончила она.       — Мне это не понравиться, — приготовился Жон.       — В таком большом городе должны быть сородичи кроме тебя. Едва ли они обрадуются конкуренту, но в нашем обществе есть определённые… правила приличия.       Он оказался прав — идея ему не нравилась.       — Были, — поправил её парень. — Были правила.       Катарина слегка прищурилась.       — Верно. Были. Но память сородичей намного длиннее человеческой, — настаивала она. — И даже если они окажутся настроены враждебно, лучше узнать об этом немедля, чем всё время ждать удара из тени.       Перспектива встретить других вампиров отнюдь не радовала Жона. Честное слово, он предпочел бы не знать ни одного. Но всё же это был план, а плохой план — это обычно всё же лучше, чем никакого плана вообще.       И потому Жон преодолел желание проигнорировать всё и вся, забившись в самый дальний угол который только можно найти, и спросил:       — И как же мы найдем их, если ни один из нас никогда раньше не был в Вейле?       — Проще простого, — указала она Жону на расположенное дальше по улице строение. — Где ты станешь искать любого хищника?       «У Джуниора» — гласила вывеска сверкающего неоновыми огнями ночного клуба.       Вампир в залитом кровью платье оскалилась:       — Там, где больше всего его добычи.