Армия Спасения

Кристина, просыпаясь, обнаруживает Лису мирно спящую рядом: волосы, короткими обрубками спадающие, раскиданы по лицу, а гримаса с примесью боли на лице и вовсе Кристине на душе оставляет рану. Она глаза потирает, потягивается и встаёт, всё ещё пошатываясь ото сна, а после идёт вон из палатки на поиски Оли, прихватив пару сигарет. На улице царит беспорядок: женщины суетятся у котлов, готовя всем завтрак, отчего Кристина ненароком улыбается, видя такую забавную картину, мужчины носят хворост для костра, а все остальные подальше поют песни. Атмосфера впервые за месяц кажется приятной — спокойно и радостно, и лишь воспоминания прошлой ночи заставляют судорожно вздыхать. Кристина видит Олю, которая около Матушки чистит картошку, подходит, улавливая разговор ни о чём, в котором они обсуждают предстоящую молитву после праздника, и подзывает к себе, объясняя, что ей требуется помощь. Уводит Ольгу в лес, чтобы никто не видел, и предлагает сигарету, на что та активно соглашается. — Как Лиса? — первым делом спрашивает Оля, обеспокоенно кидая взгляд, — проснулась? — Не проснулась ещё, — Кристина голову опускает, расстроенно хмыкая, — она полночи ревела. — Может, это поможет хоть как-то выбить показания, — задумчиво говорит журналистка, выдыхая клубы дыма, — Ты-то как? Кристин, мы в глухом лесу, тут ни аптек, ни таблеток. — Понимаю я, — Захарова тяжелый взгляд поднимает, будто обречена, — он кончил на живот, может, пронесёт. — Сложно это говорить, но если что, — Ольга вздыхает, поджимая губы, — то аборт. На пару с Лисой, блять. Кристина истерически смеётся, запрокидывая голову, слёзы будто вот-вот покатятся по девичьему лицу, а глаза так и бегают в ничтожном желании спастить от всего происходящего. — Раз она терпит, то и я потерплю, — спокойно выдаёт, облакачиваясь на дерево, — Бог воспитывает терпил, не так ли? — Тебе до Божьей воспитанницы ой как далеко, — Ольга только головой качает, подходя ближе и обнимая, позволяя Кристине уткнуться в плечо и протяжно выдохнуть, — Что творится-то кругом, а? — Я и сама не знаю. — только и отвечает Кристина, подкуривая ещё одну сигарету. Они возвращаются, понимая, что еда уже варится и все готовятся к службе. А Ольга кидает взгляд на незнакомых ей людей, подходя ближе и цепляясь за последнюю возможность. Несколько мужчин, пристально наблюдающих за происходящим, стоят поодаль у своих машин. — Здравствуйте, — приветливо улыбается она и кланяется, склоняя голову набок для сущей уверенности, — А кто вы будете? Хотите посвятиться? — Ну здравствуй, — один из самых тучных, с грозным оскалом и цепью на шее делает шаг вперед, оглядывая ее с интересом, — мы и так посвящены. Мы приспешники, которые на попечительство жён пророка берут. — О, это, выходит, и меня на попечительство возьмёте, — воскликает Оля, хлопая в ладоши и притворно улыбаясь, — знаю, что жёны отдельно живут, не так ли? — Верно, — кивает мужчина, заметно смягчившись, — это недалеко, здесь в паре километров есть котедж у воды, — он её приобнимает рукой, улыбаясь, — будешь жить в благодати, на природе. — Мне ещё ждать и ждать, — надувая губы, возмущается Ольга, — думала даже пару раз отречение своё бросить, никто ведь не говорит, куда после него отвезут. — Блаженная и тихая жизнь, в далеке ото всех, — мечтательно произносит мужчина, гладя ее по щеке, — будешь исполнять прихоти пророка, в коммуне среди жён жить. — И чем же они там занимаются? — наивно выпячивает глаза, улыбаясь на его улыбку, накручивает прядь на палец. — А вот это ты узнаешь после свадьбы, милая, — вдумчиво говорит другой мужчина, подходя к ним ближе, — тебе сколько лет? — Шестнадцать, — игриво говорит та, переводя взгляд на нового собеседника. — С таким личиком среди жён будешь самой-самой, — загадочно тянет мужчина, хватая её за подбородок и разглядывая. — Я и среди отреченниц самая-самая, — начинает она, будто задумываясь, — есть у меня подруга среди жён, её от меня увезли, — вкрадчиво говорит девушка, становясь на пару тонов тише, — мне бы её повидать, а? А то душа за неё не на месте. — Зовут-то её как? — подозрительно и с долей восхищения интересуется приспешник. — Мария, — Ольга надеется, что Мария — имя популярное. И также надеется, что её план сработает, и когда приспешник кивает, улыбается, — хоть бы мельком увидеть. — Ну, что, посмотреть на Марию ты эту хочешь или как? Жива она, всё с ней хорошо, — хмыкает один из них, — если у пророка отпросишься, свозим тебя. — Я попробую, уж очень хочу подругу повидать, — улыбчиво говорит журналистка, убегая как можно скорее. У неё сердце вот-вот в пятки уйдёт, но она упорно продолжает бежать, оглядывая, куда запропастился пророк. И когда она видит его, в край расстроенного на пирсе, подсаживается, поджимая губы. — Пророк, святой человек, могу я к вам с просьбой обратиться? А тот смотрит на неё пугливо будто, тяжело поднимая веки, и подграгивающими губами произносит: — Чистая душа Ольга, чего надобно? — он на девушку с теплотой душевной смотрит, улыбаясь мягко. — Говорила я с приспешниками, что жён ваших охраняют, — начинает она, вглядываясь в воду, — уж очень хочется посмотреть, как они живут, в неведении же от самого отречения! Они сказали, если вы позволите, так свозят. — Не пепел же земной ты там увидеть боишься? — хмыкает пророк себе под нос. — Не пепел, конечно, что вы. Ведь людям простым стоит знать, чего ожидать, верно? Любопытство — грех мой, пожалуй. — Что ты, Ольга, всякая сущность на земле к знаниям тянуться обязана, мы без них никто, — улыбается он, голову поворачивая, — Поезжай, конечно, после службы, только под присмотром. — Благослови вас Господь! — Оля весело улыбается, вскакивая, и бежит прямо к Кристине, которая помогает Матушке тарелки нести. Вместе они управляются быстрее и понимая, что Лиса так и не вышла, решают идти её будить. А заходя в палатку, обнаруживают девчонку, что с ручными зеркальцем выглядывает обрубленные волосы и тихо плачет себе под нос. Кристина тут же подбегает, усаживась рядом, обнимает за плечи, отнимая зеркало и в глаза смотрит. А Ольга в проходе лишь поджимает губы. — Я их с восьми лет не стригла, — хнычет та, смотря прямо на Захарову. — Не знала, что ты считать умеешь, — тихо усмехается Кристина, утирая от слёз её щёки, — Ну, что ты плачешь? Заслужил твой пророк, понятно? — А я заслужила? — орёт Лиса, ища в Оле поддержку, — Красоты лишилась. — А он жены, Елисавета, — мягко улыбается ей Ольга, — давайте, на службу пора, — и выходит, поправляя волосы. Лиса ещё немного вздрагивает, плача, а Кристина её только обнимает усерднее, поглаживая по спине. А девчонка хрипит и спрашивает, голову поднимая: — Всё ещё красивая? — Да, — мягко и уверенно, бархатистым голосом заявляет, — очень красивая. И Кристина вглядывается в карие глаза, оглаживая её щёку, улыбается, хватая руку. — От бинта откажешься? — аккуратно касаясь порезов, шепчет, хмуря брови от фантомной боли, когда Лиса вздрагивает. — Откажусь, конечно, заживет на милость Господу, — говорит та, уже изрядно успокоившись. — Пойдем на службу, в глаза ему посмотришь, — хватает её уверенно Кристина, выводя из палатки. Люди уже в кругу: пророк в самом центре начинает речь, с острым оскалом и усмешкой, а Захарова плетётся к Матушке, шепча: — А куда мама запропастилась? — спрашивает, глаз от пророка не отводя. — Не здоровится ей, лежит в палатке, — также шёпотом говорит Матушка. — А почему меня не позвали? Может, помочь чем? — Ей приспешник Георгий отвару исцеляющего дал, а мы все молимся, тебе, дитя, в родительское покаяние лезть не стоит, — отчеканивает женщина, даже головы не поворачивая. — С ней хоть всё хорошо? — изнемождённо спрашивает Кристина, тяжко вздыхая. — Она под присмотром Всевышнего. И больше та ничего не говорит, слушая пророка, и Кристина смотрит на Лису, что, как и раньше, впитывает каждое слово. — В обличьи человеческом есть грехи превыше сил наших, — басом выпаливает пророк, опуская взгляд, что ему несвойственно, — их искоренить мы можем верой сильной и нерушимой, чистыми помыслами и содеяниями праведными. Кто поборет их — на ступень ближе к Господу станет, докажет душой своей праведность и возвысится над пороками. Помолимся за силу нашего духа! Люди усердно читают утреннюю молитву, а пророк смотрит на Кристину, стреляя в неё холодными глазами и одаривая острым оскалом. Она лишь поджимает губы, молясь за маму, и прося прощения у Господа за все свои поступки. После он продолжает речь, говоря о большом празднике, души святых возносит, молятся люди ещё и им, усердно шепча себе под нос. Лиса исподлобья на него глядит, надменно, так, как ещё никогда не смотрела. Намеренно без платка, чтобы все люди видели. И пророк смотрит печально в ответ, сожалея будто. После службы, когда Кристина садится рядом с Лисой на бревно, он подходит, с прищуром их оглядывая, а потом Кристину подзывает к себе, говоря тихо: — Ты, Христина, меня на большой грех наставила, от которого мне отречься будет нелегко. А Кристина, озлобленная сильно, выдаёт злостно: — А ты платок надень, в отречении походи пару месяцев, грехи отмолишь, — и смотрит нарочно наивно, глазками играя. — Ты дьяволица, не иначе, — остервенело её оглядывая, говорит мужчина, — не мог я так просто искушению поддаться, пороки у меня не те. Ведьма ты. — А, может, ты влюбился в меня, а? Я ж тебя не заставляла, — она к нему вплотную подходит, в глаза глядя, и говорит тихо и размеренно, — Плохо тебе, что согрешил? А как трахал меня, так шептал, что хорошо было! — Из тебя греховное естество выбивать надо, — произносит он вкрадчиво, будто угрожая, — как мы вернёмся, будем демонов извлекать из твоей души. А пока иди к Георгию помогай травы собирать, хоть чем-то полезным займись. — Он-то меня не трахнет, не грешник, — хмыкает Кристина напоследок, уходя гордо. И замечает, что Оля переодевается в палатке, а та объясняет, что едет к жёнам. — В каком смысле, к женам? — А ты не заметила, что они в секте не живут? — усмехается Оля, под длинную юбку в чулок цепляя диктофон, — Они отдельно, я вот хочу узнать, что там происходит. — Осторожно там, ладно? — только и говорит Кристина обеспокоенно. — Там такие приспешники, видно верующие, — смеётся журналистка, — Один из – бывший сутенёр. Или не бывший. — Откуда ты знаешь? — удивлённо поднимает брови Захарова. — Я журналист, Кристина, я много чего знаю. Не поминай лихом, если что. И Ольга садится в тонированную машину, а один из приспешников прикрывает окна шторами.