Без слов

Кюхён относительно нормально спит остаток ночи - хотя бы потому, что обычно не меняет положения, в котором засыпает, до самого утра. Он сладко потягивается и морщится от боли: спина все так же напоминает о вчерашней ночи. Зато теперь у Кю есть личный раб на целые сутки… который нагло храпит в гостиной так, что слышно даже здесь. Младший морщится и идёт в ванную, затем думает сделать себе чаю, но решает переложить эту трогательную обязанность на плечи провинившегося старшего. Кю небрежно похлопывает Чонуна по плечу и тянет за ухо, чтобы разбудить. «У-у-у, наглая рожа, даже не икается ему вчерашняя ночка». - С добрым утром, - Ким проснулся ещё тогда, когда Кюхён хлопнул дверью спальни, а потом ванной, поэтому отзывается сразу же. – Завтракать хочешь? Младший кивает и показывает пальцем на кухню, больно тыкает Чонуна в щеку и уходит из гостиной. - Почему у меня такое подозрительное чувство, что он меня убьёт рано или поздно? – ворчит себе под нос Ким, неохотно вставая с дивана. Когда он умывается и приходит на кухню, Кю уже сидит за столом – играется с котёнком, устроившимся у него на коленях. «Даже с животинкой своей обращается ласковее, чем со мной… Хотя чему я удивляюсь?» - вздыхает Чонун, открывая холодильник, чтобы придумать, что можно сварганить. – Из того, что есть можно сделать просто яичницу, яичницу с ветчиной и яичницу с ветчиной и гренками. У тебя офигеть, какой широкий выбор. «А у тебя хватит умений на что-то еще?» - набирает на планшете лапками котёнка. Кюхён и не думает отставать от Чонуна так быстро, поэтому планирует капать ему на мозги до вечера. Улыбаясь своим гениальным мыслям, Кю целует рыжего в нос и усаживает себе на плечо. - На что-то ещё… - Ким чешет затылок, скептично оглядывая полупустые полки холодильника. – Могу сделать французские тосты и салат – тут у тебя, вон, не оприходованные помидоры и огурцы. Но тогда потом придётся сходить в магазин за продуктами – на обед и ужин нечего будет есть. «Значит, сбегаешь в супермаркет. Тут недалеко», - пишет младший и выжидающе смотрит на Чонуна. - Хорошо, - кивает тот, доставая из холодильника нужные продукты. – Где у тебя хлеб лежит? Кюхён указывает на хлебницу, которая стоит на микроволновке. - Ага… - Чонун с головой погружается в готовку, размышляя о том, как же хорошо, что он уже давно живёт один – некому было для него готовить, и пришлось самостоятельно учиться, потому что на одних полуфабрикатах долго не протянешь. Ким жарит тосты, нарезает овощной салат и заваривает чай – на всё про всё у него уходит не больше получаса. «Нет, я хочу какао», - пишет Кю, когда Чонун ставит перед ним чашку с чаем и тарелку с завтраком. - А оно есть вообще? «А у тебя проблемы со зрением? Оно на полке, где и чай». - А, блин, не заметил, - старший делает Кюхёну какао и усаживается напротив него. Чонун никогда не завтракает, поэтому и сейчас он просто пьёт кофе вприкуску с купленным вчера печеньем. «Люди, которые не завтракают, больше подвержены стрессам и депрессиям. Я в Интернете читал», - пододвигает планшет. Хорошо, что стол маленький, не нужно тянуться через него. - Вот и нашлась причина моей «истеричности», - хмыкает Ким. – Я раньше завтракал, потом как-то отвык. Теперь, кроме кофе и чего-нибудь по мелочи, ничего не могу в рот взять – тошнит. Кюхён скептично дергает бровями, многообещающе улыбается, накалывает на вилку тост, помидор и тыкает в рот Чонуну, заставляя съесть. Тот мотает головой, осторожно отводя руку Кю в сторону. - Если я сейчас поем, потом целый день буду валяться на диване и очень громко жаловаться, что «я щас сдохну». Оно тебе надо? «Ешь. Посидишь в моей шкуре денёк, заодно менее депрессивным станешь». - Я не депрессивный. Кюхён, серьёзно, я не хочу. Сам ешь. «Лол, - пишет тот, пожимая плечами, и наслаждаясь помидоркой с гренкой. – Я хочу, чтобы ты сегодня сделал мне массаж, убрал кошачий лоток, закинул в стирку белье и пропылесосил». - Хорошо, - пожимает плечами Чонун. – А влажная уборка? А обед с ужином? «Ну и это, понятное дело, тоже. Ты такой послушный, это раздражает». Кюхён протягивает под столом ногу, проводит стопой по бедру старшего и упирается в пах, слегка надавливая. - Я же сказал, что буду весь день тебя «обслуживать», - Чонун едва не давится своим кофе и судорожно вцепляется пальцами в край стола. – Кюхён, что ты творишь? «Массирую твой член своей ногой. Тебя что-то смущает?». Кю строит невинное личико и поглощает очередной кусочек помидорки. - Я не очень понимаю, - Ким тяжело втягивает воздух сквозь зубы и закусывает губу, - зачем ты это делаешь за столом. «Ты же не захотел завтракать. Я спасаю тебя от вселенской тоски», - глаза хитро блестят, когда младший отпивает какао. - Ты просто извращаешь понятия, - дыхание сбивается к чёрту, Чонун упирается ладонями в край стола, собираясь встать со стула и прекратить эту пытку, но не может сдвинуться с места, потому что ноги отказываются держать. Кюхён усмехается и убирает ногу. «Ты серьезно считаешь, что можешь просто попросить прощения, откупиться от меня подарками и днём работы по дому? Мне все еще больно сидеть, а я действительно не против переспать с тобой. И вчера хотел, пока ты все не испортил. Да, я извращаю понятия, наверное, но я ненавижу пьяных». - И что ты теперь предлагаешь мне сделать? – устало спрашивает Чонун. – Застрелиться? Выйти в окно? Перерезать вены и написать тебе оду своей кровью? Звезду с неба достать? Я извинился, как умею, если тебе этого мало, то я ничего не могу поделать, кроме как потакать всем твоим прихотям. «Мне нравится, когда меня обожают, а не потакают. Вымой посуду и приступай к работе по дому». Кюхён ставит тарелку в раковину и идёт к себе в комнату, чтобы проверить почту. Вдруг кто-то из заказчиков написал. - Я думал, что и так понятно, что я тебя обожаю, - Чонун качает головой, опускает взгляд на ширинку джинсов и тяжело вздыхает – естественно, Кю не даст ему решить маленькую физиологическую проблему, поэтому придётся потерпеть. Остаток дня Ким вживается в роль Золушки: выдраивает до блеска кюхёнову квартиру, меняет лоток его питомцу и кормит вечно голодное животное, стирает одежду и развешивает её на сушку. В перерыве между уборкой и стиркой Чонун готовит обед, а потом, когда на улице темнеет, и ужин. - Ура, готово, - парень выключает плиту, накрывает крышкой кастрюльку с супом и в изнеможении опускается на стул. – Чёрт, как же я всё-таки умотался. Кюхён весь день не выходит из своей комнаты, выполняя небольшой заказ: перевод статьи на четыре странички. Кушать хочется дико, ароматы проникают даже сквозь закрытую дверь, поэтому Кю идёт на кухню, чтобы оценить кулинарные способности Чонуна. Трёт глаза, забывая, что на нём очки, и роняет их на пол. - Кюхён? Всё нормально? – Ким в момент подрывается со стула и идёт к младшему. – Ты что-то уронил? Тот кивает, поднимает очки, снова нацепляя их на нос, берёт Чонуна за локоть и ведёт на кухню. - Проголодался? – Ким быстро накрывает на стол, изредка морщась – резкие движения отдаются в голове вспышками тупой боли. – Куда я анальгин заныкал?.. Сейчас сдохну, если не найду. «У меня на тумбочке в спальне. Спасибо за ужин», - быстро печатает Кю и принимается за еду. На удивление, суп получился действительно вкусным, может, немного недосоленным, но жаловаться не на что. - Пожалуйста, - слабо улыбается Чонун, поспешно направляясь к спальне. По-хорошему, следовало сходить к врачу, но Ким был на 100% уверен, что ничего путного, кроме бесполезного для него совета: «соблюдайте режим» не услышит. Он запивает таблетку и садится ужинать, умилённо наблюдая, как Кюхён наворачивает суп и салат за обе щеки. Как известно, путь к сердцу мужчины лежит через его желудок, поэтому после ужина Кю значительно смягчается и передумывает насиловать Чонуну мозг до завтрашнего утра. Особенно заметив, как тот морщится от боли. «Сделать тебе массаж?» - Мозга? – немного вымученно улыбается Ким. – К тому же, мне кажется, это я тебе должен был массаж делать, а не наоборот. «Главное, чтоб не простаты, - ехидничает Кю. – Пойдём, покажу». Тянет старшего за собой в гостиную, усаживает на диван, а сам залезает сзади, вытягивая ноги по обе стороны от Чонуна, и заставляет облокотиться спиной об себя. Кюхён аккуратно массирует виски то, слегка надавливая, то, ускоряя мягкие круговые движения, плавно водит пальцами по лбу и переносице, прижимаясь губами к макушке. - У тебя волшебные руки, - облегчённо выдыхает Ким, прикрывая глаза. Сверлящая боль постепенно отступает, сходит на нет, и Чонуну на мгновение кажется, что теперь он чувствует себя гораздо живее, чем обычно. – Спасибо большое. Кю улыбается и начинает целовать шею старшего, плавно ведя руками по плечам и забираясь под его майку, поглаживая ключицы и обводя пальцем сосок. Кюхён скрещивает ноги на талии Чонуна, плотнее прижимая к себе, и кусает за мочку уха, не позволяя поцеловать себя, когда тот поворачивается к нему. - Кюхён-а, - хрипло выдыхает Ким. В таком положении он ничего не может сделать, кроме как откинуть голову на плечо Кюхёна и крепко сжать руки в кулаки. Младший меняет положение рук и расстегивает Чонуну джинсы, дразнит, водя пальцем по кромке нижнего белья, и нежно покрывает поцелуями плечи и шею Кима. Кю заставляет старшего немного приподняться, чтобы стянуть джинсы с трусами пониже, потом без стеснения обхватывает рукой его член и начинает двигать рукой вверх и вниз; гладит большим пальцем головку, ласкает соски и кусает за шею. Чонун захлёбывается вздохом, стонет, кусает губы и рефлекторно подаётся бёдрами навстречу сводящим с ума движениям. Острое удовольствие бьёт по мозгам, туманит рассудок – Ким может только хрипло и жарко стонать на ухо Кюхёну. Тот ухмыляется, довольный произведенным эффектом, проводит пальцами по его губам, заставляя взять их в рот, а другой рукой продолжает надрачивать, меняя темп от болезненно-медленного до быстрого. - М-м-м, - Чонун послушно обхватывает губами пальцы Кю, скользит по ним языком, обводя по кругу. Когда Кюхён плотнее сжимает пальцы вокруг головки члена, Ким крупно вздрагивает и, повернув голову, кусает младшего за шею, заглушая стон удовольствия. Младшему просто крышу сносит от хриплых стонов и вздохов Чонуна, который себе уже места не находит. Решая, что садистом он побудет в следующий раз, Кюхён начинает двигаться быстрее, резко проводя по всему стволу рукой, слегка засасывает нежную кожу на шее Кима и заставляет его стонать в голос. - Кюхё-ё-ён, - Чонун прогибается в спине и до крови закусывает губу, кончая в руку младшего. Тяжело дыша, он сначала облокачивается спиной о грудь Кю, но потом разворачивается к нему лицом и глубоко целует, залезая руками под его толстовку. Кю фыркает и вытирает свою руку о майку Чонуна. Не всё коту масленица, так сказать. Тот только хмыкает, спускаясь поцелуями к шее младшего и кладя руку на его пах. Тихий вздох срывается с губ Кюхёна, который и так уже был прилично возбужден. Чонун сползает ниже – так, чтобы лежать, опираясь на локти, - приспускает штаны Кю и обхватывает губами его член, сразу же начиная двигаться - тот зарывается пальцами в волосы старшего и толкается бёдрами в его рот. Чонун скользит языком вдоль ствола, обводит кругом головку, наслаждаясь тихими стонами Кюхёна, снова вбирает его член в рот, стараясь доставить младшему как можно больше удовольствия. Кю надавливает на макушку Кима, намекая на то, что пора бы ускориться, запрокидывает голову, тяжело дыша и сжимая в кулаках волосы Чонуна. Старший послушно ускоряет темп, плотнее сжимает губы вокруг члена и кладёт ладони на бёдра Кю, чтобы тот не двигался навстречу. Когда напряжение внизу живота доходит до предела, Кюхён выгибается в спине, игнорируя боль, хрипло стонет и кончает, оцарапывая плечи Чонуна ногтями. - Проф. шрамирование прямо, - бормочет Ким, морщась и вытирая рот подолом своей майки – всё равно стирать. Чонун отправляет испачканную одежду в стиральную машинку, а сам возвращается в гостиную и валится на диван рядом с Кюхёном, устраивая голову у него на коленях. Тот в качестве извинения целует и зализывает царапину, чмокает старшего в нос и начинает рассеянно перебирать прядки его волос, прикрыв глаза. Он давно так хорошо не отдыхал. - Чёрт, надо же посуду вымыть, - Чонун закрывает глаза, собирая в кучу остатки силы воли, чтобы оторваться от Кю, но не преуспевает и, вздохнув, обнимает его за пояс. – Всё потом… Кюхён устало улыбается и тянет старшего вверх, чтобы поцеловать. Наверное, единственное, что ему не надоедает в этой жизни – это целоваться, а губы Чонуна такие мягкие и тёплые, что перед ними не устоять. Поэтому Кю просто наслаждается нежными поцелуями, обхватывая его губы своими. - Я люблю тебя, Кюхён-а, - шепчет Ким, зарываясь пальцами в волосы младшего. «Хотя иногда совсем не понимаю, почему», - мысленно добавляет он. «И с какого перепугу его угораздило в меня влюбиться?», - думает тот. Вздыхая, Кю берёт Чонуна за руку и ведёт к себе в спальню. Там сдвигает с подушки кота и укладывается под одеяло, жестом подзывая старшего к себе. Ким вопросительно поднимает брови: «Колыбельную спеть просит, что ли?». Заметив, что до Чонуна не дошло, Кюхён откидывает одеяло и хлопает по кровати. «Снова аттракцион невиданной щедрости? - мысленно вздыхает Ким, шустро забираясь под одеяло и после минутных сомнений обнимая младшего. – Эх-х, как хорошо…» Кю устраивает голову на плече Чонуна и перекладывает котёнка ему на грудь – «рыжая пропастина» недовольно мяукает, но сворачивается клубком и почти сразу же засыпает. Кюхён поглаживает указательным пальцем его по голове и улыбается. Чонун не шевелится и еле-еле дышит, боясь нарушить это хрупкое ощущение покоя и счастья. Знакомый страх «это больше не повторится» заставляет сердце сжаться, а Кима чуть крепче сцепить руки вокруг Кю и уткнуться носом в его волосы, вдыхая любимый запах. Кюхён приподнимает голову, чмокает Чонуна в подбородок, обхватывает рукой кота, устраивается поудобнее и сладко вздыхает. Хоть еще довольно рано, но в постели так уютно, что в сон клонит просто неумолимо, а убаюкивающее урчание рыжего только больше усыпляет. - Будешь спать? – тихо спрашивает Чонун, подтягивая одеяло чуть выше. Младший кивает и просовывает свою ногу между ног Кима, чтобы было удобней лежать. - Спокойной ночи, - целует Кю в лоб и обеспокоено смотрит на настенные часы, висящие над дверью: просыпаться надо рано, а будильник ставить – не вариант, потому что Кюхён тоже проснётся. В следующую секунду Чонун вспоминает, что завтра у него снова выходной, и, облегчённо вздохнув, тоже закрывает глаза – грех не воспользоваться моментом и не поспать.