Без слов

Дома Кюхён сразу же заваливается спать в обнимку с котом, стараясь вообще ни о чем не думать. Организм позволяет ему проспать до следующего утра, потом парень принимает душ, завтракает, моет посуду, чтобы не пугать Чонуна пирамидами из тарелок, и отправляется в больницу. Определенного плана нет, но одна мысль прочно вертится в голове, постепенно становясь решением проблемы. Уже в больнице Кю улаживает все формальности с оплатой, слегка округляя глаза на выставленный счет, кланяется почти под прямым углом медсестрам и врачам и, наконец, забирает Чонуна, который уже ждет его у входных дверей, полностью одетый. - Всё холоднее и холоднее, - ворчит старший, когда они выходят на улицу из здания больницы. Он поправляет на Кюхёне шарф, заматывая его чуть ли не до бровей, и довольно кивает. – Не хватало ещё тебе заболеть. Тот недовольно опускает шарф ниже, разворачивается и быстро шагает в сторону дома. Кю тоже не любит холода, а сегодня просто ужасно ледяной ветер; пару раз он оглядывается, чтобы убедиться, что Чонун не отстает. Они в рекордные сроки добираются до квартиры, где их уже поджидает Бекон - кот радостно бежит навстречу, мурлыча и тоненько мяукая. - Привет, пропастина рыжая, - Чонун подхватывает котёнка на руки, улыбаясь от уха до уха, гладит его по голове. – Я тоже по тебе соскучился. Кюхён сразу проходит вглубь квартиры в поисках планшета и быстро печатает сообщение для старшего: «Ты хочешь остаться у меня насовсем? Я долго думал. И чтобы больше не было проблем... Останешься?» Не перечитывая, чтобы не передумать, показывает ему. - Конечно, хочу! - выпаливает Чонун, но осекается. – Но… ты же ставил условие: я должен жить у себя. «Но мы же сейчас формально не встречаемся, так что никаких условий нет…», - быстро находится младший. - А что тогда, если не встречаемся? – Чонун грустно смотрит на Кю. – Кто я для тебя? Тот где-то на минуту зависает, а потом решает быть честным: «Я не знаю. Ты мне нравишься, мне тебя не хватало. Когда я узнал, что ты все еще в больнице, я очень испугался, и еще больше перепугался, когда тебя ранили. Мне казалось, что это моя вина, поэтому решил, что если мы расстанемся, то ты больше не встрянешь в неприятности, ведь я, как магнит, их притягиваю. Но тебе стало только хуже, а я не хочу, чтобы тебе было плохо, поэтому просто оставайся у меня, а что будет дальше, я не знаю». - Глупость, видимо, передаётся половым путём, - Чонун вздыхает, опускает котёнка на пол и обнимает Кюхёна. – Я сам идиот, что гулял по парку посреди ночи, ты тут вообще ни при чём, не сгущай краски. Я останусь, конечно, - улыбается и легко целует младшего в щёку. – Спасибо. Слова слабо убеждают Кю, поэтому он решает просить прощения единственным известным ему способом, обнимая Чонуна за шею и крепко целуя в губы, углубляя поцелуй, подталкивая в сторону спальни. С каждым движением губ, с каждым прикосновением пальцев он твердит у себя в голове бесконечное «прости». Осторожно укладывает старшего на кровать, и, не разрывая поцелуя, начинает снимать с него одежду. - Кюхён-а, - хрипло выдыхает Чонун. Тело неожиданно резко реагирует на прикосновения Кю, и, когда тот начинает покрывать поцелуями его шею и грудь, старший уже еле-еле дышит от возбуждения. Опускаясь ниже, Кю едва касаясь, целует свежий шрам, расстегивает джинсы старшего, через ткань гладит возбужденный член, нежно целует низ живота, проводит языком по выпирающим тазовым косточкам, заставляя Чонуна стонать. Прости, что заставил тебя страдать. Поцелуй в бедро. Прости, что ничего не смог сделать. Поцелуй в ключицы. Прости, что не могу говорить. Поцелуй в шею. Прости, что не могу полюбить тебя. Поцелуй в губы. Кюхён отстраняется, чтобы снять с Чонуна оставшуюся одежду, берет его член в руку, нежно поглаживая, и проводит языком по всей длине, берёт в рот головку, медленно посасывая, двигая рукой вверх и вниз. Чонун стонет в голос, вздрагивая и судорожно сжимая простыни в кулаках. Острое удовольствие затапливает сознание, заставляет выгибаться, хватать ртом воздух, хрипло выдыхать имя младшего, когда тот в очередной раз смыкает губы вокруг члена. - Кюхён-а, - не выдержав, он зарывается пальцами в волосы Кю и толкается бёдрами навстречу. – А-а-ах, боже… Не желая больше мучить, Кюхён ускоряет движения рукой и ласкает языком головку - через минуту Чонун крупно вздрагивает всем телом и с протяжным стоном кончает, заставляя Кюхёна зажмуриться и подавить рвотный позыв, но что не сделаешь ради прощения. Главное, чтобы Чонун не узнал, насколько личным и интимным действом считал минет младший... Кю снова начинает покрывать поцелуями живот, грудь и шею старшего, переплетая с ним пальцы. Не успев восстановить сбившееся из-за оргазма дыхание, Чонун снова дышит через раз. Кюхён, кажется, задался целью свести его с ума своими прикосновениями. - Я люблю тебя, Кю-а, - хрипло шепчет Чонун в губы Кюхёна, обнимая ладонями его лицо. – Даже если ты меня так и не полюбишь, мне всё равно, только не отталкивай меня больше. «Помолчи, хотя бы раз», - Кюхён закрывает рот Чонуна поцелуем, осторожно, стараясь не задеть раны, нависает над ним. Тот забирается руками под свитер Кю и оглаживает ладонями его грудь, живот, спину, продолжая жадно целовать. Единственное, что Кюхён может отдать в обмен на сердце старшего – это своё тело. Безграничный доступ к обнаженной коже, к его рту и заднице. Отдавать меньше – глупо, а отдать больше он не может. Ублажая Чонуна поцелуями и прикосновениями, Кю отдает всего себя настолько, насколько в силах довериться. А старшему снова кажется, что он спит, потому что в реальности не может быть всё так… ярко и живо. Кюхён – непривычно открытый, до срывающегося дыхания и кружащейся головы чувственно отзывающийся на ласки. Чонуну кажется, что он вот-вот сойдёт с ума от бесконечных касаний, от срывающихся с губ младшего тихих стонов и дрожащих выдохов, от пальцев, то больно впивающихся в его плечи и спину, то нежно гладящих лицо. Кю теряется в неясных догадках о том, как без слов, одними прикосновениями сказать старшему: «делай со мной, что хочешь, сегодня я весь твой». Он снимает с себя всю одежду, полностью обнажаясь перед Чонуном. Покрывает поцелуями внутреннюю сторону бёдер Чонуна, улыбаясь, когда тот стонет и выгибается навстречу. Легко проводит языком дорожку от живота до ключиц, запоминая каждый сантиметр кожи, впитывая в себя его запах и вкус. Берет его руку в свою и целует запястье, ладонь, каждый палец, слегка посасывая кончики; переплетает их со своими и крепко сжимает. Кю снова опускается к животу Чонуна и совсем слабо прижимается губами к шраму, отмечая про себя, какой он горячий, как будто обжигает. Кюхён едва касается раны, самым кончиком языка, обдавая её теплым дыханием. Чонун всё-таки меняется местами с Кю и осторожно растягивает его, ни на секунду не прекращая целовать. Когда Кюхён начинает нетерпеливо кусать губы старшего, постанывая, и приподнимать бёдра, глубже насаживаясь на его пальцы, Чонун просит Кю: - Ляг на бок, пожалуйста. Он послушно поворачивается, сначала вздрагивая, когда ему кажется, что старший слишком далеко, но тот почти сразу прижимается к его спине и целует в плечо. Чонун пропускает одну руку под шеей Кюхёна, заключая его в кольцо объятий, и, уткнувшись лицом в его шею, медленно входит в старающееся расслабиться тело. - Н-н-нгх… - старший сжимает пальцы на плече Кю, судорожно хватает губами кажущийся раскалённым воздух. Ощущения ещё сильнее, чем обычно, - отключают рассудок, выбивают все мысли, прошивают чистым наслаждением всё тело. – Кю-а… Кюхён тихо стонет и прижимается бёдрами к бёдрам Чонуна, практически не позволяя ему двигаться. Младшему вообще кажется, что он сейчас расплавится от удовольствия. Он начинает двигаться сам, выгибается, заводит руку назад, зарываясь в волосы старшего и прижимая его к себе, требуя большего, хотя ближе их тела могут стать, только если врастут друг в друга. Едва-едва дыша, Чонун целует шею и плечи Кюхёна, насколько возможно, оглаживает руками его тело. С малейшим движением Кю, перед глазами темнеет от усиливающегося возбуждения, а сердце грохочет так, будто хочет пробить грудную клетку. Горячо дыша на ухо Кю, Чонун начинает подаваться ему навстречу, заставляя обоих окончательно потерять голову. Кюхён, чувствуя, что долго не продержится, доверчиво кладёт руку Чонуна на свой член, позволяя ему контролировать абсолютно всё, а сам полностью отдаётся обжигающе-прекрасным ощущениям. Он закрывает глаза, сосредотачиваясь на прикосновениях старшего, на его движениях внутри себя и на его хриплом дыхании. Ким обхватывает член Кю ближе к головке и усиливает толчки, прижавшись губами к основанию шеи младшего. - Кюхён-а, - Чонун стонет в голос, содрогаясь от накрывающей его волны экстаза, и плотнее сжимает пальцы вокруг члена Кю, подводя его к оргазму. Младший задыхается от накатившего удовольствия, содрогаясь, кончает ему в руку, крепко сжимая простыни в кулаке. Ещё несколько минут они лежат без движения, восстанавливая дыхание, но, когда Чонун хочет отстраниться от Кюхёна, ему вдруг становится так холодно, что он ещё крепче прижимается к Кю. «Жаль, что дальше уже некуда, - думает Чонун, неторопливо покрывая поцелуями шею младшего. – Я так тебя люблю, Кю-а…» А Кюхён просто бездумно качается на волнах нежности, радуясь тому, что больше не нужно ничего решать, размышлять и выбирать меньшее из двух зол. Его зло одно большое и живёт непосредственно в нём. Чего уж тут рыпаться? Парень вздыхает и берет Чонуна за руку, вспоминая о том, что неплохо им было бы принять душ. Но так лень даже голову повернуть, что о вставании с постели и речи нет. Старший молча переплетает их пальцы, снова прижимаясь губами к влажной коже Кю. От приятной истомы не хочется ни говорить, ни двигаться, поэтому Чонун решает просто наслаждаться близостью любимого человека и спокойно обнимать, пока есть возможность – Кюхёну, видимо, тоже совсем не хочется что-либо делать. На самом деле, Кю ненавидел валяться после секса в постели. Во-первых, простыни так или иначе пачкаются, во-вторых, тела потные, в-третьих, они в сперме чуть ли не по уши, в-четвертых, ну, не любил Кюхён чужие члены в своей горячо любимой заднице хоть на десять секунд дольше, чем того требовала похоть. Но сейчас он позволяет простыням пачкаться, Чонуну лежать рядом, а себе не думать. Кю в который раз понимает: ему комфортно с Чонуном потому, что им не нужны слова. И пока их обоих это устраивает, Кюхёну нет резона сбегать. - Пойдёшь в душ? – наконец спрашивает Чонун немного охрипшим голосом. Он бы с удовольствием провалялся в обнимку с Кю хоть весь остаток дня, но помнит, что младший этого не любит. «Телепат он, что ли?» - слегка вздрагивает тот и кивает. Потом тыкает пальцем старшему в грудь и манит за собой. Чонун удивлённо приподнимает бровь, но послушно идёт вслед за Кюхёном, останавливаясь в дверях – всё-таки в ванной комнате не так много места. Кю вопросительно смотрит на него и жестом приглашает внутрь, начиная набирать ванную. - Ты хочешь, чтобы мы вдвоём сюда залезли? Младший утвердительно кивает, дождавшись, пока ванная заполнится на половину, закрывает кран и осторожно залезает внутрь, слегка морщась, - довольно горячая вода. - Мне лучше пока что не сидеть слишком долго в воде, - Чонун показывает пальцем на шрам на животе. – Я просто с тобой тут посижу, а потом душ приму. Кюхён качает головой и все равно притягивает старшего за руку к себе, мило надувая губы и улыбаясь - тот только вздыхает: ну как тут скажешь «нет» и послушно залезает в ванную, устраиваясь напротив Кю. Кюхён сразу же берет мочалку, не жалея, выдавливает на нее гель и намыливает Чонуну сначала руки и плечи, потом грудь, шею и живот, становится на колени, держась за старшего, чтобы не упасть, и моет его спину. Тот придерживает Кю за пояс и целует его то в щёку, то в подбородок, то в губы, когда он наклоняется ближе. Когда Кюхён заканчивает его мыть, Чонун забирает мочалку. - Теперь моя очередь. Младший улыбается, протягивает руку, усмехаясь про себя: «Это самое дурацкое и милое занятие из всех, что я знаю». Чонун старательно, но неторопливо намыливает тело Кю, радуясь лишней возможности прикоснуться к нему. Он старается не думать о том, что не может быть так волшебно на протяжении достаточно долгого времени – если ему вообще когда-нибудь будет достаточно времени, проведённого с Кюхёном. Закончив, Чонун откладывает мочалку на полочку, смывает с них обоих пену и шутливо взлохмачивает волосы младшего, устраивая на его голове взрыв на макаронной фабрике, за что получает уничижительный взгляд и брызги в лицо. Задрав нос, Кю вылезает из ванной и заворачивается в единственное полотенце, подленько ухмыляясь. - Если я заболею, лечить меня придётся тебе, - Чонун тоже вылезает из ванной, – и Бекону. Кюхён закатывает глаза, шлёпает к шкафчику с бельём, швыряя полотенце в лицо старшего, и показывает язык. - Вредина, - улыбается Чонун, вытираясь и оборачивая полотенце вокруг бёдер. Заглянув по пути на кухню, чтобы поставить чайник, он идёт в спальню, собирает в кучу разбросанные по полу их с Кю вещи и одевается. – Ай-ай-ай! – парень морщится, когда острые коготки царапают кожу через ткань свитера, заведя руку за спину, помогает Бекону быстрее добраться до своего плеча. – И кто тебя научил так делать? Придерживая котёнка, Чонун идёт в гостиную – спрашивать у Кюхёна, что тот будет: - Кю-а, тебе чай или какао? Младший отрицательно мотает головой, развалившись на диване в обнимку с планшетом. - А я, пожалуй, чаю попью, - Чонун обращается уже к котёнку, почёсывая его за ухом: - Пойдём уничтожать запасы еды в холодильнике твоего хозяина, да?