Я надеюсь я Вам подойду!

Я проснулась в ужасном помутнение. Все было черным, черно. Не было не теней, не бликов. Я не видела. Я ничего не вижу. Совсем ничего. Сейчас нужно было понять, где я нахожусь. Я села. И я все ещё была на диване, в слепую, протянув руку, я нащупала очки и тумбочку. Я схватилась за лицо и нервно терла глаза. Только это не помогло. Я не понимаю, что происходит. Всё это давит, голова болит, тело тянет. Я закричала что есть силы, но звука никакого не было. Нет, нет, нет, нет, пожалуйста, нет. Из глаз покатились слезы. Я всхлипывала, билась в истерике, но ничего не слышала. Простите, простите, простите, прошу, не оставляйте меня здесь. Только не здесь. Это снова началось. Я закрыла глаза руками и легла на колени. В стороне тихо послышался глухой звук. Я в надежде повернулась и увидела два жёлтых, светящихся глаза. С испуга я завизжала, попытавшись закрыть руками глаза, но по-прежнему два глаза светились. Мне показалось, они начали приближатся. Я легла, свернулась, поджалась к коленям и вжалась в диван. Но кто-то всё быстрее и быстрее приближался. Чувство было как будто я потеряю сознание. Страх полностью охватил меня. Я начала нервно трястись и слёзно вопить, чтобы хоть кто-то меня услышал. 1-2-3 Ко мне кто-то подбежал и начал трясти. Я кричала. Все перед глазами начало белеть и проясняться. Я услышала приглушённый громки женски голос. — Лена, Ленааа, Лена, пожалуйста, проснись. Проснись, Лена, я здесь. Всё хорошо. — Я резко вскочила, задыхавшись, пыталась глотать воздух. Через пару секунд, когда получилось, я начала всматриваться в размытую непонятную картинку перед глазами. Расплывчатость постепенно сходила, и я смогла хоть что-то разобрать. Но передо мной до сих пор никого не было. Немного успокоившись, я надела очки. И тут все совсем стало ясно. Первым, что я чётко увидела — поражённый взгляд Елены Григорьевны, который не знал, что делать в такой ситуации. Я помотала рукой у себя перед глазами. — Все настоящее? — Она ошеломлённо секунду помолчала. Увидев мой серьёзный, испуганный взгляд, ответила. — Да, да всё хорошо. Я была вся в холодном поту и тряслась. Мне было так холодно, как не было ни когда. Я протянула к ней свою ледяную руку. — Господи, да у тебя ледяные руки! - Она приблизилась, поцеловала меня в лоб. — Где у тебя градусник? — Немного помедлив, я, наконец, собралась с мыслями. — В шкафчике, где я доставала таблетки. — Она метнулась на кухню. Я услышала, как быстро она перебирает таблетки. Найдя градусник, она быстро отдала мне его и села на диван рядом со мной. Я положила градусник. В немом ожидании женщина ждала. Градусник пропищал. Я достала его, мельком глянула на цифры 34, 7. У Елены Григорьевны округлились глаза. Она ещё раз прикоснулась ко лбу. — У тебя так уже было? — Да, во сне со мной черт знает что проис…ааай — Я сжалась и зажала рукой рану. — Что? Опустив голову, она увидела мою сильно кровоточившую рану. На моей руке отпечаталось много крови. — Надо вызывать скорую! — Нет, нет, это так не лечится. — Ты с ума сошла! У тебя рана открытая. — На ее лице была гамма эмоций, злости и непонимания. — Я знаю! Врачи с этим не помогут.-Держась одной рукой за рану, другой опираясь на диван, привстала и попыталась встать, но, как ни странно, это не получилось. Елена Григорьевна взяла меня за руки, помогла подняться. — И что ты собираешься делать? — Не знаю… — Я тебя не понимаю, в чём проблема? -Это не просто рана…понимаете…они… появляются сами собой. Это плата за… мой… — Голос нервно подрагивал, от стыда и горечи, что я втянула ее во все это. Она разочарованно посмотрела на меня глубоко вздохнула и взяла мою руку. — Я тоже баловалась с магией, и ей я много чем обязана. Но один раз все зашло слишком далеко, и я до сих пор расплачиваюсь. — О чём Вы? — Я всегда преследовала одну лишь цель, чтобы быть притягательной к мужчинам и обходить всех женщин. — Ну и Вы этого добились. — Она горько улыбнулась и опустила взгляд. — Какой ценной? Не семьи, ни детей. — Я померкла. Ужасно не хотелось признавать, но она была права. — Ты ведь и сама все понимаешь… — Да, но я расплачиваюсь увечьями. — Хм, это лучше? Остаток жизни проходить с кошмарами и глубокими ранами? — Откуда Вы знаете про кошмары? — Да, она понимала, что мне приснился страшный сон, но это было в первые. — Дорогуша, ты думаешь, ты одна такая? Конечно, тебя будут мучить кошмары. Ты открыла дверь, куда она другим закрыта. Милая, чёрная магия-это печать на всю жизнь. Просто так от этого не отделаться. Просто как-нибудь ты не проснешься. — Я ничего не понимаю, такого уговора не было. -Конечно, ты ходишь по лезвию, но когда-нибудь ты совершишь неверный шаг. — Какой неверный шаг? — Найдешь любимого человека, зная, что карма действует на всех. Но ты предашься мечте, думая, что тебя это не коснется. И тогда, он предаст тебя, или в самом худшем случае погибнет из-за тебя, от чего ещё больнее. Ты будешь чувствовать себя так, как ни чувствовала ни когда. Плата, страшная слёзная плата лежит на всех. — И мы получаем лишь поеследуемую цель отказываясь от всего? — Да, подумай детка… Надо ли тебе это вообще. Дорожки слез потекли по щекам, мне было дурно, от мысли что я могу потерять все. Я поджала губы и выносила все уроки которые могла, из всего что она мне сказала. Я молча пошла на кухню, достала бинт и мазь, развязала халат и очень бережно перебинтовала рану. Она зашла на кухню и озадаченно на меня посмотрела. Я закрыла лицо руками, и опустошено процедила. — Я запуталась… — Я знаю милая, я знаю. Она подошла, ласково обняла меня и нежно поцеловала в шею. — Для нее это был знак заботы, а я затаив дыхание покрылась пунцом на щеках. — Это ничего не значит! — Строго сказала она подняла брови и пронзила меня вопиющим многозначным взглядом. Я ногтем подтерла свежие дорожки слез, положила руку на свежий окровавленный бинт. В эту же секунду меня пронзила мимолетная резкая боль, из-за которой сознание поплыло, и я начала падать вниз. Но меня заботливо подхватили за талию. — Ты хоть у меня доживёшь? — Я пожала плечами и улыбнувшись выдала. — Надеюсь. — Она громко рассмеялась. — Она надеется. Я не знаю что с тобой происходит детка. — Я покорно ждала пока она закончит мысль. — В общем у меня есть одна знакомая, она занимается чёрной магией может она поможет. — На войне все средства хороши. — Она загадачоно улыбнулась. *** — Ещё долго? — Достаточно. — В лицо дул холодный ветер, впереди стояли высокие тёмные ели. Подняв голову я увидела звёздное, чёрное небо. — Как быстро потемнело. — Она подняла голову. — Правда… Через пол часа непроглядной тьмы мы уже шли по дороге в впереди которой виднелся маленький домик, в окошке которого светил жёлтый тёплый свет, который мельком освещал снег. В округ дома. Из трубы шол светлый чистый дым, попутно растворяясь в ночном звёздном небе. В округе не было ни души. Пустая глушь. Только по-прежнему возвышались высокие заснеженные ели. Картина завораживает. — Мы пришли. — Елена Григорьевны постучала в дверь, за ней послышались шаги, скрип половиц. Степаненко поднесла губы к маленькой щели и прошептала. — Вконце дороги на тропе Стоят высокие ели Запрошенные в снегу Темнее самой темной ночи Стоят смеренно в том лесу Храня чужие злые очи. — Низкий, жёнский голос тихо прозвучал. — Входите. — Скрипучая даерь отварилась и нас осветил мягкий тёплый свет. Я вышла из-за её спины. — Ты не одна? — Прознесла женщина, приподнимая бровь. На ней было множество украшений. Бордовые чёрные бусы висели в несколько слоев, массивные кольца с большими камнями украшали каждый палец. Кудрявая прическа, небрежно собранная в пучок, из которой вылезали чёрные кудри, украшала бедное лицо. Кошачья улыбка злобно одарила Елену Григорьевну взглядом. Женщине было на вид лет 39, но казалось, что она намного старше. На ведьме было черное старое платье с кружевной отделкой, на ногах тёмные каблуки с завязками. Она явно было не рада не прошенной гостье. — Могла и предупредить! — Прости, не было времени, дело срочное. — Она столкнулась со скептически взглядом колдуньи и поспешно добавила. — Я хорошо заплачу. — Ладно, раздевайтесь. — Мы повесили шубы на деревянные вешалки. Дом был уютным, вещи были довольно старые. Прямо по коридору белые деревянные двери открывали в ход в комнату, похожую на гостиную. Посередине виделся коричневый деревянный стол с белой вязанной скатертью, на которой вышиты небольшие цветы посередине. В округ стола стояли четыре старых деревянных стула. Мы прошли по деревянному скрипучему полу в комнату. Елена Григорьевна шла первой. Было видно, что она тут уже далеко не первый раз. Она села на стул, я быстро за ней, тоже присела. Ведьма вышла с кухни, которая была позади нас, и принесла одну чашку с какой-то непонятной жидкостью. У меня были предположения, что это специальный травяной чай, который развязывает язык, но пока было непонятно. Женщина поставила передо мной чашку и присела напротив нас. — Выпей. — Настойчиво произнесла она. — Что это? — Спросила я, вглядываясь в чашку. Ко мне резко повернулась Елена Григорьевна. — Пей! — Я испугалась, но без молейших колебаний скаватилась за чашку и выпила всё содержимое. — Ну, так что случилось? — Я в непонимании посмотрела в глаза Степаненко, увидев ее разочарованный взгляд, она закатила глаза и отвернулась. — Она занималась чёрной магией, но платит порезами, ранами. — Как они появляются? — Во сне. — Сказала я. — Женщина ошарашено посмотрела на меня, потом на Елену Григорьевну, полностью игнорируя моё присутствие. — Ты вообще знаешь с кем ты общаешься? Она тебе сказала? — Степаненко в полном непонимание посмотрела на неё в ответ. — Да хватит. — Горько прокричала я. — Да…да… Я, не сказала. — Протороторила я, разводя руками. Женщина встала держась за юбку платья и суетливо что-то ища ушла из комнаты. В ту же секунду, Елена Григорьевна схватила меня очень больно, за запястье. — Ааай ааай. — у меня свело руку и я пыталась как можно быстрее её высунуть. — Что, ты мне не сказала? — Я побледнела от её тона, мы смотрели глаза в глаза, она стиснула зубы и прищюрилась. Тут зашла ведьма, с какими-то медным зеркальцом. — Всего лишь что у неё души нет. — Она подняла брови и победно улыбнулась. — Что? — Она посмотрела на меня, с такой злобой, какую только могла показать у себя на лице. Я трусливо молчала, боясь что может сделать эта женщина, в гнве. — Это правда? — Разачарованно и с отторжением произнесла Степаненко. Я, виновато склонила голову. - Да.