Interperspective

У всех разные реакции на срыв Морганы. Артур оборачивается, его лицо обмякает, как будто его ударили по лицу. Она куча, рыдающая каша на полу, в ее движениях нет ни гордости, ни мотива, и это не может быть его сестрой. Его сестра, которая никогда не уступала ни пяди своего достоинства. Его сестра, у которой всегда была цель. Это не может быть она. Гвен дергается, как будто едва сдерживается, чтобы не подбежать к ней, с непостижимым выражением лица. Через несколько мгновений того, что выглядит болезненным сдерживанием, Ланселот подходит и нежно обнимает ее. Взгляд Гвен не отрывается от Морганы. Мерлин подтягивается, его паучьи конечности раскрываются, как распустившийся цветок. Он пересекает пещеру, идет в ее темный угол и без колебаний обнимает, как будто он слишком долго отчаянно пытался это сделать и наконец-то смог. Она цепляется за него, но не для того, чтобы оттолкнуть — чтобы удержать. Она падает на него, как скомканная бумага, всхлипывая в его рубашку. Он держит ее так, будто она вот-вот исчезнет, с выражением сокрушительной печали на лице. Он не плачет, но выражение его лица выдает его. Мерлин лучше знает, что не он должен быть с ней. Он не тот, кто ей нужен, но он смотрит на Гвен и понимает, что она еще не готова. Его сердце немного падает. Потом кто-то хлопает его по плечу. Он оглядывается, стараясь не сместить Моргану, и видит нежное, открытое лицо матери. Конечно. Именно ей удалось воспитать ребенка Магии. Она знает лучше, чем кто-либо. Если она могла справиться с Мерлином, она могла бы помочь и Моргане. Мерлин надеется, что он передает хотя бы часть этого взглядом, который он бросает ей в ответ, нежно передавая Моргану в материнские объятия. Мерлин выбирается из кучи конечностей и идет обратно. Никто не заметил, что Гаюс посерел. Он всегда умел скрывать свои эмоции от всех, кроме Мерлина, Мерлин может читать настроение своего наставника. Каким бы он был учеником, если бы не мог? — Мне жаль, что я когда-либо говорил тебе солгать ей, — мягко говорит он. Мерлин качает головой. — Я знаю, почему ты это сделал. — Я знаю. Мне все еще жаль. Это занимает какое-то время, но пещера, или Магия, или что удерживает их там, кажется, знает, когда отойти на второй план. Световое шоу сошло на нет, пока все устраивались, но как только ропот стихает, оно начинается снова. Обманчиво яркое лицо «леди Хелен» возвращается в поле зрения и они с Утером обсуждают за ужином слегка завуалированную дискуссию. Тем временем Мерлин спит на матрасе в своих скудных и одиноких покоях. Лунный свет льется на него, как бы поклоняясь, на разношерстные простыни, и окрашивает их в жидкий серебристо-синий цвет. Тень всё так же целует его, контраст, который опять заметен на Мерлине, парадокс, которым наслаждается мир вокруг него. — О, я скучаю по тем дням, когда твои покои были такими чистыми, — сокрушается Гаюс, как всегда собранный. — Ты забыл, как убирать за собой, Мерлин? — подкалывает Артур. — У меня просто не было достаточно времени, чтобы валяться без дела, — парирует Мерлин. — Кроме того, попробуй только сказать мне, что все те вещи, что у меня сейчас, не пригодились. Гаюс соглашается, закатывая глаза. — Когда я спал там, они были определенно полны, — рассеянно говорит Гавейн. — Когда ты что? — раздраженно повторяет Артур, чуть повышая голос. Хунит покорно делает вид, что не слышала. — Теперь у меня гораздо больше вещей. Гвен дарит мне подарки и я храню их все. Иногда, когда я делаю людям одолжение, они считают нужным отплатить мне знаками внимания или услугами. Эм… друиды любят дарить мне вещи, когда я их вижу, — заканчивает Мерлин нехарактерно тихим голосом. — Если я не ошибаюсь, ты также получил кое-что от врагов, — размышляет Гаюс, не обращая внимания на колебания своего племянника. — У тебя все еще есть Потусторонний посох? — Э-э, да, еще есть. К счастью, они отстают от его, уловив дискомфорт Мерлина. — У тебя есть враги? — спрашивает он, не в силах сдержать недоверчивый тон. — Враги Камелота — мои враги, — просто отвечает Мерлин. "Мерлин…" Мерлин лежит без сна, глаза открыты, руки скрещены. Его грудь вздымается от громоподобного эха, прокатившегося по мозгу. "Мерлин…" Он вскакивает на месте, как будто его ударили. Треугольник света целует его черты, а тьма дразнит его границы вдоль лица. Резкие линии уступают место мягким компромиссам вокруг его приоткрытых губ, когда он задерживает дыхание, общаясь с чем-то за пределами человеческих чувств. Мерлин оглядывается вокруг себя, отбрасывая тень на лицо, а затем его голова наклоняется, как будто он пытается поймать что-то, прежде чем оно убежит. Он садится в постели, все еще глядя и надевает сапоги как попало. Он появляется в дверях под резкий храп, а затем еще один. Свеча Гаюса все еще горит, но сам он спит. Мерлин обращает внимание на своё окружение и старается быть аккуратным — бессмысленное действие, учитывая, что он спотыкается о что-то громкое и лязгающее и через секунду швыряет это по полу. — Уже улизнул. В первую ночь, — Гаюс поднимает глаза к небу, как бы прося силы. — Не очень хорошо, — стонет Гавейн, разочарованный совсем по другой причине. — Магия или нет, но это определенно Мерлин, — соглашается Элиан. — Я стал лучше, — оправдывается Мерлин. — Кроме того, это всего лишь Гаюс. Гаюс бросает на него взгляд, от которого он немного сжимается, но свет милосердно продолжает плести свои образы. Мерлин останавливается, когда собирается уйти, оборачивается и смотрит на спящего Гаюса. Это предварительно знакомое ощущение минимальной невесомости, которое означает магию Мерлина, возвращается, и его глаза снова гудят золотом. Одеяло, накинутое на колени Гаюса, наползает на его тело, чтобы как следует подвернуться, придавая больше уюта и удобства. Мерлин весело улыбается, довольный собой, и наконец уходит. — О, Мерлин! — выдыхает Гвен, — Мерлс, я не могу поверить, что ты существуешь… — Клянусь, он делал это и на охоте, — усмехается Ланселот. — Мне было интересно, почему мои одеяла были такими! — Ты самая большая девочка, Мерлин. — Благодарю вас, сир. Силуэт Мерлина идет по пустому двору глубокой ночью, голос следует за ним. "Мерлин…" Мерлин спускается по лестнице, останавливаясь у входа в подземелья. Его лицо поворачивается в сторону двух дежурных охранников, хотя он не может видеть их со своего места. Они играют в кости в главном проходе коридора. Мерлин перегибается через перила и, не задумываясь, вежливо просит кости броситься через комнату. Они с радостью соглашаются. Охранники тупо переглядываются. Один шаркает вслед за убегающими костями, которые отскакивают дальше каждый раз, когда он приближается. В конце концов, второй тоже встает, чтобы последовать за первым, оставляя пещеры и подземелья открытыми для прохода Мерлина. — Ты… — Язык, сир, присутствуют дамы. — БЛЯДЬ, шутишь надо мной?! — …и моя мать, моя мать тоже присутствует. — Извините, Хунит, ЭТО ВСЁ, ЧТО ТЕБЯ ВОЛНУЕТ?! Мерлин вздыхает. — Охранники стали лучше, я в этом убедился, но эти двое? Они безнадежны. Мерлин идет к пещере, минуя остатки разбитых гробниц и стел, паутину и старые статуи. Все это время что-то зовет его, играя с факелом. Мерлин не останавливается. "Мерлин…" Наконец, он достигает массивной пещеры, слишком большой, чтобы быть полностью темной. Шпили и колонны из зазубренных скал отступают в сторону, из глубины вокруг них вьётся туман. Любой шум, издаваемый здесь, будет десятикратно усилен, эхом отражаясь от бесконечных стен, но ничего не слышно. Как будто звук здесь умер, как будто мир затаил дыхание. — Это под Камелотом? — задыхаясь, спрашивает Гвен. Что-то смеется над ним. Что-то дышит. — Где ты? — зовет Мерлин слишком самоуверенным голосом. И что-то отвечает. Яростная вспышка, слишком быстрая, заставляет прошлого Мерлина отпрыгнуть назад, и вся аудитория в пещере бросается в бой. Особенно, когда угроза дает о себе знать, прочно обосновавшись на скале слишком близко к уступу Мерлина. Существо излучает неописуемую силу, древнюю и непоколебимую. Кожа на его лице стягивается узлами, туго натянутыми на толстые полосы мышц, каждая длиной с руку Мерлина. Его чешуя тусклая, как сколы ржавчины. Его крылья, величественные, как весь двор, невероятно раскинутые в обе стороны. С таким же успехом они могли бы быть сами небом. Отметки, слишком маленькие, чтобы их можно было распознать на человеческом теле, сокрушительно очевидны в драконе: вены вздувшиеся вместе с его мощной шеей, пронзительная дрожь его позвоночника, подергивание каждой когти, когда они сгибаются вокруг скалы под ними. Зубы торчат из иссохших десён длиной с голову человека, искаженные временем и жестоким обращением. Мерлин смотрит. Огромными золотыми глазами дракон смотрит в ответ. — ЕБЕНА МАТЬ!!! — МЕРЛИН, НАЗАД! — ЭТО ВЕЛИКИЙ ДРАКОН!!! — Я знаю! — фыркает Мерлин, перекрывая шум. — Вы не можете просто смотреть? Это не одно предложение, но на этот раз пещера не сочла нужным развлекать их болтовню, потому что сцена продолжается дальше. Мерлин отступает раз, другой, приоткрыв рот. Он сглатывает, обычное выражение лица сменяется странно сложным. Затем, словно заворожённый, он делает шаг вперед, осматривая глазами. Он выглядит благоговейным, да, но не так сильно, как следовало бы. Без страха. Он выглядит отчаянно любопытным. Дракон возвращает этот взгляд. Они оба, кажется, прощупывают друг друга, заинтригованные. "Какой ты маленький… для такой великой судьбы." Озарение растёт в глазах Мерлина. Он выглядит как голодный человек, которому принесли еду, с глазами, горящими надеждой. Артур буквально прыгает перед Мерлином, его кишки скручиваются, когда он смотрит на юное лицо своего слуги в видении: — Отойди от этого, Мерлин, ты, идиот! Леон выглядит так, будто хочет вмешаться, остановить это так же сильно, как и Артур, но Гавейн с любопытством наблюдает за происходящим. Глаза Ланселота широко раскрыты, когда он смотрит. Гвен закрывает рот рукой, у неё нет слов. Хунит тоже молчит, хотя Моргана благоговейно вздыхает, глядя на Великого Дракона. Великий Дракон складывает крылья, стараясь как можно лучше устроиться лицом к Мерлину. Он все еще слишком большой. — Что за судьба? - спрашивает Мерлин, тяжело дыша в предвкушении. — О, Мерлин, — грустно бормочет Хунит рядом с Морганой. "Твой дар, Мерлин, был дан тебе не просто так." — Значит, есть причина, — выдыхает Мерлин так, как будто делает это впервые. "Артур — король прошлого и будущего, который объединит земли Альбиона." Теперь Мерлин с сомнением смотрит на дракона, как мог бы смотреть на человека, который сказал, что был в стране леденцов и видел Бога. — Правда..? Гавейн фыркает. "Но он столкнётся со многими угрозами, исходящими как от друзей, так и от врагов." — Я не понимаю, какое это имеет отношение ко мне. — МЕРЛИН, О БОЖЕ МОЙ… — Ты не можешь просто сказать это дракону! Хунит кладет голову на руки и Моргана неловко гладит ее. "Абсолютное! Без тебя Артур никогда не добьется успеха. Без тебя не будет Альбиона." — Нет. Нет, ты ошибаешься, — как ни в чем не бывало говорит Мерлин чертовому дракону. "Нет правильного и неправильного. Только то, что есть и чего нет." — Я серьезно, если кто-то хочет пойти и убить его, пусть идет — на самом деле, я им помогу! — Мерлин! — упрекает Хунит. — О боже, — хрипит Ланселот, уперев руки в колени. — ХАХАХАХАХАХА! О БОЖЕ МОЙ, ЭТО ЛЕГЕНДАРНО! Я знал, что ты мне нравишься не просто так… — Ты сказал Великому Дракону, что… — слабым голосом говорит Гвен. — Никогда особо не задумывался об этом. Думаю, да, — мычит Мерлин. — Дайте мне сил, — умоляет Гаюс потолок пещеры. — Дайте ему сил, — соглашается Леон. Дракон только смеется над Мерлином, как будто он сказал что-то смешное и глупое. "Никто из нас не может выбирать свою судьбу, Мерлин. И никто из нас не может избежать этого." Мерлин смотрит на него прищуренными глазами. Он качает головой, кривя губу: — Нет. Ни за что, нет, нет, должен быть другой Артур, потому что этот идиот. Гавейн сходит с ума. Перси подхватывает Мерлина и почти кладет его себе на трясущиеся плечи, а Элиан ликует. Ланселот достиг новых октав своим смехом. Глаза Гвен широко раскрыты, как блюдца, прикрывая рот рукой. Удивительно, но Моргана и Хунит хихикают. Артур наблюдает за происходящим с потрясенным выражением лица и приоткрытым ртом. — День первый, — недоверчиво шепчет он. — Это первый день… "Может быть, это ваша судьба, изменить это." — ОН НЕ СОГЛАСЕН, — замечает Мерлин, перекрывая шум. Артур набрасывается на него и захватывает его голову в страшном потирании костяшками пальцев. Мерлин моргает. Его прерывает хлопанье огромных крыльев и на его лице появляется выражение осознания. Великий Дракон бросается вверх, его огромная сила толкает его вперед, прямо в недоступные части пещеры, и проклятая цепь тошнотворно лязгает о камень. — Подожди! Подожди, остановись, я... мне нужно знать больше! — Чертов ублюдок, — ворчит Мерлин себе под нос. Но дракон ушел, оставив Мерлина одного на уступе, держащего жалкий факел, смехотворного маленького на просторах бесконечной зияющей пещеры. Кричит петух, заглушенный скрипом двери Мерлина, когда в покои шаркает Гаюс, цокая языком. Он пинает ботинок в сторону. Мерлин подпрыгивает, чуть не падая с кровати. Его волосы в беспорядке и он выглядит потрёпанным и ошеломленным, потому что толком не спал. — Ты видел, в каком состоянии эти покои?! Мерлин бессознательно поднимает руки по обе стороны от себя. — Это просто случается, — бесстыдно говорит он. — Магией? — Ага. Все рыцари фыркнули одновременно. Даже Моргана улыбается. Гвен слегка бьет Мерлина по руке. Хунит ласково закатывает глаза. — Это оправдание, которое он всегда давал мне, — говорит она. — Ну, ты можешь очистить это без магии, — огрызается Гаюс, бросая что-то в Мерлина. — Так, я хочу, чтобы ты принес мне немного трав. Конопляный яд, полынь и щавель. Затем доставь это Моргане. Бедная девочка страдает от ночных кошмаров. Мерлин бежит вверх по лестнице, через замок, его длинные ноги значительно сокращают путь. Хотя что-то не так. Что-то изменилось. Зрители щурятся, пытаясь понять, но Перси замечает первым. — Ты не носишь платок! — кричит он. Все поворачивают головы, чтобы подтвердить, и да, Мерлин действительно без своего любимого предмета одежды. — Ого, да он практически голый, — хмыкает Гавейн, получая в награду шлепок от Гвен слева и от Лэнса справа. — Не думаю, что я когда-либо видел твою шею целиком, Мерлс, — более вежливо замечает Элиан. — А, ну, это до того, как мне это понадобилось, — не задумываясь, говорит он. Он сожалеет об этом, как только это выходит из его рта. — Что это значит? — подозрительно щурится Артур. — Кажется, я знаю, — громко говорит Ланселот. Мерлин кивает. Лэнс видел несколько его шрамы, нетрудно представить, что их будет больше. Другие, однако, вероятно, никогда бы не догадались, что у него была такая причина скрывать свою кожу. Мерлин просовывает голову в покои Морганы, пригибаясь, чтобы не задеть макушкой проём. Она укладывает волосы спиной к двери. — Ты знаешь, я думала об Артуре, — говорит она. — Я бы не дотронулась до него и копьем. Передай мне платье, Гвен. Мерлин оглядывается, внезапно застигнутый врасплох. Звенит хохот. — Я имею в виду, что этот мужчина настоящий рыцарь, — продолжает она, пока Мерлин ковыляет за платьем, держа голову опущенной и спрятанной за платьем. — Почему бы тебе просто не научиться стучать?! — требует Артур от любви ко всему святому. — И то, что я подопечная короля, не означает, что я должна сопровождать его на пир, не так ли? Мерлин накидывает платье на разделительную перегородку и наклоняется, чтобы спрятаться. — Ну что? — Мм-мм. Гавейн снова начинает кудахтать, толкая Мерлина. Вся пещера немного смеется, когда Прошлый Мерлин спотыкается, сгорбившись, спрашивая воздух, что ему теперь делать. — Если он хочет, чтобы я пошла, то он должен пригласить меня. А он нет. Так ты знаешь, что это значит? — Мм-мм. — Где ты? — спрашивает Моргана, глядя поверх перегородки. Мерлин быстро выбрасывает платье: — Вот, — подхватывает он своим нелепым фальцетным голосом. — Звучит… совсем не похоже на меня, — говорит Гвен. — На самом деле нет, — соглашается Моргана. — Это значит, что я иду одна, — сообщает она «Гвен». Мерлин только что повернулся, чтобы наконец сбежать, когда Моргана окликнула его. — Мне нужна помощь с этим креплением. Он выглядит почти мёртвым. Гавейн воет. — О, Мерлин, как ты это делаешь? — спрашивает Хунит, качая головой. — День второй, выглядит хорошо, — хвалит Артур. — Гвен? — Я здесь, — отвечает растерянная Гвен, странно глядя на Мерлина. Он оборачивается, явно очень рад её видеть. Он смотрит на нее с величайшей благодарностью и как бы играет в шарады, объясняя, что происходит. Гвен понимает и он ошеломленно улыбается ей, прежде чем уйти. Служанка входит в комнату «леди Хелен» с комплиментами от короля. Она очень возбуждена, ее лицо сияет, она говорит о том, как сильно она любит петь и о том, что с нетерпением ждет выступления. — Мой жених говорит, что у меня голос падшего ангела… Она совершает ошибку, снимая крышку с зеркала, позволяющую лицезреть служанке ведьму под внешностью «Хелен». Прежде чем она успевает выскочить за дверь, «Хелен» хватает ее за запястье, напевая что-то приторно-сладкое и загоняет ее в угол. Девушка замирает, вся краска сбегает с ее лица, она задыхается, и падает вниз, вниз, мертвая. Гвен задыхается. Гавейн и Ланселот склоняют головы из уважения к мертвой девушке. Мерлин морщится. — Нам всегда было интересно, что с ней случилось, — вспоминает Моргана. У Хунит перехватывает дыхание. Богиня… ее ребенок в большой опасности. Все эти люди… Это только второй день! Вот и настал день праздника. Мерлин и Гаюс появляются в своих обычных старых лохмотьях, Мерлину снова не хватает характерного шейного платка. Затем входит Моргана. Все замирают. Ее красное платье, стянутое на шее золотой цепочкой, струится по ее фигуре, как водопад. Тонкий пояс обвивает ее руки, а головной убор, украшающий ее лоб, объединяет весь образ. Под ее глазом сверкает крошечный драгоценный камень в форме слезы. — Господи помилуй, — выдыхает Артур, и да, это справедливо. Рот Мерлина открыт, когда он следует за ней по комнате. — Мерлин, — упрекает Гаюс, — помни, ты здесь, чтобы работать. Моргана даже не ухмыльнулась по поводу происходящего. Теперь все это так далеко… пиры, платья и мальчики… кого это волнует? — Она выглядит потрясающе, не так ли? — гордится Гвен, присаживаясь боком рядом с Мерлином и следя за его взглядом на своей леди. Она уже видела её, но глаза прикованы, будто застряли навсегда. — …Ага, — мямлит Мерлин. Артур внезапно сгорбился. Ланселот хлопает его по спине. — Некоторые просто рождены, чтобы быть королевами, — улыбается Гвен. На секунду Мерлину хочется сделать гримасу отвращения и подшутить над ними, но реальность рушится. Он молчит, немного сдувшись. Если бы все было иначе… — Нет! — возмущается Мерлин, снова поворачиваясь к ней. — Что? Почему? — спрашивает Элиан. — Я имею в виду, что знаю это… но это было много лет назад, мы не знали всего, что знаем сейчас. Учитывая это, это кажется правдоподобным. Артур хмурится. Он прав, как бы эта мысль не нравилась ему. — Нет. Нет, ни за что, — уверенно заявляет Мерлин. Гаюс задумчиво наблюдает за своим подопечным. Непреклонность могла быть вызвана целым рядом причин, но, в то время, ни одна из них не была очевидна, особенно Мерлину, который только что прибыл в Камелот. Хотя у него всегда было шестое чувство. Его магия служит ему, это настолько неотъемлемая часть него, насколько это вообще возможно. Может быть, это просто еще один пример того, что Мерлин просто является Магией. Или, может быть, он просто уже решил, что его увлечение означает, что Артур не может жениться на ком-то другом. Очевидно. Зачем ухаживать за леди Морганой, когда Мерлин, совершенно хороший, непослушный, вызывающий, саркастичный крестьянский мальчик, лишенный здравого смысла, был рядом? — Надеюсь, что когда-нибудь да! — бестолково продолжает Гвен. Мерлин оглядывается на пару с отрицанием в глазах. Контраст улыбающегося, счастливого лица Гвен и его испуганного лица довольно забавен. — …Не то чтобы я хотела быть ею, — быстро добавляет Гвен, словно пытаясь прояснить замешательство. — Кто захочет выйти за Артура? Мерлин вспыхивает, он указывает на неё и смеется. Гвен прячет покрасневшее лицо руками, пока Мерлин обнимает ее. — О, Гвен, ты моя любимица. — Невероятно, — фыркает Артур. Мерлин ухмыляется, все еще глядя на Артура и Моргану. — Ой, да ладно, Гвен, я думал, тебе нравятся такие настоящие грубые и крутые мужчины, которые спасают мир. — Нет, мне гораздо больше нравятся обычные мужчины вроде тебя. — Гвен, поверь мне, — немного горько усмехается Мерлин, — я необычный. — О… нет, я не имела в виду...! — она спотыкается. Мерлин оглядывается на нее, немного пораженный тем, насколько серьезно она к этому относится. — Очевидно, нет. Ты необычный. Просто, знаешь, мне гораздо больше нравятся обычные мужчины. КАК… ты. Мерлин смотрит на нее так же, как смотрел на дракона, когда болтал об Альбионе. —…Спасибо. Они оба неловко смотрят друг на друга еще мгновение, а затем одновременно отворачиваются, чтобы посмотреть куда-то еще. — О, это так здорово, я так рад, что мы этим занимаемся, — хмыкает Элиан и на его лице появляется дерьмовая ухмылка. — О, Гвен, — икает Моргана, не в силах сдержаться. Услышав этот звук, Гвен выпрямляется на месте, бросает на нее нерешительный взгляд и позволяет себе самоуничижительное хихиканье. — Что, черт возьми, я только что посмотрел? — спрашивает Артур голосом, истекающим кровью. Мерлин пожимает плечами, бросая на него растерянный взгляд: — Я не знаю, не смотри на меня. Утер входит в зал и произносит короткую речь, представляя леди Хелен из Мойры. Мерлин наблюдает, сузив глаза в этом слишком многозначительном взгляде, как будто он чувствует что-то, не очевидное для остальных. Мерлин беспокоится о воздействии песни даже сквозь легкий туман, но что-то в пещере должно свести его на нет. Все остаются в безопасности, едва покачиваясь под музыку. Когда люди начинают опускаться, где стоят или сидят, члены королевской семьи ошеломленно моргают вдаль, Мерлин, как всегда догадливый, затыкает уши руками. Он наблюдает, как с каждой секундой растет паутина, стелющаяся по замку и его обитателям. Комната превращается в оболочку своего прежнего «я», весь свет исчез без чьего-либо ведома. Все приторно-зелено-голубое, от проеденных молью штор до холодной люстры. «Леди Хелен» приближается, так пристально глядя на Артура, что не заметила Мерлина. Она вытаскивает из рукава кинжал, ее лицо искажается от боли и ненависти. Мерлину ее жаль. Хунит закрывает глаза. Как только она набирает обороты, готовясь метнуть нож в неподвижное тело Артура, Мерлин бросает золотой взгляд на люстру. Она сразу падает на женщину. — Ого, — вздыхает Элиан. Артур наклонился вперед, там, где он сидит, с широко раскрытыми глазами. Мерлин оглядывается и открывает уши, немного не зная, что теперь делать. Однако все начинают шевелиться. Утер первый смахивает паутину с глаз и наклоняется, чтобы увидеть бедную женщину такой, какой она была, ее истинную форму, невзрачную и смятую под люстрой, утопающую в великолепии своего платья. Она дергается, по-видимому, только от чистой боли. Она упирается своей хрупкой рукой, чтобы поддержать себя, и поднимает кинжал в последней попытке избавить мир от сына Утера Пендрагона. Кинжал вылетает из ее морщинистой руки, Артур смотрит прямо в его сторону, словно предчувствуя, что сейчас произойдет. Еще одна золотая вспышка, поющая сквозь кровь Мерлина, когда он замедляет время. Кинжал находится на волосок от него, когда он тащит Артура на землю перед собой, защищая принца. Время возвращается к своему естественному движению, когда Артур садится, глядя на лезвие, вонзившееся в стул, на котором он только что сидел. Последнее дыхание женщины покидает ее. По двору разносится ропот, когда Утер подбегает к Мерлину. — Ты спас жизнь моему мальчику. Я должен вернуть долг. — Ну что вы… — Не будь таким скромным. Ты будешь вознаграждён. — Нет, честное слово, не надо, Ваше Величество… — Нет, абсолютно точно! Это заслуживает чего-то совершенно особенного. — Что ж… — Тебе будет предоставлено место в королевском дворе. Ты будешь слугой принца Артура. Еще до того, как разразятся аплодисменты, Артур насмехается над его непреклонными протестами. Мерлин делает то же самое внутри себя, но он гораздо лучше умеет сдерживаться по этому поводу перед настоящим королем. Гаюс широко улыбается. Гвен выглядит немного потерянной. Мерлин и Артур косо переглядываются и быстро отворачиваются, крайне недовольные. — Ох, что за путь впереди, — хвалит Гавейн, сияя. — А могло ли быть иначе? — спрашивает Ланселот. — Не могу поверить, что ты попал ко мне на службу также обманом, — Артур закатывает глаза. — Я горжусь тобой, Мерлин, — напевает Хунит. Мерлин сияет, крепко обнимая ее. Леон ерошит ему волосы. Мерлин привалился к стене, положив руку на висок, выглядя необычно серьезным. Его взгляд устремлен на миллион миль вперед, как будто он может видеть сквозь свечу, на которую смотрит, в неизвестность. Свет, который должен быть мягким, обостряет его черты, реагируя так же странно, как и тени на Мерлина, как если бы он был стихией природы, требующей исключительности в физических законах. Его глаза поднимаются из-под ресниц при звуке чьего-то входа, но он не двигается. Странно видеть его таким… безжизненным, но опять же, на нем это выглядит странно естественно. Гаюс приоткрывает дверь, не удосужившись закрыть ее за собой, неся в руках что-то, обмотанное красной тканью. — Кажется, ты герой, — говорит он. — Трудно поверить, не так ли? — Нет. Я знал это с того момента, как встретил тебя. Ты спас мне жизнь, помнишь? — Но это была магия. Гаюс кивает, как будто это именно тот ответ, который он хотел. — И теперь, похоже, мы наконец нашли ей применение. — Что ты имеешь в виду? — Я видел, как ты спас жизнь Артуру. — О, нет… — начинает Мерлин. — Возможно, в этом её предназначение, — настаивает Гаюс, несмотря на раздраженный вздох Мерлина. — Ты действительно не хотел, чтобы это был Артур, не так ли? — усмехается Ланселот. — Ты бы хотел? — Эй! — Моя судьба, — горько фыркает Мерлин. — Верно, — Гаюс некоторое время смотрит на него, затем вытаскивает подарок, который несет. — Эта книга была подарена мне, когда я был в твоем возрасте. У меня такое чувство, что тебе это принесет больше пользы, чем мне. Мерлин смотрит на него, затем сдергивает обложку с книги. Это красивый том в кожаном переплете с золотыми пряжками и гравюрами, а в центре — простой красный камень. Мерлин расстегивает его, бросив последний поверхностный взгляд на Гаюса. Он перелистывает страницы, уже пожелтевшие и хрустящие от времени и износа. В нем находится все, что угодно: отдельные страницы, обрывки свитков, иллюстрации, все на странном языке, который, как всем известно, относится к Древней Религии. Улыбка, которая появляется на лице Мерлина — чистая радость. Кажется, что вся комната светится от него. Мерлин кажется выше, стоит прямее. Он выглядит лучше, чем всегда, или, может быть, больше, чем кто-либо когда-либо считал. — Но это книга магии. — Вот почему ты должен скрывать её. Его восторг только растет, когда он перелистывает страницы, сверкая глазами над словами и символами. — Я выучу каждое слово! — говорит он с искренним восторгом. Он смотрит на Гая так, словно тот только повесил для него звезды на небе. Артур тяжело откидывается на спинку кресла, это лицо навсегда врезается в его веки. Было очевидно, как счастлив Мерлин - как будто его кровь текла, и жизнь стоила того, чтобы жить снова. Всего несколько волшебных каракулей, которые ему приходится прятать от мира, как постыдную тайну. И при мысли никогда больше не использовать магию Мерлин выглядел как раз наоборот: из него словно высосали цвет всего мира этим несчастьем, он сказал Гаюсу, что лучше умрет, и не оставил места для сомнений. Магия действительно все для Мерлина. Мерлин — сама магия, это настолько очевидно, что сейчас становится больно. Сколько вреда, должно быть, причинил ему Артур… нет, нет, не думай об этом прямо сейчас. — Мерлин, принц Артур хочет тебя немедленно, — кричит кто-то через тяжелую старую дверь. — Твоя судьба зовет, — сообщает ему Гаюс. — Тебе лучше узнать, чего он хочет. Лицо Мерлина неохотно искажается, но он кивает, осторожно убирая книгу и на ходу бросая на Гаюса еще один солнечный взгляд.