Interperspective

Короткий перерыв, которым пещера считает нужным наградить, дает Артуру прекрасную возможность вернуться к некоторым вещам. Во-первых: Что так взволновало Мерлина и его мать в их первой встрече? «Не знаю, должна ли это слышать мать», — поддразнила она, словно имея в виду что-то скандальное. Артур прокручивает это в голове. Это не трудно; первое общение навсегда врезалось в его мозг. Он вспоминает это чаще, чем хочет признать. «— Я тебя знаю? — Хм, я Мерлин… — Значит, не знаю. — Нет. — И все же ты назвал меня другом. — Да, это была ошибка. — Да, согласен. — У меня никогда не было друга, который мог бы быть такой задницей. — Скажи мне, Мерлин, ты умеешь ходить на коленях? — Нет. — Хочешь, помогу?» Это та часть, которая всегда сбивает его с толку, заставляет его мысли заикаться. Видите ли, в то время он ни о чем особо не думал, его рот просто что-то говорил. Любопытно, что его рот решил выпалить, потому что мысль о Мерлине на коленях… Постойте. Постойте. О. Подождите, какого черта, Хунит?! Это обычное дело в Элдоре?! «Мама, это не Элдор. Ты не можешь просто… сказать это.» Да, это так. Должно быть, да. И Хунит, и Мерлин оба относятся к этому небрежно и, вероятно, привыкшие за всю свою жизнь, и это то, что она имела в виду, а Мерлин был городским флиртуном, боже мой. Тем временем Леон, который до сих пор стоял в стороне от остальных, ловит взгляд Мерлина. Мерлин кивает головой в более укромную часть пещеры, давая ему знак. Леон думает всего секунду, прежде чем следует за ним. Леон обычно ведет эти разговоры. С запозданием он понимает, что никогда не оказывался в положении, когда Мерлин вызывал его на разговор. Плечи Мерлина расправлены и он смотрит рыцарю прямо в глаза. Он один из немногих, с кем Леон когда-либо был на одном уровне. С Мерлином легко забыться, но не сегодня. — Никто из нас не может навредить друг другу в этой пещере, — резко начинает Мерлин. — Так что нет смысла притворяться, что ты не хочешь причинить мне вред, если хочешь. Я хочу услышать это прямо, Леон. Леон размеренно вздыхает, пристально глядя в ответ, обдумывая неожиданные ответы, которые приходят на ум, и подбирая нужные слова. — Я… Должен признаться, когда я впервые увидел, как ты используешь магию, я был убежден, что ты шпион. Враг Камелота. Я решил, что буду хранить молчание, пока не смогу тебя задержать. Я был вынужден признать, что со временем, пока мы наблюдали, у тебя были благие намерения, поэтому мой следующий вывод состоял в том, что ты был невольным соучастником зла. Но ты никогда ничего не упускал из виду, Мерлин. И я знал, что это невозможно. Чем больше я смотрю и узнаю… тем больше я это вижу. Если на тебя наложено это проклятие с самого рождения, и ты все еще такой же хороший человек, каким я тебя знаю, то либо ты исключение, либо я допустил серьезную ошибку в своих суждениях, и мне нужно многое переосмыслить. Лицо Мерлина не меняется. Должно быть, он ожидал чего-то в этом роде. — Я думаю, ты обнаружишь, что последнее, — тихо говорит он. — Не вини себя, мой друг. Он проскальзывает обратно к основному месту сбора, оставляя Леона о многом подумать. Затем он идет к Гвен. Она загорается, как на Рождество, и подпрыгивает на месте, как только видит, что он приближается. — Мерлин, ты можешь мне кое-что показать? Нет, не стоит, конечно. Но магия должна быть похожа на ткачество, верно? Или выпечку, или любой другой навык — я имею в виду, ты используешь её, чтобы двигать вещи, но ты можешь делать и другие вещи, верно? О! Она задыхается, глядя на цветок, который Мерлин только что сотворил трением своих ладоней. Он протягивает ей его с нахальной улыбкой, позволяя ей погладить фиолетовые лепестки, прежде чем заправить ей за ухо. Это идеальное воссоздание первого цветка, который она когда-то ему подарила, но в этом цветке жизнь течет из каждой его поры, воздух вокруг него свеж и прохладен, его цвет яркий и не поддается сумраку пещеры. — Эй, а где мой? — спрашивает Гавейн, с надеждой подпрыгивая. Мерлин усмехается и вдыхает жизнь в пятнистую тигровую лилию для Гавейна, также протягивая руку и заправляя за ухо, позволяя ей приколоть завесу волос, обрамляющую правую сторону лица рыцаря. Артур смотрит. Пока он смотрел, Мерлин просто… Артур не знает. Ну, он знает — это, очевидно, была магия, но она… это была Мерлина. Магия Мерлина. Он поднес руки ко рту сложенными ладонями, словно хотел вдохнуть в них огонь, а вместо этого вдохнул жизнь. Не было ни вспышки света, ни песни сирены, ничего, что указывало бы на то, что вообще что-то произошло. Но когда он разжал руки, что-то жило в его ладони — мягкий фиолетовый стебель с цветущими лепестками, обвивший линии его руки, как будто он всегда был там. Как будто Мерлин был домом. И он просто продолжал говорить, как будто ничего не было. Как будто ничего не произошло, как будто он не придал значения маленькому чуду, которое только что сотворил, мягко заткнув его за ухо хихикающей Гвен и эффектно благословив ее. А потом он сделал это снова, так небрежно, только потому, что Гавейн попросил. На этот раз Артур не смотрит на его руки, слишком отвлекаясь на сияние, которое расцветает в глазах Мерлина, когда он выдыхает невозможное в ладони. И тогда он понимает. Вот куда ушло сияние — хор ангелов, славный свет, все эти типичные чудеса. Оно пришло не из цветка и не ушло вместе с ним. Это было в глазах Мерлина. В Мерлине. У Гавейна тигровая лилия. Она так отличается от предыдущего цветка, от формы до цвета и естественных пятен, всем. Она светится совсем по-другому, тепло, и Гавейн тоже светится, когда она укрывается в его волосах. — Тебе идёт, Гавейн, — говорит Мерлин ошеломленному рыцарю. Гавейн быстро стряхивает с себя оцепенение, радуясь, что действительно получил то, о чем просил. Чего он ожидал? Гавейн прихорашивается, как павлин, и мурлычет, как кошка. — Тебе следует почаще так закалывать волосы назад, Гавейн, — комментирует Гвен. — Я просто знала, что ты сделал бы из этого искусство, Мерлин. Я так рада. Мерлин пожимает плечами: — Это не имеет ко мне никакого отношения. Ну, может немного. Это просто магия. Это уже во всем, мне просто нужно правильно спросить, и иногда она достаточно счастлива, чтобы дать о себе знать. — Для меня это не так, — говорит Моргана. Глаза Мерлина останавливаются на ней и он внезапно понимает, что все в пещере смотрят на них. Артур смотрит на них. Его желудок вздымается. Он не уверен, как долго они его слушают. — Это тяжелая работа. Что-то в этом роде. Нельзя просто создать жизнь. Я не знала, что это возможно. Для меня это как… бороться за то, чтобы что-то произошло. Иногда я выигрываю. Иногда проигрываю. Это действительно сбивающее с толку заявление. Бороться? Нельзя бороться с природой. Зачем? Она достаточно готова к сотрудничеству, думает Мерлин, если вы добры, и знает гораздо больше, чем вы. — Мерлин иногда забывает, насколько он другой. Как вы понимаете, в Камелоте не так много людей, с которыми можно было бы сравнить магию, — встревает Гаюс, засунув руки в рукава мантии. — Мерлин не использует магию так, как ты, Моргана. Он волшебный. Для некоторых людей это объявление имеет решающее значение. Для некоторых это ничего не значит вообще . — Как… как дракон? Грифон? — спрашивает Элиан. — Он волшебное существо, как и они, да. Мой ребенок. Хотя голос неожиданный, он слишком естественный и всеохватывающий, чтобы кого-то напугать. Кроме того, они слышали это раньше. Голос того, что теперь они знают как саму Магию. — Я все еще Мерлин, ребята, — обеспокоенно вставляет тот. — Вы знаете, что это так, правда? — Мы знаем, приятель. Просто немного сложно, — отвечает Гавейн. — Это очевидно, — говорит Моргана, снова нарушая тишину своим хрипом. — Когда ты встретил дракона, вы считали друг друга равными. Магия приходит к тебе инстинктивно, естественно, как продолжение тебя самого, и она намного превосходит всё, о чем я когда-либо слышала. На тебя это действует, не так ли? Отказ от магии. — Ты сказал, что заболеешь, — вспоминает Артур. — Иногда на этих… видениях, — нерешительно начинает Леон. — ты выглядишь совершенно иначе для человека, которого мы знаем, мой друг. То, как ты взаимодействуешь с окружающим миром, и то, как он взаимодействует с тобой. Я никогда не видел ничего подобного. Мерлин, кажется, немного сдулся. Это не имеет негативного значения, но он ненавидит, что его друзья не знали его раньше. Он не хочет сейчас быть кем-то другим. — Я тот же человек, что и всегда. — Мы все начинаем это понимать, Мерлин, — успокаивает Артур, — просто раньше мы недостаточно внимательно присматривались. Мерлин долго смотрит, прежде чем кивает. Хунит заключает его в объятия и он чувствует себя полностью избавленным от всех сомнений. — Мне объяснили, — начинает он, когда она, наконец, отстраняется, слишком хорошо осознавая количество взглядов, направленных на него. — что это неизбежно. Естественные законы магии просты; одним из самых важных является Баланс. Равноценный обмен. Когда Утер забрал так много детей магии за столь короткое время, он создал дисбаланс. Я родился как ответ на это. Всю магию, потерянную во время Великой чистки, нужно было куда-то девать, и… вот я здесь. Персиваль кивает и Мерлин внезапно вспоминает, что он какое-то время жил с друидами: — Друиды говорят об Эмрисе… это ты, верно? Мерлин нерешительно кивает, переводя взгляд на Артура. — Он вроде как… не чемпион и не божество как таковое… но… ну… — Персиваль наклоняет голову, пытаясь придумать, как бы это выразить. — Если Магия — это Бог, то Мерлин — это Иисус. — Эй. Я бы не стал заходить так далеко. — Я бы так и сделал, — невинно отвечает Гаюс. — Это делает Моргану Иудой? – вслух спрашивает Гавейн. — Эм… наверное? Я все равно никогда не читал эту книгу. — Подождите, а как насчет Старой Религии? Ты религиозен, Мерлин? — Кто, черт возьми, такой Эмрис? — Это Мерлин, верно? — Нет, Мерлин это Мерлин. — Он также может быть Эмрисом. — Нет, он не может… — РЕБЯТА! — обращает внимание Мерлин. — Я не стану объяснять вам всю свою жизнь, если мы все равно будем ее смотреть! Если вы думаете, что сбиты с толку, подумайте, что я чувствовал. Я всегда думал, что я просто крестьянин с исключительно неудобной магией, из-за которой меня могут убить. У меня тоже не было ответов! Так что заткнитесь и смотрите шоу! Судя по всему, Магия соглашается. Щит света кружится в пылинках и выходит из них, и все с восхищением обращают на него взгляды. На этот раз открывается лицо человека, которого узнают лишь некоторые из них. Сэр Валиант расхаживает по тенистому переулку, где обитают несколько фигур в капюшонах. Цепи звенят вне поля зрения. Его сапоги эхом отзываются в слишком тихой комнате. Среди посетителей нет ни одного горящего глаза, и ни одной вывески, указывающей, где они могут быть. Люди шаркают, опустив головы. Он подходит к грязному человечку с резким видом около задней части магазина и говорит хриплым голосом: — Я так понимаю, у тебя есть щит для меня. Маленький человечек манит его обратно за прилавок и Валиант следует за ним. В глубине зала человечек продает Валианту щит, зачарованный на укусы головами змей, изображенных на щите. Валиант ждет, пока он закончит объяснять, как это работает, прежде чем убить человечка его собственным творением. Гвен раздраженно фыркает, все еще не привыкшая к убийствам. Гавейн морщится от отвращения. Ланселот… ну, вы можете себе представить, как хорошо это переносит Ланселот. Все рыцари в одной лодке. Мерлин и глазом не моргнул, пока его мать не задохнулась от ужасного создания и не повернулась к нему. — Скажи мне, что ты не будешь с этим бороться! — требует она. Мерлин вздыхает с облегчением, что может сообщить ей хорошие новости, но потом понимает, что… да, он действительно это сделал. — Мерлин? О … Он обнимает ее за плечи, задаваясь вопросом, как она перенесет последующие испытания. Он видел что-то намного худшее, чем пара змей. Когда сэр Валиант въезжает в Камелот, до всех доходит, что происходит. — Ой, он здесь на турнире, не так ли? — стонет Гавейн. Мерлин стискивает зубы, когда Валиант подписывается у мастера турнира. — В его действиях нет ничего доблестного, — рычит Ланселот. Еще более сбитый с толку, чем обычно, Мерлин умудряется с большой неловкостью вставить меч обратно в ножны на бедре. На нем странная сетка из доспехов и мягкой кожи, и он выглядит так, будто понятия не имеет, что с ней делать. Это вызывает улыбки на лицах большинства людей. Хунит скрывает улыбку за своей рукой. Артур смотрит на него, как будто оскорбленный демонстрацией неопытности. Тем не менее, он выглядит не совсем правильно. Недостаточно ярко. Смотреть на него в эти дни было всё равно, что смотреть на солнце. Человек же в видении… просто человек. Вряд ли что-то большее. Гордый и сильный, но не более того. — Готов? — спрашивает Артур без всякого беспокойства в голосе. — Если бы я сказал «нет», что-нибудь изменилось бы? — Не совсем, — подтверждает он, небрежно размахивая мечом в воздухе. — Подожди, разве ты не всегда говоришь рыцарям не размахивать мечом без цели? — замечает Элиан. — О, я не могу дождаться, когда ты увидишь всю ту чушь, которую он проделывал, когда был моложе, — гордо восклицает Мерлин. — Мерлин, — нерешительно упрекает Хунит. — Дело в том, что он стал лучше. — Развитие персонажа, ага. Мы очень гордимся вами, сир. Артур наносит ему удар. Артур выкрикивает советы на ходу, хотя поначалу они не слишком помогают Мерлину. К его большой чести, ему удается заметно улучшиться благодаря нападению, которое не предназначено в его пользу, блокируя, как может. Требуется три удара по шлему, прежде чем он медленно рухнет в контролируемом падении обратно на задницу в траву. — Ты ударил Мерлина?! — восклицает пораженный Гавейн. — Ну, а что, по-твоему, я делал, играл в классики? — Ну… я просто… это Мерлин! — Спасибо, Гавейн. — Заткнись, Мерлин. — Все кончено? — невнятно бормочет Мерлин, совершенно некрасиво распластавшись в траве и утопая в своих доспехах. — Это была всего лишь разминка. Как продвигается работа с доспехами? Мерлин стонет от глубокого разочарования. Позже в тот же день он возвращается к Гаюсу с наплечниками и металлическими пластинами, свисающими с него, двигаясь натянуто, как дама в новом корсете, роняя вещи. Гаюс бросает на него взгляд и усмехается над его тяжелым дыханием. — Ну-ну… как прошел твой первый день в качестве слуги Артура? Мерлин поднимает руку в перчатке, чтобы пару раз постучать по своему бедному измученному черепу, хмурясь, как будто мир стал слишком ярким. — Это было ужасно, — сообщает он Гаюсу, получая столь необходимый ему массаж. — А-а-а, к утру мне все еще нужно узнать о турнирном этикете. Внезапно его взгляд останавливается на книге с другой стороны стола. — Онхаран огдум брегдан. Книга весело скользит по столешнице, прыгая к нему и открывая страницу с нарисованными поверх нее диаграммами. — Ой! Гаюс бьет его по голове. — Что я говорил тебе о таком использовании магии? — Если бы я действительно чувствовал свои руки, я бы сам взял книгу… — Плевать на твои руки, что мне делать, если тебя поймают? — Чтобы ты делал? — Ну, просто убедись, что этого не произойдет, ради нас обоих. — Да, сделай это, пожалуйста, — соглашается Гвен. Мерлин успешно отвлекается на болезненность позы, но недостаточно долго, чтобы перестать жаловаться. — Я спас Артура от смерти и в конечном итоге стал слугой, в каком месте это справедливо? — Я не уверен, что здесь есть справедливость. Никогда не знаешь, но это может быть весело. — Думаешь, вычищать лошадей Артура будет весело? Ты должен услышать мой список обязанностей. — У всех нас есть свои обязанности, даже у Артура. — Должно быть, это так тяжело для него. Со всеми девушками и этой славой. — Ну, он собирается стать королем, люди многого от него ждут. Он находится под большим давлением. — Это касается нас обоих! Пара человек фыркает. Мерлин ушел, наконец, избавившись от своего странного комбо из доспехов и жакета и снова без шейного платка. Он уносит куда-то доспехи Артура. Затем он изображен с Гвен, которая показывает ему части доспехов, пока Мерлин моделирует их. — Ты носил мои доспехи? — спрашивает Артур. Выходит не так, как предполагалось. — …Ага? Гавейн свистит хорошо одетому прошлому Мерлину, а Мерлин хихикает, нахально ему подмигивая. — В следующий раз давай мои доспехи, — кричит Гавейн. — Ты слишком низкий, маленький человек, они ему не подойдут! — дразнит Перси. — Вы бы видели, как он размахивает мечом, — усмехается он. — Ты сказал, что никому не расскажешь об этом! — Они все равно это увидят. Лэнс невинно пожимает плечами. Его друг заслуживает всяческих похвал от всех лиц, которые он может вытянуть из Артура всеми этими усилиями. — Я скучал по тебе, — бормочет Мерлин Лэнсу себе под нос. Ланселот улыбается. Хунит просто надеется, что Ланселот имел в виду настоящий меч. Столь же несчастный Артур также появляется в свете, до смешного похожий на Артура в реальности. Этот, кажется, едва терпит первую попытку Мерлина правильно надеть все свои доспехи, как бы он ни был неуклюж. — Ты же знаешь, что турнир начинается сегодня, — мрачно выдавливает он. — Да, сир, — равнодушно ухмыляется Мерлин, продолжая возиться. — Ты нервничаешь? — Я не нервничаю. — Действительно? Я думал, занервн… — ТЫ ЗАТКНЁШЬСЯ?! — Первый день работы слугой Артура, — усмехается Леон, качая головой. — А он уже кричит. — Ты ничего не забыл? — раздраженно спрашивает Артур, голос стекает сосульками. Мерлин продолжает выглядеть сбитым с толку, поэтому через мгновение он продолжает. — Мой меч? — Ах, да! Да, извините, это, э-э… — он протягивает его. Артур вырывает его у него с агрессивным отвращением, оставляя Мерлина улыбающимся про себя на поле. — Все прошло хорошо, — говорит он в пустоту. — Могло быть и хуже, — кивает Элиан. — Мерлин, ты знаешь, что ты мой самый любимый человек на этой земле, верно? — Да, Гавейн. — Хорошо, просто проверяю. Гвен и Моргана сидят на трибунах и смотрят, как представляют участников. На лице Артура постоянная ухмылка. Он выглядит злее, чем Валиант. Утер произносит свою речь, а Мерлин наблюдает за происходящим из угла, из которого он всегда наблюдает. Гвен и Моргана аплодируют вместе со всей толпой, когда начинается первый поединок, Артур против какого-то соперника. Мерлин сначала просто наблюдает, но когда они втягиваются в процесс, он начинает аплодировать, как будто это уличная драка. — Ты только что заставил его гоняться за тобой по рынку, а теперь ты его подбадриваешь, — отмечает Хунит. Артур выглядит немного ошеломленным. В последнее время он часто это чувствует. Он понятия не имел, что Мерлин подбадривал его. Он не уверен, почему он это делал, на самом деле, Артур до сих пор был не более чем придурком. Мерлин вопит от восторга, когда Артур сбивает своего противника с ног и выигрывает поединок. И следующий. И следующий. Артур не выглядит особенно довольным собой, как бы долго он ни оставался непобежденным. Он смотрит прямо на отца и ждет следующего раунда. Валиант тоже поднимается по турнирной лестнице и турнир продолжается. — Рыцарь Валиант выглядит очень хорошо с мечом, — комментирует Мерлин, когда рассматриваемый рыцарь выигрывает еще один поединок. Артур не отвечает. Рыцарь Валиант останавливается, проходя мимо пары, приветствуя их улыбкой. — Могу я поздравить вас с сегодняшними победами? Артур, несмотря на свое постоянное рычание, является опытным дипломатом, и поэтому ему удается не выглядеть запором. У Мерлина нет такой подготовки и он выглядит так, будто смотрит на действительно несчастную жертву чумы, которую уже давно пора усыпить. — Аналогично, — предлагает Артур. — Надеюсь увидеть вас сегодня вечером на приеме. И мчится, звеня кольчугой. Мерлин и Артур смотрят, как он уходит. — …Отстой, — бормочет Мерлин. Артур весело фыркает, отводя взгляд и делая вид, что ничего не произошло, как только их взгляды встречаются. — Э-э, на завтра тебе нужно вымыть мой щит, починить мою тунику, почистить мои ботинки, наточить мой меч и отполировать мою кольчугу. Мерлин оглядывается, как будто кто-то может прийти ему на помощь. Мерлин счастливо сидит в постели и читает свою волшебную книгу, в то время как все его домашние дела делаются сами собой, паря в его комнате. — О, видите ли, это полезно, — говорит Персиваль. — Я бы никогда не захотел что-то делать сам, — соглашается Элиан. — Правда же?! — восклицает Мерлин, оправдываясь. Гаюс делает то же лицо, что и его двойник, который открывает дверь. — ТЫ СНОВА ИСПОЛЬЗУЕШЬ МАГИЮ? — Нет, — хмыкает Мерлин. — Тогда что это такое? Мерлин делает выражение лица «не смотри на меня». Он никого не обманывает. — Я пришел сказать, что ужин готов. Уходя, Мерлин вздохнул с облегчением. Пока люди стоят в очереди, чтобы поприветствовать короля и его подопечную, Валиант грациозно очаровывает их обоих, целуя руку Морганы и флиртуя с искренней улыбкой на лице. Артур наблюдает за происходящим с тем же натренированным, но не совсем совершенным выражением нейтралитета, что означает, что он сдерживает ухмылку. Когда подходит его очередь, Моргана провоцирующе дергает в его сторону подбородком. — Кажется, они все впечатлены, рыцарь Валиант, — невинно комментирует она. — Они не единственные, — многозначительно бросает он. Моргана бросает на Артура взгляд, полный поддразнивания: — Ты завидуешь, да? — Не вижу, чему завидовать, — легко отвечает он, склонив голову набок. Улыбка Морганы увядает: — Я очень надеюсь, что сэр Валиант выиграет турнир. — Ты действительно не это имеешь в виду, — уверяет её Гвен. На следующий день Мерлин в оружейной собирает доспехи Артура. Единственный свет струится из маленького высокого окна. Удивительно, как сильно сияет лицо Мерлина при таком небольшом количестве света. Сегодня, наконец, на нём шейный платок. Что-то шипит. — Э-эй? - зовет Мерлин. — Там кто-нибудь есть? — Это когда ты узнал? Так рано? — спрашивает Артур. Мерлин пожимает плечами. Мерлин следует чему-то — внутреннему ощущению, шипению. Магии. Это витает в воздухе, так же очевидно для него, как и всё, что осязаемо для большинства людей. Он выглядит встревоженным, когда змея на щите моргает на него. Он уже собирается коснуться, когда лезвие касается его шейного платка. — Эй! — рявкает Гаюс. Лэнс вздрагивает, сверкая глазами. Гавейн немного наклоняется вперед. Гвен задыхается. Леон тянется к рукояти меча, которого там нет, а затем смущенно смотрит на себя из-за того, что сделал это. Даже Перси и Элиан выпрямляются. Хунит коротко вскрикивает, прикрывая рот ладонями. Мерлин, который, очевидно, предположил, что это Гвен, особо не реагирует. — Привыкайте, — предупреждает он их. Глаза его матери устремлены на него, большие, как блюдца. Теперь её сжимает Моргана. Мерлин встает, непоколебимо глядя на владельца меча. Свет сияет позади него, льётся на его плечи с ангельским предназначением. Воздух вокруг его головы светлеет, будто его дыхание делает всё ярче. Тьма все равно бросается ему на помощь, вырезая части его тела, чтобы заявить о своей лояльности. Он выглядит больше, чем Валиант, хоть клинок все еще направлен на его грудь. Конечно, в «благородном» рыцаре есть элементы тьмы, но они свободно от него отпадают. Он плохо носит тени и они превращают его в несущественную серость. Честно говоря, похоже, что это он загнан в угол. — Могу ли я чем-нибудь помочь тебе, мальчик? — рычит он. Мерлин, золотой, блестящий Мерлин, хихикает, и воздух вокруг него сгущается. — Неа. Нет, я в порядке. Я просто… гм, просто собирал доспехи своего господина. — Доспехи господина? — с содроганием повторяет Гавейн. — Никогда больше не называй его так. Артур поражен, что он может говорить. Разве Гавейн не видит то, что видит он? Не подействовало ли на него вообще то, что он увидел Мерлина… просто… ну, он особо ничего не делал, просто стоял… но… он не знает, это казалось важным. Гавейн не должен сейчас говорить. Артур не смог бы, даже если бы попытался, он едва может думать. — Технически это правильно, — говорит Мерлин. — Тогда тебе лучше уйти, — предлагает Валиант. — Хорошо, да, без проблем. Мерлин оборачивается и собирает то, за чем пришел. Ему удается наткнуться на что-то по пути, но он не удосуживается вернуться, чтобы исправить это, и Валиант терпеливо ждет, пока он не исчезнет. Мило с его стороны. Начищенные до блеска доспехи Артура лежат перед ним на столе, и тот недоумевающе смотрит на них. — Ты сам все это сделал? — недоверчиво спрашивает он. — Да, сир, — прихорашивается Мерлин. — Что ж, посмотрим, сможешь ли ты втянуть меня в это, ничего не забыв. Мерлин твердо взялся за эту задачу, внезапно приступив к ней, как если бы это был личный вызов. И броня отвечает. Чувствуя его волнение и решимость сделать все правильно, меч Артура прыгает ему в руку, когда он тянется к нему. Вещи естественным образом легко встают на свои места, как будто они сотрудничают. Гаюс не упрекает его в использовании магии. Он знает, что мальчик мало чем может помочь. Закончив, Мерлин гордо скрещивает руки на груди и даже Артур выглядит впечатленным, хотя по его голосу этого не скажешь: — Это было намного лучше… не то чтобы могло быть хуже. Мерлин пожимает плечами: — Я быстро учусь. — Определенно, — многозначительно мычит Хунит. Гаюс хмыкает в знак согласия. Брови Гвен удивленно приподняты — она знает, что научиться обращаться с доспехами такого калибра после всего лишь одного урока — немаловажно. Толпа приветствует его. Он не улыбается. Мерлин стирает полуулыбку со своего лица, когда Гаюс подходит к нему, сцепив руки за спиной. — Мне показалось или ты начинаешь получать удовольствие? — спрашивает он. Мерлин издает пару невнятных звуков, отрицающе закусывая губу: — Это не… ужасно всё время. — Как же я ошибался, — вздыхает Мерлин. — Такой молодой и наивный. Артур пинает его. Мгновение спустя он снова искренне аплодирует, крича Артуру, чтобы тот разорвал врагов на части. — Нам нужно поработать над твоим турнирным этикетом, — ворчит Артур. Рыцарь падает на Валианта и, отведя свой щит от толпы, Валиант наконец использует своих змей. Пока Валиант претендует на лавры, его противник лежит на полу, жизнь ускользает от него, как песок от песочных часов. — Эй, я думаю, он сильно ранен, — говорит Мерлин Артуру, когда Гаюс выходит на поле, чтобы проверить упавшего человека. Позже в тот же день Мерлин возвращается в покои лекаря с охапкой доспехов, но его глаза устремлены куда-то в сторону, и он, не задумываясь, откладывает их. — Как он? — спрашивает он, подходя. — Это очень странно. Посмотри на это, — подзывает Гаюс. Мерлин наклоняется, чтобы рассмотреть шею человека: — Видишь эти две раны? Похоже на укус змеи. — Как его могла укусить змея, он был ранен в бою на мечах. — Что? Я думал, ты знаешь, что это за шипение, — прерывает Леон. Мерлин беспомощно пожимает плечами, хмуря брови, пытаясь придумать, как это объяснить: — Иногда… вещи просто происходят вокруг меня. Это будет не первый раз, когда это ничего не даст. Я просто… испытываю чувства. Иногда они имеют значение, иногда нет. В Элдоре они имели гораздо меньшее значение. Сейчас на карту поставлено больше, и прошло некоторое время, прежде чем я начал это понимать. — Ну и что, ты думал, это твое воображение? — спрашивает Перси. — Я думал, что это просто вещи… реагируют на меня. В окружающем нас мире гораздо больше жизни, чем вы думаете, и я просто замечаю это больше. — Вау, — выдыхает Моргана, откидываясь назад. — Если подумать, я думала, что мы работаем на одном уровне. Ты совсем другой, — говорит она без ревности, только с благоговением. Мерлин опускает голову. Он не думает об этом так, но он никогда не сможет объяснить это должным образом. Он просто пожимает плечами и позволяет звукам прошлого снова догнать настоящее. Гаюс объясняет симптомы, соответствующие отравлению. — Ты можешь его вылечить? — Если это укус змеи, мне придется извлечь яд из укусившей его змеи, чтобы сделать противоядие. — Что произойдет, если он не получит противоядие? — Тогда, боюсь, я больше ничего не могу для него сделать. Он умрет. Мерлин беспомощно переводит взгляд с Гаюса на пациента, прежде чем что-то затвердевает в его взгляде. Внезапно он оказывается кем-то другим и этот Мерлин знаком всем наблюдающим. Мерлин на задании. — Он сражался с Рыцарем Валиантом. — Детективный мозг, — со знанием дела говорит Элиан. Каким-то образом Мерлину удалось найти свою добычу и он ускользает за Рыцарем Валиантом с настроенным лицом. — Мерлин, ты что, дурак?! — требует Артур. — Ты просто собираешься пойти за ним?! ОДИН?! — Ну, да. — ИДИОТ! — Просто смотри! Мерлин осторожно парит вокруг двери в покои Валианта, поглощая свет огня, заливающий его изнутри. Он наблюдает, как Валиант скармливает мышь очень живым змеям в своем щите, его лицо меняется, когда его опасения подтверждаются, но лишь незначительно. Он был хорошо подготовлен к тому, что он видит, даже если ему это не нравится. Боже, Мерлин может быть глупым, но он такой храбрый, размышляет Артур. Сила Великого Дракона была осязаема даже через память, омывая пещеру, как физическая вещь. И Мерлин… Храбрый, глупый Мерлин, который никогда и мухи не обидел и только что впервые оказался в настоящей цитадели, не дрогнул. Он относился к монстру как к равному и он отвечал тем же уважением. Даже сейчас, в этих мелочах, где большинство мужчин вскрикнули бы и подкосились в коленях перед этими чудовищными змеями, толстыми, как рука человека, и созданными с единственной целью убить, нет и намека на что-то столь чуждое, как трусость на лице Мерлина. Артур всегда знал, что Мерлин был самым храбрым человеком, которого он когда-либо встречал. Но он понятия не имел, что были причины, по которым он должен был быть таким. Прошлый Мерлин издает испуганный звук, когда змеи проглатывают мышь, и глаза Артура сами по себе закрываются, потому что он знает, что это тоже не страх — идиоту жаль мышь. Хунит задыхается, когда Валиант слышит что-то у своей двери, и Прошлый Мерлин выбегает, лихорадочно ища место, чтобы спрятаться. Ему удается нырнуть в нишу, когда появляется Валиант. Мерлин возвращается в покои Гаюса. — Я только что видел, как ожила одна из змей на щите Валианта, — серьезно говорит он. Его глаза потемнели, в них почти не осталось и следа их обычного блеска. Однако он не выглядит встревоженным — его брови не сдвинуты вместе, а губы не скривились от беспокойства. Он не похож на слугу, столкнувшегося с монстром невероятных размеров, — он похож на человека, одержимого решимостью. Он выглядит живым. — Подождите, одна? Их было трое, — говорит Перси. Мерлин хмурится: — Да… они просто чувствовались одним целым. — Ты уверен? — спрашивает Гаюс. — Змея съела мышь, — подтверждает Мерлин. Конечно, это то, на чем он застрял. — Послушай, Юик дрался с Валиантом, когда потерял сознание. Должно быть, это была одна из змей со щита. Мерлин бросает взгляд на умирающего. — Я должен сказать Артуру, — говорит он, уже двигаясь. Артур вздрагивает. Он помнит, как это было. — Есть ли шанс, что ты ошибаешься? — Я узнаю магию, когда вижу ее. — Возможно, но есть доказательства? Выражение лица Мерлина меняется, удивление и боль смешиваются на его лице: — Ты мне не веришь? — Боюсь, ты навлечёшь на себя неприятности. Как бы ты объяснил, почему оказался в покоях Валианта? — Какое это имеет значение, он использует магию, чтобы жульничать на турнире! — Ты не можешь обвинять рыцаря в использовании магии без доказательств. Король никогда не примет слова слуги выше слова рыцаря. — О, так то, что я говорю, ничего не значит? О, Мерлин. — Боюсь, для короля это мало что значит, так что да! Мерлин уходит, тихо и опасно. На следующий день Мерлин готовит Артура к оставшейся части турнира. Оба они смотрят на противника, который по размеру ближе к Персивалю, чем к Артуру. — Ты хочешь сказать, что должен с ним бороться? — спрашивает Мерлин. — Да. Он силен, как медведь. Но он медлительный. — А-а. А ты быстрый! — В яблочко. Мерлин хлопает его по плечу, когда он уходит. Моргана возится в толпе, обхватив себя руками. Гвен спрашивает, волнуется ли она. Гаюс спрашивает у хмурого Мерлина, как он. — Это не его вина, Мерлин. И он прав, он просто присматривает за тобой, ты знаешь это, верно? — спрашивает Хунит, благодаря всех божеств за Гаюса. — Да, мам. Я был просто расстроен. Тем временем Артур побеждает человека-медведя и быстро становится очевидным, что Валиант тот, кого нужно остерегаться. — Валиант сразится с Артуром в финале, — говорит Мерлин своему наставнику. Он смотрит ему прямо в глаза, и его голос ровный, и в каждом слове звучит правда. — Он воспользуется щитом, чтобы убить его. Гаюс не знает, что сказать. Однако, кажется, он что-то придумывает, потому что вскоре он приближается к Мерлину, мрачно глядя: — Мерлин… о том, что я сказал вчера… Лицо Мерлина мягкое, круглое и неописуемо острое одновременно, когда он смотрит на умирающего. Его лицо в шаге от беспокойства, в нескольких шагах от паники, страха или любой из этих раздражающих эмоций. Нет, глаза Мерлина горят тихой интенсивностью огня, который просто не догорит, а потому не боится ни ветра, ни воды. Самое тёмное в нём — взгляд, непостижимо глубокий и далекий, устремлённый в мягкое, безупречное лицо простого мальчика. Он ничего не говорит, пока Гаюс продолжает, моргая ресницами раз, другой, заставляя вихри кружиться в пыльном воздухе, слегка шевеля челюстью. — Послушай, Утер не слушает ни тебя, ни меня… но ты прав. Мерлин поднимает голову, его лицо не изменилось, если не считать едва заметного изгиба брови и прикосновения света, проникающего в его глаза, что делает его чем-то более узнаваемым. — Мы не можем допустить, чтобы Валиант остался безнаказанным, — заканчивает Гаюс. Всего на секунду, но губы Мерлина скрывают улыбку. Он выглядит живым, свет вспыхивает, цвет снова целует его кожу и просачивается, чтобы вернуть себе свою часть. Он садится вперед с нетерпением, глядя на старика, и повторяет ему собственные мудрые слова. — Но у нас нет никаких доказательств. — Ну, если бы мы могли вылечить его, если бы он сказал королю, что Валиант использует магию, король поверил бы другому рыцарю. Но как мы получим противоядие… ну, это другой вопрос. Мерлин снова смотрит на него, как будто вызов был дан. Он смотрит в сторону, шестеренки крутятся в его голове, и он быстро уходит. — Мерлин, — обеспокоенно выдыхает Ланселот. — Мерлин, — предостерегающе рычит Артур. — Мерлин? — испуганно выдыхает Гвен. Мерлин выползает из-за угла, чтобы осмотреть стол, во главе которого сидят Утер, Артур и Валиант по обе стороны от него. Утер предлагает Валианту остаться в Камелоте после турнира и он любезно принимает эту честь. Мерлин уходит, как только подтверждает присутствие Валианта, направляясь в покои рыцаря. Гвен хватает Мерлина за руку, широко раскрыв глаза. Элиан задыхается от осознания. — Ты не собираешься?.. — Да! — в ужасе восклицает Гвен. — МЕРЛИН! — СИР! — Мерлс, ты пошел без поддержки?! — Не было времени! — шипит Мерлин. Леон обрывает то, что собирался сказать. Хунит кладет руку на предплечье сына. —Это не последний раз, когда что-то подобное происходит, не так ли? — спрашивает Моргана, голос ничего не выдает. Мерлин невесело и, возможно, немного истерично смеется: — Последний раз? Последний раз?! Что, вы думали, защищать Артура легко?! Это моя жизнь! Это происходит каждую неделю! Ну, это всех затыкает. Гвен в ужасе кашляет рукой. Гавейн выглядит так, будто его ударили под дых. Ланселот закрывает глаза в чем-то вроде хорошо знакомой смиренной боли. Артур становится тревожно неподвижным. — Мерлин, посмотри на меня, — мягко говорит Хунит. Он отрывает глаза от всех остальных. Что-то происходит между ними, что-то во взгляде, который он делят друг с другом еще несколько мгновений, и Мерлин не совсем сдувается — тогда ему будет неловко, что он сорвется. Вместо этого его рот закрывается и он успокаивается. Артур не может думать об этом сейчас. Нет, пока Мерлин вот-вот не столкнется со змеиным монстром и даже не уверен, что с ним все будет в порядке. Он должен знать, о чем они говорят? И он не может… не может думать о Мерлине в такой опасности, ради него, все время… Он уже готов начать умолять свет продолжать, когда тот читает его мысли и продолжает. Мерлин без колебаний проскальзывает в дверь Валианта, решительно глядя на змеиный щит. Он вытаскивает меч из ножен с гораздо большей отработанной легкостью, чем всего несколько дней назад, и неуклонно направляет его на щит с застывшим лицом. Он постукивает по первой змее, проводит по рисунку кончиком лезвия ко второй… Затем он опускает меч, наклоняясь ближе, как будто он может найти секреты, скрытые в глазах змей. — НЕ ПОДНОСИ ТАК БЛИЗКО! — рявкает Артур. — Я прямо здесь! — Мерлин! — выдыхает Гвен, как будто не слышит его, крепче сжимая его руку. Что-то звучит за пределами покоев. Мерлин оборачивается, чтобы убедиться, что он все еще один. Его глаза горят, когда сканируют окрестности. — Не своди глаз с врага! — предупреждает Персиваль. И действительно, одна из змей вырывается из своей тюрьмы. Ее толстое тело холодно блестит, оно настолько темно-зеленое, что кажется черным. Из макушки вьются злые гребни, напоминающие рога. Под ними моргают острые красные глаза, а из десен торчат противные желтые блестящие клыки с прилипшими к ним кусочками крови. Он отступает назад, чтобы нанести удар, его пасть достаточно велика, чтобы перекусить половину шеи человека с обеих сторон. Гвен кричит. Дыхание Хунит останавливается. Кричит Гавейн. Леон делает испуганный шаг вперед. Перси и Элиан вскакивают на месте. Ланселот выпрямляется, широко раскрыв глаза, переводя взгляд с Мерлина на видение. Но, как сказал Мерлин, в его распоряжении есть нечто большее, чем пять чувств. Может быть, он что-то чувствует. Может быть, он видит тень головы змеи в свете факела. Может он просто знает. Он оборачивается более чем за достаточное время, его лицо не изменилось, а позиция бескомпромиссна. Решительным взмахом взятого взаймы меча голова зверя отделяется от тела. Её сёстры берут пример и Мерлин роняет меч, хватает отрубленную голову змеи и выбегает за дверь, едва не задев Валианта. — О господи, — вздыхает Артур с облегчением, опуская голову на руки. Хунит с глубоким вздохом дрожит. Мерлин потирает ей плечи. Лоб Гвен падает Мерлину на плечо. Рыцари расслабляются, одни быстрее, другие нет. — Мерлс, никогда больше так со мной не делай, — приказывает Гавейн. — Не могу этого обещать, Гавейн, — извиняющимся тоном говорит он. Артур закрывает глаза от этой мысли. Ланселот потирает лоб. Элиан снова садится на задницу, выглядя измученным. Перси недоверчиво качает головой. — Я так рад, что я не ты, — пытается небрежно Элиан. Гаюс извлекает яд из головы змеи и приступает к яду, в то время как Мерлин пытается сообщить об этом Артуру. — Мерлин? То, что ты сделал, было очень смело. Мерлин совсем немного улыбается. Появляется равнодушное лицо Артура, который жует свой обед и искоса смотрит на Мерлина. — Ты? — говорит он ровным голосом, словно повторяя очень неудачную шутку. Мерлин кивает, смертельно серьезный. — Ты отрубил ему голову? — Он не стал бы лгать об этом! — возмущенно восклицает Перси. — Я его тогда не знал! — Его укусила змея, когда он сражался с Валиантом, ты можешь поговорить с Гаюсом, увидеть колотые раны на шее там, где тварь укусила его! — настойчив Мерлин. Артур выглядит совершенно невозмутимым, пока говорит, бросая на Мерлина сомнительные взгляды: — Валиант не посмеет использовать магию в Камелоте. — Он был прижат щитом Валианта, никто не мог видеть, как змея кусает его… — Мне не нравится этот парень, но это не значит, что он жульничает, — резонно говорит Артур. — Мерлин отрубил змее голову и бросил ее тебе на стол! — рявкает Гавейн. — Достаточно, Гавейн! Мерлин бьёт Артура ногой по голени, успешно привлекая его внимание. — С моей стороны было неразумно врываться и ждать роз. Это была моя первая неделя и я тебе почти не нравился. Я понятия не имел, как работает суд, — уверяет Мерлин своего короля. Артур издает заряженный вздох, его тело напряглось. — На это тяжело смотреть, — признается он. У них скоро должен быть перерыв. Он пытается придумать, что он может сделать, чтобы подбодрить принца. Он не думает, что Артур каким-то образом обрадуется волшебному цветку. Он, наверное, подумал бы, что это отравлено пыльцой злой магии или чем-то в этом роде. Кроме того, Мерлин обычно дарит ему цветы только на день рождения, потому что лилии напоминают ему о матери — они были ее любимцами. — Гаюс готовит противоядие от змеиного яда. Когда раненный придет в сознание, он расскажет, что произошло! Если сразишься с Валиантом в финале, он воспользуется щитом, это единственный способ победить тебя! Артур еще раз недоверчиво смотрит на необычайно серьезного Мерлина. — Посмотри на это! — настаивает Мерлин, хватая мерзкую штуку, все еще сочащуюся. — Ты когда-нибудь видел таких змей в Камелоте? Артур подходит и осматривает, забирая голову у Мерлина и вертя ее в руках. Его брови нахмурены. Ещё раз, Мерлин — совершенно другое существо, вокруг которого преданно сплетаются свет и тьма. Золото скользит по его шее, превращая свет костра в солнечные лучи. На его лице почти ровная полоса черного и оранжевого, каждая черта, указывающая на Артура, полностью захвачена. Он смотрит на Артура так, словно он единственный в мире. Его голос стихает. — Слушай, знаю, я всего лишь слуга, — мягко начинает он. — мое слово ничего не значит… Артур смотрит вверх, обеспокоенный. Он тоже это чувствует, перемены. Он все еще не так великолепен, каким должен стать, но часть света будущего Мерлина, кажется, уже отражается. Артур еще не впитывает его, но он ласкает его лицо, словно обещая быть рядом, когда он это сделает. Это то же самое обещание, которое держат глаза Мерлина, глядя на него вот так. — Я бы не стал тебе лгать, — осторожно и выразительно произносит Мерлин. И он прав. Он просто не стал бы. Это до неприличия очевидно в этот необъяснимо интимный момент. Вся комната, кажется, затаила дыхание, словно задержанная во времени гравитацией Мерлина. Артур снова смотрит ему в глаза, наконец-то обретая серьезность. Он сразу выглядит старше и больше, чем казался до сих пор. — Я хочу, чтобы ты поклялся, что говоришь мне правду. Мерлин возвращает это сполна, не задумываясь. — Клянусь, это правда, — шепчет он. Взгляд Артура приобретает некоторую озабоченность. Он принял это как факт, не задумываясь. Что-то в этом принятии разрушает их чары, позволяет ему разморозиться. Он слегка кивает без всякой причины, прежде чем отвести глаза и моргнуть, чтобы выйти из оцепенения. — Тогда я тебе верю. — Что сейчас произошло? — нерешительно спрашивает Леон. — Что? — неуверенно спрашивает Мерлин. — Это была магия? — вставляет Элиан, похоже, соглашаясь с Леоном. Мерлин хмурится: — …Нет? — Мы только что разговаривали, — добавляет Артур. Элиан уже качает головой: — Нет, нет, там случилось что-то ещё… — Это была не магия, — со знанием дела говорит Хунит. Ланселот усмехается, качая головой. — Я чувствовал себя просто волшебно, вот и все, что я хочу сказать, — Гавейн поднимает руки, словно сдаваясь. Артур оглядывает их всех, как будто они сошли с ума: — Слушай, ты только что видел, как это произошло — глаза Мерлина вспыхнули золотом? Нет. Это был просто разговор. Что со всеми вами не так? — Ты не почувствовал? — удивлённо спрашивает Гвен. — О, он это почувствовал, — тихо говорит Моргана, сквозь которую просачивается частица её прежней дразнящей «я». Голова Артура поворачивается, чтобы посмотреть на нее. — Что почувствовал? — спрашивает Мерлин. Артур качает головой, как бы развенчивая обвинения. — Я… это просто… Мерлин, — говорит он в своё оправдание. Брови Морганы деликатно приподнимаются. Ланселот кивает со смеющейся улыбкой на лице. Хунит качает головой. Гвен выглядит так, словно начинает понимать. Рыцари моргают. Глаза Мерлина не отрываются от Артура. Они сверкают, продолжая нацеливаться на принца, губы и нос Мерлина дергаются, как кролик, от чистого удовольствия, зная, что Артур ему верит. Он выглядит таким гордым, собой или Артуром, трудно сказать. — Это даже хуже, чем я думала, — напевает себе под нос Хунит. Суд созывают. Юик приходит в сознание и подтверждает историю, его лоб блестит от пота. Гаюс оставляет его, чтобы принести больше трав. Вот тут-то и убивает его вторая змея. — Зачем ты созвал суд? — спрашивает Утер своего сына. — Я считаю, что рыцарь Валиант использует магический щит, чтобы обмануть турнир, — заявляет Артур, делая шаг вперед. Моргана и Гвен обмениваются потрясенными взглядами. — Рыцарь Валиант, что вы можете на это сказать? — Мой король, это смешно, я никогда не использовал магию. Есть доказательства, подтверждающее это возмутительное обвинение? — Есть доказательства? — Да, — уверяет его Артур, поворачиваясь к Мерлину, который послушно идет позади него. Он выходит вперед, чтобы принести голову змеи. — Покажи мне щит, — командует Утер. Мерлин бормочет под нос на ухо Артура: — Не подпускай его слишком близко. Именно тогда прибывает Гаюс, чтобы сообщить им о смерти Юика. — Как видите, мой король, это обычный щит, — уверенно заявляет Валиант. — Он не позволит всем увидеть, как змеи оживают, — возражает Артур, раскинув руки перед судом. — Тогда откуда мне знать, что то, что ты говоришь, правда? — язвительно спрашивает Утер, нагружая каждое слово. — У меня есть свидетель, — заявляет Артур. — О нет, нет, нет… — скандирует Гвен, наконец понимая, что произошло… Гавейн стонет. Ланселот цокает языком. Леон слегка ударяет кулаком по стене пещеры. — Рыцаря Юика укусила одна из змей со щита, — продолжает Артур, не обращая внимания. — Его яд сделал его тяжело больным. Однако он получил противоядие и подтвердит, что рыцарь Валиант использует магию. — Где свидетель? — спрашивает Утер. — Он… должен быть здесь… — нерешительно отвечает Артур, оглядываясь назад, где Мерлин и Гаюс спорят шепотом. Все следят за его взглядом, пока Артур не подходит. — Где Юик? — тихо спрашивает он Мерлина. — …Он умер. — Я жду! — кричит Утер. Артур внезапно выглядит очень глупо, с обнаженным мечом перед советом и лицом, как у оленя в свете огня. — О, это отстой, — услужливо подсказывает Гавейн. — Я очень рад, что я не ты, — поправляется Элиан. — …Боюсь, свидетель мертв, — вынужден сообщить суду Артур. — Значит, нет доказательств в поддержку этих утверждений, — возмущается Утер. — Ты видел, как рыцарь Валиант использует магию? — …Нет. Всё лицо Утера меняется. — Но мой слуга… — Твой слуга?! — угрожающе шипит Утер. Артур замирает. — Ты выдвинул эти возмутительные обвинения против рыцаря по слову СЛУГИ?! — Я верю, что он говорит правду! — Мой король, неужели меня действительно должны судить по слухам от мальчика? — вмешивается Валиант, собираясь встать рядом с королем. — Я видел, эти змеи оживают, — внезапно рявкает Мерлин, делая шаг вперед рядом с Артуром, не желая оставлять его наедине с отцом. — КАК ТЫ СМЕЕШЬ ПРЕРЫВАТЬ?! — взрывается Утер, выглядя убийственно. — Стража! Гавейн бросает носок в свет. Он проваливается насквозь. У Гавейна больше нет носка. — Я уверен, что он просто ошибся, — говорит Валиант. Взгляд Мерлина скользит по нему с уникальной интенсивностью, разбирая человека, на котором останавливается. — Я бы не хотел, чтобы его наказали из-за меня. — Видите? — раздраженно говорит Утер своему сыну. — Вот как ведёт себя настоящий рыцарь. С отвагой и честью. Глаза Артура стыдливо падают на пол. Несколько человек вздрагивают. — Мой король, если ваш сын выдвинул эти обвинения, потому что боится драться со мной, то я любезно приму его отказ. — Ох, это было неправильно, — хрипит Мерлин, когда несколько рыцарей ощетиниваются. Поразительные голубые глаза Артура вспыхивают негодованием, все его тело преображается. Он разворачивается, как медведь, встающий на задние лапы, удваивается в размерах, его челюсти сжимаются, как твердый камень. — Это правда? — тихо спрашивает Утер. — Хочешь отказаться от участия в турнире? — Он серьёзно? — спрашивает Моргана. — Он вообще знает своего сына?! — Ты была там, — указывает Мерлин. — Я этого не слышала. Это абсурд! Артур? Он скорее умрёт! — Я видел, как он пытался, — соглашается Мерлин. — Нет! — настаивает Артур, гордость борется со стыдом, растущим с каждой секундой, когда он смотрит в глаза отцу. — И что мне делать с этими утверждениями? — тихо спрашивает Утер, словно раздавленный разочарованием. Мерлин оглядывается назад, его собственная эмоциональная битва разыгрывается на его лице, на этот раз между раздражением, гневом и отчаянной заботой об Артуре. Артур выглядит ужасно маленьким внезапно. Глаза бегают вниз и по сторонам, подбородок выпячивается в попытке сохранить хоть немного достоинства. — Очевидно, произошло какое-то недоразумение, — говорит он. — Я… снимаю обвинения. — Пожалуйста, примите мои извинения, — говорит Артур в поистине замечательной попытке спасти ситуацию и выдержать взгляд. — Принято, — говорит Валиант. Артур быстро уходит, пролетая мимо Морганы, которая выглядит так, будто хочет что-то сказать. Мерлина отпускают, но его горящие глаза устремлены на Валианта, и в них заложено смертельное обещание. — Я бы не хотел попасть под такой взгляд, — мудро говорит Леон. — Валиант — идиот, если думает, что победил, — соглашается Элиан. — Похоже, победил, — пожимает плечами Мерлин. — А почему бы и нет? — Просто… твои глаза, — говорит Перси. — Да, ты еще не закончил с ним, приятель, ни в коем случае. Я бы благоговейно прикрывал твою спину, — кивает Гавейн. — Люди, которые так выглядят, не сдаются, чего бы это ни стоило. — Я сдался, — тихо говорит Артур. — О, нет, ты никогда бы этого не сделал, — возражает Мерлин. — Потому что ты никогда не позволял мне. Это то, что вот-вот произойдет, ты знаешь. Я потерял веру в тебя, Мерлин. Ты же никогда не терял веры в меня, — вдруг стреляет принц. Мерлин выпрямляется, легко проваливаясь в ту глубину, в которую внезапно ступил Артур. — Ты знал меня неделю. Ты знаешь, я не винил тебя, Артур, и никогда бы не стал. — Почему ты всё ещё здесь, Мерлин? — спрашивает он вдруг. — Почему ты остался? Мерлин мгновение смотрит на него, удивленный, но не застигнутый врасплох: — Не задавай мне дурацких вопросов, придурок.