Жизнь после смерти

      Темно... не хочется открывать глаза, хочется спать. И желательно не просыпаться вообще. Не видеть того, что творится вокруг, забыть про все пережитые ужасы.       Сколько их уже погибло? Томас, Самюэль, Тина, Ханна, Франц, Марко... остальные уже, как это ни печально, истёрлись из памяти. Сколько умрёт ещё - неизвестно. Но эти мерзкие твари не остановятся ни перед чем, пока их всех не перебьют. Пока от людей ничего не останется, даже воспоминаний... пока на этой земле не будут господствовать одни гиганты. - Жан! Жан! - невесёлые мысли прерывает такой знакомый голос, от звучания которого по телу пробегает дрожь. Как? Этот человек же давно мёртв, он сам видел его изуродованный труп. Так ведь не бывает, служба в Легионе давно отучила верить в чудо. - Жааан! Ну ты чего, не узнал, что ли?       Слышится звук чего-то отодвигаемого, и по глазам, пусть и закрытым, резко бьёт солнечный свет, заставляя недовольно нахмуриться и попробовать уползти под одеяло. Однако ему и этого не дают сделать - внаглую отбирают последнюю завесу между ним и окружающим миром, приподнимают, усаживают и сдавливают в объятиях так, что, кажется, рёбра сейчас затрещат. - М... Марко? - Жан всё-таки открывает глаза, и тут же сон с него как рукой снимает.       Во-первых, его лучший друг каким-то невероятным образом выжил, чего быть попросту не могло, ибо... ибо все видели, как его хоронили. Но он попросту наплевал на собственную смерть с высокой колокольни. Более того, сейчас вовсю тискает и восторженно вопит нечто в духе: "И ты тут? Наконец-то я тебя дождался!" Во-вторых, что за странная обстановка вокруг? Кровати нет, мебели нет, вместо нормальной двери отодвинутая стена, какие-то незнакомые запахи с улицы... одним словом, что же это за херня? И, в-третьих, что за идиотская чёрная одежда надета на Марко? - А кто ж ещё? - Ботт отрывается от друга и радостно улыбается, отчего его лицо будто сияет. - Мы теперь все здесь. И Томас, и Самюэль, и Ханна с Францем, и все ваши... "Наши... стоп. Легион... погиб? Всем составом?.." - нет. Не может быть. В это не верится. Даже не так: в это просто НЕ ХОЧЕТСЯ верить. Что теперь будет с ещё оставшимися в живых людьми, которые возлагали на них свои надежды? Он, конечно, не придурок Эрен, которого хлебом не корми - дай спасти кого-нибудь и попутно надрать титанические задницы, но всё же... как же... - "Здесь" - это где? Что это за место? - голос получается каким-то хриплым, не своим. Слишком велико потрясение, слишком упорно мозг отрицает всё случившееся. Язык почти отнимается, Жан ничего толком не может сказать.       Марко мигом серьёзнеет и садится рядом на подобие кровати. Кстати, на ней вполне себе удобно, хоть и немного непривычно. - Я сам был в шоке, когда здесь очутился... точнее, не так. Когда меня подобрали шинигами, - видя на лице Кирштайна крайнее непонимание всего происходящего, он со вздохом начинает разбирать всё по косточкам, - в общем, это не наш мир. Как я успел узнать, это место называется Обществом Душ, и здесь живут мёртвые... - Мёртвые?! - Жан перебивает со свойственной ему горячностью и импульсивностью. Совсем не изменился, чему Марко, признаться, очень рад, - тогда почему ты не... - и, сглатывая, добавляет, - не без половины тела? - Потому что мы души! - и звучит это так естественно, будто уже вошло в привычку. А вкупе с широко распахнутыми глазами и улыбкой это выглядит по-идиотски. Для Жана, конечно.       Видя, что верить ему не намерены, Ботт на мгновение призадумывается и тут же выдаёт: - Глянь на свои руку и ногу, - как будто не знает, что их там не... что за чёрт?!       И только тут до Кирштайна доходит, что откушенные в том роковом и последнем для Легиона бою конечности преспокойно расположены себе на тех же местах, где им и положено быть. - Охуеть, - он ещё осторожно, не доверяя, приподнимает правую руку и несколько раз сгибает и разгибает пальцы. Та на удивление послушна. Затем пробует согнуть ногу - результат тот же.       Марко по-прежнему слегка улыбается, видя, как недоумение на лице друга сменяется чем-то вроде радостного удивления. Он и сам не верил, когда только попал сюда. Абсолютно всё было в новинку: окружающий мир, его непривычные обитатели, их обычаи и традиции, новые условия жизни, местная кухня... И особенно - полностью исцелённое тело поначалу. А теперь Жану предстоит пройти тот же путь познания этого нового мира. - Видишь? Тогда нам покалечили только тела, - и снова пускается в объяснения, - а шинигами... ну, это кто-то вроде людей из наших организаций. Только у нас их было три, а здесь все объединены в одну, и называется она Готей-13. - И здесь тоже есть гиганты или им подобные? - ну наконец-то хоть что-то понятное!       Однако Марко Ботт смеётся, показывая другу, что тот не прав. - Нет, ты же снова не дослушал! Здесь нет ни гигантов, ни стен. Понимаешь? Полная свобода! Мирная жизнь, о которой мы всегда мечтали! "Как это так?" - хочется спросить Жану, но он не хочет показаться полным идиотом и снова хмурится. Ведь за свою жизнь он так привык к постоянному напряжению и ожиданию смерти, что теперь это кажется чем-то противоестественным. Привык к ежедневному видению стен и шляющимся за ними тварям. - Тогда зачем же нужны эти... шинигами? - Кирштайн еле выговаривает незнакомое, чуть царапающее язык слово. - Они защищают людей так же, как это делали мы. Только не от гигантов, а от Пустых, и не самих людей, а их души...       От нового наплыва информации у Жана кружится голова, и он ложится обратно на то самое подобие кровати, куда его отнесли в бессознательном состоянии. Всё-таки ещё не до конца оправился и, видимо, переоценил свои новые силы. - Извини, старик, - Марко ободряюще хлопает друга по плечу, - совсем забыл, что ты ещё не пришёл в норму и быстро устаёшь. Да и мне уже пора, работа ждёт, - темноволосый поднимается и собирается уйти, но у Жана есть ещё один вопрос, и он не намерен ждать следующего раза. - Марко... а где все? Где наши? - голос слаб, глаза снова закрываются, но Ботту удаётся услышать, и он останавливается.       Этот вопрос мучает с самого начала, ведь больше он никого тут не увидел, когда очнулся. Неужели перенесли только его? Почему бросили остальных? Чем он так выслужился или наоборот? - Большинство тоже пока не может ходить, но с этим надо обращаться к Четвёртому отряду. А вот тем, кто были титанами - да-да, не смотри так, я и об этом знаю... - Марко задумчиво потирает переносицу, и в его голосе не остаётся и намёка на улыбку, - им я не завидую. Попасть в Двенадцатый на изучение, да ещё толком не освоившись, даже объяснений не получив, - хуже не придумаешь. Сам не пойму, как им вообще дали на это разрешение? - вопрос явно риторический, но Кирштайн шестым чувством понимает: от странного Двенадцатого (видимо, тоже отряда) надо держаться подальше. Если ты, конечно, не самоубийца. - Откуда?.. - вопрос остаётся неоконченным: слишком мало сил. И снова, снова адски хочется спать... - А? - Ботт оборачивается, но ответить не успевает - Жан уже уснул. "Пусть отдыхает. Не стоило на него так сразу всё вываливать", - Марко быстро чиркает на заранее припасённом листе бумаги несколько слов, кладёт его на пол и тихо уходит, прикрывая за собой сёзди.       Он снова придёт. И снова будет рассказывать, как тут всё устроено, и смеяться над удивлённым выражением лица друга, поясняя то или иное значение. А пока надо спешить обратно, ибо долгим отсутствием будут недовольны. Капитан и лейтенант шутить не любят...       Марко по сохранившейся привычке - так и не отучился - оглядывается по сторонам, подпрыгивает (ещё одна сохранившаяся от прошлой жизни привычка) и скрывается в сюмпо.