Стеклянный мальчик

Да будет благословен тот, кто придумал квиддич! Гарри готов собственноручно поставить ему памятник и каждый день таскать к подножию цветы: теперь у него есть ещё один — и вполне законный! — повод быть рядом с Драко. Из-за дурацких школьных правил он почти год делил небо с другими ловцами, но теперь всё изменится. Тугой ветер бьёт в лицо, лезет холодными пальцами под спортивную мантию, свистит в ушах. Древко под ладонью тонко вибрирует, послушное малейшему касанию, как отлично выезженный жеребец. Подхлёстнутая адреналином магия бурлит в крови, пьянит голову, как выпитое украдкой дядиверниновое пиво, оставшееся от субботнего ужина; хочется, как следует разогнавшись, взмыть повыше, раскинуть широко-широко руки и заорать во весь голос, слыша такой же безумно-радостный крик в ответ. Но приходится пока довольствоваться квиддичным полем и охотой за неугомонным снитчем. Драко в небе и похож, и не похож на себя земного: лёгкий, вёрткий, искрящийся — до разноцветных всполохов перед глазами. А ещё певучий — звенит-постукивает хрустальными палочками музыки ветра, отдаваясь где-то за грудиной приятной мягкой вибрацией. Гарри ловит сердцем его ритм, подпевает на особо крутых виражах: «Дра-а-ако-о-о!» «Молчи! — задевает по лицу полой зелёной мантии. — Молчи-и-и, По-о-отте-э-эр!» Ворвавшийся в их дуэт взбесившийся бладжер пугает Гарри до потери голоса. Не за себя — за Драко. Он срывается в крутое пике, ныряет под трибуны, петляет зайцем между флагштоками — нужно увести мяч как можно дальше! Мелькающую перед глазами золотистую искорку снитча Гарри даже не замечает, пока не кувыркается с метлы на мягкий песок арены, буквально выплёвывая победу своей команды себе на ладонь. Раздробленная бланжером рука — небольшая цена за тщательно спрятанное в льдистых глазах беспокойство. Гарри чувствует себя на вершине мира, пока поздно ночью в палату не заявляется Добби с рассказом об устроенной им «спасательной» операции героя магической Британии. Гарри едва находит в себе силы поблагодарить и полночи придумывает сто способов упокоения ушастого уродца, поклявшись держаться от Драко подальше — ради его же безопасности. Дуэльный клуб бессовестно нарушает все его планы. Отказываться от дуэли — даже учёбной — с Драко Гарри не стал бы и за тысячу галеонов. Снова, как на квиддичном матче, потряхивает от предвкушения, потеют ладони, а во рту, наоборот, сухо и горько. Первое заклинание выходит с трудом, будто он только вчера взял в руки палочку, следующие — уверенно и чётко, короткой пулемётной очередью. «Не пались, идиот!» — нервно кусает губы Драко. Да куда там! Разве устоишь перед таким соблазном? Гарри нравятся их словесные перепалки, квиддич тоже оказался выше всяких похвал (они обязательно полетают вместе ещё, и не раз!), но дуэль с использованием магии — это что-то более личное, почти интимное, как… как секс. Гарри пока плохо разбирается в этой стороне жизни, эй, он даже не целовался ни разу! — но отчего-то думает, что прав. Магия — суть каждого волшебника, его душа, золотое ядро, по тому, какими заклинаниями и как часто пользуется маг, можно многое о нём сказать. А Гарри всё отдал бы за то, чтобы узнать о Драко что-то новое. Но тот — вот упрямец! — на оставляет ему ни малейшего шанса и решает проблему кардинально. — Серпенсортиа! Огромная гадюка тяжело плюхается на деревянный помост, жирно поблёскивая чёрными лакированными боками. Гарри на миг задыхается от восторга: какая красавица! И так в своей отстранённой, смертельно опасной холодности похожа на Драко. Даже шипит, поднявшись на хвосте, его голосом: — Ос-с-сторож-с-с-нее, Поттер-с-с! Не выдай нас-с-с, глупый маль-с-с-чиш-с-с-ка. Мол-с-с-чи! — Прос-с-ти, — сконфуженно бормочет Гарри в ответ. — Я пос-с-стараюс-с-сь быть ос-с-сторож-с-с-ным. А теперь уполз-с-сай, чтобы они не навредили т-с-с-тебе. — Не волнуйс-с-ся, я не нас-с-стоящ-с-сая. Иллюз-с-сия. Но Гарри всё равно расстраивается до слёз, когда профессор Снейп «уничтожает» змею. Он честно пытается «не палиться», но его знание парселтанга не остаётся незамеченным — кто бы сомневался, при таком-то количестве свидетелей! — обрушивая на его несчастную растрёпанную голову новые беды, будто старых ему мало, — его торжественно (не хватило только, пожалуй, фанфар и волшебного фейерверка) и почти единогласно провозглашают наследником Слизерина. Но ему больше нравится версия Рона: Драко и правда похож на принца, у него даже ручные драконы есть, тупые и неповоротливые, да где лучше-то найти? Но он и таким готов стать, чтобы пробраться в святая святых старого замка — слизеринскую гостиную. Гарри почти не морщится, когда глотает болотную жижу оборотного зелья, смакуя растёкшийся по языку кислый привкус ненавистной с детства капусты: если у них всё получится, ему придётся пересмотреть свои пристрастия в еде. Сердце бьётся где-то в горле, ладони безобразно потеют, в голове до тошноты ни одной мало-мальски умной мысли — от волнения или это тоже досталось от Гойла? Зелёный цвет гостиной вопреки ожиданию не успокаивает; Гарри душно, жарко, и вовсе не от пылающего вовсю камина — напротив сидит Драко. Расслабленный, домашний. Гарри залипает на беззащитно открытую шею в расстёгнутом вороте рубашки, промелькнувшую на щеке ямочку, упавшую на глаза растрёпанную чёлку. И едва не пропускает вопрос: — Почему на тебе очки, Гойл? — Я… я читал, — выдавливает Гарри первое, что приходит на ум. — Не знал, что ты умеешь. В голосе — ни намёка на грубость, глаза смотрят с доброй насмешкой. В один короткий шаг Драко оказывается непозволительно близко, кладёт на плечо руку, одурманивает своим запахом, окутывает теплом. Гарри замирает попавшим в сети змеиного взгляда кроликом. Рядом кривится Рон — так сильно, будто его сейчас вырвет. — Что с тобой? — заботливо обращается к нему Драко. — Живот болит, — почти правдоподобно кряхтит Рон. Дальше всё вообще как в тумане: Драко так и не убирает руку, и всё, о чём может думать Гарри, — жар его ладони, проникающий даже через несколько слоёв одежды. На слова Драко о Дамблдоре он реагирует только после чувствительного тычка Рона по рёбрам: — Нет! — Нет? — изумлённо фыркает Драко. — Что хуже, чем директор, могло случиться со школой? — Гарри… — хрипит Гарри. — Гарри Поттер. — Вот как? Драко тихо хмыкает, внимательно смотрит в глаза. Что-то мелькает в его взгляде — понимание? узнавание? поддержка? Гарри не успевает рассмотреть, отвлекаясь на чужой палец, мягко гладящий его ключицу. Хочется мурлыкать, как довольный книззл. Из сладкой нирваны его выдёргивает голос Драко, неожиданно запинающийся на первой букве: — Г… Грегори, не проводишь Креба в больничное крыло? Ему, кажется, совсем худо. Гарри смотрит на Рона, с тревогой отмечает начавшие рыжеть волосы, поспешно кивает: — Да, конечно! Они вываливаются в коридор, почти бегом поднимаются на третий этаж — в заброшенный туалет для девочек, где их ждёт Гермиона-кошка. Рон ещё долго бурчит о том, что они так ничего и не узнали. Гарри трусливо отмалчивается — ему всё равно. Мантию он не стирает до тех пор, пока с неё не выветривается запах Драко.