Рассвет

Я снова сижу на старом мостике, уходящем в озеро. Мое уставшее лицо ласкают солнечные лучи, а ноги погружены в прозрачную воду. Наивные мальки снуют вокруг моих ног, интересуясь чем-то ранее неизвестным для них. Со всех сторон меня окружили высокие камыши, создавая уединение, и старая плакучая ива, отбрасывающая на меня свою тень. Её тонкие упругие ветви, подобно волосам, строго свисали к земле, а быстрые стрекозы, суетясь, то и дело порхали вокруг. Тишина. Вдруг налетел сильный ветер, и черные тучи скрыли от меня солнце. На зеркальной водной глади появилась тонкая корочка льда. Я молниеносно вскочила на мостик, всматриваясь в застывающее озеро. Когда я наклонилась, чтобы коснуться льда, кто-то схватил меня за горло и потянул назад. Краем глаза я успела разглядеть нападающего и словно превратилась в камень, когда увидела сзади упругие ветви ивы, тянущие меня к себе. Меня душит ива! Я подалась вперед, чтобы резким движением сломать удушающие меня путы, но у меня не получилось. Мое тело рухнуло на обледенелый мостик, и я полетела к дереву. Плотный ивовый занавес раскрылся, меня заволокло внутрь. Я оказалась в кромешной тьме, но теперь я могу дышать. Тишина. Дерево снова стало бездушным, а сквозь маленькие щели в занавесе ко мне проникали солнечные лучи. Земля здесь холодная, да и трава не такая сильная, как на солнце. Около корней дерева преобладали старые сырые пожухшие прошлогодние листья. Мне захотелось встать и уйти, но тело мне не подчинилось. Я снова попробовала сделать какое-нибудь движение, но меня опять ожидало огорчение. Я парализована! Темная тень раздвинула занавес и вошла внутрь. По росту и телосложению было понятно, что это мужчина. В страхе я замерла и задержала дыхание. Тень кинулась на меня и стала меня душить, что-то рыча и сдирая с меня одежду. Самые страшные опасения сбылись! Он хотел именно этого. Я попыталась ударить его, но я стала лишь призрачным наблюдателем, не имеющим никакой власти над своим телом. Я пыталась кричать, но голоса у меня не было: я будто видела чье-то воспоминание чужими глазами, но это было кошмаром. Мой мозг просто вошел в ступор от такого потока страха. Тень прижалась ко мне ближе, раздался дикий визг, оглушивший меня. Мои глаза молниеносно открылись, и тень вместе с ивой исчезла. Я нахожусь в своей комнате в Иоково под двумя слоями одеял. На столе стоит чашка чая с травами, пачка лекарств и один недоеденный бутерброд с сыром и со шпинатом на тарелке. Это был снова тот кошмар. Сегодня пятый день моей болезни и моего отдыха от всех дел. Пятый день подряд я вижу один и тот же кошмар, где меня топят и пытаются изнасиловать. Я просыпаюсь по утрам, ожидая одного и того же, но спустя пять минут после пробуждения злюсь на себя и свое воображение. За эти дни я не вышла ни на одно серьезное дело, да и погода дала добро на отдых: третий день подряд шли дожди. Дедушка целый день лежал перед телевизором вместе с бабушкой. Никто ко мне не приходил — я никого не хотела видеть. Елизар предлагал свою помощь, он очень обеспокоен моей затянувшейся болезнью, а я обижена на него за то, что он сам это подстроил. Он не дал мне просохнуть; сразу рванул в Иоково, чтобы меня продуло. Пусть теперь его грызет совесть. Макса я отталкивала по иной причине — мой брат всегда отличался большим любопытством, поэтому я не стала рисковать. Я не хочу вспоминать тот день даже для того, чтобы пересказать его и облегчить себе душу. В принципе, меня никто не насиловал и не пытался, но мой мозг почему-то решил иначе и подпитывал меня темными ночами исключительно страхом. За эти дни я исхудала, ослабла, под глазами появились большие синие круги, а низкое давление стало нормой. Я целыми днями читаю книги и пью чай. Вчера я ни разу не кашляла: скорее всего, болезнь отступила под натиском народных средств. Первые два дня я играла страшно больную, но, когда я заметила страх в глазах стариков, перестала быть глупой и подумала головой. Они ни при чём, они не виноваты в произошедшем на озере. Правда, иногда я задумываюсь над легкомыслием дедушки, но если убийца был опытным, то он никак не проявил бы себя до. А вот Елизар меня сильно напрягает. Почему Ренуар знал об этом, но ничего мне не сказал. Почему Ренуар просил меня молчать? В любом случае он тоже замешан в этой истории. Но какова его роль? Он не похож на отрицательного героя, но для положительного героя он очень скрытен. Что за секрет он хранит? Я уверена на сто процентов, что он замешан в истории с волками. Было бы глупо не вспомнить о моменте его появления, о его скрытности в некоторых моментах и о его причастности к попытке убить меня. Но почему меня пытаются убить? Кому я перешла дорогу? Так, так... а ведь есть причина... — Давай, вставай! Хорош валяться в постели! Тебя уже сдали! — как молния влетел в мою комнату Макс. Мой братец появился так неожиданно, что я чуть было не выплюнула бутерброд. Так, я не готова сегодня встречать гостей. Он совсем не вовремя. — Нет! Нет! — юркнула я под одеяло. Может быть, он не найдет меня здесь? — А ну вставай! — сердитым голосом выкрикнул Макс и потянул одеяло на себя. — Нет, не встану! — я зажала одеяло между ног и схватилась за него зубами. — Моя прррелесть! Голлллум! Голлум! — Так-так! Давай без Толкиена, я обожаю его произведения, и твоя темная магия не сразит меня! — оттолкнулся от спинки кровати Макс и сорвал с меня одеяло. Благо, я была в пижаме и в домашнем халате. — Тебе не справиться со мной, Гендальф Серый! — прошипела я, вспоминая "Две Твердыни", которые мы смотрели в начале лета с Максом по телевизору. — Я изгоняю тебя Саруман, как яд изгоняют из раны! — ударил меня подушкой Макс, когда я зарылась в простыню. — Эм, что там еще было? Не могу вспомнить. Ах да! — Леголас, что видит твой эльфийский глаз? — Он видит, что кто-то совсем одичал, — с сочувствием посмотрел на меня Макс. — Давай, вставай! Чтобы взбодриться, займемся зарядкой. — О, темные силы! — прорычала я и обратно завернулась в простыню. — Я знаю, что от яда паучихи не умирают. Твое мясо станет мягким, как вареная рыба. Хочешь, чтобы я съел тебя? — покосился на меня Макс. — Нет, — протянула я и медленно села на край кровати. Оглядев свою комнату, похожую на место кровавой битвы, я тяжело вздохнула. Теперь придется еще и убираться. — Можно я всего лишь пять минут полежу? — попросила я Макса, округляя свои глаза и стараясь вызвать слезы. — Нет. На меня это не действует, — резко схватил меня за ухо брат. — Ах ты, черт! — заорала я. — Отпусти меня, хуже будет! — Перестань, — серьезным голосом произнес Макс. — Посмотри на себя: ты не выходишь из дома почти неделю. Почему ты так обленилась? Раньше ты такой не была, Кристина. Что за приступ депрессии? — Я просто заболела, — сказала я, пряча от него глаза. — Нет. Ты мне что-то не договариваешь. Вы поссорились с Елизаром? — Нет, — убедительно ответила я. — Ты поссорилась с кем-то из своих друзей? — спросил Макс. — Нет. — Что-то произошло дома? — предположил он и подошел ближе ко мне. — Нет же, дома все в порядке. — Тогда в чем причина? — вышел из себя мой троюродный брат. — Нет никакой причины, я решила устроить себе отпуск, — затрясла руками перед его лицом я. — Раньше ты такого себе не позволяла. Посмотри, сколько фантиков от конфет лежат у тебя в карманах, посмотри на свои сальные волосы! Фу! — брезгливо отпрянул Макс. — Неужели все на самом деле так плохо? Ты преувеличиваешь! — подошла к зеркалу я. Из зеркала на меня посмотрело какое-то чудовище, чем-то походящее на домохозяйку в состоянии депрессии. Мои волосы не расчесывали три дня, я не мыла голову уже четыре дня, а на футболке красное пятно. Я ела что-то красное? Интересно, это было что-то вкусное? — Эй, ты что делаешь? — сердито отдернул мою руку Макс, когда я потянулась к пятну, чтобы понюхать его. — Я хотела понять, как это отстирать, — солгала я. — Если бы я не знал, как ты относишься к алкоголю, я подумал бы, что ты все эти дни прятала под кроватью бутылку. Макс замолчал, сердито осматривая меня. Он прав, я совсем запустила себя. Что со мной вообще произошло? Где мои вечно красивые сияющие волосы? Где блеск бодрости в моих глазах? В кого я превратилась? Чёрт подери, я должна прекратить этот кошмар! Кроме книг я никак не прогрессировала! Да и книга, которую я скачала в интернете никак не вписывается в литературу, которую я предпочитаю читать! Это какой-то понос! Как я могла опуститься так низко?! — Ужас... — прошептала я, рассматривая свои испорченные за эти дни волосы. — И я о том же. Давай, иди в баню, а я пока уберусь тут, — скомандовал Макс и поднял подушку с пола. — Есть, сэр! — воскликнула я и выскочила во двор. Наш двор благоухал в последождевой свежести. Зной ушел, а дожди я всегда любила. Но уже пять дней я ничем не наслаждалась, кроме еды и какого-то женского глупого романа. Хорошо, что у меня есть Макс. Вот если бы не он, то что со мной случилось бы? Фу, не хочу даже думать об этом! Спустя полчаса я вернулась из бани, благоухая ароматом персика. Я расчесала волосы и побрызгала их специальным спреем, чтобы они были здоровыми и послушными. На лицо я наложила маску, чтобы моя кожа вздохнула после пятидневного тухляка. Я даже после озера не мылась, лишь переоделась и все! Раны на моих икрах за эти дни затянулись, а от синего "ошейника", к счастью, ничего не осталось. Когда я смывала с себя всю грязь, я очень боялась наткнуться на синяк на теле и снова вспомнить тот день. — Сейчас я налью нам свежего травяного чая, — бодро сказала я, усаживая брата за стол. — На днях кукамайка делала мне чай с ягодами и травами, это что-то! — Ого, с нетерпением жду! — широко улыбнулся Макс и продолжил изучать меня. — Что у тебя не шее? Я вдруг резко замерла. Все мои конечности в один момент будто по какой-то команде замерли, и мозг на секунду отключился. Только одна рука машинально дернулась к следу от удавки. Пальцы осторожно коснулись моей новой кожи, вместо которой раньше было ужасное месиво. Макс! Он заметил! Я должна ему рассказать. Я не могу... Мне тяжело все вспоминать. — Ты, кажется, скраб не до конца смыла, — усмехнулся Макс. — Ах, это! — с радостью улыбнулась я. Хорошо, что он не заметил. — А почему... ты коснулась шеи, когда я сказал тебе... — услышала я скрип стула за спиной, и Макс осторожно подошел ко мне. — Кристина, ты должна мне что-то рассказать. — Нет. Я случайно. Неосознанно. Чай готов, — быстро заговорила я, избегая глаз брата. — Не бойся. Помнишь, что мы договорились говорить друг другу только правду? — наклонился надо мной Макс. — Да, помню, — сглотнула скользкий ком я. — Но я не могу. — Почему не можешь? — спросил обеспокоенно Макс. — Мне тяжело. Я не могу. — Можешь. Я твой брат. Тебе станет легче. Я никогда не отвернусь от тебя, потому что друга ближе тебя у меня нет. Не бойся. Мы взрослеем, и наши проблемы взрослеют вместе с нами. Ты же не думала, что мы всю жизнь будем жаловаться на стариков и судьбу злодейку? — усмехнулся мой брат. — Конечно, нет. Макс, — сглотнула ком я и повернулась к нему, — меня пытались задушить на том озере. — Продолжай, — ошарашенно протянул брат, и его глаза наполнились страхом. — Пока я сидела на мосту, кто-то пытался меня задушить, а потом... потом я не понимаю, что произошло. Я помню Елизара, который сделал мне массаж сердца. Он спас меня, — произнесла я, хлюпая носом. Макс не стал говорить длинных речей, он подошел ближе ко мне и крепко меня обнял. Я чувствовала, как бешено бьется его сердце в груди. — Но почему ты уверена, что это был не Елизар? — спросил он. — Не знаю. Я не могу тебе этого передать словами. Просто что-то внутри поверило ему, и он не стал бы спасать меня после того, как чуть было не закончил свое дело. — Хорошо, доверимся тебе, но будь с ним осторожна, он мне не нравится. Быть может, это зависть потому, что он починил мотоцикл, как только появился рядом. А я, знаешь ли, не люблю конкурентов в своем деле. Но мне кажется, что ты ему нравишься. — Только не говори глупостей! — засмеялась я, ставя на стол чашки с чаем. — Поверь мне, я хорошо разбираюсь в людях и вижу по их глазам то, о чем они думают. Ты ему нравишься, — сказал Макс и подвинул к себе чашку чая. Я нравлюсь Елизару? Что за глупость! У Елизара есть Арина, по которой он сходит с ума, а я даже близко с ней не стояла. Арина — полная противоположность мне, мы никак не можем быть конкурентками. Видел бы Елизар мой вид час назад, он бы точно бежал от меня без оглядки. Но что если Макс прав, и я действительно... нравлюсь Елизару, то это может объяснить некоторые непонятные мне вспышки в настроении Ренуара. Если я ему нравлюсь, то он испытывает ко мне нежность больше, чем к другу. Елизар часто ищет со мной встречи, и мы без конца говорим о чем-то новом, никогда не возвращаясь к старой теме. Я нравлюсь Елизару... — А чьи это таблетки? — поднял какую-то пачку таблеток Макс. — Не знаю, бабушкины, наверное. Её запасы очень велики, и я обычно не всматриваюсь в названия. От сердца, наверное, что-нибудь, — не придавая этому значения, сказала я. — Нет, это таблетки не для сердца, это для памяти. — Для памяти? — Да, посмотри на инструкцию. Эти таблетки улучшают память. Макс говорил правду, у нас на столе лежали таблетки для людей, страдающих расстройством памяти. Бабушка никогда не жаловалась на память, но кто знает, ведь даже на сердце она никогда не жалуется, но все углы нашего дома забиты лекарствами для сердечников. Кто-то в нашем доме начинает терять память... Дед или бабушка? Черт, пока я тут обиделась на весь мир, с моими близкими творится что-то ужасное! Какая же я эгоистичная дура! Как я могла так подло поступать с моими близкими, привлекая к себе все внимание, не заботясь о них. Хорошо хоть, Макс помогает мне открыть глаза на окружающий мир. Что бы я делала без него? Кем я была бы без моего братца? Вечером Макс ушел. Весь день мы провели, разговаривая о жизненных трудностях знакомых нам людей на крыше рядом с конюшней. Мы решили, что бы ни случилось с нами в жизни, мы никогда не бросим друг друга в беде.